Жилище в обрядах и представлениях восточных славян – А. Б. Байбурин

По разным причинам я перечитала эту книгу, которую когда-то в буквальном смысле слова проглотила. При втором прочтении она показалась мне не менее информативной и интересной. Думаю, это связано не только с увлекательностью самого предмета исследования, но и с замечательным умением автора рассказать просто и убедительно об очень сложном. А символика обжитого человеком пространства, действительно, более чем многогранный предмет, и найти обобщающую логику изложения, сумев собрать в последовательные кластеры объемную и разнообразную информацию – почти искусство. Так что здесь мы имеем довольно редкий случай сделать умную научную книгу интересной и притягательной.За основу автор взял сам процесс вычленения из природы и организации жилого, «очеловеченного» пространства, у которого есть собственная логика. Сегодня она во многом забыта и практически не принимается во внимание ни в пресловутой «точечной застройке», при которой на месте старого чумного кладбища возникает торговый центр, ни при освоении новой земли, где созидаются многоэтажные «спальные районы», но в истории выбор места для города и дома был очень значимым, почти ритуальным актом. Книга на большом и любопытном материале пытается решить сразу несколько задач: вскрыть механизмы и принципы освоения человеком окружающего пространства, отвечая на вопрос, как природное превращается в культурное; раскрыть процесс семантизации и саму семантику жилого пространства и его отдельных частей; провести параллели между организацией жилого пространства и нормативными событиями человеческой жизни и традиционной картиной мира; обосновать символические функции человеческой «среды обитания» (прежде всего, дома) как феномена этнокультуры.Чтение мало того, то затягивает, оно заставляет иначе взглянуть на то, что ты видел миллион раз в многочисленных европейских и отечественных Скансенах: на площади и перекрестки, на дороги и набережные, на отдаленность и центрированность определенных городских строений, на деревенские постройки и организацию двора, на разумность структуры традиционного жилища с его печью и красным углом. Более того, ты начинаешь воспринимать их в новых семиотических связях: в оппозициях «внешнее – внутреннее», «социальное – индивидуальное (приватное)», «мужское – женское», «центр – периферия». Кажется, что, читая, ты надеваешь какие-то символические очки, преображающие твои представления о пространстве, архитектуре, внутренней структуре жилья.В этой книге мне было интересно все: и строительная обрядность, в которой особым смыслом наделялись и место (счастливое – несчастливое, обжитое – неосвоенное, запретное – разрешенное), и время (с Великого поста, «захват» Троицы), и материал будущего строительства (Россия долго жила в «деревянном веке» из-за обилия лесов), и характеристики самих строителей (плотникам, печникам, как и кузнецам, знахарям или пекарям приписывались сакральные знания, тайные способности, строители из разных местностей могли пользоваться дурной или доброй славой); и «строительные жертвы»; и обряды вхождения (переселения) в новый дом и покидания его; и типологические характеристики самого пространства жилища, и роль структурирования пространства для формирования современного человеческого сознания. Круг и квадрат были стартовыми символами структурирования пространства, равно как и симметрия (соотношение четырех стен жилища со сторонами света). В стенах в определенной последовательности и в точных местах прорубались окна (источники света и запасные выходы, например, для умерших) и дверь (лиминальное пространство входа-выхода), а от последней формировалась вся остальная планировка жилища, в частности, строилась печь, ставилась мебель. Высота жилища, объем подпола регулировалась «вертикальной символикой»; укладка первого венца проводила границу между верхом и низом и ограничивала жилое от нежилого; последней «замыкали» крышу, после чего замкнутое пространство становилось жилым. Теперь в дом можно было вселяться, но первыми в дом «входили» петухи, кошки или куры, воспринимавшиеся как «дублеры» человека. Например, в старинных текстах описано, что животные должны ночевать в новом доме шесть дней: на первый день – петух и курица, на второй – гусь или кот с кошкой, на третий – поросенок, на четвертый – овца, на пятый – корова, на шестой – лошадь, и только на седьмой приходит хозяин или самый старый мужчина в семье с хлебом или тестом в квашне.Читая, я все время думала: правильно или неправильно, что все эти фольклорно-мифологические, семиотические и символические аспекты сегодня утрачены или воспроизводятся формально, без понимания смысла? Без них проще и лучше или хуже и труднее? Нужны такие знания современному человеку или в век интеллектуального прогресса и цифровизации всего и вся необходимость в них полностью исчезает? Или, может, вместе с фольклорной «водой», вылетает и «ребенок» – наша связь с чем-то большим и высшим, чем эгоцентрично-нарциссичные мы сами? Кто знает…

Мне очень повезло с этой книгой. Это было даже не чтение – это был почти обряд, символическое посвящение в архитектурные и дизайнерские семиотики! Как хорошо, что в жизни бывают такие вот замечательные книги-находки, способные ответить на вопросы, которые ты много раз задавал, но долго считал не имеющими ответа – за давностью ли лет, за «вытоптанностью» ли метафор, за утраченностью ли обиходного значения и значимости обыденных вещей. Ну вот, к примеру, знаете ли вы, чем «дом» отличается от «жилища»? Зачем в старину крышу украшали двумя скрещенными лошадиными головами или почему на ставнях и наличниках изображали солнце в разных фазах и диковинные амаранты? Чем изгородь отличается от плетня или забора? Почему в новый дом первым запускали кота или петуха? Почему известная всем избушка Бабы Яги стояла на курьих ножках, да ещё и поворачивалась к лесу задом? Почему печь нельзя было поставить в «красном» углу? Как привычные детали жилого интерьера и организации пространства отражают картину мироздания и всю человеческую жизнь?Я, наверное, отношусь к тем людям, которым нравится считать окружающую реальность значащей, говорящей. Мне всегда интересно узнавать, какие тайные послания несут мне обыденные предметы, в том числе связанные с вещностью и обитаемостью домашнего пространства – окна и двери, пороги и крыши, чердаки и подвалы, лестницы и внутренние дворики. Когда я слышу рассуждения знакомых о том, как надо правильно жить по фэн-шуй – расставлять мебель, разворачивать кровати, ориентировать функциональность помещений и пр., – я мысленно ухожу в содержание этой книги, которое для меня во много раз интереснее восточных практик. Книга имеет отличную структуру, воспроизводящую все фазы созидания домашнего пространства и поведения человека в нём. Вместе с автором мы выбираем время и место для постройки дома (к примеру, нельзя строить дом там, где раньше проходила дорога, были баня или кладбище, совершались казни или преступления, происходили беды или поломки и т.д.), материал для его внешних и внутренних стен (например, нельзя было использовать «культурные» деревья, специально выращенные человеком, сухостой или плодовые деревья), осуществляем все обряды и ритуалы, связанные со строительством (гадаем по горшку и овечьей шерсти, закапываем под углами дома разные предметы, зовём «мир на пир» по окончании строительства), и, наконец, поселяемся в нём, входим в него (и, кстати, когда-то потом выходим из него в наш последний путь), «переселяя» на новое место огонь из прежней печи, домового, горсть старого сора. Но интереснее всего было оказаться внутри и по-новому взглянуть на привычные вещи. Автор предлагает сделать это, анализируя вертикальную и горизонтальную семиотику дома: устройство двора, ориентацию окон и дверей по сторонам света, их высоту и размер, размещение мебели и печи по осям и углам, разметку пространства на мужское и женское, связь верха (крыши) с космосом, трехчастную структуру жилого пространства и даже пол как границу между домом и дорогой в иной мир.Конечно, эта книга – о традиционных культурных значениях, сложившихся исстари, и сегодня всё иначе – и процесс постройки жилища и наше отношение к нему, но книга читается очень увлекательно, почти спиритуалистически, несмотря на то, что не все семантические связи очевидны. Мне очень понравилось извлекать новые смыслы из привычных вещей. Кому тоже по душе это занятие – смело рекомендую.