А. Семёнов
Детство институциональное. Мифы и реальность. Ловушки и ожидания
Глава 1
Аннотация
Предлагаемая книга – актуальная попытка разобраться в дисбалансе статичных параметров Государственно-охранительного обрамления институциональных сиротских учреждений. Драматичных напряжениях детско-подростковой психосоциальности и биографического разрешения в сингулярности личностной и социальной идентификации воспитанников.
Является искренним, подтверждённым опытом 18-ти летней работы желанием автора развенчать токсичные сплетни, страшилки и искаженные мифы о нашей социальной атрофии и исключенности из социальной матрицы нынешнего общества.
В основе содержания специальные, научные и педагогические источники; статьи, публикации и социальные исследования. Личные наблюдения и опыт коллег, работающих в Детских домах, школах-интернатах, общеобразовательных школах и реабилитационных центрах для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Является достоверным доказательством предубеждений общества и доказательством правомочности воспитанников сиротских учреждений на участие в жизни и развитии социума.
Предлагаемая книга не претендует на оригинальность безоговорочного авторства. Не предполагает того, чтобы быть исчерпывающим источником о детдомовской реальности. Она скорее рассчитана на то, чтобы собрать в фокусе внимания те вопросы, которые сегодня особенно актуальны для социальной наличности всего поля институциональной реальности – детско-подростковой и молодежной среды обитания.
Автор выражает слова глубокой благодарности коллегам по работе и социальным партнерам детского дома. Мартынову Николаю Васильевичу, Акчульпанову Эдуарду Шамильевичу, Степанову Алексею Анатольевичу, Власову Александру Евгеньевичу, Аввакумову Сергею Степановичу и Журавлеву Антону Владимировичу.
Отдельные слова искренней признательности Полдамасовой Светлане Ивановне и Ивановой Татьяне Николаевне. Оплату издания книги автор надеется осуществить за счет привлечения средств людьми, мобилизующими ресурсы на повышение гражданской ответственности в социальном сознании общества.
Половина – 50% предполагаемого гонорара от продажи книги, будет направлено на счет Губернского благотворительного фонда «Радость» для адресного обеспечения дополнительного образования повседневной жизни детей-сирот, детей, оставшихся без попечения родителей и детей, попавших в трудную жизненную ситуацию. Авторитет фонда непререкаем и подтвержден его многолетней историй.
Предисловие
Сегодня мы живём в новой социальной реальности. Пограничное состояние ситуации противостояния в глобальном мире, выбора «или-или» демонстрируют солидарность и единство всех слоев нашего общества в системе социального взаимодействия. Организации людей и ресурсов по рациональному принципу экономики благосостояния и социально-демографической политики, включенности молодежи в гражданско-патриотические процессы.
Здесь важно зафиксировать, что движение по созданию включающего общества через создание единой схемы институционализации всех общественно-нормативных систем не всегда обеспечивает эффективность их проявлений в социальной жизни.
Налицо разлад социальных ансамблей в матрице их взаимодействия. Отчужденность локальных подростково-молодежных групп и безусловная невключенность целых социальных кластеров в эти процессы. Невиданные соблазны, «новые социальные и культурные символы» постиндустриального мира порождают социальные ловушки, новые формы асоциальности, дегуманизацию этических норм и морали. Аномия имеет место быть. Сегодня крайне востребована не столько очередная инвентаризация институциональных систем и государственных институтов, но их качественно новое социальное содержание и наполнение социальными же инвестициями для создания базы социальных перемен.
Ситуация детского неблагополучия и "чёрные лебеди" социального сиротства рядом с нами– исходная точка представления нашей институции в социуме и только по одной причине. Мы – продукт социума, социального механизма его устройства. Мы «не лишние», мы «не иные», мы не «экономически нецелесообразные», мы «не токсичные» как пишут социальные экстремисты в интернете.
Мы- логичный фрагмент социальной организации общества. Живём по его законам, интегрируемся в него и подчиняемся его власти. Мы неотделимы, мы конкурентны, и мы социально-мобильны.
Весь текст, изложенный в книге, это сплошная эмоция. Все содержание – это реакция человека, пытающегося увязать институциональную жизнь «государевых детей» и их психоэмоциональные состояния и реакции, социальную наличность институционального окружения и социальную историю детей, их взаимные ожидания, ожидания общества.
Весь текст работы– это реакция человека, который долгие годы упорно делал «ТО», что положено, прежде чем понял, что надо делать «НЕ ТО». «ТО» – это принудительное замещение детям родителей. «НЕ ТО» – это помощь самим научиться жить без родителей. «ТО» – это результат «натаскивания» детей на выполнение институциональных показателей. «НЕ ТО» – это повышение производительности жизни каждого воспитанника. «ТО» – это принудительное подчинение контролирующему надзору традиционной власти институции на выполнение однозначного типо социального поведения. «НЕ ТО» – это консолидация детей и персонала на создание такой среды, где коммунитарность детей и персонала обеспечивают ответную помощь и поддержку от воспитанников в реализации целей и задач институции.
«ТО» и «НЕ ТО» всегда определяют резонанс системных противоречий институции – безоговорочно зависимого поведения и свободы выбора в рамках институциональных требований. Ломают и без того асимметричный набор психосоциальных предубеждений воспитанника от его поступления в детский дом и до выпуска. Определяют параметры его социального позиционирования.
Автор берет на себя смелость утверждать, что все написанное в книге так на самом деле и есть, и никаких преувеличений здесь нет. Это хронология любого детского дома. Тот, кто скажет, что это не так – ВРЕТ. Тот, кто скажет, что такого быть не может – ВРЕТ ДВАЖДЫ. Более того, тот, кто скажет, что наша институциональная система безнадежна и изжила себя – ВРЕТ ТРИЖДЫ. Изложение не предполагает рационального или взвешенного подхода к делу. Оно не является решением никаких проблем или ситуаций. Некоторые моменты изложены под иными взглядами или иными акцентами, выходят за рамки детдомовской среды обитания и только по одной причине: наши проблемы – это лакмусовая бумажка, маркер, красная зона детско-подростковой и молодежной среды социальной наличности нынешнего общества.
Книга составлялась в разных вариантах. В итоге весь беспорядочный поток сознания был сведен к пониманию ее названия в двух частях в виде литературного эссе. Прежним остался и блуждающе – эмоциональный стиль изложения. Другого способа вместить весь материал нет.
Предлагаемая публикация изначально предвзята, критична. Умышленно заряжена негативом. Автор сделал это специально. Чтобы предельно обнажить проблему. Чтобы думать, чтобы видеть перед собой не казенный механизм социального конструкта, но жизненный мир ребенка – человека. Всей драматургии его взросления, социальной ломки, личностного роста. Поэтому здесь нет рецептов применения педагогических технологий и методик воспитательной работы. Тут больше вопросов. Вопросов социализации и социальности. Всей культурной и социальной глубины детства. Это тоже сделано специально, чтобы выйти из педагогического Лукоморья, чтобы отбросить всю социально-педагогическую невинность нашей институции и надежду на триумф тотального воспитательного научения.
Многие психологические моменты и характеристики сознательно повторяются в каждой последующей главе в разных контекстах и выходят за рамки детдомовской среды обитания – мы часть социума. Не менее содержательная часть его разноликой мозаики и не менее созидательный ресурс его развития. Средняя температура асоциальности наших детей не больше чем у большинства их сверстников. Наши выпускники не менее успешны в жизни, профессии, творчестве, спорте, политике, бизнесе и на государственной службе.
Очевидно, что изложенный материал следует рассматривать как не совсем удачное эссе, где анализ детдомовской среды обитания рассматривается как отправная точка, попытка осветить всю сегодняшнюю детско-подростковую реальность в обществе. Это несколько рискованно, поэтому в книге присутствуют некая нелогичная «разбросанность» и фрагментарность феноменологического анализа, некая «социальная напряженность» изложения и очевидная незаконченность.
Часть 1 .«Предстояние»
«То, что мы, люди, представляем собой,
зависит, прежде всего, от ситуации.
Нас нельзя отделить от тех обстоятельств,
в которых мы оказываемся, ибо они формируют нас
и определяют наши возможности».
Жан-Поль Сартр
Наши воспитанники – кто они? Почему они «другие»? Почему одно только слово «детдомовец» стало нарицательным, одним своим звучанием вызывающее беспокойство окружающих и воспринимается не только как тревожный индикатор статуса, но социально-девиантную его принадлежность, как отторгаемый обществом «комплексный биосоциальный феномен».
Выделяются огромные деньги на содержание, постинтернатное сопровождение, получение жилья. Работает огромный по численности персонал, привлечены сторонние организации, внебюджетные средства, полиция, фискальные и надзорные органы. Все это регулируется и контролируется Государством, работают социальные программы, общественность, спонсоры, волонтеры, но нарицательные характеристики наших детей не меняются уже долгие годы.
Почему государственное попечение в детском доме в качестве «социального лифта», который позволял бы воспитанникам мобильно войти в новую социокультурную реальность, не имеет благоприятного исхода, и вопрос этот вызывает недоумение уже много лет. И почему, несмотря на всё это, огромное их количество достигает не меньшего успеха в жизни, чем их сверстники из «внешнего» социального окружения
Почему. Что этому предстоит. Где собака зарыта?
Глава 1. Где собака зарыта?
Наша институциональная данность – это особое место в социальной матрице общества, где ребенок приобретает идентичность путем освоения норм и правил социального поведения, одобряемого в обществе. Процесс социализации не так прост и требует его рассмотрения в контексте взаимоотношений личности отторгнутого от семьи ребенка и институции, куда его принудительно поместили.
Первичной и важнейшей задачей нашего учреждения является адаптация ребёнка к условиям детского дома, при которой потребности ребёнка с одной стороны и условия проживания в детском доме с другой стороны полностью удовлетворены, при котором ребёнок или группа ребят достигают социального равновесия в смысле отсутствия переживания конфликта со средой. Процесс, при котором индивидуум как личность удовлетворяет минимальным требованиям и ожиданиям общества, и социального заказа государства.
Казалось бы – всё ясно. Сценарий прописан и утверждён. Место действия установлено. Нормативные права и обязанности обеих сторон сформулированы достаточно чётко. Действующие лица (персонал и воспитанники) должны делать всё от них зависящее, чтобы исполнить свою роль в контексте социального взаимодействия. Но дальше все не так. Всё не по сценарию.
Любая организация по определению – это группа людей, деятельность которых сознательно координируется общей целью и ценностями. При этом достижение целей и ценностей институции не должны противоречить ожиданиям ее обитателей или как минимум – совпадать. Специфика взаимодействия в принятии детьми ценности этих целей и актуализации сотрудниками форм и методов их достижения всегда находятся в противоречии. Одна группа людей- сотрудники, должны преодолеть сопротивление другой социальной группы–воспитанников для признания ими ценности целей и задач институции, которые никоим образом не соответствуют личным интересам детей.
Институция стремится к установлению своей этики, обычаев, ритуалов и табу. Воспитанники-отстаивать свои интересы и приоритеты.
Аппарат сотрудников, вооруженный прописанными нормативными требованиями, регламентом и обязанностями, наталкивается на совершенно противоположное отношение к ним и их требованиям со стороны детей. Их не предопределённость к новым обстоятельствам заранее обусловлена и совершенно противоположна ожиданиям персонала институции. Потому что совершенно очевидно, что ребенок, попавший в детский дом, не имеет никакой потребности в нем жить и уж тем более беспрекословно подчиняться сотрудникам, правилам проживания, требованиям и распорядку.
Начинает работать система контроля и надзора – установка стандартов поведения и взаимоотношений. Исполнение нормативных требований и правил. Все ориентированно только на их выполнение. Основополагающий принцип – обеспечение стабильности функционирования организации.
Для признания авторитета и доминирования власти институции традиционно преувеличивается значимость моральных и этических норм – новых ценностей и обязательность их достижения по предельно точным критериям «хорошо» – «плохо», «можно – нельзя». Субъект воспитания, осваивая новые ценности, должен быть более лоялен к выполнению этих норм. Для институции подчинение персоналу, педагогам и линейным специалистам всегда является желанным поведением, и все усилия направлены именно на это.
«Почему в технических Вузах мы изучаем сопротивление материалов, а в педагогических не изучаем сопротивление личности, когда ее начинают воспитывать»
(Макаренко)
Казенный шаблон институции «включает» немедленную и тотальную воспитательную работу всеми своими ресурсами совершено справедливо убеждаясь, что перед ним не «маленькие дети», а «маленькие взрослые» с асоциальным опытом и архаичной культурой. Задачей персонала становится не удовлетворение потребностей ребёнка, а воспрепятствование их удовлетворению. Мы в одночасье становимся разноположенными, как фигуры на шахматной доске. Наличная социальность предстояния уже заложена в самой институциональной платформе. Начинается оно с представления о преимуществе сил разноположенных по позициям сторон. Для педагогов, обладающих социальной властью –правом распоряжаться, для детей – свести обязанность подчиняться до минимального уровня. Это «представление о своих силах-сложившийся итог эволюции человека-следствие того, с кем и насколько успешно ему приходилось бороться». Апелляция к радикальному противостоянию нивелируется теми изменениями взаимоотношений и комфорта этих отношений, которые за этим последуют. Мы «недобровольно» подвергаемся воздействию институциональных обязательств и категорично зависимы от них. Мы вынуждены повиноваться, но это не означает, что мы должны уважать или любить наших воспитателей и педагогов и меньше всего проявляем готовность исполнять требования только потому, что нам так велят.
Потеря свободы всегда сопровождается конфликтами. Наша хрупкая с институцией солидарность всегда определяется дисбалансом сил, победами или потерями, уступками с той или другой стороны. Всегда в этих взаимоотношениях сила каждого определяется представлениями о силе другого, с точки зрения достижения превосходства своей позиции и выгоды каждой из сторон для достижения своей цели. Достижение цели – это всегда победа или поражение одной из сторон. Разность сил вызывает либо подчинение, либо пренебрежение. В соотношении интересов и целей – либо симпатию, либо антипатию. Вспомните детство, юность. Вас двое, трое, четверо. Спорите, куда идти гулять. Спорят все, но идут туда, куда решит один из вас. Решение принимает тот, кто объективно умеет ей распоряжаться, имеет право на силу. Но у воспитателя на тот момент нет ни силы, ни авторитета. Только призрачная институциональная власть. Фиксация отношений подчиненности определяется выяснением потенциальной силы противостоящих сторон. «Если силы противников оцениваются до наступления конфликта, то интересы могут быть урегулированы без конфликта» (Л. Козер). Стратегия и тактика обеих сторон заранее известны и ожидаемы. Но сила за институцией. Она более организованна и подготовлена к противостоянию. Начинается процесс уникального и драматичного психосоциального и психоэмоционального взаимодействия, суть которого – предстояние.
Сотрудники учреждения в своём стремлении наладить «социальный мир» сталкиваются с уникальным феноменом социальной общности детей и подростков, имеющих общие асоциальные и антисоциальные установки. Уникальность этого феномена в том, что культура этой социальной общности обладает крайне малой динамикой, т.е. меняется очень медленно. В каком-то смысле она архаична, т.к. имеет глубокие исторические корни.
На самом деле мы сталкиваемся не только с особенностями личностного поведения отдельного индивидуума, а с феноменом группового поведения, с субкультурой детско-подростковой общности, поведение которой есть продукт социальной истории и среды, в которой они находились. «Социальное давление среды может быть настолько сильным, что оно способно сокрушить нравственные ценности, историю, биологию, семью, церковь». Это снижает эффективность применения традиционных педагогических практик и крайне усложняет создание оптимальных механизмов реабилитации, социализации и ресоциализации.
Наших детей принудительно вырвали с улицы – от пьяных родителей, бродяг, уголовников и равнодушно-безответственного окружения. Принудительно переправили к нам в состоянии социально-психологического кризиса или пограничного с ним состояния, которое является следствием предательства родителей, циничного равнодушия родственников, пережитого насилия, нахождения в асоциальной среде в условиях вынужденной свободы. И через специально созданный административный механизм изъятия детей из семьи перенаправили в установленное место нового совместного проживания с другими детьми –государственное казенное учреждение для выполнения общественно-санкционированной деятельности, проживания и надлежащего воспитания. Наша институция – «специфический механизм социальной регуляции, который осуществляет контроль над поведением индивидов посредством применения специальных мер и способов внушения, убеждения и воспитания, разнообразных форм принуждения и давления, различных способов выражения признания и одобрения». Начинается процесс по восстановлению утраченных и несформированных социальных навыков.
Сам процесс упорядочения, формализации и стандартизации называется институционализацией. Институализация – это то, что должно прийти вместо спонтанного поведения, то предсказуемое поведение, которое можно регулировать и направлять в нужное русло путем установления статусов и ролей членов этого общества. Роли эти социально и административно оформлены. Они безоговорочно призывают детей – кому эти роли предназначены – на исключительно однозначное «правильное» выполнение – стандартов нормативно установленных образцов поведения. Задача институции не просто вписать подростка в дисциплинарные рамки учреждения, но сделать его приверженцем тотальных стандартов сознания и поведения, безоговорочному отречению от прежних норм жизни. Добиться признания и выполнения детьми этих институциональных стандартов. Подросток не готово к этому, но он вынужден одновременно и принимать их и отвергать. Ребенок резко теряет социальную и физическую свободу. Результат двойной эмоциональной зависимости провоцирует реакции. Это феномен амбивалентности, когда воспитанник «мечется между двумя сторонами «конфликта», «между двумя противоположными импульсами примерно равной силы, и эти противоположные эффектные ориентации всегда нестабильные и закрепленные в психике» (Н. Дак, Смелзер).
Амбивалентность– характерная особенность нашей институции. Определяет тревожность и позитивность отношений, способы согласия и противостояния, принятия или непринятия и реакции, определяющие способы усвоения социальных правил в структуре институции.
«Две бездны воедино мы поставим и между ними жить себя заставим»
(М. Шулыгин по мотивам Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»)
Структурированность– это институциональная доминанта связей вертикального характера – власть, принуждение обязательному выполнению. В известном смысле дифференциальное разделение детей и взрослых по социальным ролям и статусам: обладателей социальной власти и исполнителей– фундаментально и позиционно заложены в конструкте институции. Институция монополизирует свою власть, чтобы ее ролевые ожидания и ролевое исполнение детьми стремились к совпадению. Но это крайне редко происходит.