Г. Ларош предпослал своему переводу весьма интересное предисловие, в котором, кроме подробных биографических данных Ганслике, излагает свое profession de foi, являющееся развитием и дополнением взглядов на искусство Ганслика. Со свойственными г. Ларошу остроумием и живостью стиля, он настаивает на полной аналогии между музыкой и архитектурой, блистательно еще раз доказывает, что музыка и архитектура, будучи вдохновляемы чувством, не могут, однако, выражать отдельных определенных чувств, и устанавливает понятие «программной» музыки, строго и последовательна вытекающее из его взгляда на музыку вообще. Однако, как и Ганслик, г. Ларош не дает нам ответа на вопрос, что есть прекрасное в музыке, и есть-ли критерий – объективный или субъективный – для правильного суждения о внутреннем достоинстве музыкальных тем, составляющих, по мнению обоих авторов, существенное содержание всякого музыкального произведения.