Алан Чароит
Чаша судьбы
Глава третья
Два всадника на чёрных конях появились из тумана на закате. Не вышли из него, а будто возникли в низине под холмом. Копыта, никогда не знавшие подков, выворачивали комья сухой земли из дороги, ведущей на мельницу. А от самой мельницы к тому времени уже ничего не осталось: на вершине холма вырос самый настоящий замок с пятью башнями, крепостной стеной и слегка заболоченным рвом, через который был переброшен крепкий деревянный мост. Все флаги уже развевались на шпилях, и Браннан, к счастью, так и не узнал, какая печальная участь недавно постигла его личный герб.
С крепостной стены Соколы наблюдали, как гости въезжают во двор замка.
– Какого?.. – Шон не без труда проглотил рвущееся наружу ругательство. – Папа, он притащил с собой Эйвеона!
– Прости, я и забыл, что вы не ладите. Но ты не злись, сынок. Эйвеон не виноват в том, что с тобой случилось. Все знают, что это сделал Браннан, – Фиахна поправил узорную перевязь и похлопал по рукояти своего меча. – Посмотри-ка, я хорошо выгляжу?
– Нормально, – Шон вздохнул.
Фиахна заулыбался и потрепал Элмерика по рыжей макушке.
– Оруженосец, вина мне!
Признаться, бард совсем не ожидал, что по большей части ему придётся прислуживать новоявленному господину. Кажется, тот не совсем понимал разницу между доверенным лицом, оруженосцем и личным слугой.
– А мы разве не собираемся выехать им навстречу? – уточнил Каллахан. В закатных лучах волосы Каллахана выглядели бледно-золотыми.
– Ещё чего! Ни к чему себя утруждать. Они сами прекрасно видят, куда ехать.
Оставалось лишь гадать, был ли Фиахна просто-напросто невежей или же с самого начала хотел показать Браннану, кто тут хозяин положения. Элмерик скорее поставил бы на второе.
Он уже собрался отправиться за вином, но Фиахна остановил его, шепнув на ухо:
– И передай девице Розмари, что после полуночи я буду ждать её в своей спальне.
– Что, вот прямо так и передать? – бард аж поперхнулся.
– Если хочешь, можешь добавить от себя парочку любезностей в моём стиле, – самонадеянно улыбнулся эльф.
Элмерик открыл рот и тут же закрыл его. Он так и не придумал, как бы повежливее ответить, что ни за что не будет этого делать.
* * *
Сказать, что Браннан был зол, – это ничего не сказать. Как только всадники миновали мост, стали слышны все те неприличные эльфийские слова, которыми он поносил любимого дядюшку.
Оставив коня во дворе и бегом взлетев на крепостную стену (Эйвеон едва поспевал следом), король-воин остановился прямо перед Фиахной и, глядя тому в глаза, яростно выпалил:
– Я не признаю тебя наместником Финварры и проводником его воли! Не видать тебе моего королевства!
Фиахна задумался, закусив губу, втянул носом свежий закатный ветерок и предложил:
– Может, сперва выпьем?
И Элмерику опять пришлось наливать. Конечно, Браннан узнал барда и криво усмехнулся, обращаясь к Каллахану.
– Вижу, ты убедился, что этот ученик годится лишь для того, чтобы подавать вино. Рад, что ты больше не даёшь ему арфу! Незачем мучить хороший инструмент.
– Я тоже рад встрече, – командир не изменился в лице. – Вижу, запас твоих острот не иссяк при дворе королевы Медб, и ты всё ещё не можешь остановиться?
Браннан, не удостоив брата ответом, снова обернулся к Фиахне.
– А ты неплохо тут обустроился. Мудрое решение. Потому что моего дворца тебе не видать.
– Каллахан признал моё право решать, признаешь и ты, – наместник коснулся своего лба, и на челе его засиял невидимый до сих пор венец из белого золота, на котором переливались тёмные гроздья гранатов.
Браннан отшатнулся – судя по всему, венец он узнал. Фиахна же как ни в чём не бывало продолжил:
– Твой отец вручил его мне, чтобы я передал достойнейшему из правителей. Он отметил, что это не обязательно должен быть кто-то из его сыновей. Ведь вы ещё юны и можете оказаться не готовы к столь тяжкой ноше.
Король-воин едва не задохнулся от ярости, и Элмерик на всякий случай отступил на пару шагов. Ему было неуютно находиться на высоченной крепостной стене рядом с настолько разгневанным эльфом. Фиахну же, казалось, злость племянника только забавляла.
– Ты позвал меня в гости затем, чтобы унижать на глазах у всех? – прошипел Браннан, буравя его ненавидящим взглядом.
– Нет, я хочу поговорить с тобой и с Каллаханом. За закрытыми дверями.
– Тогда чего мы ждём? Я не собираюсь задерживаться здесь надолго.
– И слава богам! – шепнул кто-то у Элмерика за спиной. Кажется, это был Шон.
– Теперь, когда мы поприветствовали друг друга как следует, прошу проследовать в мои покои. Остальным не рекомендую даже приближаться к дверям: я позаботился о защите и обязательно замечу, если кто-то решится нас подслушать.
Фиахна сделал приглашающий жест рукой и первым зашагал вниз по крутой каменной лестнице. Соколы проводили командира и его родичей настороженными взглядами. Когда их шаги стихли, гнетущее молчание первым нарушил Мартин:
– Что-то мне подсказывает, что никакого пира сегодня не будет.
– А ты так хотел попировать? – хмыкнул Шон.
– В этой компании? – Мартин задумчиво поскрёб подбородок. – Пожалуй, нет.
– Я всё слышал, – Эйвеон улыбался, но Элмерика это напускное радушие не обмануло. И как же ему челюсть не сводит-то, лицемеру такому?
В отличие от прошлого раза, когда они виделись, Эйвеон выглядел более величественно. Всё-таки не на охоту в лес собрался, а на важные переговоры. В его одеждах преобладали синие и серые оттенки, больше соответствующие его титулу принца Грозовых Дней.
В воздухе тоже вдруг запахло грозой.
– Ну слышал, и что? Донесёшь? Думаешь, он не знает, что его тут не любят? – Шон хотел было уйти, но Эйвеон преградил ему путь.
– «Не любят», – передразнил он. – Ты хоть понимаешь, что сейчас происходит? Или для твоих недоэльфийских мозгов это слишком сложно? Так давай я поясню.
Шон резко вскинул голову. Мартин тут же встал с ним рядом и тронул за рукав:
– Оставь его. Пойдём.
– Нет уж, – рыцарь Сентября сплёл руки на груди. – Давай послушаем. Мозги недоэльфийские ему, видите ли, не нравятся. А как всюду ходить с недоэльфийской рожей – это, значит, ничего? Это мы можем?
Рука Эйвеона дернулась, словно он хотел выхватить меч, но в последний момент передумал.
– Вор! – Шон был зол и явно нарывался, его глаза горели лихорадочным блеском, ноздри раздувались; казалось, он даже испытывал какое-то странное удовольствие от этой перепалки.
– Ты же знаешь, это была не моя идея!
– Давай, вали всё на Браннана!
Элмерик не знал, что делать. А ну как эти двое и правда сцепятся не на жизнь, а на смерть? Бежать к Каллахану бессмысленно – защита Фиахны никого не пропустит. К мастер Патрику? Пока тот влезет на стену, может быть уже поздно. Мастер Флориан ещё не совсем оправился. Мастера Дэррека нет в замке. Конечно, Мартин был уже здесь, и он часто выступал миротворцем в чужих ссорах, но чутьё подсказывало барду, что сейчас был не тот случай.
– Я лишь хочу сказать, что Браннан – хороший король. Глуп тот, кто этого не видит. Ваш Каллахан попросту сбежал, а Браннан взвалил на свои плечи всё королевство. Теперь же Фиахна прибыл на всё готовенькое и хочет узурпировать власть, – где-то вдалеке глухо заворчал гром, словно подтверждая слова Эйвеона.
– Тот Фиахна, которого я знаю, никогда не желал взойти на трон. Я думал, ты тоже его знаешь. Или мы говорим о разных эльфах?
Серая мгла заволокла небо, и только над головой Шона в просвете туч продолжало сиять закатное солнце.
– Все меняются со временем.
– Глупости, – рыцарь Сентября шагнул вперёд, теперь они с Эйвеоном стояли почти вплотную. – Если Браннан такой хороший правитель, почему бы вам просто не подождать, пока Фиахна сам не передаст ему венец Финварры? Куда спешить? У Дворов перемирие…
– Которое Фиахна, кстати, не подтвердил.
– Значит, ещё подтвердит.
– Ой ли? Смотрите, как мы защищаем папочку! Думаешь, тебе что-нибудь перепадёт от его щедрот?
В вышине громко захлопали от ветра полотнища флагов. Чёрный и белый сцепились меж собой и никак не могли разъединиться. Фиолетовый по-прежнему гордо реял выше всех.
– Я никогда не претендовал на трон, – процедил Шон сквозь зубы, бледнея.
Мартин ещё более настойчиво тронул его за рукав, но рыцарь Сентября лишь повёл плечом, отмахиваясь от него.
– Я знаю, у тебя было целых две веских причины этого не делать. Но если вмешается папа… – Эйвеон многозначительно умолк, играя бровями.
– Перестань, – сказал Мартин уже принцу Грозовых Дней. – Вы оба заходите слишком далеко.
– Я просто хочу, чтобы Браннан получил то, чего заслуживает. Просто не стойте у нас на пути, – Эйвеон отступил на шаг, открывая дорогу к лестнице.
– Давайте сперва дождёмся окончания переговоров… – Мартин попытался увести Шона, но тот стоял крепко, как скала.
– Пусть договорит, раз уж начал. Что за веские причины?
Эйвеон вздохнул.
– Твоё происхождение. Негоже недоэльфу править эльфами.
– Но это не запрещено, – ледяным тоном напомнил рыцарь Сентября. Плащ колыхался у него за спиной, будто чёрные вороньи крылья.
– Да. Но есть и вторая причина.
– Какая же?
– Забыл? Ты – уродлив.
Эйвеон развёл руками и в следующий же миг согнулся от удара под дых, хватая ртом воздух.
– Давно мечтал это сделать. – Шон облизал сбитые костяшки пальцев и кивнул Мартину. – А теперь пошли.
Но тут Эйвеон выхватил меч из ножен и с рёвом бросился вперёд. Ярость затмила его рассудок: он даже не сразу заметил, что Шон безоружен, опомнился, только получив водяным заклятием в лоб и взревел:
– Возьми оружие! Сражайся мечом и магией, как все!
Мартин вложил свой клинок в протянутую руку Шона. Элмерик помнил, что это волшебный меч, способный нанести раны эльфу. Но и у Эйвеона наверняка был такой же.
Сталь ударилась о сталь, в стороны брызнули искры. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но, к счастью, в этот момент раздался зычный голос Браннана:
– Что тут происходит? А ну прекратите, живо!
Заслышав окрик, Эйвеон вмиг отступил и спрятал клинок в ножны. Рыцарь Сентября так и остался стоять с обнажённым мечом, но не атаковал.
Браннан встал перед ним, отстранив Эйвеона плечом и обратился к Шону.
– Убери меч, Шон, – это был не приказ, а просьба. – Если хочешь, я принесу тебе извинения за поведение моего вассала.
– Не нужно извинений. Просто исполни то, что обещал, – рыцарь Сентября вернул меч Мартину.
Браннан кивнул и вдруг понизил голос до тихого шёпота. Слов почти не было слышно, но Элмерику удалось прочитать по губам:
– Я нашёл цветок.
А потом Мартин заслонил его своей спиной, и больше ничего разобрать не удалось.
Небо темнело, на замок спустились сумерки.
– До чего вы договорились, мой король? – сгорая от любопытства, спросил Эйвеон.
Ох, зря он напомнил о своём существовании! Браннан, злобно глянув в его сторону, рявкнул:
– Дома поговорим. Мы уходим. Немедленно!
Почти бегом они спустились во двор и вскочили на коней. Мост через замковый ров со скрежетом поднялся сразу за их спинами. Поспешный отъезд больше напоминал бегство.
– Кажется, что-то пошло не так, – вздохнул Шон.
– Да… полагаю, переговоры не задались. – Мартин точь-в-точь скопировал его вздох.
* * *
Ближе к вечеру выяснилось, что всё прошло не просто плохо, а очень плохо. Браннан не только отказался признать Фиахну наместником отца, но и усомнился в его праве судить и выбирать. Они крепко поссорились, и тут уже Каллахану пришлось выступать в роли миротворца. Браннан поклялся, что во времена его правления и ноги Фиахны не будет при Неблагом дворе. В ответ Фиахна объявил, что лишает Браннана права наследования и будет править сам, пока не сыщется достойный преемник.
Низложенный король-воин сбежал и каким-то непостижимым образом умудрился закрыть за собой все пути. Сколько Фиахна ни пытался, ничего не получалось: он мог пройти куда угодно, в любой из миров, но только не в Неблагой двор. Похоже, земля продолжала считать правителем именно Браннана.
Тогда наместник отправил с вестями птиц. Поскольку уже спустилась ночь, это были совы. Они понесли вести другим эльфийским правителям и лордам, что новый король Неблагого двора вернулся из Аннуина и приветствует собратьев.
– Не зря я построил такой замок, – неудачные переговоры, похоже, ничуть не огорчили Фиахну и он по привычке улыбался. – Поживу пока тут. А там, глядишь, что-нибудь да изменится. Ты уже передал Розмари, что я велел?
Элмерик покачал головой.
– Тогда беги, чего стоишь!
– Но вы же вроде хотели пир. В вашу честь, – промямлил бард. – Может, лучше того… начать приготовления?
– До пира ли нам теперь? – Фиахна подпёр кулаком скулу. – Ох, и тяжёлую же задачку задал мне братец! Иди, мальчик, иди, не зли меня…
Разумеется, Розмари оказалась не в восторге. Хорошо ещё, не влепила Элмерику леща. А могла бы сгоряча-то.
– Что он себе позволяет-та? – она бегала взад-вперёд по кухне, и половицы жалобно скрипели под её ногами. – Наглец! Охальник остроухий!
Разумеется, на крик сбежались остальные Соколята и Мартин. Бард только и успевал, что поддакивать. А Розмари бушевала, гремя тарелками:
– Я ему кто? Подзаборная девка? Вон Келликейт-та своему королю от ворот поворот дала-та! И я дам. Зуботычину! И метлой его, метлой-та промеж ушей!
– Только меня не приплетай! – фыркнула Келликейт. – Мой король повежливее этого будет. Хотя… тоже балбес самонадеянный, да простят меня подданные Его Величества. Может, это у них общая королевская черта?
– Это какая ж?
– Да самонадеянность же.
– А-а-а, да! – Розмари ударила тряпкой по краю стола, подняв в воздух облако мучной пыли. – Вот ему! За всё хорошее-та! На орехи!
– А это правда, что Роз похожа на покойную матушку Шона? – Джеримэйн спрашивал у Мартина, но остальные тоже услышали.
– Я сам не видел. Давно дело было. Но Шон говорит, что да. Он-то сам и лицом, и статью в отца пошёл, а Фиахна всегда любил смертных дев. Матушку Шона, говорят, вообще из родного племени своровал. И до, и после неё были другие, но все как одна: крепкие, рослые, белокурые и светлоглазые. В общем, как наша Розмари.
– Ах вот оно что! – девушка, отбросив тряпку, схватилась за скалку. – Другие, значит!
– Остынь, дурёха! – Джерри едва успел увернуться, а то бы и ему досталось. – Послушай, он же эльф! Конечно, у него таких как ты были сотни. Если не тыщи. Так… а теперь реветь будем, значит?
– Ну тебя к бесам! – всхлипнула Розмари. – Не хочу я больше никаких эльфов-та! Красивые-та, да пустые.
– Ну, положим, не все… – Мартин забрал скалку из её рук и усадил девушку на лавку.
– Может, не все. Но этот-та точно пустой! И мне такой не нужен-та! Вот, – Розмари глотала слёзы, уткнувшись лбом в его плечо.
Элмерик прекрасно понимал, что она лжёт.
* * *
– Ну где же моя прекрасная Розмари? – эльф в одной рубашке высунулся в коридор. – Она просила что-нибудь передать?
– Она передаёт… – Элмерику едва хватало сил сдержать злорадство и остаться серьёзным, – …что вы наглец и охальник остроухий, Ваше Величество!
Фиахна наморщил лоб.
– Полагаю, это означает «нет»?
– Полагаю, вы правы.
– А, ну ладно… Нет так нет, – он пожал плечами и захлопнул дверь прямо перед носом у барда.
Элмерик, вздохнув, поплёлся в комнату, которую ему выделили неподалёку от покоев наместника. Там он зажёг свечу, забрался под одеяло и ждал до самого рассвета, пока не провалился в сон.
А Ллиун так и не пришла.
* * *
– Она его со свету сживёт, точно тебе говорю! – брызгал слюной мастер Патрик. – Упустим парня! Если уже не упустили.
Элмерик как раз поднимался из погреба, куда ходил за очередной бутылкой вина для Фиахны, и замешкался у двери в кабинет старого алхимика, услышав голоса. Ему показалось, что наставники говорили о нём и его возлюбленной лианнан ши.
Как ни странно, этой части мельницы изменения почти не коснулись: те же дощатые стены, скрипучие половицы и невысокий потолок. Наверное, Фиахна сохранил кусочек прежнего особняка, чтобы угодить мастеру Патрику, который яростно противился всем новшествам. Прежними остались его кабинет на первом этаже, кусок коридора и кухня. Про последнюю Фиахна, скорее всего, просто не подумал. Как и про мельницу. Для него большим удивлением стало, что чернолессцам нужно молоть муку. Повздыхав, он обещал вернуть колесо и жернова через пару дней.
– Подумаешь, лианнан ши! Бывает и хуже. – Элмерик узнал беспечный голос Мартина. – Каллахан так считает, и я с ним согласен.
– Но мальчик же бард! – с возмущением фыркнула леди Эллифлор.
Да, ошибки не было. Говорили и впрямь о них. Значит, старик всё-таки наябедничал.
– Если хотите, я попрошу отца поставить защиту на дом. От проникновения со злым умыслом. – предложил Шон.
– Говорю вам: парень сам справится. Да и знаю я эту лианнан ши. И ты знаешь, Сентябрь. Ну, та зеленоглазая красотка. Помнишь, ты ещё мой плед у неё забирал, когда я умер? Ну вот.
Элмерик ощутил укол ревности. Мартин говорил о Ллиун, будто о старой знакомой. И та, помнится, ещё зимой расспрашивала о чародее, оставившем ей плед. Яблоневая дева, конечно, не обещала хранить ему верность. Скорее всего, она даже не представляла, как это и зачем. Но, болотные бесы, почему опять Мартин?
– Как же, помню-помню! Этой палец в рот не клади! Она даже из-под подчиняющего заклятия Лисандра выкрутилась. Ну я, конечно, помог ей немного.
– А защиту я уже подновил, не беспокойтесь, – прошелестел старый алхимик. – Теперь ей сюда не пробраться.
Ага, так вот почему Ллиун не пришла! У Элмерика отлегло от сердца. Помнится, тогда, зимой, она тоже не могла войти в каменный круг…
– Дождётесь, что парень сбежит за ней в лес! – Мартин будто прочитал мысли барда. – Помяните моё слово: мы его не удержим.
– Тогда пусть Каллахан ему запретит! – не унимался Патрик.
– Нет.
Командир не собирался спорить. Он уже всё решил: Элмерик почувствовал это по тону, с которым было сказано это веское «нет».
– Мне что, нужно напоминать: нет существа опаснее, чем лианнан ши? Особенно для барда.
– Я знаю, Патрик, – Каллахан говорил тихо, но твёрдо: таким голосом, казалось, можно остановить даже снежную лавину в горах. – Но и от неё может быть польза. Яблоневые девы пробуждают бардовский огонь.
– А потом в том самом огне барды и сгорают. Начисто, – от замогильного голоса леди Эллифлор по спине Элмерика пробежали мурашки.
– Не успеет. Ну, может, потеряет пару лет жизни… Я прослежу. Зато могущество, которое можно обрести таким способом, с лихвой окупит потраченные годы. В итоге он проживёт дольше своих сверстников. Можно сказать, что ему повезло.
– Повезло, ха! Не ты ли всё это подстроил, хитрый лис? – Патрик неодобрительно крякнул. Послышался звук, будто колба удалилась о колбу. Видать, у старого алхимика дрогнула рука.
– Не совсем, – Элмерик представил привычную полуулыбку на губах командира. – Я просто воспользовался подвернувшимся случаем. Оставьте мальчика в покое. Пусть радуется. В конце концов, им всё равно суждено расстаться. Если только… впрочем, нет. Это вряд ли.
– Что «вряд ли»?
– Вряд ли она его полюбит по-настоящему. Обычно лианнан ши не способны на такие чувства. Любопытство – да. Влечение. Даже привязанность, но не любовь.
– Ну ладно, тебе виднее, – мастер Патрик смирился, но, похоже, так и не согласился. – А защиту всё равно пока не снимайте. Мало ли! Времена нынче неспокойные.
Изнутри комнаты послышались приближающиеся шаркающие шаги, и Элмерик поспешно отпрянул от двери. Он взбежал по лестнице, не чуя ног. Фиахна, наверное, уже заждался своего вина.
Надо будет выпросить себе пару часов свободного времени и сбегать к лианнан ши в лес. Интересно, сумеет он снова найти ту яблоневую поляну? И почему это им суждено расстаться? Элмерику даже с Брендалин не было так хорошо!. Он собирался быть с Ллиун до конца своих дней. И как это она будет отнимать жизнь, а потом годы всё равно вернутся? И если лианнан ши пробуждает бардовские таланты, почему ему пока не хочется ничего написать или спеть? Они ещё мало виделись? Надо ещё? Да, определённо.
Подслушанный разговор оставил больше вопросов, чем ответов. И их стало ещё больше, когда выяснилось, что утром мастера Флориана покинул его верный Бран. Вот просто улетел – и всё.
Соколята облазили окрестности, испробовали десятки известных заклятий поиска живого и мёртвого, но ручной ворон как сквозь землю провалился. Даже Каллахан не смог его почуять – а ведь именно он когда-то взрастил и воспитал птицу. Флориану пришлось смириться с тем, что он временно онемел. Командир пообещал ему подыскать другого говорящего помощника, но пока наставник вынужден был страдать молча. Похоже, он очень привязался к своему питомцу.
Эллифлор утешала брата как могла. Гладила по плечу, хоть и не могла в полной мере его коснуться, говорила, что Бран ещё может вернуться, но, кажется, сама в это не верила.
* * *
Свежую рану мастера Флориана ещё больше разбередило появление говорящего скворца – посланника Медб. Тот влетел в окно утром следующего дня, спикировал на стол прямо перед Фиахной и проскрежетал:
– Подтвер-рди пер-ремир-рие, и я пр-ризнаю тебя пр-равителем Неблагого двор-ра, – птица настойчиво щёлкнула клювом, прося лакомство.
– Передай, пусть сперва признает, а потом я сразу же подтвержу семилетний мир, – Фиахна показал крылатому посланнику кусочек сушёной вишни.
Глаза скворца вспыхнули знакомой зеленью.
– Пр-ризнаю я, пр-ризнаю! Ишь, хитр-рец!
– В таком случае мир, королева, – эльф протянул птице вишню на ладони, и та немедленно склевала её, слегка ущипнув за кожу.
– По р-рукам! – скворец-Медб взмахнул крыльями. – Быстр-ро же ты согласился!
– Я пришёл сюда не воевать… Как думаешь: кто-нибудь в этом мире ещё помнит, что ты любишь вишню?
Каллахан, стоявший за его правым плечом, усмехнулся, но промолчал.
– Слушай, просто интересно, – Фиахна склонил голову набок (сегодня кончик его косы украшал бутон маленькой садовой розы). – Ты в облике птицы к нам пожаловала или просто захватила её маленькое пернатое тельце, а сама сидишь у себя во дворце и наблюдаешь?
– А это важно? – в голосе скворца послышалась лёгкая усмешка. – Спр-роси у него – он точно видит.
Фиахна покосился на Каллахана – тот покачал головой. Наместник заметно расслабился и скормил скворцу ещё одну сушёную вишню.
– Хорошо. Просто я обещал своим добрым друзьям, что если соберусь кого пригласить в гости, то скажу им об этом заранее, чтобы они могли подготовиться должным образом. Так что, если решишь явиться лично, предупреди уж.
– Не то чтобы я собир-ралась… но учту, учту. Говор-рят, Бр-раннан очень зол на вас обоих.
– Как и я на него, – Фиахна подставил руку, и скворец вспрыгнул на неё, обхватив палец цепкими лапками. – А ты, говорят, скоро станешь матерью моего внука?
– Вер-рно. Ты не р-рад? Это была честная сделка. Р-ребёнок в обмен на зр-рение. Теперь в нём и моя кр-ровь тоже.
– Кровь двух дворов. Для чего тебе понадобилось это дитя?
Скворец запрокинул голову и часто-часто защёлкал клювом. Кажется, это был смех.
– Ха, так я тебе и р-расказала!
– Ладно, мы вернёмся к этому позже.
Фиахна стряхнул птицу с пальца. Скворец-Медб взмахнул крыльями, сделал круг по саду и протрещал:
– Не забудь: ты обещал пер-ремиррие.
Когда королева улетела, Фиахна выдохнул и принялся обмахиваться краем туники.
– Уфф, хорошо, что она не стала припоминать, при каких обстоятельствах я узнал про её любимые вишни! Каллахан, а привези-ка мне короля.
– Какого? – командир Соколов поднял брови достаточно высоко, чтобы выглядеть обескураженным такой неожиданной сменой темы.
– Короля людей, конечно. Мне нужно заручиться и его поддержкой тоже.
– И ты хочешь, чтобы я привёз его сюда? – лицо Каллахана снова приняло обычный невозмутимый вид.
«Наверное, ещё немного, и он совсем разучится удивляться, – подумал Элмерик. – Ну, или по крайней мере показывать удивление».
– А что? По-моему, здесь довольно мило. И я приглашаю, – Фиахна взял у Элмерика с подноса яблоко и с хрустом надкусил его; по его щеке потекла капля сока. – Неужели у него не найдётся минутки?
– И когда мне отправиться? – Каллахан глянул в небо: солнце уже перевалило за полдень.
– Прямо сейчас. Зачем откладывать?
Командир пожал плечами.
– Как скажешь. Но я не обещаю, что он приедет.
– А ты постарайся. Уговори его.
Когда Каллахан ушёл, Фиахна, глядя ему вслед, горько вздохнул:
– Эх! Всё дела, дела… Когда уже, наконец, я устрою пир в свою честь? Я, между прочим, вернулся из Аннуина. Такое не каждый день случается. И не всякому удаётся.
– Но эльфам всё же чаще, чем людям, – Элмерик, не дожидаясь, пока наместник попросит, протянул ему кубок. – Сегодня канун Остары. Праздник. Правда, не в вашу честь, но всё-таки повод…
– А, ладно, – Фиахна пульнул огрызок яблока в куст за окном, откуда тотчас же выпорхнула испуганная малиновка. – Остара тоже сойдёт. Погуляем от души! Очень кстати и любимый племянник уедет. Он же у нас главный противник пиров. И как вы тут с ним ещё не сдохли от скуки?
* * *
– Вы это видели? Он снова переделал гостиную! – взволнованная Келликейт переступила порог кухни.
Соколята теперь собирались здесь. Их всех тянуло в единственное место, где с приездом Фиахны ничего не изменилось. Старая кухня теперь ощущалась небольшим островком порядка среди творящегося хаоса. А ещё сюда не заходил Фиахна (наверное, считал это ниже своего достоинства), поэтому тут можно было смело высказывать всё, что накипело. А у них, по правде говоря, накипело уже изрядно.
– И что там нынче? – Джерри по привычке устроился подальше от всех, на подоконнике.
– Будете смеяться, но лес. Вернее, поляна. С камином в дупле огромного старого дуба и ковром из плюща. Больше я ничего рассмотреть не успела – он меня выгнал. Мол, нечего смотреть, пока не закончил.
– Мало нам леса за окном, теперь ещё и дома лес будет! – фыркнул Джеримэйн, ковыряя ногтем краску.
– Как же раздражает… – Келликейт с размаху уселась на лавку, и Розмари подставила ей под нос блюдо с пирожками.
– Лес? – Джерри оставил в покое краску, послюнявил палец и провёл им по стеклу. Соколята дружно вздрогнули от немелодичного скрипа.
– Нет же, Фиахна! – девушка взяла пирожок и повертела его в руках, пытаясь понять, с какой он начинкой. – Вы слышали? Он хочет, чтобы Риэган приехал!
Розмари посмотрела на неё с сочувствием.
– А ты не хочешь, чтобы он приезжал? А что ж всю зиму-та во дворце-та сидела? Видать, не так уж он тебе немил-та?
– Мы договорились не видеться до Бельтайна. Там он всё равно приедет, чтобы открыть Врата, – Келликейт вздохнула. – Но я обещала дать ему ответ после Летней Битвы. Если, конечно, останусь жива. И что мне теперь делать? Не разговаривать с ним? Опять прятаться? Глупо как-то…
– Тогда беги в лес, – предложил Джерри. – Ты же у нас лесная кошка.
А Розмари почесала в затылке:
– Погоди, что за ответ-та?
Келликейт как раз откусила от пирожка, поэтому ответила очень невнятно:
– Да он мефя замуф фофёт. Опяфь.
– А ты не хочешь? – Розмари участливо придвинулась ближе. – Или хочешь? Или не знаешь?
– Ифи лефом! – Келликейт запихнула в рот ещё один пирожок целиком и мотнула головой.
– Ась?
– Думаю, она послала тебя лесом, – с ухмылкой пояснил Джеримэйн. – Спасибо Фиахне – идти теперь не очень далеко!
– А как же Орсон? – Элмерик ещё не закончил говорить, но по яростному взгляду, которым одарила его Келликейт, понял, что лучше было и не начинать. – Молчу, молчу. Не моё дело.
Розмари всплеснула руками:
– Ой, да ладно грустить-та! Сегодня ж праздник будет! Ух и повеселимся!
Но особого веселья в её голосе, впрочем, не слышалось.
– Нет, ребята, так не пойдёт! – Джерри спрыгнул с подоконника. – У меня есть идея! Давайте сейчас каждый выговорится, чем ему насолил Фиахна. И на праздник уже пойдём с лёгкой душой и без всяких задних мыслей.
Предложение Элмерику понравилось, он даже пожалел, что ему самому ничего подобного в голову не пришло. Растянувшись на лавке и заложив руки за голову, он спросил:
– А ты сам придумал или кто подсказал?
– Вообще-то, это мастер Флориан надоумил, – нехотя признался Джеримэйн. – Ещё до того, как онемел. Сказал как-то: мол, яр-р-рости в тебе – ну, то есть во мне, – изр-р-рядно. Выговор-р-ришься – пр-р-роще будет жить. Вот я и выговаривался раз за разом. Орал даже, пока не охрип. А он меня честно слушал.
– Интересно, а как она сам справляется? Он же не может выговориться, – задумчиво произнесла Келликейт, ни к кому не обращаясь.
Джеримэйн прочистил горло:
– Давайте я начну? Этот Фиахна – упёртый и самодовольный болван. Тоже мне, наместник выискался! Сидел бы в своём прекрасном Аннуине – нам без него было намного лучше! Теперь на мельнице – если это всё ещё можно назвать мельницей – полный бардак. В Чернолесье переполох: то баньши на мосту воет, то замок в одночасье на холме вырос… А до Летней битвы, между прочим, остался месяц с хвостиком. И к чему мы готовимся? К празднику! Просто очаровательно! У наставников нет времени нас учить, потому что они носятся с этим дураком Фиахной… И голос его громкий тоже раздражает.
Он замолчал, чтобы перевести дух.
– Голос-та у него красивый… – Розмари шмыгнула носом. – И сам-та он тоже. Пожалуй, самый красивый эльф из тех, что я видала. И самый противный. Обращается-та с людьми, как с вещами. Будто все-та ему должны. Мы ему тут не игрушки! Ежели хочет иметь с нами дело-та, пусть сперва научится нас уважать.
– Как же, научится он! – фыркнул Джерри. – Лучше забудь о нём, Роз. Он тебе не пара.
И Элмерик закивал, соглашаясь.
– Да-да, забудь. Встретишь другого, ещё лучше.
Розмари в ответ горько усмехнулась и постучала по лавке прямо возле головы барда.
– Ой, кто бы говорил-та! А сам ещё давеча сох по своей дрянной эльфийке, как листья в засуху!
– Это всё в прошлом, – Элмерик приподнялся на локте и тут же скривился, потому что от долгого лежания рука затекла. – Но ты права: нужно время.
– И что, ничегошеньки больше к ней не чувствуешь-та? Не скучаешь?
– Нет.
– Значит, правду-та говорят: с глаз долой – из сердца вон.
– Когда ты успела стать такой злющей, Роз? – Элмерик шутя дёрнул её за завязку фартука.
– И не такой станешь с вами-та… – она несильно хлопнула его по руке и отодвинулась. – А я скажу как Келликейт: идите-ка лесом. И в мои с Фиахной дела не лезьте-та! Вы все ужо меня достали.
Выпив добрый глоток эля прямо из кувшина, она принялась обмахиваться фартуком.
– Уф! Выговорилась! Теперича и вправду полегчало-та!
– А я добавлю, что он постоянно пьёт вино командира, – пожаловался Элмерик. – Уже прилично выхлебал. И я вынужден бегать по лестнице в погреб и обратно. А покои-то у него на самом верху. А ещё мне нужно всегда находиться рядом. Стоять за левым плечом. И чтобы всегда было что выпить, чем закусить, а также перо, чернила и бумага. У меня уже руки от подноса дрожат, а спина так вообще отваливается. Нет ни минуты покоя! «Элмерик, сделай то. Элмерик, сделай это…» Не понимаю, как я буду такими руками играть на арфе.
