Алан Чароит
Кощеевич и Смерть
– Бери, угощаю.
– Волшебное? А что оно делает?
– Да самое обычное яблоко, успокойся уже.
Лис потянулся, Смерть немного подразнила его, не давая взять угощение, но потом всё-таки отдала. Оно и правда оказалось вкусное. Сочное такое, со вкусом лета.
– Шпасибо, – пробормотал Кощеевич с набитым ртом.
– Вот и люди такие же, как это яблоко. Пока не попробуешь – не узнаешь, что под кожицей, – улыбнулась Марена.
– Знаешь, это немного помогло.
– Я рада, – она встала, собираясь уйти, но Лис, поражаясь собственной смелости, поймал её за рукав:
– Погоди!
– Чего-то ещё желаешь, дружок? – Нет, она всё-таки потешалась над ним. Но почему-то это не было обидно.
– Слушай, а можешь сделать, чтобы царь Ратибор согласился со мной встретиться? Я ему уже столько птичек-весточек отправлял, уж и просил, и угрожал – всё без толку. Между прочим, весточкам это ой как не нравится. От безответных писем они хиреют.
– Любишь птиц? – Смерть, казалось, удивилась.
Лис задумался.
– Наверное. Или раньше любил. В общем, птицы хорошие. Не то что люди.
– Да, эту просьбу я, пожалуй, могу выполнить. Ты только вот что сделай – отправь ещё одну птичку прямо сейчас. И вели передать царю то, о чём умалчивал ранее. Тогда дождёшься ответа.
«Что, например?» – хотел было спросить Лис, но Марена уже испарилась и больше на зов не откликалась. Вот несносная…
Вздохнув, он дошёл до стола, открыл ящик и достал берестяную птичку размером с ладонь. Прошептал заклинание, и игрушка ожила, моргнула глазками-бусинками. Он подставил руку, подождал, пока птичка поудобнее зацепится коготками за указательный палец, и насыпал в ладонь немного корма. А когда она склевала последнее зёрнышко, сказал:
– Слушай и запоминай, – это была колдовская фраза, после которой весточки бросали все свои дела и замирали, не в силах противиться голосу чародея. – Лети и передай царю Ратибору из Дивьего царства, что, если он согласится со мной встретиться, я не стану претендовать на Серебряный лес, о котором они издавна с Кощеем спорили. Пусть забирает себе ели с серебряными иголками все до единой. Ежели он согласен, пускай приходит через семь дней на закате на вершину Лысой горы, на границе наших земель расположенной, но никому не принадлежащей, там и грамоту подпишем, и потолкуем заодно.
Закончив послание, Лис отворил ставни. Птичка-весточка чирикнула, взмахнула крыльями и – фр-р-р, – вылетев в окно, вмиг затерялась на фоне огненного неба.
Глава третья. Терпение – княжеская добродетель
– Ты написал царю что?!
Лис не помнил, чтобы Май прежде хоть раз так орал.
– Что слышал, – он поморщился. – Считаешь, какой-то там лес стоит жизни моей матери? Да если Ратибор за него поделится перстнем Вечного Лета, то я и два леса отдам. И пять! К тому же, помнишь, из-за него всё и началось. Ну, я имею в виду прошлую войну.
– Серебряный лес был только поводом, княже, – вздохнул советник. – Кощей хотел развязать ту войну.
– Вот именно. А я не хочу. Много мы, что ли, хорошего видели в битвах? Люди устали, понимаешь. Я хочу дать им передышку.
Ещё больше Лис хотел передышки для себя, но говорить об этом вслух было как-то неловко. Хотя Май, конечно, понял бы.
– Я тоже не хочу воевать, – советник прошёлся взад-вперёд по комнате, собираясь с мыслями. – Но ты же знаешь Ратибора. Ему палец дай – он руку оттяпает.
– Нам так говорили. Дивьи люди – злые, мы – хорошие. Так было надо, иначе воевать бы никто не пошёл. Ну, кроме упырей и злыдней. Им всё равно, они хозяину подчиняются. Только против чародеев слабые, с ними много не навоюешь.
– Кстати, раз уж ты об этом заговорил, – Май резко остановился. – Что ты собираешься делать с упыриными фермами отца?
– Ещё этого не хватало! – Лис закатил глаза. – А можно ничего не делать? Пусть как-нибудь само…
– Сейчас они работают как при Кощее, потому что распоряжения остановиться не было. Скоро появится новая партия молодых упырей, которых надо обучать. Если пустить дело на самотёк, они начнут жрать кого ни попадя. А в замке и без того небезопасно…
Лис в сердцах стукнул кулаком по столу и заорал:
– Хватит!
Нет, он совсем не хотел вымещать гнев на советнике. Понимал, что Май ни в чём не виноват, но чем дальше, тем меньше хотел его видеть, потому что тот всякий раз приходил с мешком новых проблем.
Невольно княжич вспомнил, как в таких случаях поступал Кощей, и вкрадчиво, с отцовыми интонациями задал встречный вопрос:
– Вот ты мне и скажи, как быть. Кому поручить наставничество?
– Да закрой ты эту ферму, друг. Оставь старых упырей да злыдней, которые в замке служат. А новые нам не нужны. Молодёжь клыкастая только сражаться умеет, а мы учимся жить в мире, – советник почесал в затылке и добавил: – Кстати, в этом наша главная беда. Не умеем, не привыкли, не ведаем, что такое мирная жизнь и с чем её едят. Поразмысли об этом на досуге.
Кощеевичу его слова не понравились.
– Хватит. Не хочу ни о чём думать. Особенно о треклятых упырях.
– Лис, ты не сможешь вечно от всего отмахиваться.
– А я говорю, отстань!
– Думаешь, мне нравится тебя шпынять?
– Вот и не шпыняй! Фу, слово-то какое неприятное.
– Как скажешь, княже…
Таким тоном сказал, будто надулся. Ну и пожалуйста. На обиженных воду возят.
– Что-то ещё? – Лис сплёл руки на груди. – Я устал.
Советник пожал плечами:
– Уже? День только начался.
– Потому что у меня на сегодня были другие планы, – Кощеевич потёр руки. – Долой пустые разговоры. Позавтракаем – и на охоту! Надеюсь, у Айена всё готово?
Но советник и тут всё испортил:
– Мы поедем без тебя. Не княжеское это дело – огнепёсок по лесам гонять.
Вот заладил! Что за несносный человек.
– А какое тогда княжеское? – фыркнул Лис. – Для вас, между прочим, оно опаснее, чем для меня. И я могу быть полезным, ты же знаешь. Как начну чары петь – ни одна огнепёска не уйдёт.
– Мы справимся. А тебе вот – список дел начинающего правителя, – Май вручил ему свиток. – Как раз хватит, чтобы не заскучать, пока нас не будет.
Кощеевич обречённо смял свиток в ладони.
Нет, ну на что он надеялся? Сам же попросил Вертопляса не говорить советнику, что зловещее предсказание сбылось, со смертью они уже повстречались и обручились даже. Стоит ли удивляться, что Май везде пытается соломки подстелить?
«А вот возьму и не буду ничего делать, – мстительно подумал Кощеевич. – На гусельках поиграю или вон в библиотеку схожу, пока все по лесам шастать будут. Княжич я или кто? Что хочу, то ворочу!»
Но вслух, конечно, этого не сказал. Лишь улыбнулся и сладким голосом пожелал Маю доброй охоты.
После совместной трапезы навьи воины оседлали коней и покинули замковый двор. Большую часть из них Лис знал – вместе воевали. Хорошие ребята. Не без зависти он проводил их долгим взглядом со стены, посмотрел на мятый свиток в своей руке и отбросил его в сторону.
– Не хочу ничего решать.
Наверное, прав был отец. Не выйдет из него хорошего правителя. Ну так его не для этого растили, между прочим.
Наследник – это ведь так, название одно. Как ты можешь унаследовать трон, если твой папа собирается жить вечно?
Кощей прочил сыну наместничество в Дивьем царстве – когда война закончится. Никто не сомневался, что Навь победит, вот только… сколько лет они сражались? Уж точно больше, чем Лис на свете прожил. То наступали, то отступали. Порой казалось, что ещё немного – и захватят Светелград, дивью столицу. Но этого так и не случилось.
А ведь у Кощея и боевых упырей со злыднями была тьма-тьмущая, и горынычи на его сторону встали, и жар-птицы для него шпионили, и военачальников толковых хватало, а всё-таки победить не вышло. Теперь уже и не спросишь, почему…
– Ты что-то уронил, княжич, – раздался за спиной вкрадчивый голос, и Лис подпрыгнул.
Уф, нельзя же так подкрадываться!
Хотя нет, это мара, ей можно. Не Моревна, а самая обычная – из тех, что навевают людям кошмарные сны. Их у Кощея в замке тоже было предостаточно.
Мары издавна занимались охраной внутренних покоев. Все были как на подбор – черноволосые, скуластые, смуглые, гибкие, как речной тростник. У каждой за поясом две изогнутые сабли. А в широченных шароварах можно хоть яд спрятать, хоть дымовуху, хоть полюбовника. Улыбнётся такая, сразу увидишь: зубы острые, как у щуки, ещё и язык длинный, змеиный. Красотки, в общем. Нет, без шуток – бывает такая красота, от которой одновременно испытываешь и восторг, и ужас. Вот такие и были мары – два десятка сестёр, все на одно лицо. Впрочем, одну из них – Маржану – Лис отличал от других. И она его тоже привечала. Могло бы всё у них сладиться, но… эх, не срослось.
Кощеевич вздохнул. Он не любил вспоминать ту ссору. Потому что неизбежно приходил к мысли, что поступил плохо, и надо было бы извиниться. Но во-первых, извиняться его не учили, а обычного «прости» оказалось недостаточно – уж это он пробовал. А во-вторых, Маржана просто ушла, и где её теперь искать, Лис понятия не имел.
Глупое сердце ёкнуло: может, всё-таки вернулась? Но в следующий миг стало ясно – нет, это другая мара. Муна, или как её там?
– Угу, – буркнул он, принимая свиток из её рук, и тут же улыбнулся. Перед подчинёнными следовало держать лицо. Май – не в счёт. – Как служба идёт?
– Всё хорошо. Как обычно, – поклонилась Муна.
Кощеевич был готов её расцеловать (и непременно сделал бы это, будь на её месте Маржана). Хоть у кого-то в этом проклятом замке всё хорошо!
Но он рано обрадовался, потому что мара решила уточнить:
– А что делать с Кощеевыми узниками, княжич? Палачи интересуются: пытать али не пытать?
– С ума сошли? – ахнул Лис. – Отпустите всех сейчас же!
– А тех, кто сам идти не может? Может, того? – Муна положила ладони на рукояти сабель. – Из милосердия.
Кощеевич закатил глаза. Ну конечно, что ещё могла предложить мара!
– Нет, мы поступим иначе… – Он задумался: а что бы сделал Май на его месте? – Так, чтобы через три дня… нет, через два! – у меня был письменный отчёт. Сколько всего узников, их имена, возраст, кто таковы, давно ли в заключении и в каком они состоянии. Всех, кто может ходить, – выпустить. Кто не может – разместить в казармах и пригласить лекарей. Безумцев поселить отдельно. Всё понятно?
– Так точно. Вот только… – мара замялась.
– Что?
– Писать мы не обучены. Может, проще всех убить? С чистого листа так с чистого листа.
Лис шумно вдохнул, выдохнул. Терпение – княжеская добродетель. Помни, ты – правитель. Это звучит гордо (а ощущается жалко, но это ли не мелочи?).
– Возьми себе в помощники того, кто умеет писать.
Муна просияла:
– Ой, как же это я сразу не подумала!
Очень, очень не хватало Маржаны…
Он запоздало понял, что произнёс эту фразу вслух, и Муна тут же посуровела:
– Я не знаю, где наша старшая сестра, княжич. А если бы и знала – не сказала бы.
– Так-то ты мне служишь? – усмехнулся Лис.
Вроде не обиделся, а всё равно слова мары его задели.
– Семья – всегда на первом месте, – почтительно, но твёрдо пояснила Муна. – Она не хочет тебя видеть. Её воля – её право.
– Тогда всё, иди выполняй приказ, – Кощеевич махнул рукой, и мара растворилась, в мгновение ока слившись с тенями, что отбрасывали зубцы крепостной стены.
* * *
Все следующие дни Лис прилежно изучал свиток, вычёркивая сделанное. Он почти ненавидел себя за ту минутную слабость. Просто раньше, на войне, всё было намного понятнее. Даже в момент, когда враги оказались не такими уж негодяями и с некоторыми довелось подружиться, он ловко лавировал между двух огней и хитрил, водя за нос самого Кощея!
Прав был Май – жить в мирное время им всем ещё предстояло научиться. Но оно того стоило! Вот проснётся от колдовского сна мать – непременно порадуется. А для этого к её пробуждению всё должно быть улажено.
Ухватившись за эту мысль, он принялся за дела с истинным рвением, позабыв про еду и сон. Вертопляс несколько раз напоминал ему:
– Сделай пер-рер-рыв, – но Лис только отмахивался. Не до того!
А на исходе второго дня вернулась весточка (говорят, никто на свете не летает быстрее, чем эти маленькие птички: даже горынычи за ними не угонятся). Её гранатовые глаза-бусинки сияли от счастья, а к лапке была привязана берестяная рулька, в которой коротко, но ясно значилось: «Приду». Вот так просто: без приветствий, без подписи. Но Лис всё равно на радостях закружился по комнате так лихо, что чуть не сбил со стола пару склянок с зельями. Похоже, ему наконец-то улыбнулась удача. Ай да Смертушка! Нашла подход к упрямцу Ратибору! Главное, теперь не упустить возможность. И плевать, если придётся отдать не только Серебряный лес, но и, скажем, изумрудные копи в Змеевых горах…
– Спасибо тебе, Рена! – шепнул он.
Смерть не появилась, но за спиной словно бы кто-то тихо хмыкнул. Не зря же она говорила, что теперь всегда будет рядом. Если бы ещё с указами помогла – цены бы ей не было.
Но, увы, тут придётся разбираться самому.
Княжич корпел над бумагами всю ночь. А на рассвете, когда кто-то осторожно постучал в дверь, сперва подумал, что ему чудится. Но стук повторился уже настойчивее.
– Войдите, – буркнул Лис. – Кого там принесло?
Он никак не ожидал, что бравые воины уже вернулись. Но ещё больше удивился, увидев в дверях не советника Мая, а запыхавшегося Айена. В крови. К счастью, в чужой, огнепёсьей.
– Здрав будь, княжич, – сотник вошёл с поклоном. А может, просто опустил голову, чтобы не задеть макушкой притолоку. – Ты велел доложить, когда охота закончится. Так вот – всё. Одиннадцать огнепёсок добыли!
– Молодцы, – Лис зевнул. Неловко получилось. Как будто ему дела нет. А на самом деле очень спать хотелось. – И много ещё осталось?
– В низине, почитай, всех истребили. Но в горах ещё полно. Так что переведём дух – и снова за дело.
– Будет вам подмога из местных, – княжич положил ладонь на стопку указов. – Я назначил хорошую награду за голову каждого пса. Твои охотники её тоже получат. Напиши мне имена особо отличившихся.
– Будет сделано! – здоровяк щёлкнул каблуками сапог. – Есть ещё одна идейка, княжич. Огнепёски зело любят, когда мясо подтухшее. Прям волю теряют. Ежели созвать мастеровых, наделать клеток да положить туда приманку, быстрее тварей переловим. Да людей не будем лишний раз опасности подвергать.
– Отличная идея! Вот ты и займись.
– Так точно!
Да, пожалуй, надо советником его сделать. Мужик толковый. А ещё на дядьку Ешэ похож. Такой же высоченный, длинноносый, и брови кустистые. Даже причёска та же: длинная косица на выбритой голове. Правда, моложе раза в два, ну так годы – дело наживное.
– Кстати, а где Май? – Прежде чем принимать решение, стоило всё же посоветоваться. Худо будет, если эти двое друг друга недолюбливают.
Айен состроил скорбную мину:
– Моя вина, княжич. Не уберегли!
– То есть как это – не уберегли?! – Лис вскочил.
Видать, он так сильно изменился в лице, что сотник в испуге замахал руками:
– Да живой он, живой! Тока ранен сильно. Самолично доставил в покои, позвал лекарей и сразу к тебе с докладом. Не вели казнить!
– Не велю, я же не Кощей. Только начинать надо было с этого, а не с дурацких клеток, – процедил Лис сквозь зубы, на ходу надевая жилет.
Всю сонливость как рукой сняло. Оттолкнув Айена с дороги, княжич скатился по лестнице и зашагал, нервно размахивая руками. Волнение скручивало внутренности узлом, и Лису это совсем не нравилось. Чтобы избавиться от неприятного чувства, пришлось призвать на помощь другое – досаду:
– Меня не пустил, значит. Вот и поплатился, болван самонадеянный! Так ему и надо!
Эта мысль настолько засела в голове, что, оказавшись у постели раненого, Лис сразу высказал её вслух – сухо и зло.
А в ответ услышал:
– Прости, княже. Оплошал. Спасибо Айену – это он меня вытащил.
Советник выглядел жалко и был бледен, как простыни, на которых лежал. Наверное, потерял много крови.
– Как же тебя угораздило? – Лис придвинул себе скамью и сел напротив.
– Огнепёска оказалась хитрее, – поморщился Май. – Выскочила совсем не с той стороны, откуда ждали. Обошла загонщиков.
– Но вы её убили, надеюсь?
– Да.
– Значит, ты отмщён, – Лис улыбнулся. – Надеюсь, с этой мыслью ты быстрее выздоровеешь. Ты нужен мне, Май.
– Спасибо, – советник попытался улыбнуться в ответ, но тут же скорчился от боли. – Сам-то как время провёл?
– Да уж не бездельничал, – княжич сиял от гордости. – Всё, что было в твоём свитке, выполнил. И даже больше. А ещё, представляешь, мне Ратибор ответил!
– И что сказал? – Май приподнялся на локте, но Лис, взяв его за плечи, бесцеремонно опрокинул на подушки.
– Лежи, кому сказано! Сказал, мол, приду. Получается, через три дня на закате встретимся. Как же не вовремя ты слёг – прямо перед важными переговорами.
– Я пойду с тобой!
– Ага, и помрёшь прямо там. Ещё чего не хватало!
– Не помру, не дождёшься.
– Это я тут бессмертный.
– А я – везучий.
– Эй, ты со мной спорить будешь? – Лис нахмурился, но Май не думал отступать:
– Говорят, для этого советники и нужны. Чтобы князья не зарывались.
– Если после каждого подвига будем советников хоронить, их не напасёшься. Да и не последние это переговоры, чует моё сердце. Успеешь ещё.
Май повесил нос:
– Только не делай глупостей, ладно?
– Пф! Можно подумать, я часто их делаю!
– Случается…
Нет, каков нахал! Скрипнув зубами, Лис мстительно заявил:
– Больше никакой охоты, ясно? Если мне шиш, то и тебе – шиш!
– Вот это и называется «долг перед страной и народом», – вздохнул Май.
– Кстати о долге… как ты смотришь на то, чтобы всё-таки назначить Айена вторым советником? Мне понадобится помощник, пока ты не поправишься. Не возражаешь?
– Он мне жизнь спас. Ещё бы я возражал! Единственное, что… – Май замялся, подбирая слова.
– Говори уж прямо, все свои.
– Айен – человек надёжный, но нравом горяч. Ему бы за языком последить поучиться.
– Ну, это дело наживное.
– Ты прав. Но просто держи это в голове… Сейчас меня больше твоя встреча с Ратибором беспокоит. Обязательно возьми мару-другую, и пусть они в тенях укроются. Мало ли…
– Думаешь, Ратибор посмеет замышлять против меня?
– А почему он раньше не отзывался, а теперь вдруг согласился встретиться? Наверняка что-то задумал.
«Да мне просто Смерть помогла желание исполнить», – хотел сказать Лис, но в последний момент прикусил язык. Долго объяснять. Да и не стоит советнику о Марене Моревне знать: крепче спать будет – быстрее выздоровеет.
Кажется, впервые с начала их дружбы он скрыл от Мая что-то настолько важное.
Прикрываться заботой было удобно, но на самом деле Лис осёкся, потому что почувствовал острый укол недоверия где-то под ложечкой. Словно рыбью кость проглотил.
В голове зудела мысль: кому вообще можно доверять в этом мире, если не Маю? А ответ напрашивался сам собой – ни-кому.
Глава четвёртая. Сомнительные советы
– Зачем гадать, чего не хватает навьему народу? Этак голову сломать можно. Почему бы у них самих не спросить? – Айен ещё не стал советником, а добрые советы уже вовсю раздавал.
Впрочем, Лис сам спросил его мнения. А услышав ответ, задумался. И правда, почему бы нет? Кощей никогда такого не делал.
Но когда огромная толпа наводнила замковый двор, идея перестала казаться княжичу такой уж привлекательной. Люди гудели растревоженным ульем, толкались, переругивались, оттаптывая друг другу ноги. Кто-то поднимал на руки детей, чтобы те посмотрели на нового правителя. Ох, не задавили бы кого в такой толчее…
Лис вцепился в подлокотники кресла, которое ему вынесли на наспех сколоченный помост. Трон смотрелся бы лучше, но не тащить же Кощеев, костяной? Во-первых, сидеть на нём неудобно, синяки потом остаются. Во-вторых, Лис его в сердцах разломал и чинить не собирался. А собственный заказать – руки пока не дошли. Поэтому он набросил бархатный плащ на простое кресло из библиотеки, решив, что и так сойдёт.
Помост поскрипывал от напора толпы, несмотря на свирепые окрики мар и щелчки нагаек. Оно было и понятно: люди устали бояться. А Кощеев сын стал для них новой надеждой. Конечно, всякий хотел подойти ближе, а ещё лучше – взобраться по лесенке, преклонить колено, обязательно коснуться руки и выдохнуть что-нибудь вроде:
– Помоги, княжич, зиму перезимовать!
– Благослови дитятко, господин! Мика, а ну-ка улыбнись дяде.
– Мой братко Ванчик в Кощеевых подземельях. Прикажи найти, умоляю! Коли жив, век тебя благодарить буду. Коли мёртв, так хоть похороним по нашим обычаям.
Голоса становились всё громче и настойчивее, сливаясь в дикую какофонию. Лис уже не разбирал, кто о чём просит. Он закрыл глаза и представил себе целый снежный ком из слов, лавиной несущийся с горы:
– А вот ещё обоз гнилой репы…
– Дык потом выяснилось, что это Нима-воришка отару свёл.
– Не погуби, княжич! Не виноватый я!
Ах, как было бы здорово, если бы всех этих крикунов сейчас смело и разбросало по двору – вместе с гнилыми досками, прелой соломой и конским навозом! Кто только додумался допустить сюда телеги?
– …и отправить чародеев в Морошковое полесье, дабы защитить от морового поветрия.
– Сталбыть, придворная должность мне была ещё при Кощее обещана.
– …разбойничают, гады, в степи, а стрелы у них волчьей травой потравлены.
– С голоду пухнем, княжич! Ботвой питаемся!
– Довольно… – прошептал Кощеевич, хватаясь за голову.
Но просьбы не умолкали. Толпа волновалась, как колосья в поле перед грозой, напирала. Помост шатался. Кажется, кого-то всё-таки придавили – в толпе послышались стоны, визг и женские причитания.
Стоявшая рядом мара, нахмурившись, положила ладони на рукояти своих сабель. Она не понимала, что делать – ведь княжич строго-настрого повелел никого без приказа не рубить. А Лису вдруг стало страшно. Как будто все эти люди не с поклоном к нему пришли, а на казнь публичную полюбоваться-потешиться. А в роли жертвы – он сам.
В этот миг он напрочь позабыл о недавно приобретённом бессмертии. В горле пересохло, язык прилип к нёбу – ни вздохнуть, ни скомандовать: «Куда прёте! А ну назад». На висках выступил холодный пот.
Шёпотом он позвал мару Маржану. По старой привычке. Разумеется, та не пришла. Тогда он покликал Рену – но Смерть тоже не подумала объявиться.
Зато – словно обухом по голове – нагрянули воспоминания о былых битвах. То же людское месиво, те же выкрики и стоны… Звон клинков, искры заклятий, рёв горынычей и кровь он додумал сам. Ещё весной эта картина не вызвала бы ужаса. Почему же вдруг так плохо? Может, отвык? Слаб духом стал?
Задыхаясь, он поискал глазами Мая. Не нашёл. Запоздало вспомнил, что тот лежит раненый. Значит, не придёт, не спасёт. Айена тоже не было видно. Придётся прорываться самому. К своим.
Где-то на краю сознания, словно птичка в клетке, билась мысль: война закончена, эти люди – не враги тебе. Ага, как же! Толпа безлика, и в ней может скрываться кто угодно. Дивьи шпионы, моровые чародеи с проклятыми предметами. Да даже мятежная сестрица Доброгнева…
В глазах потемнело, словно в неурочный час настали густые сумерки. И Лис сделал то, что делал всегда в момент опасности: запел.
Разумеется, это была не просто песня, а чары, стократ усиленные его страхом, гневом и желанием защитить себя во что бы то ни стало. Даже гусли не понадобились, хватило просто голоса.
Первые строки Кощеевич пропел еле слышно, но постепенно силы возвращались, удушье отступало, и он задышал полной грудью.
Чародейские мелодии он ещё в детстве слагал так, что даже упыри заслушивались. Ласковый мягкий тембр проникал сперва в уши, потом – в души. Песня будто бархат под ноги стелила, завораживала. Особенно тех, кто руки княжича коснуться успел.
Толпа замерла, прислушиваясь, а потом принялась раскачиваться в такт. Даже на мар подействовало – вот какой силы вышло заклятие!
Лис встал и расправил плечи, чтобы лучше пелось:
«Буйные ветра княжича хранят, пусть и мой народ не предаст меня. Буду каждый шаг видеть наперёд: кто меня предаст – дня не проживёт».
Он ещё не успел допеть, а из толпы уже послышались выкрики:
– Слава княжичу Лютогору!
– Лютогор наш господин!
– Умрём за тебя! Только прикажи!
– Нет уж, лучше живите ради меня, – Лис поморщился. – Хватит смертей.
Как же ему не нравилось данное отцом имя. Мало того что звучит глупо, так оно ещё и дивье… издать, что ли, указ, запрещающий к нему так обращаться?
Он опустился в кресло, наконец-то позволив себе расслабить плечи:
– Так. Не толпиться. Не напирать. Упавшим помогать. Подходить по одному, с глупыми просьбами не лезть. Ясно вам? – гордый собой, он сплёл руки на груди.
Жаль, на всю страну такую песенку не споёшь. Подействует только на тех, кто лично слышал и ладони касался. Зато хотя бы тут он навёл порядок, и дальше всё пошло как по маслу. Но теперь Лис понимал, почему Кощей никогда ни о чём не спрашивал своих подданных…
* * *
– Ты соображаешь, что натворил? – Май опять ругался.
Лис уже начал привыкать, что тот ворчит по поводу и без. Это было утомительно. Он не ожидал, что весёлый и внимательный сотник превратится в такого брюзгу. Как будто старикан какой, всё ему не так – не этак. А ведь он даже немного моложе Лиса. Что же дальше-то будет?
– Тебе не говорили, что советнику не обязательно всё время ворчать? – Кощеевич болтал ногами, сидя на кровати, и улыбался. Он попытался всё превратить в шутку.
Тот Май, с которым они воевали бок о бок, непременно её подхватил бы. А этот только поморщился:
– Ты не оставляешь мне выбора, княже. Думал бы больше головой, всем было бы спокойнее…
– Помолчи, – рыкнул Лис. – Мы друзья, но оскорблений я не потерплю! Если хочешь знать, я только и делаю, что головой думаю. Только чувствую, как будто мне дали решето и сказали: вычерпай озеро. Когда вычерпаешь – всем счастье настанет. Только вода никак не убывает, льётся и льётся меж пальцев… может, не годен я к правлению, а?
Сейчас очень кстати пришлись бы слова утешения. Вот что ему стоило сказать, мол, всё у тебя получится, княже. Ты справишься.
Но Май пожал плечами:
– Не знаю, друг. Мне тоже порой кажется, что из меня вышел негодный советник. Мы никогда раньше не делали ничего подобного. Возможно, другие справились бы лучше нас. Но мы не отступим и будем пытаться снова и снова.
И Вертопляс с шестка добавил:
– Вр-ремя покажет.
– Ты не помогаешь, – огрызнулся на него княжич и снова повернулся к Маю: – Вот я и пытаюсь. Что тебе не нравится?
– Песня твоя.
– Ты её не слышал вообще-то, – Лис обиженно надул губы. – Я хорошо спел.
– О, в этом я не сомневаюсь, – кивнул Май. – Давай, спой её мне, похвастайся.
Кощеевич слишком хорошо знал своего советника, чтобы не почувствовать подвох.
– А тебе-то зачем? – выдохнул он после недолгого замешательства. – Ты и так мне верен.
– Как и многие из тех, кому сегодня довелось услышать твои чары.
– Ну и что? Тебе я верю, а им – нет. Теперь буду спать спокойнее.
– Ты же бессмертный. Чего ты так боишься? – резко спросил Май, приподнимаясь на локте.
– Бессмертного тоже могут предать.
– Как ты предал своего отца?
Лис, вспыхнув, вскочил с кровати:
– Мой отец был тиран и деспот!
– Да кто ж с этим спорит? – советник поморщился.
– Тогда объяснись. Я чувствую, что ты пытаешься на что-то мне намекнуть. Но я не понимаю намёков. Давай уже говорить начистоту?
– Давай, – охотно согласился Май. – Ты только успокойся. А то бурлишь, как суп в котелке.
Кощеевич сел и сложил руки на коленях:
– Ну? Я весь внимание.
– Ты можешь заколдовать всех, сделать свой народ послушным. Но чем тогда ты будешь отличаться от Кощея? Он тоже держал подданных в страхе, потому что боялся предательства. Не мог влиять на умы, как ты, но пользовался иными чарами. И услугами палачей, конечно.
– Но я никого не пытаю. В отличие от.
– Лис, я вовсе не хотел тебя обидеть, – вздохнул Май.
– Однако обидел.
– Я всего лишь хочу, чтобы ты осознал, что ступил на скользкую дорожку. Сойди, пока не поздно. Ты будешь хорошим правителем и со всем справишься, я уверен.
Нет, ну что ему стоило сказать это раньше?
– Я никогда – слышишь? – никогда не стану таким, как Кощей, – процедил Лис сквозь сжатые зубы. – Не был бы ты ранен… не был бы ты моим другом…
– То что? Заколдовал бы меня?
– Нет. Вдарил бы кулаком промеж глаз, чтобы чушь не нёс!
И тут советник неожиданно улыбнулся:
– Вот это мой Лис, узнаю его. Теперь я спокоен.
– Как же, спокоен он, – уже совсем беззлобно пробурчал Кощеевич. – Тебе волю дай, будешь виться вокруг, как ворон. Я рад, что ты обо мне заботишься, но твоя забота порой вдохнуть мешает. Умерь пыл, Май. А не то правда по роже получишь.
– Понял. А ты?
– Я вроде тоже понял, – Лис вздохнул. – Эх, жаль. А такая идея была. Вся Навь меня бы любила!
– На войне ребята любили тебя без всяких чар.
– Так то на войне…
– За двер-рью кто-то есть! – вдруг каркнул Вертопляс, и Лис, нахмурившись, рявкнул:
– А ну, кто там?!
Одновременно с его криком раздался стук.
– Княжич, это Айен. Можно?
Чтобы войти, рослому воину пришлось наклониться, иначе бы он точно задел головой притолоку.
– Ты зачем под дверью подслушиваешь? – Лис нахмурился.
– Да уж не затем, чтобы тайные тайны выведывать, – пожал плечами Айен. – Просто шнурок, вишь, лопнул, вот я его и перевязывал. Негоже к княжичу заваливаться, когда портки вот-вот упадут. Конфузно.
– А пришёл зачем?
Айен поскрёб в затылке.
– Да мне эта… сказали, что тебя, княжич, чуть толпа не задавила, и ты дюже злился. Вот я и прибежал, как только смог.
– Так. А почему тебя рядом со мной не было, когда это случилось?
Вояка повесил нос:
– Прости, княжич, моя вина. Думал, мары сами справятся. Я, понимаешь, с утра кислой капусты напёрся до отвала. Кто ж знал, что она совсем скисла?
Такое случалось и прежде. Аппетит у Айена был непомерный – ел всё, что не приколочено. И порой страдал от своей неразборчивости в еде. Им в бой выходить, а сотник опять в кустиках обретается…
– Готов понести наказание, – торопливо добавил Айен, но Лис покачал головой:
– Да чего уж там. Ты себя, приятель, сам уж наказал. Может, оно и к лучшему сложилось. Выходит, ты песни моей не слышал…
Они с Маем переглянулись, тот кивнул, и Лис предложил:
– А будешь моим вторым советником, Айен?
Сотник вытаращился, не веря своим ушам.
– Это какая-то шутка, княжич? Я с повинной пришёл, а ты вместо того, чтобы казнить, милуешь.
– Правда, с одним условием тебя на должность возьму, – усмехнулся Лис. – Больше не жри что попало. На княжеской кухне еды хватает.
– Рад стараться, княжич! – просиял Айен. – Да я за тобой в огонь и в воду пойду! Больше не подведу, вот увидишь.
– Пока просто смотри, вникай. Пока Май выздоравливает, будешь при мне. Потом распределим, кто из вас двоих за что отвечает.
– Рад стараться! – повторил Айен.
Сейчас он был похож на большого пса, дождавшегося лакомства с хозяйского стола. Разве что хвостом не вилял.
– Спасибо, что спас меня на охоте, – Май склонил голову в вежливом поклоне. – Должок теперь за мной. Верну, как представится возможность.
