Алан Дин Фостер
Чужой
– …и вот мадам надвигается на меня, взбешенная и озабоченная одновременно, – говорил инженер, – и настаивает, чтобы мы пошли и вызволили этого болвана. Думаю, он просто не знал, во что влетел. – Как обычно, он захохотал над игрой слов. – Ты помнишь это место. Все четыре стены, пол и потолок – сплошное зеркало. Кровати нет, только бархатная сеть, подвешенная в центре, – чтобы ограничивать твою активность и не давать ударяться о стены, – и нулевая гравитация. – Он покачал головой, вспоминая с неодобрением. – Не место для любителей, нет, сэр! Подозреваю, мальчишку сбили с толку или уговорили попробовать это члены его команды.
Как позже рассказала мне, отмываясь, девушка, которая в этом участвовала, начали они отлично, но затем начали вращаться, и парнишка запаниковал: остановить кувыркание они не могли. Девушка пыталась, но, чтобы прекратить это в свободном падении, нужны усилия двоих – как и для того, чтобы начать. Зеркала, сбивающие чувство ориентации в пространстве, да плюс невесомость – он никак не мог прекратить блевать, – Паркер глотнул еще пива. – Никогда не видел столько дерьма за всю жизнь. Готов спорить, они все еще отмывают эти зеркала.
– Даа, – Бретт улыбнулся со знанием дела.
Паркер посидел тихо, позволяя последним крупицам воспоминаний уйти из его разума. Они оставили после себя приятное сладострастное послевкусие. С отсутствующим видом он тронул ключевой переключатель на своей консоли. Зажегся превосходно-зеленый, ровно-горящий индикатор.
– Как у тебя цвет?
– Зеленый, – признал Бретт после того, как повторил процедуру «включить-и-проверить» на собственной панели.
– И у меня, – Паркер вдумчиво посмотрел на пузырьки газа в пиве. Всего несколько часов после выхода из гиперсна, а ему уже скучно. Двигатели работали с тихой эффективностью, поэтому механик чувствовал себя лишним. Говорить было не с кем, только с Бреттом, но ведь нельзя вступить в действительно оживленные дебаты с человеком, который отвечает односложно, и для которого завершенное предложение является настоящим подвигом.
– Я считаю, что Даллас специально игнорирует наши жалобы, – он все же предпринял попытку оживить беседу. – Может, и не в его силах организовать нам полноценную надбавку, но он же капитан. Если бы он хотел, мог бы послать запрос или замолвить за нас двоих словечко. Это бы наверняка помогло.
Он изучил данные на дисплее. Цифры выстраивались по возрастанию и убыванию справа и слева. Мерцающая красная линия шла вниз, с центром точно на нулевой отметке, и разделяла данные на две аккуратных половины.
Паркер только собрался продолжить разглагольствования, чередующиеся с историями и жалобами, но над ними внезапно раздался монотонный звуковой сигнал.
– Господи! Ну, что теперь? Не успеет человек спокойно устроиться, как кто-нибудь начинает пердеть.
– Точно, – Бретт наклонился вперед, чтобы лучше слышать, пока говоривший издалека прочищал горло.
Голос принадлежал Рипли:
– Идите в столовую.
– Не может быть, чтобы уже наступил обед или ужин, – Паркер недоумевал. – Или мы ждем разгрузки, или…
Он вопросительно взглянул на напарника.
– Скоро узнаем, – ответил Бретт.
Пока они шли к столовой, Паркер с неудовольствием обозревал чистые, едва ли не стерильные стены коридора с маркировкой «C».
– Хотел бы я знать, почему они никогда сюда не приходят. Вот где настоящая-то работа.
– Может, потому же, почему мы получаем половину их жалования? Они считают, что вправе нами распоряжаться. Они это так видят.
– Ну, я скажу тебе кое-что: от этого всего дурно попахивает, – тон Паркера не оставлял сомнений, что подразумевает он вовсе не тот запах, что пропитывал стены коридора.
II
Столовая была отнюдь не комфортабельной, но достаточно просторной, чтобы вместить всю команду. Поскольку они редко ели все вместе одновременно (постоянно работающий автоповар позволял проявлять индивидуальные привычки в режиме приема пищи), помещение проектировали без учета возможного присутствия семерых. В итоге сейчас все переминались с ноги на ногу, постоянно задевая соседа плечом и натыкаясь друг на друга, и старались не слишком действовать на нервы коллегам.
Паркер и Бретт вовсе не лучились счастьем и не старались скрыть свое неудовольствие. Их единственное утешение заключалось в осознании того, что по инженерной части все в порядке, и какова бы ни была причина их воскрешения, разбираться с ней должны те, кто несет более высокую ответственность, чем они сами. Рипли уже рассказала им о непонятном изменении места назначения.
Паркер счел, что теперь им придется снова погрузиться в гиперсон – процедура неприятная и неудобная даже если все идет, как надо, – и бормотал ругательства. Его возмущало все, что отделяло его от чека-с-зарплатой-в-конце-путешествия.
– Капитан, мы знаем, что в Солнечную систему еще не прибыли, – Кейн говорил за всех остальных, пока они выжидающе смотрели на Далласа. – Мы далеко от дома, но корабль все равно счел нужным вытряхнуть нас из гиперсна. Настало время разобраться, почему.
– Настало, – с готовностью согласился Даллас. Стараясь, чтобы его слова звучали веско, он начал объяснять: – Как вам всем известно, Мать запрограммирована на то, чтобы прервать наше путешествие, выключить гипердвигатель и разбудить нас, если возникнут определенные, точно заданные условия. – Он сделал паузу для усиления эффекта. – Они возникли.
– И они должны быть весьма серьезными, – Ламберт наблюдала, как кот Джонс играет с мерцающим огоньком сигнального устройства. – Ты это знаешь. Вытащить всю команду из гиперсна не так просто. Всегда есть определенный риск.
– А то мы не знаем, – пробурчал Паркер так тихо, что его мог расслышать только Бретт.
– Вы все будете счастливы услышать, – продолжил Даллас, – что чрезвычайная ситуация, из-за которой нас разбудили, не относится к «Ностромо». Мать говорит, что корабль в отличном состоянии.
В тесной столовой прозвучала пара прочувствованных «аминь!».
– Чрезвычайная ситуация произошла в другом месте, а именно, в неназванной системе, куда мы недавно вошли. И прямо сейчас мы должны приближаться к конкретной планете… – капитан взглянул на Эша и был вознагражден подтверждающим кивком. – Мы приняли сигнал из какого-то источника. Он искажен, и у Матери, судя по всему, ушло какое-то время на его расшифровку, но совершенно точно это сигнал с просьбой о помощи.
– Ой, ну что за бессмыслица? – удивилась Ламберт. – Из всех стандартных передач просьбы о помощи всегда самые прямолинейные и наименее сложные. Так с чего у Матери возникли хотя бы малейшие проблемы с расшифровкой?
– Мать полагает, что эта передача какая угодно, только не «стандартная». Это сигнал акустического маячка, повторяющийся с интервалами в двенадцать секунд. Однако необычно не это. Мать считает, что сигнал нечеловеческого происхождения.
Вот после этого все удивленно забормотали. Когда спало первоначальное возбуждение, Даллас продолжил объяснения:
– Мать не уверена. И вот то, чего не понимаю уже я: прежде мне никогда не доводилось видеть компьютер, выказывающий замешательство. Отсутствие информации – да, но не замешательство. Кажется, это первый случай.
– Что более важно, она достаточно уверена в том, что это сигнал с просьбой о помощи, для того чтобы вытащить нас из гиперсна.
– И что? – Бретт выглядел безукоризненно незаинтересованным.
В ответе Кейна прозвучал только намек на раздражение:
– Ну же. Ты знаешь свои инструкции. Согласно директивам секции B2 Компании во время перевозок, в подобных ситуациях мы обязаны предоставлять любую помощь и содействие, какие можем. Независимо от того, послан ли сигнал людьми или кем-то еще.
Паркер с отвращением пнул палубу.
– Господи, мне тошно это говорить, но мы – коммерческий буксир с большим и сложным в обращении грузом, а не чертова команда спасателей! Таких обязанностей в наших контрактах не прописано, – его лицо чуть посветлело. – Разумеется, если за эту работу приплатят немного сверх…
– Тебе надо перечитать твой контракт, – Эш процитировал с той же аккуратностью, с какой обычно вещал предмет его гордости – главный компьютер: – «По любой повторяющейся передаче, предполагающей наличие разумной жизни, должно быть проведено расследование». С угрозой полного лишения всего жалования и премий в конце путешествия. И ни слова про надбавки за то, чтобы помочь кому-то в беде.
Паркер снова пнул палубу, но ничего не ответил.
Ни он, ни Бретт не считали себя героями. То, что вынудило корабль совершить посадку в чужом мире, могло столь же жестоко обойтись и с ними. Не то чтобы имелись доказательства, что просящего о помощи вынудили спуститься на планету… Однако, сохраняя реальный взгляд на эту суровую Вселенную, Паркер склонялся к пессимизму.
Бретт же просто смотрел на лишний крюк в маршруте с позиции очередной отсрочки жалования.
– Мы проверим. И на этом все, – Даллас переводил взгляд с одного на другого. Ему самому такое отклонение от курса нравилось не больше, чем им, и он, так же, как и они, очень хотел оказаться дома и избавиться от груза. Но бывали ситуации, в которых спуск пара перерастал в прямое неподчинение.
– В точку, – сардонически ответил Бретт.
– Это ты о чем?
Механик-техник дураком не был. Тон Далласа в сочетании с выражением его лица подсказали Бретту, что сейчас время отступить.
– В точку… по поводу проверки, – Даллас продолжал смотреть на него в упор, поэтому Бретт добавил с улыбкой: – Сэр.
Капитан перевел желчный взгляд на Паркера, но этот достойный человек уже смирился с обстоятельствами.
– Мы сможем спуститься на планету? – спросил он у Эша.
– Кто-то уже смог.
– Я это и имею в виду, – со значением произнес капитан. – «Спуститься» – это термин с положительным оттенком смысла. Он подразумевает определенную последовательность событий, успешно воплощенных, в результате чего корабль мягко и безопасно соприкасается с твердой поверхностью. У нас тут просьба о помощи. А это подразумевает, что предшествующие события оказались отнюдь не положительными. Давайте выясним, что происходит… но осторожно, чтобы если что – ноги в руки.
На мостике имелся подсвеченный картографический стол. Даллас, Кейн, Рипли и Эш стояли по разные стороны от него, а Ламберт сидела у своей станции.
– Вот оно, – Даллас ткнул пальцем в светящуюся точку на поверхности стола и посмотрел на окружающих. – Тут есть кое-что, и я хочу, чтобы вы все услышали.
Все расселись по местам, и капитан кивнул Ламберт. Ее пальцы зависли над переключателем.
– Ладно, давай послушаем. Только следи за громкостью.
Навигатор переключила рычажок. Мостик наполнился треском статики и шипением. Затем, внезапно исчезнув, помехи сменились звуком, от которого у Кейна по спине поползли мурашки, а у Рипли – настоящие жуткие многоножки. Сигнал длился двенадцать секунд, после чего снова сменился статикой.
– Боже всемогущий, – у Кейна вытянулось лицо.
Ламберт выключила колонки. Атмосфера на мостике снова стала человеческой.
– Что за дьявол? – Рипли выглядела так, словно только что увидела на своей обеденной тарелке дохлую мышь. – Это не похоже ни на один сигнал с просьбой о помощи из тех, что я когда-либо слышала.
– Мать считает, что это именно он, – ответил Даллас.
– Назвать его «чужим», значит сильно преуменьшить.
– Может, это голос? – Ламберт сделала паузу, обдумала произнесенные слова, сочла, что, будь они правдой, это не сулит ничего хорошего, и попыталась притвориться, будто ничего не говорила.
– Скоро узнаем. Ты засекла местоположение?
– Я нашла планету, – с облегчением и благодарностью произнесла Ламберт и снова обратила внимание на свою консоль, радуясь, что можно занять голову математикой, а не тревожными мыслями. – Мы достаточно близко.
– Мать не выдернула бы нас из гиперпространства, если б мы не были близко, – пробормотала Рипли.
– Оно идет с восхождения на шесть минут двадцать секунд; отклонение минус тридцать девять градусов две секунды.
– Покажи-ка мне целиком на экране.
Навигатор последовательно ударила по нескольким кнопкам. Один из экранов замерцал и одарил всех изображением яркой точки.
– Высокое альбедо. Можешь чуть поближе?
– Нет. Нужно сначала посмотреть с этого расстояния. А я сделаю так.
Тут же изображение приблизилось, открыв ничем не примечательный, слегка сплющенный объект, висящий в пустоте.
– Нахалка, – в голосе Далласа не было злости. – Ты уверена, что это здесь? А то в этой системе не протолкнуться.
– Это здесь, все правильно. Всего лишь астероид. Может, двести километров, не больше.
– Вращение?
– Ага. Около пары часов, работаю над предварительными цифрами. Скажу точнее минут через десять.
– Пока и этого достаточного. Какова гравитация?
Ламберт изучила данные из разных источников.
– Восемьдесят шесть процентов земной. Похоже, довольно плотное вещество.
– Не говори об этом Паркеру с Бреттом, – посоветовала Рипли. – А то они подумают, что там сплошной тяжелый металл, и убредут куда-нибудь разыскивать руду до того, как мы проверим нашего неизвестного радиовещателя.
Замечание Эша прозвучало более прозаически:
– Можно ходить по поверхности.
Все занялись разработкой процедуры выхода на орбиту.
Буксируя свой необъятный груз из резервуаров и заводского оборудования, «Ностромо» приблизился к крошечному миру.
– Приближаюсь к апогею орбиты. Отметка. Двадцать секунд. Девятнадцать, восемнадцать… – Ламберт продолжила отсчет, пока остальные занимались своими обязанностями.
– Поворот на девяносто два градуса вокруг вертикальной оси на правый борт, – объявил Кейн деловым тоном.
В тяжеловесном пируэте буксир с прицепом развернулись в безбрежности космоса. Корма буксира подсветилась, когда ненадолго включились вспомогательные двигатели.
– Достигли экваториальной орбиты, – сообщил Эш. Под ними безразлично вращался миниатюрный мир.
– Что с давлением в электростатическом коллекторе?
Эш изучил шкалы, ответил, не поворачиваясь к Далласу:
– Три точка четыре пять эн дробь эм в квадрате… около пяти psia[1].
– Сообщи, если поменяется.
– Переживаешь, что избыток руководства выведет из строя гиродин, пока мы заняты другим?
– Ага.
– Его контролируют распределительная система управления и система сбора данных. А еще мы усилены системой слежения и мониторинга движения в атмосфере с компьютерным интерфейсом. Теперь тебе лучше?
– Гораздо, – Эш был забавным типом – холодно-отстраненным, но при этом чрезвычайно компетентным. Ничто не приводило его в замешательство. Принимая решения, Даллас чувствовал себя уверенно, когда Эш находился рядом.
– Приготовиться отсоединить платформу, – капитан щелкнул переключателем, обратился к небольшому коммуникатору. – Машинное, готовимся отсоединять.
– L-выравнивание по правому и левому бортам в норме, – ответил Паркер без тени обычного сарказма.
– Норма по центру спинального разделения, – добавил Бретт.
– Пересекаем терминатор, – сообщила всем Ламберт. – Входим на ночную сторону.
Внизу темная линия разделила плотные облака, из-за чего с одной стороны они были ярко подсвечены, а с другой – темны, словно могила.
– Уже почти. Уже почти. Наготове, – Ламберт последовательно переключила несколько тумблеров. – Наготове. Пятнадцать секунд… десять… пять… четыре. Три. Две. Одна. Замок.
– Отсоединить, – коротко приказал Даллас.
Между «Ностромо» и громоздкой платформой с нефтеочистительным заводом показались тонкие струйки газа. Две рукотворных структуры, одна – крошечная и населенная людьми, вторая – огромная и безлюдная, медленно отдалились друг от друга. Даллас внимательно следил за разделением на экране номер два.
– Центр чист, – объявила после короткой паузы Рипли.
– Поправка введена, – Кейн откинулся в кресле и на пару секунд расслабился. – Все чисто и в порядке. Успешно разъединились. Никаких повреждений.
– Здесь тоже, – добавила Ламберт.
– И здесь, – с облегчением сказала Рипли.
Даллас глянул на навигатора.
– Ты уверена, что мы оставили ее на стационарной орбите? Мне бы не хотелось, чтобы все два миллиарда тонн свалились и сгорели, пока мы там шарим внизу. Атмосфера не настолько плотная, чтобы обеспечить нам надежный зонтик.
Ламберт сверилась с показаниями.
– Она останется здесь на год или около того с легкостью, сэр.
– Ну ладно. Деньги Компании в безопасности, а значит, и наши черепа тоже. Давайте спускаться. Приготовиться к полету в атмосфере.
Пять человек сосредоточенно работали, выполняя каждый свои задачи. Кот Джонс сидел на левой консоли и изучал приближающиеся облака.
– Снижаемся, – внимание Ламберт было приковано к шкале высоты. – Пятьдесят тысяч метров. Ниже. Ниже. Сорок девять тысяч. Входим в атмосферу.
Даллас следил за собственным инструментарием, пытаясь оценить и удержать в памяти десятки постоянно изменяющихся цифр. Полет в глубоком космосе складывался из подобающего почтения к инструментам и оставления всей тяжелой работы Матери. Полет же в атмосфере был делом иным: для разнообразия, здесь приходилось работать пилоту, а не машине.
Коричневые и серые облака поцеловали нижнюю обшивку корабля.
– Осторожнее. Выглядит паршиво.
«Как типично для Далласа», – подумала Рипли. Где-то внизу в этом тусклом аду другой корабль испускает регулярный, нечеловеческий, пугающий призыв о помощи. Планета отсутствует в списках, а значит, им придется начать расследование с таких вещей, как особенности атмосферы, грунта и тому подобного. Но для Далласа это всего лишь «паршиво». Она частенько гадала, почему человек настолько компетентный, как их капитан, летает на таком незначительном корыте, как «Ностромо».
Если бы она могла прочесть его мысли, то ответ бы ее удивил. Далласу это нравилось.
– Вертикальный спуск рассчитала. Начала. Слегка корректирую курс, – проинформировала всех Ламберт. – Легли на курс, фиксируем цель. Зафиксировали, и теперь идем прямо к ней.
– Принято. Как почувствует себя оборудование, если врубить вспомогательный двигатель при такой погоде?
– Пока все нормально, сэр. Но наверняка не скажу, пока мы не спустимся под эти облака. Если сможем под них спуститься.
– Добро, – Даллас нахмурился при виде каких-то показателей, тронул кнопку. Данные сменились на более удовлетворительные. – Дай мне знать, если тебе покажется, будто что-то идет не так.
– Сделаю.
Буксир вошел в зону невидимости – для глаз, но не для приборов. Корабль вздрогнул, второй раз, третий, после чего устроился более комфортно в плотном одеяле из темных облаков. Легкость, с которой это произошло, родилась из умения Ламберт прокладывать курс и навыков Далласа в роли пилота.
Но спокойствие долго не продлилось. В океане атмосферы бурлили мощные течения. Они молотили по спускающемуся кораблю.
– Турбулентность, – Рипли боролась с управлением.
– Вруби навигационные и посадочные огни, – Даллас пытался разобрать хоть что-то в водовороте вихрей, заполнивших экраны. – Может, разглядим чего-нибудь.
– Плохая замена приборам, – заметил Эш. – Не в таких условиях.
– Да уж, полный пакет информации был бы лучше. Но как бы там ни было, я хочу хоть что-то рассмотреть.
Мощные прожекторы включились на корпусе «Ностромо». Они совсем неглубоко пронзили вихри облаков и не обеспечили ясного поля видимости, которого так жаждал Даллас. Однако они осветили темные экраны, отчего на мостике стало светлее, заодно просветлела и царившая там атмосфера. Ламберт перестало казаться, что они летят сквозь чернила.
Паркер и Бретт не видели облачный покров вокруг корпуса «Ностромо», но они его чувствовали. Машинное отделение внезапно отклонилось в сторону, перевалилось на другую, затем снова резко отклонилось.
Паркер пробормотал под нос проклятье.
– Что это было? Ты слышишь?
– Даа, – Бретт нервно изучил показания. – Падение давления во впускном клапане номер три. Наверное, потеряли щиток.
Он нажал несколько кнопок.
– Ну да, третий отвалился. Внутрь летит пыль.
– Отрубай, отрубай.
– А как ты думаешь, что я делаю?
– Отлично. Значит, вспомогательный у нас полон пыли.
– Да не проблема… Я надеюсь, – Бретт скорректировал управление. – Я дам обводной путь мимо номера три и вытряхну эту дрянь так же, как она попала внутрь.
– Повреждения все равно получены, – Паркеру не нравилось думать о том, что могли сделать с каналом впускного клапана принесенные ветром абразивные частицы. – Где мы, черт возьми, летим? Сквозь облака или камни? Ставлю десять баксов против девственности твоей тетки, что если мы и не разобьемся, то получим возгорание из-за замыкания в какой-нибудь важной цепи.
Не ведая о яростной ругани в машинном отделении, пятерка людей на мостике изо всех сил старалась посадить буксир невредимым, и желательно рядом с источником сигнала.
– Приближаемся к месту, – Ламберт изучила шкалы. – Через двадцать пять километров. Двадцать. Десять, пять…
– Замедляюсь и разворачиваюсь, – Даллас налег на штурвал.
– Скорректируй курс на три градуса, четыре минуты вправо. – Капитан выполнил эти указания. – Вот оно. Пять километров до центра зоны обследования.
– Приближаюсь, – Даллас еще раз тронул штурвал.
– Три километра. Два, – голос Ламберт звучал слегка взволнованно, то ли из-за опасности, то ли из-за близости к источнику сигнала – Даллас определить не мог. – Мы практически кружим над ним.
– Отличная работа, Ламберт. Рипли, что там за грунт? Найди нам место для посадки.
– Работаю, сэр, – она сверилась с несколькими панелями, и отвращение на ее лице проступало сильнее по мере того, как поступали неподходящие данные. Пока Рипли пыталась разобраться с невидимой поверхностью планеты, Даллас продолжал заботиться о том, чтобы корабль кружил точно над целью.
– Визуальный обзор невозможен.
– Это мы видим, – пробурчал Кейн. – Точнее, не видим.
Краткие и редкие вспышки образов поверхности, что передавали ему приборы, настроения не улучшали. Согласно редким показаниям, внизу простирался голый, заброшенный, опустошенный враждебный и бесплодный мир.
– У меня на радаре – шум, – Рипли хотелось, чтобы электроника реагировала на проклятия так же легко, как и люди. – На сонаре – шум. Инфракрасный спектр – шум. Погодите-ка, сейчас попробую ультрафиолетовый. Диапазон достаточно широк, чтобы не смешиваться.
Прошла секунда, после чего ключевые показатели наконец-то выдали удовлетворительные результаты, на мониторе возникли ярко подсвеченные слова и компьютерные схемы.
– Получилось.
– И место для посадки?..
Теперь Рипли выглядела полностью расслабленной:
– Насколько я могу сказать, мы можем сесть где угодно. Согласно данным, там ровная поверхность. Абсолютно плоская.
В мыслях Далласа пронеслись картины лавы, покрытой обманчиво холодной, но тонкой коркой, едва прикрывающей расплавленную смерть.
– Да, но ровное что: вода, застывшая лава, песок? Кейн, уточни это. Дай нам определенность. Я снижусь, чтобы убрать большую часть помех. Если там ровная поверхность, то можно спокойно опуститься поближе.
Кейн щелкнул переключателями.
– Сканирую. Запущен анализ. Пока все еще мешает шум.
Даллас осторожно снизил буксир.
– Все еще помехи, но начинает проясняться.
Даллас сбросил высоту еще. Ламберт следила за приборами.
Они находились на достаточно безопасной высоте, но при их текущей скорости ситуация могла быстро измениться, если что-либо пойдет не так с двигателями, или образуется нисходящий воздушный поток. И снизить скорость еще больше они не могли – при таком ветре это означало критическую потерю управления.
– Проясняется, проясняется… вот оно! – Кейн изучил показания и контуры, предоставленные корабельным сканером изображения. – Когда-то поверхность была расплавлена, но, согласно анализу, это было уже очень давно. По большей части это базальт, немного риолита, кое-где пласты еще каких-то вулканических пород. Сейчас все остывшее и плотное. Ни следа тектонической активности.
Он подключился к еще одной системе, чтобы глубже проникнуть в секреты покровов крошечного мира.
– Никаких ошибок. Мы точно знаем, что там прямо внизу и вокруг. Хорошее место, чтобы спуститься.
Даллас быстро это обдумал.
– Ты уверен насчет структуры поверхности?
– Она слишком старая, чтобы быть жидкой, – в голосе старшего помощника прозвучала нотка раздражения. – Я достаточно осторожен, чтобы вместе с составом уточнить и возраст материала. Думаешь, я рискну посадить нас в жерло вулкана?
– Ладно-ладно, извини. Просто уточняю. Я не проводил посадок без карт и маячков с тех пор, как учился в школе, так что слегка нервничаю.
– А все мы нет, что ли? – готовностью отозвалась Ламберт.
– Всем все ясно? – Никто не возразил. – Тогда давайте спускаться. Я заложу вираж, насколько получится при таком ветре, и постараюсь сесть максимально близко. А ты, Ламберт, внимательно следи за сигналами. Предупреди о расстоянии, если мы приблизимся слишком сильно. – В тесной комнате голос капитана звучал напряженно.
Поправки учтены, приказы отданы и исполнены верными электронными помощниками. «Ностромо» начал осуществлять постепенный спиральный спуск к поверхности, сражаясь с боковыми ударами и протестующими порывами ветра в черной атмосфере на каждом метре пути.
– Пятнадцать километров и снижаемся, – объявила Рипли. – Двенадцать… десять… восемь.
Даллас коснулся панели управления.
– Снижаем скорость. Пять… три… два. Один километр, – капитан повторил движение. – Замедляемся. Активировать посадочные двигатели.
– Есть, – Кейн уверенно работал со своей консолью.
– Теперь спуск контролирует компьютер, – отчетливое, громкое гудение заполнило мостик, когда Мать приняла управление на себя, контролируя последние метры спуска с такой точностью, на которую не был способен и самый лучший пилот-человек.
– Снижаемся на посадочных, – сказал Кейн. – Вырубите двигатели.
Даллас сделал последнюю предпосадочную проверку и перевел несколько переключателей в положение «ВЫКЛЮЧЕНО».
– Двигатели отключены. Подъемная четверка функционирует как надо.
Теперь мостик наполнила ровная пульсация.
– Девятьсот метров и снижаемся! – Рипли следила за собственной консолью. – Восемьсот. Семьсот. Шестьсот.
Какое-то время она продолжила отсчитывать расстояние в сотнях метрах, но вскоре перешла на десятки.
На пяти метрах буксир помедлил, зависнув на посадочных двигателях над окутанной ночной тьмой и терзаемой штормом поверхностью планеты.
– Выпустить распорки, – когда Даллас отдал приказ, Кейн уже выполнял необходимые действия. Из-под днища корабля, висевшего над невидимыми камнями, выдвинулось несколько металлических подпорок, словно лапки у жука.
– Четыре метра… уфф! – Рипли остановилась. Как и «Ностромо», чьи посадочные распорки соприкоснулись с неподатливым камнем. Массивные амортизаторы смягчили контакт. – Сели.
Что-то оборвалось. Возможно, сгорела вспомогательная цепь или возникла перегрузка, которую неверно скомпенсировали и не исправили достаточно быстро. Буксир ужасающе содрогнулся. Металл корпуса завибрировал, от чего по всему кораблю раздался душераздирающий металлический стон.
– Ничего не вижу! – заорал Кейн, когда на мостике погас свет. Поломка лавиной отдавалась в независимых металлических нервных окончаниях «Ностромо», и датчики громко требовали внимания.
В момент, когда сотрясение ощутили и в машинном отделении, Паркер с Бреттом как раз собирались открыть еще по пиву. Ряд трубок, вделанных в потолок, незамедлительно взорвался. В кабинке для наблюдения загорелись три панели, а клапан давления неподалеку сначала раздуло, а затем сорвало. Свет погас, и механики зашарили вокруг в поисках фонариков, а Паркер пытался найти кнопку включения запасного генератора, чтобы обеспечить питание, раз его не давали главные двигатели.
На мостике воцарилось контролируемое смятение. Когда крики и вопросы стихли, Ламберт озвучила то, что было у всех на уме:
– Второй генератор уже должен был включиться, – сделав шаг, она сильно ударилась коленом о консоль.
– Интересно, почему этого не произошло? – Кейн добрался до стены, пошарил в поисках вспомогательного посадочного оборудования… – Вот. – Он коснулся нескольких знакомых переключателей и снял блокировку. – Затем… он должен быть рядом… – рука старпома нащупала фонарь на случай непредвиденных ситуаций, и тусклое сияние выхватило из темноты несколько призрачных силуэтов.
С помощью Кейна Даллас и Ламберт нашли еще два фонаря – трех источников света уже было достаточно, чтобы работать.
– Что случилось? Почему не включился вспомогательный? И что вызвало поломку?
Рипли ткнула в интерком:
– Машинное отделение, что случилось? Каково наше состояние?
– Паршиво, – голос Паркера звучал по-деловому, взбешенно и обеспокоенно одновременно. Фоном для его слов выступало отдаленное жужжание, словно от крыльев огромного насекомого, а сами слова то усиливались, то отдалялись, как будто говоривший не мог постоянно оставаться в зоне действия приемного устройства интеркома. – Чертова пыль в двигателях, вот что случилось. Набрали ее, пока спускались. Похоже, мы не смогли ее блокировать и вычистить вовремя. У нас тут возгорание в электросети.
– Сильное, – вставил в беседу единственное слово Бретт. Его голос доносился слабо.
Последовала пауза, за время которой можно было разобрать только шипение химических огнетушителей.
– Забились воздухозаборники, – у Бретта наконец-то выдалась возможность обратиться к взволнованным слушателям. – Мы сильно перегрелись. Думаю, сожгли целую ячейку. Боже, тут реально ситуация выходит из-под контроля…
Даллас глянул на Рипли.
– Судя по голосам, эти двое очень заняты. Кто-нибудь, дайте мне критический анализ. Что-то хлопнуло. Я надеюсь, что поломка возникла только в их отделении, но все может оказаться хуже. Нам пробило корпус? – он набрал побольше воздуха. – Если да – где и насколько сильно?
Рипли быстро изучила показания приборов, затем пробежала глазами по диаграммам. После этого она наконец-то ощутила достаточно уверенности, чтобы ответить на вопрос определенно:
– Я ничего не вижу. Во всех отсеках у нас по-прежнему правильное давление. Если где-то и есть отверстие, то оно слишком мало, и система самоизоляции уже его закрыла.
Эш изучил собственную консоль. Она, как и все прочие, обладала независимым питанием на случай глобальных перебоев с энергией. Таких, как сейчас.
– В воздухе всех отсеков ни следа загрязнений из внешней атмосферы. Думаю, мы все еще герметизированы, сэр.
– Лучшие новости из тех, что я слышал за последние шестьдесят секунд. Кейн, вруби внешние экраны, у которых осталось питание.
Старший помощник поколдовал с тремя переключателями. На экранах возникло отчетливое мерцание, намеки на неясные геологические формы, а затем полная темнота.
– Ничего. Мы слепые снаружи так же, как и здесь. Прежде чем мы сможем взглянуть, где оказались, надо, чтобы заработал как минимум вспомогательный генератор. Батарей не хватает даже для минимальной картинки.
