Алан Дин Фостер
Чужой: Завет
Взяв гвоздь, она нашла кусочек шнурка – даже шнуркам нашлось место на борту космического корабля – и завязала один кончик как раз под шляпкой. У Джейкоба было старое ракушечное ожерелье, а у нее теперь будет гвоздь. Дэниелс повесила самодельное украшение на шею. Полоска старого железа холодила кожу.
Крепко обхватив гвоздь пальцами, Дэниелс закрыла глаза.
5
Невзирая на релятивизм, кажется, что время на космическом корабле и за его пределами течет одинаково. Так было и на «Завете», где продолжались тщательно просчитанные работы по починке тончайших энергетических коллекторов. На мостике теперь кипела работа: все члены экипажа занимали отведенные места. Рикс, Апворт, Уолтер и Фарис, несмотря на сосредоточенность и погруженность в работу, ухитрялись общаться, не поднимая голов.
Часть их сил и внимания уходила на отслеживание происходящего за бортом – сейчас это в основном относилось к Теннесси. В отличие от некоторых других людей, в его случае не было нужды проверять индивидуальные показания, чтобы убедиться в физическом и душевном здоровье. Теннесси обычно насвистывал, и это означало, что он чувствует себя хорошо.
Орам вошел на мостик, как раз когда Теннесси заканчивал починку одной из последних систем передачи энергии. Словно по сигналу, лампы, показания приборов, проекции и голограммы, которые работали на запасных источниках питания, внезапно стали ярче.
Облегчение, которое испытали присутствующие, отразилось и на лицах, и в воодушевленных словах. Апворт, ухмыляясь, заговорила в ближайший коммуникатор:
– Отличная работа, Ти. Мы на полной тяге, и, на первый взгляд, все снова работает, – она оглядела мостик. – Не припомню такого оживления с момента отлета из Солнечной системы, а ты все пропускаешь. Давай, возвращайся внутрь.
– Понял, – ответил Теннесси. – Не улетайте теперь без меня.
Фарис, сидящая за консолью, бросила взгляд на Апворт и отозвалась без запинки:
– Пожалуйста, давайте оставим его здесь. Теннесси все равно постоянно на своей орбите, так что ему снаружи наверняка будет просто отлично.
– Не могу, – Апворт, чья усмешка стала еще шире, покачала головой. – Оставить его, даже по очень уважительным причинам, противоречит правилам. Мне зарплату урежут.
– Какая тебе разница? Ты никогда не вернешься на Землю, так что забрать не получится.
– Она идет на мою любимую благотворительность, – Апворт проверила, как продвигаются дела у Теннесси, и с удовольствием отметила, что показания, отражающие состояние и скафандра, и его обитателя в полном порядке. – Ну, ладно, тогда они могут срезать мое пособие на жилье на Оригаэ-Шесть. Кроме того, он нужен на борту. Помогает развеять скуку.
– Ну, это кому как, – с улыбкой возразила Фарис.
Их шутливый спор прервало появление Дэниелс, которая явно была не в лучшем состоянии. Переработанный и улучшенный воздух на борту корабля никак не облегчал головной боли от похмелья.
Орам приветствовал ее улыбкой, но выражение его лица оставалось напряженным.
– Добро пожаловать. Чувствуешь себя не лучшим образом? – Орам бы этим не ограничился, но он помнил слова жены.
Дэниелс едва на него взглянула. По его мимике – даже без учета тона – было очевидно, что Орам знал о похоронах. И о виски.
«Да пошел ты… капитан».
Для остроумных ответов у нее слишком гудела голова, не помогла даже врожденная саркастичность. Не обращая внимания на бросаемые на нее исподтишка взгляды, она молча прошла к своему рабочему месту.
***
Снаружи ремонтная команда заканчивала работу. Анкор провел финальную проверку кабельных каналов внутри мачты, над которой трудился. С удовлетворением убедившись, что все работает как надо, он закрыл технический люк, повернулся и легко тронул панель управления скафандром, ускоряясь по направлению к шлюзу.
– Все как надо. Направляюсь внутрь, Ти. Хорошо поработали.
– Эй, – ответил здоровяк. – Я всегда работаю по первому классу.
Закончив ремонт панели коллектора и манипулятора у кончика одной из мачт, Теннесси приготовился к возвращению на корабль.
Быстрый взгляд на экраны внутри шлема показал, что все корабельные системы снова в строю. Это означало, что они смогут возобновить связь через установленную систему ретрансляторов, которые связывали их с теперь уже очень далекой Землей подобно нитке электронных бус. Пусть даже это, как обычно, займет неимоверно долгое время.
Хотя «Завет» был полностью самодостаточным, эта тоненькая нить играла важную роль, обеспечивала связь с планетой, являвшейся их домом. Это также означало, что пока путешествие продолжается, и корабль автоматически сбрасывает ретрансляторы при каждой остановке для подзарядки, после высадки на Оригаэ-Шесть на Земле узнают, что колония успешно создана в выбранном месте.
Теннесси включил двигатели и направился к огромному корпусу «Завета».
«Что можно сказать о работе за пределами корабля-колонии, – подумал он, – так это то, что тут нельзя потеряться».
Невозможно было потерять направление на базу, потому что в пределах светового года больше лететь было абсолютно некуда.
Он дал знак Анкору, что с ним все в порядке.
– Понял, – отозвался тот. – До встречи внутри.
– Я следом. Пожалуйста, организуй чего-нибудь холодненького для усталого путника.
– Заметано, приятель, – ответила вместо Анкора Апворт. – Я составлю компанию за холодненьким.
– Сердечно благодарю. Может, стоит подготовить два стакана? Выдвигаюсь.
– Знаешь, – пробормотала Апворт по закрытому каналу, – если бы мы сохранили весь высокоэнергетический алкоголь, который ты потребляешь, то возможно, смогли бы запитать системы корабля на лишний цикл.
– Не получится, – ответил Теннесси. – Мне потребуется еще больше выпивки для обслуживания корабля в лишний цикл. Принцип убывающей доходности.
Он приготовился лететь обратно и нацелился на шлюз.
Все выключилось.
В динамиках царила тишина, даже без шипения. Предупреждающие сигналы шлема, все сообщения и экраны погасли. Теннесси висел во тьме, исключая свет далеких звезд и огни корабля. Безо всяких инструментов Теннесси знал, что его сердечный ритм и частота дыхания внезапно ускорились. Жизнеобеспечение работало – потому что он был все еще жив.
«Чё за фигня?»
Он уже тянулся к кнопке перезапуска, когда внутри шлема внезапно мелькнуло чье-то незнакомое бледное лицо. Изображение пронеслось очень быстро и сопровождалось неприятным высокочастотным визгом. Теннесси вздрогнул от неожиданности. И картинка, и визг длились только секунду или около того, а потом пропали. Остались только стук его сердца и тяжелое дыхание.
Теннесси включил передатчик, забыв о том, что тот сбоил, как и остальные приборы скафандра.
– Что за?.. Ребят, вы это видели? Что-то только что проскочило…
***
Теннесси продолжал говорить. На мостике «Завета» слышали голос, но он доносился тихо и с помехами. Встревоженная Фарис склонилась к терминалу Апворт.
– Что он сказал? Могу поклясться, я слышала, как он что-то сказал.
– Не знаю, – пальцы Апворт бегали по консоли, пытаясь очистить или усилить сигнал. – «Я что-то видел», кажется.
– Теннесси, – Фарис заговорила громче, – ты меня слышишь?
***
Он не слышал. Теннесси во второй раз дернулся при виде бледного призрачного видения. В этот раз изображение было более резким. Раздираемое помехами, оно вытягивалось и меняло форму как эктоплазма. Человеческое или нет, бледное лицо менялось настолько быстро, что Теннесси не мог разобрать черт. И снова изображение сопровождалось бившим по ушам визгом, который был таким же неразборчивым, как картинка – неразличимой. Теннесси показалось, что он почти может разобрать слова или хотя бы слоги. Почти видит дерганое движение губ, слышит странные звуки, балансирующие на границе между разумом и безумием.
На этот раз и изображение, и звук длились дольше, после чего снова полностью исчезли.
– Господи, – пробормотал Теннесси. – Что это было? – он снова попробовал связаться с кораблем. – Я возвращаюсь.
***
Лежавший на диагностическом столе шлем от скафандра Теннесси окружало такое количество проводов и тонких кабелей, что он походил на чужеродный грибковый организм. Проекции, голограммы и обычные экраны высвечивали данные в соответствии со своими аналитическими программами. Все результаты собирались в огромную составную проекцию, которая висела над столом.
Команда собралась вокруг. Некоторые изучали выжимку из всех данных, прочие по очереди просматривали отдельные отчеты. Поскольку существовала вероятность того, что пережитое Теннесси могло иметь отношение к безопасности, к ним присоединился сержант Лопе.
Хотя в то время, когда Теннесси работал за пределами корабля, системы связи вышли из строя, шлем скафандра автоматически все записал. Экипаж смотрел, как в голограмме появилось белое пластичное видение, в этот момент без звука. Изображение оставалось размытым, несмотря на все усилия компьютера, но это определенно было лицо… чье-то. Оно изгибалось вперед и назад, вперед и назад.
Ни у кого не было ни малейшей мысли, что это означает.
Первым предложил вариант Рикс:
– Вероятнее всего – это заблудившаяся, случайная передача, – он посмотрел на Теннесси. – Наверное, твой скафандр ее подхватил потому, что ты работал далеко от корабля, за пределами работы внутренних глушилок. Вот почему мы ее не поймали. Передача крайне слабая.
– Заблудившаяся передача, – повторил Лопе. – Откуда?
Никто не ответил. Ни у кого не было ответа, а после повтора записи никто из собравшихся на мостике не был уверен, что хочет это знать.
– Мать, можно услышать сопровождающий звук? – попросил Орам.
Голова дернулась вперед, потом назад. Вперед, назад, теперь под неразборчивый визг.
«Некоторые части звучат почти членораздельно», – подумала Дэниелс.
Подобно всем остальным, она старалась уловить смысл в том, что слышит. Она решила, что звук частично содержит слова, а частично лишен смысла.
– Вероятно, не полная передача, иначе было бы четче, – поменял мнение Рикс. – Должно быть, эхо. Наверное, пришло и застряло в буфере, когда нас ударила та вспышка. Это объяснило бы помехи. Некоторым приборам сильно досталось. Этот кусочек не единственный, который скомкало.
– Нет, не думаю, что это эхо, – не согласилась Апворт. – Это прямая передача, – он указала на консоль. – И в логах записано. Каждые сорок шесть секунд с момента, когда мы выпали из прыжка на перезарядку, – она нахмурилась, глядя на сообщение. – Не понимаю, почему оно не проявилось прежде или почему выскочило на внутренних показаниях скафандра Теннесси, а не здесь.
– Эхо, – отстаивал свое мнение Рикс. – Никогда не знаешь, когда и где оно появится. Корабль выходит из вспышки, и стандартные протоколы передачи сообщений поминай как звали.
– Это похоже на… – пробормотал Орам, словно что-то вспоминая. – Я помню… – поняв, что все на него смотрят, он объяснил более нормальным голосом: – Меня растили как пятидесятника.
Лопе скорчил гримасу.
– Это что? Какое-то особое воспитание младенцев?
Капитан не улыбнулся.
– Религиозная деноминация. Настоящая древность, сера и пламень, – он указал на голограмму. – На собраниях порой слышишь что-то подобное. Это называется «говорить на языках». Слова звучат знакомо, но при этом достаточно искажены, чтобы было не разобрать – хотя бы человеку со стороны. В собрании оно звучало как надо. Так что я раздумываю над одним вариантом. Может, ничего и не получится, но… – он повысил голос:
– Мать, замедли сигнал. Проведи структурный поиск слов в передаче. Выбрось все, что не совпадает. Сделай выборку и собери снова. И проиграй задом наперед.
– Выполняю, – ответил корабль. – Пожалуйста, подождите.
– Перевернутый язык Господень, – Орам говорил как остальным, так и себе. – Язык лжи. Язык дьявола.
Фарис ответила на замечание капитана тонкой улыбкой:
– Интересно узнать об этом.
Апворт посмотрела на него с любопытством.
– Что навело вас на такую мысль, капитан?
Орам, казалось, вернулся откуда-то издалека.
– Сходство. Старая игра в «оговорки». Могу ошибаться, но попробовать стоит. Вреда от этого не будет, – он слабо улыбнулся. – Говоря о сходстве, я подразумевал лингвистику, а не близкое личное знакомство.
Апворт выпятила нижнюю губу и строго заметила:
– Капитан, мы бы о вас никогда такого не подумали.
Орам поднял бровь, но выглядел он слегка довольным.
– Я перевернула и скомпоновала передачу, капитан Орам, – объявил корабль. – Включила все, что смогла извлечь и сделать вразумительным. Я позволила себе внести только необходимые изменения, чтобы сохранить общую связность.
– Не сомневаюсь, – Орам отстраненно махнул рукой. – Выведи результат на основной канал.
Теперь вместо непостижимого визга раздался голос. Ритмика была странной, структура речи смазанной, но голос определенно принадлежал человеку. Слова – тоже. И таких слов не ожидал услышать никто.
– …слезы в моих… родные края…
Это немногое давало. Не речь, не мольба, но что-то понятное. Это всех ошеломило.
Человек. В такой дали.
Из всех собравшихся один Уолтер не выглядел изумленным. Он сидел на своем месте и работал, сохраняя обычное бесстрастное выражение лица. Такая сосредоточенность помогла ему дать ответ на вопрос, который еще не прозвучал, но мелькнул в сознании каждого.
– В сообщении есть и данные о местонахождении его источника.
– Насколько подробные? – тут же спросил Орам.
– Достаточно. На самом деле, более чем достаточно, – не замедлил с ответом синтет. – Мать, пожалуйста, отследи сигнал к источнику. И выведи на экран.
– Выполняю. Пожалуйста, подождите.
Над центральной консолью мостика появилась навигационная голограмма. Уолтер подстроил размер, цвета и содержимое. Его взгляд метался от консоли и оповещений к голограмме: синтет добавлял к ней дополнительные детали и связанные точки.
Результат получился неожиданным.
Голограмма мигнула, исказилась и исчезла. Вместо нее поднялась мешанина синих точек, которые распространились за границы навигационной системы и мгновенно заполнили всю комнату. В центре изначальной голограммы начало формироваться изображение. Контуры были нечеткими, они то вырисовывались, то меняли форму, трепетали, пока компьютер пытался собрать картинку воедино.
– …где место мое… память моя, вернись туда…
Остальное было не разобрать. Потом изображение обрело форму, свернувшись в нечто более явное. Теперь ошибки быть не могло: это была женщина, изображенная в полный размер. Под изумленными взглядами членом экипажа, фигура начала перемещаться по мостику. Она проносилась сквозь твердые предметы подобно бесплотному привидению. Привидению, которое жалобно стонало; слова едва можно было разобрать.
– …и радио напомнило о доме, и по пути я чувство испытал, что нужно было мне домой еще вчера, еще вчера…
Теннесси, наклонив голову к летящей фигуре, пытался расслышать, понять тихую напевную речь, которая казалась почти песней. Слова, пришедшие из другого времени, другого мира, повисали в неподвижном воздухе мостика подобно слуховым призракам. Найдя в памяти слова и мелодию, Теннесси начал мурлыкать в тон.
– …проселочные дороги, верните меня домой, туда, где место мое. Западная Вирджиния, горная мамочка, верните меня домой, проселочные дороги…
Блуждающее изображение внезапно застыло. Оно висело еще миг, после чего рассыпалось бесшумным взрывом исчезающих пикселей. Все глаза повернулись от исчезнувшей фигуры к человеку, который подпевал древним словам.
– «Верните меня домой, проселочные дороги», – заметив, что остальные ждут подробностей, Теннесси продолжил: – Песня впервые записана великим Джоном Денвером, певцом и композитором середины двадцатого века, активистом-экологом.
– Что такое «активист-эколог»? – поинтересовалась Апворт.
– Человек, который призывает беречь окружающую среду, – Теннесси посмотрел на нее и, увидев пустой ответный взгляд, добавил: – На данный момент они уже давно вымерли. Вместе с причиной существования.
– Ты, верно, шутишь, – покачал головой Лопе.
– Я никогда не шучу о Джоне Денвере, – торжественным голосом заявил Теннесси.
Урок истории прервала Мать.
– Определен источник передачи.
– Покажи, будь добра, – запросил Орам.
Появившаяся звездная голокарта сектора, в котором оказался корабль, была настолько подробной, насколько это было в силах компьютера. Мать без напоминаний дала увеличение зоны, в центре которой находилась одиночная расплывчатая звезда. У нее не было ни названия, ни обозначения. Даже в эпоху, когда на орбитах между Землей и Луной располагались мощные телескопы, все еще оставались зоны, звездные объекты, которые невозможно было четко различить.
«Пустые» области полнились пылью, отличались гравитационными помехами и другими астрономическими явлениями, которые часто препятствовали прямому изучению отдаленных объектов. К таковым относилась и не отмеченная на картах звезда, местоположение которой Мать смогла определить только с текущей позиции корабля в пространстве.
Изображение оказалось ничем не примечательным.
– Детали, – потребовал Орам.
– Источник сигнала находится в секторе сто пять, прямое восхождение сорок семь точка шесть и отклонение двадцать четыре точка три относительно нашего текущего положения. Передаю и сохраняю полные координаты.
– Есть, – Рикс, который сидел у навигационной панели, задействовал дополнительную аппаратуру, чтобы выжать из полученной информации еще больше полезных данных. Удовлетворившись результатом, он тронул панель, и голографическая карта во второй раз дала крупный план. Теперь проявились дополнительные подробности. Размытое изображение звезды обрело четкость. Показались пять планет вместе с обычным набором лун, астероидов и прочих космических камней. Оператор смотрел то на голограмму, то снова на консоль.
– Похоже на звезду главной последовательности. Вроде нашей, но эта довольно старая для своего типа. Очень старая. С пятью планетами, – он замолчал, нахмурился и перепроверил некоторые заслуживающие внимания сообщения. – И поглядите, четвертая от звезды планета находится точно в обитаемой зоне.
Последнее заявление поразило всех. Учитывая то, сколько усилий приложила Земля для поисков всех потенциально пригодных для жизни планет в пределах досягаемости кораблей-колоний, обнаружение пропущенного мира в этом секторе стало потрясением.
Орам рассудил, что этому, возможно, не стоило удивляться.
Даже в век, когда исследования глубокого космоса и колонизация воспринимались как нечто само собой разумеющееся, люди, кажется, с трудом осознавали, насколько космос велик. Если добавить к этому тот факт, что только что обнаруженная система находилась в зоне, насыщенной космическими помехами – вроде той вспышки, которая повредила корабль, – то упущение не выглядело таким уж странным.
И, вероятно, это была не последняя система, оставшаяся незамеченной.
– Так, значит, это совсем рядом, – сказал он. – И достаточно близко, чтобы получить данные в режиме реального времени. На что оно похоже?
Рикс добавил увеличение, дав полную нагрузку на аналитические возможности корабля. У Матери ушло некоторое время на сбор и обработку требуемых данных, после чего Рикс поделился результатами:
– Лучше и быть не может. Ноль целых девяносто шесть сотых «же» на поверхности. По всей планете. Нет экстремальных гравитационных состояний на полюсах или экваторе. Океаны жидкой воды. Разрозненная суша, в основном гранитная и базальтовая по составу. Не могу ничего сказать о тектонической активности: мы слишком далеко, и у меня только предварительные данные. Для такого потребуется больше времени, – он на секунду замолчал. – Все указывает на высокую вероятность существования живой биосферы. По крайней мере, все необходимые показатели подходят, – взгляд Рикса обратился к Дэниелс. – Все, что я вижу, соответствует миру, который превосходит самые оптимистичные наши – и Компании – ожидания по поводу Оригаэ-Шесть.
– Ты уверен? – с сомнением спросила Дэниелс и наклонилась над его консолью.
Рикс хмыкнул.
– Насколько могут быть уверены датчики Матери. И у нас здесь обзор чертовски лучше, чем был у Земли на Оригаэ-Шесть.
Ни от кого не ускользнул подтекст последнего замечания.
– Как мы ее пропустили? – настаивала Дэниелс. – Мы просканировали каждый уголок этого сектора.
– Вид с Земли, очевидно, закрыт, – Орам рад был вмешаться. – Плотная туманность, пылевое облако, периодические вспышки, которые забивают инфракрасное излучение. Может, когда здесь проходил поиск, планета проходила перигелий на противоположной от Земли стороне относительно звезды. Или, может, вся система оказалась ровно позади другой звезды или двух. Не говоря уже о шутках, которые гравитационное линзирование может играть с планетарными сканерами, – пытаясь успокоить Дэниелс, он продолжил: – Не вини себя или программу за недосмотр.
– Насколько оно далеко? – хотя Лопе слушал с не меньшим вниманием, чем все остальные, его позиция была более прагматичной. – Не от дома, от нас.
– Близко, – Рикс, снедаемый любопытством, уже провел необходимые расчеты. – Действительно близко. Короткий прыжок от текущей позиции. Может, несколько недель. На прыжковой скорости не потребуется даже гиперсон.
Собравшиеся переварили и этот кусочек информации. Никакого больше гиперсна. Никакого пробуждения с негнущимися суставами, иногда с плохим самочувствием, ослабленными мышцами, ноющими нервами, бурлением в желудке и таким вкусом во рту, словно на протяжении десяти лет жевал хлопок. Все это плюс потенциальное место для колонии, показатели которого были лучше, чем у места, куда направлялся «Завет».
Орам отметил реакцию людей и повернулся к Уолтеру.
– Как долго продлится прыжок до Оригаэ-Шесть?
– Семь лет, четыре месяца, три недели, два дня, – сразу ответил синтет. – Плюс-минус двенадцать часов, и это без учета непредвиденных ситуаций.
– Чертовски длинный период сна, – Фарис бесстрастно посмотрела на капитана. – И семь лет на «непредвиденное». Семь лет, в течение которых погашенные сознания и тела не будут знать, как корабль справляется с нагрузками.
– Я тебе так скажу, – добавила Апворт. – Не слишком-то я рвусь забраться в одну из этих капсул. Всегда была немного подвержена клаустрофобии.
Фарис скорчила мину.
– Клаустрофобия означает немедленный отвод из экипажа корабля-колонии.
– Подумаешь, немного соврала в заявлении, – пожала плечами молодая женщина, избегая взгляда Орама. – Как только засыпаю, это меня уже не волнует.
Орам решил проигнорировать признание. Теперь это едва ли имело значение. Остро осознавая, что все ждут его решения, Орам понимал, что настало время выполнения капитанских обязанностей.
– Ладно, давайте взглянем, – сказал он. – Система не настолько далеко в стороне от курса на Оригаэ, чтобы остановка сильно повлияла на ресурсы корабля. Как минимум мы получим интересные данные для отсылки на Землю.
Правильным было решение или нет, он не знал. Очевидно, что именно этого хотела команда. Члены экипажа вернулись к работе, не скрывая радостного возбуждения. Обеспокоенными выглядели только Дэниелс и Теннесси. Когда Орам отошел к своему рабочему месту, Дэниелс последовала за ним и тоже стала смотреть в передний иллюминатор. Остальные, погрузившись в собственную работу, не обращали на них никакого внимания.
– Капитан, вы уверены?
– О чем ты?
– Я хочу сказать, мы потратили десятилетие на поиски мира, подобного Оригаэ-Шесть. Компания, сторонние консультанты, соответствующие правительственные департаменты – все силы были направлены на то, чтобы найти лучшее, самое подходящее место для колонии. Сотни специалистов на протяжении десяти лет занимались детальным изучением тысяч систем, чтобы выбрать единственную оптимальную планету. Мы проверили ее, прогнали тысячи симуляций, создали карты возможной поверхности, основываясь на той информации, которую возможно было собрать издалека. Это то, к чему мы все готовились.
– Я понимаю, однако вероятность… – начал было Орам, но Дэниелс, пренебрегая протоколом, его перебила.
– А теперь мы все это отбрасываем ради погони за источником потерявшейся передачи?
Орам решил не укорять Дэниелс за то, что та не дала ему закончить фразу.
– Не обязательно ради передачи. Ради возможности обрести лучший шанс. Планету, которая расположена ближе и, вероятно, даже больше подходит для нашей цели. Передача, ее источник и автор – второстепенны, – его лицо посуровело. – Если этот мир окажется пригодным для наших нужд, мне все равно, найдем мы когда-нибудь источник передачи, или нет. Она может остаться тайной для колонистов, темой для размышлений, пока они обустраиваются. Страшилкой для детей. Важно то, соответствует ли планета данной Матерью характеристике, – Орам пожал плечами. – Если нет, то и вреда никакого. Мы продолжим путь к Оригаэ-Шесть, а потеряем очень мало – если вообще хоть что-то.
Дэниелс вздохнула.
– Капитан, подумайте. Кристофер. Передача от человеческого существа – или о человеческом существе – там, где не должно быть никаких людей. Неизвестная планета, нет – неизвестная система, которая внезапно появляется ниоткуда. И не говорите мне о вклинившихся космических обломках, звездной маскировке или еще чем-то подобном. Вот планета, которая совершенно случайно идеально нам подходит. По крайней мере, так кажется на расстоянии. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Орам, пораженный таким напором, подался чуть назад.
– «Слишком хорошо, чтобы быть правдой»? Что это вообще означает? С точки зрения ученого, подобная реакция на еще неисследованную находку кажется довольно наивной.
– Ну, раз наивной… Хорошо, я скажу, не пользуясь техническими терминами. Иными словами: мы ни хрена не знаем, что там.
«Не забывай, что тебе говорила жена, – напомнил себе Орам. – Терпение. Терпение и понимание».
– Ты злишься потому, что твоя команда не заметила этой системы? – спросил он ровным голосом. – Или заметила и записала, но пропустила четвертую планету? Или, может быть, потому что кто бы ни был ответственен за проверку результатов сканирования в этом секторе, он не распознал потенциала? Могли ошибиться даже автоматические поисковые системы. Компьютеры порой допускают ошибки. Все, что для этого требуется – это одна переставленная цифра, и внезапно потенциально обитаемого мира не существует.
Спорить с недоказуемыми утверждениями было сложно.
– Это риск, – только и сказала Дэниелс.
– Каждая колонизация заключает в себе риск, – тон Орама сделался великодушным. – Фокус в том, чтобы свести его к минимуму. Сейчас я сравниваю пару недель гиперсна для колонистов с более чем семью годами. Не говоря уже о сильном уменьшении нагрузки на корабельные системы и их износа. Отклонившись в сторону от курса – если это не станет чем-то большим, – я ни к чему нас не обязываю. В качестве капитана я должен следовать по проложенному для меня пути. Отдел навигации, – он повернулся и кивнул в сторону консоли Рикса, – предложил потенциальный мир, который ближе, до которого легче добраться и который потенциально превосходит текущую цель.
Орам снова перевел взгляд на Дэниелс и продолжил:
– Если нам повезет, и предварительный анализ верен, планета может обернуться лучшим домом для колонистов. Если окажется именно так, представь их реакцию при пробуждении.
Дэниелс понимающе кивнула, но выражение ее лица оставалось кислым.
– А вы станете человеком, который обнаружил этот мир.
Орам решил не спорить, не заботясь о том, что отсутствие возражений может только подтвердить сложившееся у Дэниелс мнение.
– И мы не хотим снова погружаться в гиперсон, – сказал он. – Никто этого не хочет. Никто не хочет снова залезать в эти проклятые капсулы. И еще кое-что. Если не обращать внимания на эту старинную песню, сообщение походило на человеческий голос. Голос человека, которому нужна помощь. Никто не может этого отрицать. Отчаяние было ни с чем не спутать. Если бы я был человеком, застрявшим в одиночестве на далекой неизвестной планете… – его голос стих.
– Как такое вообще могло случиться?
У Орама был на это готовый ответ.
– Корабли время от времени пропадают. Тебе это известно. Транспорты, разведчики. Некоторые из них не дают себе труда сообщить о своем маршруте, – он попробовал тонко улыбнуться. – Некоторые не хотят, чтобы правительство или конкуренты знали об их маршруте.
Дэниелс решила сменить подход.
– Мы отвечаем за две тысячи колонистов. Множество семей. Они ушли в гиперсон, предполагая, что проснутся на плодородном, пригодном для жизни, безопасном мире. Им обещали Оригаэ-Шесть. Речь не о тебе, – наступала Дэниелс, – а о них.
Орам застыл.
– Я полностью осознаю, что им обещали. Нам с Карин – а также тебе и всей остальной команде – обещали то же самое после официального вывода «Завета» из эксплуатации. Я тут не свободным восхождением занимаюсь, а выношу взвешенное суждение на основе всей имеющейся информации. Или ты оспариваешь методы анализа Рикса и Матери?
– Ну, – проворчала Дэниелс. – Когда речь идет о колонистах, то от нас ждут не взвешенного, а самого лучшего суждения, капитан. И, по моему мнению, подвергать миссию опасности ради заблудившейся передачи с неизвестной и неопознанной планеты в системе, не нанесенной на карту, – это не лучшее решение.
Орам уже не мог скрыть недовольства.
– Таково мое решение. И сигнал в нашем случае вторичен. Я это уже говорил. Что мы на самом деле собираемся искать, так это потенциально пригодный для колонизации мир, который на семь лет ближе к нашему текущему положению и, возможно, лучше подходит для колонизации, чем Оригаэ-Шесть.
Дэниелс встала прямо.
– Тогда как ваш заместитель я считаю своим долгом подать официальный протест.
– Официальный? – голос Орама стал монотонным. – Делай, как считаешь нужным. Мать занесет протест в корабельный журнал, и ты сможешь отправить его через ретранслятор, когда пожелаешь. Если хочешь, я могу подтвердить протест. Официально.
С этими словами Орам отвернулся.
***
Глядя, как Орам идет к консоли Рикса, Дэниелс кипела внутри. Больше она ничего не могла сделать. Несмотря на свои возражения, она знала, что большая часть команды поддержит решение Орама. Мысль о том, что не придется пережидать еще семь с лишним лет гиперсна, казалась соблазнительной даже тем, кто мог бы поддержать Дэниелс. У нее оставалась только возможность записать официальный протест, зная, что он будет добираться до Земли больше времени, чем «Завет» – до неизвестной системы. А ответа пришлось бы ждать еще дольше. Учитывая реалии, она не испытывала уверенности в том, что запись того стоит. И знала, что Орам это тоже понимал.
Она могла бы удалиться в свою, теперь принадлежавшую только ей одной каюту, орать, в ярости пинать стены. Попроси она Уолтера, чтобы тот составил компанию, он бы пришел и внимательно выслушал ее жалобы. Может, он бы даже с ней согласился, но о том, чтобы синтет подал голос против капитана, немыслимо было и думать. Единственными союзниками Дэниелс были логика и разум, и, если судить по результатам их воздействия, с тем же успехом они могли бы спать вместе с колонистами. Теперь, исчерпав все варианты, Дэниелс вспомнила об идеальных косяках, которые свернул для нее Уолтер. Они содержали если не выход из ситуации, то хотя бы временное успокоение. Не сказав коллегам ни слова, она вышла с мостика. О возбуждении и заинтересованности остальных членов экипажа говорило уже то, что никто, включая Теннесси, не поднял головы от работы, чтобы спросить о настроении Дэниелс или о том, куда она направляется.
