Аластер Рейнольдс
Молчание костей
Фура энергично закивала:
– Это правда. Прозор знает это так же хорошо, как и любой из нас. И в случившемся виноваты они, а не мы. – В ее голосе зазвучала злая нотка. – Я хорошо обошлась с капитаном Верранвеллом – не обидела, сдержала слово. Это не делает меня ответственной за все остальные неудачи, которые могли случиться с разумником!
– Мы дали им слово! – возразила Сурт с такой же злостью, брызгая слюной. – Ты говорила не только за себя, когда давала обещания!
– Это уже в прош…
– А я про настоящее! – перебила Сурт. – И мне наплевать, почему эскадра стреляет, – мы должны сообщить ей, что это неправильно. Если закроем на это глаза, то окажемся ничем не лучше ведьмы, у которой забрали этот корабль!
Прозор явно расстроилась. Если только что она собиралась выложить неприятную правду, то теперь выглядела так, будто у нее выбили почву из-под ног.
– Может, стоит попробовать…
– Я думала, ты на моей стороне! – возмутилась Фура.
– Я не на твоей и не на ее стороне. Я на своей стороне, и моя сторона говорит, что Сурт, возможно, не ошибается. – Прозор по очереди посмотрела на сестер Несс: взгляд был пронзительный, как будто она взяла на себя роль их совести. – Я не говорю, что это поможет Верранвеллу или нам, но зато всем станет ясно, что мы играем не по правилам Босы Сеннен.
Из переговорного устройства донесся слабый голос Лагганвора:
– Сурт совершенно права. Я вижу несколько парусных вспышек, и это полностью соответствует координатам «Веселой кобылы». Ее снова обстреливают.
– Давай вернемся в комнату костей, – прошептала Адрана. – Одна передача, совсем коротенькая.
Фура тряхнула головой и скривилась так, будто откусила от чего-то протухшего.
– Я не дам этому пронырливому голоску еще одного шанса просверлить мне череп. И ты не дашь. Не раньше, чем мы будем готовы к такому контакту, а сейчас я себя готовой не чувствую.
– Тогда мы протрещим, что эскадра атаковала невиновную сторону. Сурт и Прозор правы: это именно то, чего не сделала бы Боса, и именно поэтому мы должны так поступить. А теперь давайте немного помолчим. Чем тише будет на корабле, тем больше сможет рассмотреть Лагганвор. Вдруг он заметит дульные вспышки.
В тишине обычные шумы корабля – жужжание его систем, свист рециркуляторов дыхали, скрип и постанывание корпуса – сделались громче и резче. Даже тиканье секундомера Фуры приобрело едва уловимую злобную интонацию, похожую на бой военных барабанов. Она затаила дыхание – в подобной обстановке было трудно так не поступить. Она представила, как Лагганвор прикрепляет глаз к линзе, вынув его из глазницы и протерев шарфом, чтобы поплотнее прижать к окуляру и устранить любые помехи, вызываемые движением его собственного тела.
Послышался сигнал подметалы.
Пульт управления трижды громко тренькнул. Инстинктивно все повернулись к Фуре, но она находилась далеко от прибора, и никто другой к органам управления даже не притронулся.
На экране, очень близко к середине, прорисовалась фигура с рваными краями, похожая на смазанный отпечаток большого пальца.
– Дурак… – сказала Адрана.
Фура посмотрела на сестру:
– Он пытается подать сигнал бедствия единственным доступным способом.
Возможно, ее догадка была верна. Либо Верранвелл, столь откровенно выставляя себя на всеобщее обозрение с помощью подметалы, давал понять эскадре, что его корабль не является для нее законной добычей, что мирная «Веселая кобыла» абсолютно не приспособлена для отражения такой атаки.
Это не возымело никакого эффекта.
– Говорит Лагганвор, – раздалось из переговорной решетки как раз в тот момент, когда Фура решила, что пора бы ему что-то сказать. – Я видел вспышки на дуге сорок – сорок пять градусов. Они слабые, почти на пределе различимости для моего глаза, и их очень трудно заметить на фоне огней Собрания, но клянусь жизнью, мне не показалось.
– Обстрел продолжается? – спросила Адрана.
– Похоже на то. Я так понимаю, атакующие корабли стреляют один за другим, от края левого фланга до края правого, скоординированным образом. Должно быть, корабль делает залп всеми орудиями, а пока они остывают и перезаряжаются, отстреливается следующий корабль. Излишне уточнять, что для каждого залпа требуется отдельный комплекс вычислений, с учетом фактора времени и относительного перемещения, а это подразумевает превосходное согласование действий, не говоря уже о высоком качестве матчасти артиллерии и выучки прислуги. И все это делается при сохранении тишины в эфире, не прибегая к помощи подметалы…
– Да, спасибо, аж настроение поднялось, – раздраженно перебила Фура. – Лаг, давай ты не будешь сочинять для них рекламные тексты.
Подметала опять просигналил: три резких звука один за другим.
– Бесполезно, – сказала Адрана. – У них было время, чтобы засечь первую серию локационных сигналов и остудить оружие.
– Верранвелл может хоть от носа до кормы обвешаться белыми флагами, ему это не поможет, – сказала Прозор.
– Лагганвор, – позвала Фура.
– Слушаю.
– Мы пошлем один-единственный сигнал. Дадим знать, что они ошиблись кораблем.
– Бесполезно.
– Я знаю, но мы все равно это сделаем. Ты видел дульные вспышки. Как считаешь, эскадра ближе чем в десяти тысячах лиг?
– Немного дальше. Но пожалуйста, не ставь наши жизни в зависимость от этой оценки.
Фура отстегнула микрофон трещальника. Вытерла его, поднесла к губам и нажала на тангенту.
– Это капитан Несс с солнечного парусника «Мстительница». Вы атакуете ни в чем не повинный корабль, «Веселую кобылу» под командованием капитана Верранвелла. Я призываю вас прекратить огонь.
Она отпустила переключатель и уже хотела повесить микрофон рядом с панелью управления, когда динамик проскрежетал:
– Трещальник, капитан Несс? К чему такой примитив, когда в вашем распоряжении прекрасные кости?
Это был ровный, уверенный, высокий голос, и по его тембру Фура предположила, что он принадлежит молодому человеку, возможно, даже не по годам развитому подростку. Она никогда раньше не слышала этот голос, но сейчас с убийственной ясностью узнала волю, сквозившую в нем.
Это тот самый человек, который недавно вторгся в разумы сестер.
Она слушала, не перебивая.
– По правде говоря, я ожидал угроз и бахвальства. Неужели вам хватило здравого смысла понять, что ваша карта бита? Не на той вы дистанции, чтобы уйти, и не та у вас огневая мощь, чтобы сопротивляться. – Он коротко рассмеялся. – Что ж, неплохая попытка отвлечь нас от цели. Но если бы ни в чем не повинный, по вашим словам, корабль действительно был таковым, разве его экипаж не представился бы сам или не попытался заявить о своей невиновности посредством черепа?
Фура тяжело вздохнула. Она все еще держала в руке микрофон, и для ответа на анонимную передачу требовалось одно нажатие кнопки.
Ее подталкивали к ответу, она это знала.
– Не доставляй ему такого удовольствия, – прошептала Адрана.
Фура повесила микрофон на место:
– Не доставлю.
Однако высокий, раздражающе уверенный голос снова сверлом проник в ее мозг, так же безжалостно, как в комнате костей. Она не знала ни имени, ни лица говорившего, но воображение уже стремилось заполнить пустоту.
Случалось ли ей кого-нибудь презирать с такой силой, невзирая на расстояние?..
– Одной трещальной передачи мало, чтобы нас засечь, – сказала Фура. – Но вторая могла бы им помочь. Как думаете, этот человек… этот мальчишка говорил от имени всей эскадры?
– Он говорил «я», – ответила Адрана. – Точно так же, как через череп.
– Я заметила. – Пальцы снова скрипнули. Между ними была только дыхаль, но Фуре будто наяву слышался влажный хруст костей и сухожилий под нажимом металла. – По крайней мере, он взял ответственность на себя. Я рада. Не будет никакой двусмысленности.
– Когда не будет? – спросила Адрана.
– Когда мы встретимся, – сказала Фура. – Это обязательно случится, и все плохо кончится для пацана. Я выдерну ему хребет собственными руками и запихну ему же в пасть. Но прежде… у нас есть незаконченное дело с капитаном Верранвеллом. – Она повысила голос и с ухмылкой сообщила всем: – Это безумие, спорить не стану. Но это и прекрасное безумие. Последнее, чего от нас ждут, – это риска, который не принесет нам никакой пользы. Мы повернем!
Глава 8
Меггери чихнула. У нее слезились глаза, в носу щипало от нюхательной соли, которой, вняв уговорам Фуры, воспользовался Эддралдер. Даже когда женщина полностью пришла в сознание, ее конечности продолжали непроизвольно подергиваться. Угрюмая, с ввалившимися глазами, она походила на куклу, которую ребенок в истерике швырнул на пол.
– Где я?
– Сейчас объясню, – сказала Фура, отстранив Эддралдера и поднеся к губам Меггери кружку с крышкой. – Но есть условия.
– Плевать на твои условия. Просто скажи, где я.
Фура вздохнула с преувеличенным терпением:
– Я отвечу на все вопросы, но ты не должна перебивать или придираться. Это избавит нас от многих неприятностей в долгосрочной перспективе.
Увитые синей паутиной татуировок руки Меггери лежали поверх тела, укрытого простыней и пристегнутого к койке. Фура коснулась одной из них, и Меггери вздрогнула, ощутив металл.
– Ты Меггери, – продолжила Фура. – Имя свое помнишь? Кивни, если да.
Меггери не кивнула, но ее глаза свирепо вспыхнули, и другого подтверждения не потребовалось.
– Хорошо. Начнем с главного. Ты была ионным мастером на корабле под названием «Веселая кобыла». – Фура сжала пальцы – жест влюбленной, которая доверяет некую тайну партнеру, – и ощутила грубый шрам на кисти, там, где у Меггери отсутствовал мизинец. – Я захватила ваш корабль, потому что надеялась добыть нужные мне вещи. Все прошло не так хорошо, как я рассчитывала. Ваши трюмы оказались почти пустыми, и – двойное невезение – тебя по ходу дела ранило. Я этого не хотела и не слишком рада случившемуся.
Меггери открыла рот, чтобы заговорить, но Фура отпустила ее руку и прикоснулась металлическим пальцем к губам раненой так быстро, словно придавила муху на лету.
– Я не Боса Сеннен. Я капитан Несс, как уже сказала по трещальнику, и я намеревалась взять только то, в чем нуждалась. Меггери, я пообещала твоему капитану две вещи. Во-первых, оставить ему все, что потребуется для исправления нанесенного ущерба. Во-вторых, позаботиться о пострадавших, и тут речь о тебе. Расскажи ей, Эддралдер, что произошло.
– Вы получили ожоги и сотрясение мозга.
– Да, – подхватила Фура, кивая с любезным видом. – И доктор Эддралдер, будучи преданным своему делу и добрым врачом, не позволил мне бросить тебя на произвол судьбы. Мы были вынуждены улететь, поэтому ты отправилась с нами на борту моего корабля, который зовется «Мстительница». Я намеревалась вернуть тебя Верранвеллу при первой же возможности. Мое намерение не изменилось.
– Тогда продолжай в том же духе.
– Так и сделаю, как только мы разберемся с новой трудностью. Ты помнишь, что по Собранию странствует некая эскадра? Ее еще называют эскадрой Инкассаторов-Защитников. Эти корабли ищут меня. Чтобы убить или захватить в плен, как получится.
– Не моя проблема.
– Верно… Точнее, было бы чудесно, окажись оно в самом деле так.
Меггери попыталась вырваться из оков, однако Эддралдер мягко положил руку ей на грудь:
– Пожалуйста, не надо. Ты все еще слаба, и ты все еще моя пациентка, и я совсем не готов снять с себя ответственность за твое благополучие.
– Они напали на «Веселую кобылу», – продолжила Фура. – Застигли обездвиженной и беззащитной, и все равно открыли огонь. Это не случайный огонь по своим, как бывает в бою. Они точно знали, что собой представляет твой корабль, и продолжали стрелять даже после того, как мы по трещальнику, рискуя подставиться, сообщили им об ошибке.
– К сожалению, – сказал доктор Эддралдер, – похоже, ошибки не было. Имело место намеренное нападение с целью удержать любые посторонние корабли от вмешательства в деятельность эскадры в будущем.
Голос Меггери от боли звучал хрипло:
– И каким же образом мы вмешались?
– Вы не вмешивались, – сказала Фура. – Не в прямом смысле слова. Твои друзья по экипажу занимались своими обычными делами. Эскадра, кто бы ею ни командовал, предпочитает иметь чистое поле боя. Наших недругов раздражает необходимость проводить различие между невинными частными агентами и реальной целью, поэтому они решили этого не делать. Звучит чудовищно, но такова правда.
Меггери нахмурилась:
– Ты тоже напала на нас.
– Знаю, это тяжело. Но прошу тебя понять, чем отличаются наши действия от действий эскадры. Мы хотели оставить вас живыми и способными продолжить путь и поступили именно так. А вот им подобная щепетильность не свойственна. – Фура прижала руку к груди. – Признаю, я пират. Даже не стыжусь этого слова. Чего уж там, я этим горжусь. – Она подняла металлическую руку, чтобы Меггери могла как следует полюбоваться ею. – Мне это дорого обошлось, но я не жалею. Я бы все повторила без колебаний ради того, что мне довелось увидеть и сделать. Однако я не убиваю без разбора и всегда беру ровно столько, сколько мне нужно. То, что сделали с твоей командой, – совсем другое дело, и я не позволю этому продолжаться. Мы возвращаемся к твоему кораблю – к тому, что от него осталось. Надеюсь, там есть выжившие, и если это так, ты с ними воссоединишься.
– Чтобы умереть?
– Как захочешь. Но я бы предложила альтернативу: присоединиться к нам.
Хмурый взгляд Меггери сменился испепеляюще-презрительным.
– Думаешь, я так легко перейду на другую сторону? Забуду свою родную команду и запишусь в ту, которая нас уничтожила?
– Ну что ты, вовсе нет. Я говорю о союзе: наши два корабля послужат общему делу. – Фура смягчила тон. – Мы вместе подлатаем «Веселую кобылу», сделаем ее лучше, чем была. Но вы не сможете вернуться домой. Инкассаторы такого не допустят после суда, который над вами свершили. Вас разыщут и заставят замолчать, вы и на миллион лиг не успеете отойти от Морозной Окраины. А если объединиться? Два хороших корабля – это сила, Меггери. Мы бы проворачивали дела, о каких ты и не мечтала… Правда, стоит взглянуть на эту перспективу хоть краешком глаза – и потеряешь покой. Я лишь начала воплощать задуманное в жизнь, а уже просыпаюсь по ночам в поту. Но я так или иначе доведу дело до конца, можешь не сомневаться. И тем не менее лучше иметь союзников, чем не иметь, и я не могу придумать лучшую отправную точку для их поиска, чем «Веселая кобыла» и ее команда.
Выслушав все это, Меггери несколько секунд размышляла. Затем она рассмеялась Фуре в лицо.
Фура повернулась к Эддралдеру:
– Проследите, чтобы ей было удобно.
Солнечная активность начала ослабевать, подметала и трещальник очистились от помех, и вахты в обзорной рубке возобновились. В связи с этим первый контакт «Мстительницы» с «Веселой кобылой» оказался визуальным, через один из самых мощных телескопов.
Постепенно приближаясь, «Мстительница» направляла на второй корабль все больше приборов. Но даже самая лучшая оптика и самое внимательное наблюдение ничего не могли подсказать насчет состояния команды.
Фура остановила парусник на расстоянии десяти тысяч лиг и приказала готовить катер.
– Я планирую путешествовать налегке. Меггери, конечно, возьму с собой, чтобы сгладить ситуацию. Проз может присоединиться – ее проницательность не бывает лишней, – и я полагаю, следует захватить Эддралдера и его зелья, хотя бы для того, чтобы подчеркнуть наши добрые намерения.
– Я тоже пойду, – решила Адрана. – Кто-то из нас или мы обе можем понадобиться для переговоров, и логично, если я буду с вами.
– Тогда «Мстительница» останется без присмотра.
– Нет, она останется в надежных руках наших друзей – Тиндуфа, Сурт, Меррикс и Страмбли, если дело дойдет до чрезвычайной ситуации.
– Ты забыла про Лагганвора.
– Не забыла. Он отправится с нами. Второго такого сообразительного дипломата в нашей команде нет.
– Кто-то посторонний мог бы предположить, – заметила Фура, – что ты просто не хочешь выпускать этого разумника из поля зрения.
Так или иначе, она знала, в какой момент надо признать свое поражение, – и он настал. Возможно, будет не так уж плохо иметь рядом Лагганвора, да и сестру – хотя Фура была полна решимости в этом не признаваться, – поскольку предстоящий разговор вызывал у нее серьезные опасения. Ведь случится обмен словами, а не снарядами.
Они отчалили.
Фура запустила двигатели и быстро преодолела десять тысяч лиг, замедлив ход только на последней сотне, когда катер уже начал пробираться сквозь лохмотья, в которые превратились снасти. «Веселая кобыла» хранила молчание: ни трещальной передачи, ни визуального приветствия, и никто не попытался проверить катер на прочность пулей, не говоря уже про снаряд. Фура вновь сбавила скорость на последних трех лигах, поскольку теперь катер был в пределах досягаемости любого ручного оружия, которое экипаж мог припрятать при абордаже. Но ничего не произошло.
Неужели все мертвы? Не исключено.
С шестисот пядей можно было разглядеть явные повреждения – намного серьезнее, чем оставленные «Мстительницей» шишки и синяки. В нескольких местах был пробит корпус, из ран все еще сочились струйки газа. Расколотые иллюминаторы, искореженные пластины обшивки, помятые или оторванные элементы механизма управления парусами. Фура пыталась вывести из строя этот небольшой корабль, чтобы сделать его легкой добычей, но у нее не было никакого интереса уничтожать его. А вот эскадра Инкассаторов-Защитников явно постаралась. Лишь тот факт, что стреляли с большого расстояния, спас «Веселую кобылу» от полного уничтожения.
– Меггери, – сказала она, поворачиваясь на своем посту управления, чтобы поговорить с заложницей, – я ее вижу. Боюсь, все очень плохо.
– Обойдусь без твоего сочувствия.
– Я в курсе и не буду тратить его впустую – ты и сама поступила бы так же, поменяйся мы ролями. – Фура достала смотровой камень и протянула его Меггери. – Тебе знакома эта штука. Мы с тобой отправляемся на борт «Веселой кобылы», поэтому неплохо заранее узнать, что там обнаружим. Взгляни, а потом поделись соображениями.
Меггери не спешила сомкнуть пальцы на смотровом камне.
– Насколько важна для тебя моя оценка?
– Сама подумай. Обе наши головы полетят с плеч, если твоя команда сделает неверный вывод о моих намерениях. Что вполне может случиться.
Меггери взяла смотровой камень четырьмя пальцами, что оставались на левой руке. Она щурилась и морщила лоб, сосредоточенно регулируя давление, то усиливая, то ослабляя нажим, наклоняя осколок дымчатого стекла на считаные градусы.
– Что видишь? – спросил Лагганвор, прижавшись щекой к щеке Меггери.
– Катастрофу, – ответила Меггери с безграничным презрением. – Или ты ожидал чего-то другого?
– Ситуация ухудшилась? – не отставал Лагганвор.
– А ты догадайся, – огрызнулась она, но потом перевела дух и продолжила, не выпуская из руки смотровой камень: – Вижу кое-кого из команды и признаки движения. Они живы.
– Могу я его одолжить? – спросил Лагганвор с улыбкой и протянул раскрытую ладонь.
Меггери вонзила в нее камень, чуть не до крови.
Лагганвор поморщился, но не перестал улыбаться. Он поднес смотровой камень к фальшивому сверхзоркому глазу, кивнул, пробормотал что-то утвердительное и вернул камень Меггери.
– Все верно. Я рассмотрел пятерых, включая того безногого парня. Они в носу корабля, а больше нигде ни души. Похоже, задняя секция разгерметизирована. «Веселая кобыла» серьезно пострадала, но вроде все не так плохо, как мы сперва решили. Такелаж и паруса спасти вряд ли удастся, но с запасными материалами, которые они не израсходовали, и с тем, что есть у нас, можно проделать кое-какой ремонт.
Меггери усмехнулась:
– Избавьте всех пятерых от страданий, а потом пристрелите меня. Окажите нам последнюю услугу.
Доктор Эддралдер, услышав эти слова, устало проворчал:
– Я бы не взялся помогать тебе, Меггери, если бы знал, что ты так невысоко ценишь собственную жизнь. Я потратил на тебя лекарства и силы, и я в тебя верил.
Что-то в его тоне приструнило ее.
– Я все еще хочу жить, ясно? Прежде мне жилось неплохо, хоть нам и не слишком везло. Но что толку дергаться в безнадежной ситуации.
– Меггери, – тихо, но с нажимом проговорил Лагганвор, – понимаю, ты винишь нас в случившемся, и отчасти мы действительно виноваты. – Он жестом указал на картину за иллюминаторами катера. – Но вот это произошло бы в любом случае.
Судя по глазам Меггери, она неистово просчитывала варианты. Рубцы на ее шее и нижней челюсти становились все более плотными и розовыми.
– Может, и так, – сказала она. – Но они были бы в лучшем положении. У них были бы рабочие паруса и неповрежденные ионные двигатели.
– Это лишь отдалило бы неизбежное, – стоял на своем Лагганвор. – Ты все понимаешь, Меггери. Дюжина против одного. Цивилизация – привычная нам дружелюбная, надежная абстракция – наконец оскалила зубы и показала, что она есть на самом деле. – Он смягчил тон, как будто они с Меггери были приятелями, утешающими друг друга после неудачных собачьих бегов. – Теперь ты знаешь горькую правду.
Доктор Эддралдер сказал:
– Пусть она уйдет, как свободный человек. Не заложница, не пленница и даже не пациентка. Я освобождаю Меггери от медицинской опеки. В этом уже нет нужды, теперь с ней все будет в порядке.
На лице Лагганвора последовательно отразились сомнение, равнодушие, согласие и наконец толика печали.
– Чтобы подтвердить свои намерения, мы должны отправить ее туда одну. Дадим ей скафандр, и пусть она говорит от нашего имени, без принуждения. Более честного способа предложить перемирие не существует.
Наступила тишина. Фура посмотрела на Лагганвора, затем на свою заложницу – заложницу, которую собиралась отпустить.
– Я сделаю это, – тихо сказала Меггери. – Выскажусь от вашего имени. Но это будет стоить вам смотрового камня.
Прижавшись к иллюминаторам, они смотрели, как Меггери плывет к другому кораблю. Ее не пришлось обучать ношению скафандра, наспех собранного по фигуре, и она ничуть не страшилась перспективы выйти в открытый космос. Она позволила присоединить к ее скафандру трос, чтобы можно было оттащить ее обратно на катер, если случится беда, но Фура почти не сомневалась, что бывшая заложница справится и собственными усилиями. Ей дали такелажный нож, чтобы выпутываться из парящих вокруг лохмотьев парусины, и переносной трещальник. Нож остался прикрепленным к бедру, а трещальник она выключила, как только покинула шлюз, и Фура ничего не могла с этим поделать – только кипятиться.
– Черт бы ее побрал!..
– Признайтесь, – сказал Эддралдер, – если бы вы собирались вести переговоры, от результата которых зависит выживание всей команды, то предпочли бы обойтись без посторонних. Я прав?
– Это не улучшит ее настроения, – доверительно сообщила Прозор.
– А что могло бы улучшить? – спросил Эддралдер, поворачиваясь к ней.
– Кажется, это риторический вопрос, – пробормотал Лагганвор.
Меггери пробиралась сквозь рыхлый дрейфующий лес изувеченных снастей, время от времени исчезая за тем или иным препятствием. Фура пристально наблюдала за ней, готовая к уловкам. Пока не было заметно никаких признаков предательства, но Фура была далека от уверенности в намерениях Меггери.
Что-то беспокойно поскрипывало, и она поняла: это ее кулак сжимается и разжимается, скрипя, как ржавые ворота.
Меггери добралась до «Веселой кобылы», ее магнитные подошвы сцепились с корпусом. Конечно, люди внутри это почувствовали. Даже если они не знали, что катер так близко, сейчас им стало ясно: явились гости, дружелюбные или нет.
– Жаль, никто из нас не додумался взять с собой второй кусок смотрового камня, – сказал Лагганвор.
– Жаль, что я позволила ей забрать единственный хороший кусок, который у нас был, – парировала Фура. – Ну и ладно. Если придется убить их всех, по крайней мере, я буду знать ради чего.
– Не завидую безногому разумнику, которому придется приводить паруса в порядок, – сказала Прозор. – На это уйдет не меньше недели, даже если у него будут помощники и материалы.
– Сдается мне, нам нежелательно задерживаться тут и на день, что уж говорить о неделе, – заметил Эддралдер.
Меггери теперь казалась крошечной; она продвигалась вдоль изгиба корпуса методичной усталой походкой, привычной для любого, кто достаточно долго носил скафандр. Положившись на магнитные подошвы, она отстегнула трос и приблизилась к иллюминатору камбуза, большому «глазу» с крестовидной рамой, сквозь который изливалось бледное сияние больного светового плюща. Меггери остановилась у иллюминатора и опустилась на колени, чтобы визор оказался как можно ближе к стеклу.
За стеклом мелькали лица, слишком маленькие, чтобы их можно было узнать. Казалось, Меггери молится у светящегося бассейна, до краев наполненного призраками. Она явно прижималась шлемом к стеклу, чтобы ее худо-бедно слышали на борту. Понять, о чем разговор, было невозможно, но время от времени Меггери подкрепляла какое-нибудь слово или фразу четким экономным жестом. Как и у всех экипажей, которые не тратили дыхаль впустую, у команды «Веселой кобылы» выработался безмолвный словарь на те случаи, когда обычные средства связи были недоступны.
– Я не вижу Верранвелла, – сказала Фура.
– Я тоже, – тихо произнес Лагганвор. – Это странно. Стоило предположить, что капитан возьмет такие переговоры на себя.
Меггери оттолкнулась от окна камбуза и направилась в переднюю часть корабля, к челюстям, которые смыкались над катером. Челюсти медленно раскрывались, демонстрируя расширяющуюся пасть. Это был очень неспешный процесс, как будто их раздвигали вручную.
Меггери подошла к самому краю верхней челюсти, а когда отверстие стало достаточно широким, забралась внутрь. Как только она исчезла из вида, челюсти снова начали смыкаться.
Корабль хранил молчание и неподвижность. Лица отстранились от стекла, и теперь не было видно никаких признаков жизни.
– К счастью, я прихватила колоду. – Прозор полезла в карман. – В картишки перекинемся?
Лагганвор проигнорировал ее.
– Должно быть, это единственный способ входить и выходить, не выпуская из корабля оставшуюся дыхаль. Я полагаю, дебаты уже начались. Сейчас мы ничего не можем поделать: либо она отстоит нашу позицию, либо нет.
– Если последнее, – сказала Фура, вынимая часы и засекая время, – то им крышка. Я не собираюсь торчать здесь и выкручивать им руки. А еще я не собираюсь здесь задерживаться.
– Мы сказали Меггери, что поможем, – напомнил Лагганвор.
– И поможем, если они согласятся. У нас большая рабочая площадь парусов, запасные снасти и почти пустые трюмы.
Он улыбнулся, угадав ее намерение.
– Ты хочешь привязать их корпус к нашему. Два корабля под одним комплектом парусов. И можно будет на досуге заняться ремонтом…
– Я бы не употребляла слово «досуг» так легкомысленно, – заметила Фура.
Когда включился трещальник, она чуть не вздрогнула от неожиданности. Прошло пять минут с того момента, как Меггери вошла внутрь, и за это время можно было лишь быстренько обменяться мнениями, а не обсудить ситуацию в подробностях, как она того заслуживала.
Фура нажала большим пальцем на кнопку:
– Меггери, как мило с твоей стороны выйти на связь. Чем могу быть полезна?
– Это капитан Верранвелл, – последовал ответ, прозвучавший слабее, чем она ожидала. – Мы с Меггери… побеседовали. – Он ненадолго замолчал, и Фура как будто услышала стон или хрип, прежде чем он продолжил. – После всего, что вы с нами сделали, у тебя хватает… безрассудства… предлагать условия сотрудничества?
– Называйте как хотите, – сказала Фура весело и игриво, словно торговалась из-за цены на апельсины. – Насколько я понимаю, у вас не так уж много вариантов. Ваш корабль выглядит так, словно прошел через мясорубку, и чтобы все исправить, пары вахт недостаточно. На протяжении ремонта «Веселая кобыла» будет болтаться тут, разве что без транспаранта «Придите и добейте нас».
Снова этот хрип… и что-то еще, как будто в легких двигалась жидкость.
– И что ты предлагаешь? Чтобы мы просто согласились и…
– Мы возьмем ваш корабль на буксир и в пути его починим – будет как новенький. Вы узнали нас с плохой стороны, когда мы взяли вас на абордаж, но есть и хорошая сторона – Меггери подтвердит. Мы же позаботились о ней, ты убедился? Мы сдержали слово?
Последовала пауза, а потом он ответил:
– Приходи сюда. Только ты одна.
