Альберт Байкалов
Мракобесы
«Задействуй негодяев, если хочешь быстро выполнить работу»
Директор ЦРУ Уильям Кейси(1981–1987 гг.)
Пролог
За пять лет до описываемых событий.
Тюрьма Гуантанамо.
В небольшом помещении без окон, отделенном от внешнего мира массивной металлической дверью с встроенным глазком, за столом напротив друг друга сидели два человека.
Один – в серой униформе бессрочно содержащегося под стражей. Спину его серой куртки делила пополам полоса из белого материала, а безымянные пальцы рук были скованы металлической пластиной наручников. Он с безучастным видом смотрел в экран развернутого к нему ноутбука. На вид ему было не больше сорока. Болотного цвета глаза излучали детскую непосредственность и спокойствие. Русые волосы аккуратно подстрижены и зачесаны на левую сторону. Чисто выбритый подбородок делила пополам ямочка. Глядя на его лицо, нельзя было подумать, что он ограничен в свободах. Не было той рассеянной подавленности во взгляде и смятения, присущего находящимся в заточении людям. Его словно не заботило происходящее, и он не размышлял по ночам над своим несчастьем. Скорее, этот мужчина походил на просматривающего отснятый дубль актера, которому предстояло сыграть небольшую роль заключенного Гуантанамо.
Второй, словно с высеченным из камня лицом, наблюдал за его реакцией на фильм. Этот человек походил на изваяние с надвинутым на глаза лбом и массивным подбородком. Он выглядел значительно старше. Черные волосы на висках были подернуты сединой. Из-за мертвого света установленных под потолком ламп невозможно было разглядеть его глубоко посаженных глаз. Их словно у него не было.
Из динамиков ноутбука донеслись на разные голоса крики:
– Сила в нашем единстве с Богом!
Эти одиночные выкрики подхватили сотни голосов, слившись в хор:
– Кто против нас, тот против Бога, тот против Иисуса!
Мужчина в наручниках поморщился, бросил взгляд на второго, поднес к клавиатуре скованные руки и свободными пальцами ловко убрал встроенной мышью звук:
– Не люблю эти вопли!
– Пастор не желает слышать слова, обращенные к нему? – удивился его собеседник. – Но ведь вам приходится делать это почти каждый день!
Он говорил медленно, растягивая слова. При этом на его лице двигалось минимум мышц.
– Увы, господин Спенсер, – вздохнул человек, которого назвали пастором, отстраняясь от компьютера. – Да и слова эти не ко мне обращены, как вы поспешили заметить, а к придуманному мною Создателю. Кстати, для всей этой серой массы, именуемой моей паствой, я вовсе не пастор, как вы выразились, а сын Бога…
– Для меня и руководства ваш псевдоним Пастор. Назвать вас Создатель или Бог будет неэтично и глубоко аморально даже для такого закрытого учреждения, как наше…
– Тем не менее, вы имеете со мной дело, – заметил Пастор. – И проделали неблизкий путь, чтобы в очередной раз пообщаться и узнать о моей готовности продолжить работу.
– Не скрою, мы заинтересованы в сотрудничестве, – согласился Спенсер.
По лицу Пастора пробежала тень самодовольной улыбки. Она была едва заметная и почти не уловимая глазом. У него лишь слегка дернулись уголки губ и на мгновение оживился и посветлел взгляд, в тот же миг став снова невозмутимым и спокойным.
Спенсер, заметив это, напротив, неожиданно помрачнел. Он словно понял, что допустил тактический просчет. Огорченный тем, что позволил Пастору насладиться этой маленькой победой, Спенсер наклонился, опустил рукой крышку ноутбука и подвинул его к себе:
– Что вы скажете на мое предложение?
– Мне надо подумать, – ответил Пастор.
– Неужели? – изумился Спенсер. – И это говорит человек, которому светит электрический стул!
– Мне кажется, вы поторопились, – покачал головой Пастор. – До суда я всего лишь подозреваемый.
– В вашем статусе его можно ждать до второго пришествия, – улыбнулся одними губами Спенсер.
– На все воля Господа нашего. – Пастор поднял глаза под потолок и картинно вознес руки.
Из-за наручников показалось, будто он изобразил, как взлетают птицы.
– Вы сомневаетесь в моих возможностях? – Спенсер слегка понизил голос.
– Мне тяжело это слышать из уст гражданина самой демократической страны. – Пастор уронил руки на колени и изобразил на лице скорбь.
– А вы артист, – не удержался и улыбнулся Спенсер.
С его внешностью это было так же непривычно и удивительно, как если бы это сделал обломок скалы.
Скорее всего, это и повлияло на то, что в следующий момент Пастор кивнул:
– Я принимаю ваши условия.
– Вот и хорошо, – Спенсер облегченно вздохнул. – Все необходимые документы мы подпишем после того, как вы окажетесь на свободе.
– Буду надеяться, что это произойдет в ближайшее время, – ответил Пастор.
– Вам придется некоторое время шлифовать свою теорию с нашими специалистами, – сказал Спенсер.
– Вы считаете, что в ЦРУ есть психологи лучше меня? – неподдельно удивился Пастор. – Неужели забыли, что мои рекомендации использовались в подготовке цветных революций в бывших республиках СССР?
– Я ничего не забываю, в противном случае у меня бы тогда была другая работа, – сухо заметил Спенсер.
– Согласен, – неожиданно легко согласился Пастор и тут же не преминул в очередной раз съязвить: – Например, садовник или мясник…
На этот раз Спенсер ничего не ответил, но так посмотрел на своего собеседника, что тот вдруг словно стал меньше и затих.
– Кроме того, вам придется изучить материал, который понадобится в дальнейшей работе, – ровным и холодным голосом продолжил Спенсер. – С вашими способностями и интеллектом, а также с учетом нашей методики мы намерены уложиться в три месяца.
– Уложимся, – заверил его Пастор.
– Не забывайте, что кроме этого вы глава созданной вами общины.
– Это мое детище, – мечтательно улыбнулся Пастор. – Как можно забыть о ребенке?
– За два года вы создали дисциплинированную, хорошо управляемую и послушную структуру, опутавшую все мировые державы. – Спенсер встал. – Осталось направить всю ее энергию в нужное русло.
– Скажите, – глядя снизу вверх, спросил Пастор, – а почему ЦРУ, так заинтересованное в армии послушных и готовых на все рабов, само не создаст ее? При тех финансовых потоках, которые идут на ваше содержание, можно горы свернуть.
– А кто вам сказал, что мы стояли в стороне от создания секты «Новая раса»? – насмешливо спросил Спенсер и сам же ответил на свой вопрос: – Мы просто тонко работаем. Вы бы ни за что не смогли сколотить такую армию у нас под носом, если бы мы не были в этом заинтересованы.
– Может, это вы виновники моих слабостей, из-за которых я оказался здесь? – язвительно улыбнулся Пастор. – А что, где гарантии того, что ЦРУ еще в начале шестидесятых не начало работать с моими родителями? Вычислили их ай-кью, пришли к выводу, что у таких интеллектуалов родится способный ребенок, и укололи матери препарат, который сделал ее сына маньяком.
– Вы знаете, – Спенсер взял со стола ноутбук, – из вас бы получился замечательный писатель.
– Я подумаю над этим, – кивнул Пастор, и, закатив глаза под потолок, проговорил: – Автор бестселлера Арчи Вайт! А что, звучит!
Глава 1
«Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные».
(Матф.7:15)
Наши дни.
Остывая от суматошного вторника, город постепенно приходил в себя. Хлынувшая на его улицы в конце рабочего дня разгоряченная масса людей и машин уже впиталась вместе с раздражением и шумом в каменные лабиринты. Усталое солнце скрылось за высотками, напоминая о себе лишь блеском в окнах верхних этажей зданий.
Матвей Кораблев бросил взгляд в зеркало заднего вида, включил левый поворот и обогнал тащившийся по полосе грузовичок.
– Какие планы на вечер? – спросила Марта, убирая ставшие ненужными солнцезащитные очки в сумочку.
Матвей пожал плечами:
– А зачем на вечер планы?
– Ну как, – она застегнула «молнию» и по-детски надула губки. – Мы давно нигде не были.
– А разве нам плохо вдвоем? – он бросил на нее короткий взгляд.
– Ты не думаешь, что так я могу тебе быстро надоесть? – Марта прищурилась, смешно наморщив носик.
Матвей улыбнулся. Они вместе уже больше года. Сейчас ему иногда становится страшно, что не случись у соседки Марты приступ астмы, и он никогда бы не встретил эту зеленоглазую брюнетку. Она возвращалась по безлюдному городу из ночной аптеки, когда на нее напали двое наркоманов. По счастливой случайности Матвей проезжал мимо, и Марта едва не угодила ему под колеса. Светловолосый мужчина с серыми глазами и волевым подбородком не сразу завоевал ее сердце. Их встреча пришлась на переломный момент в жизни Матвея. В силу определенных обстоятельств ему пришлось оставить армию и расстаться с женой. Жизнь преподнесла испытание, которое под силу вынести единицам. Вернее сказать, пережить можно все, но выйти после таких встрясок прежним удается немногим. Матвей не озлобился, не замкнулся, не запил. Он пришел к выводу, что у любого человека в жизни бывают похожие моменты. Она вообще не бывает легкой и без экзаменов. Возможно, это кто-то свыше просеивает людей сквозь сито, высеивая лучших и готовя их совершить что-то важное. Череда случайностей привела к тому, что ему на пару с Мартой удалось распутать сложное дело исчезновения владелицы одной из московских компаний. Потом они отыскали пропавший в Африке экипаж российского самолета и разбогатели. Окрыленный успехами, Матвей пытался открыть детективное агентство. Уже не для того, чтобы законным способом зарабатывать себе на жизнь. Деньги у него водились. Просто хотел быть полезным людям. При всем этом бюрократические проволочки и ряд законодательных мер, оказавшихся на деле заградительными, не позволили ему на законных основаниях заниматься понравившимся делом. Однако слухи о его с Мартой подвигах быстро расползлись по Москве. Благодаря появившейся в определенных кругах репутации скучать ему уже не приходилось. Он перестал удивляться тому, как самые разные люди удивительным образом отыскивали его в многомиллионном мегаполисе с просьбами решить их проблемы. Да и сама жизнь подкидывала клиентов.
Вновь заерзала на сиденье Марта. Заглянула на себя в зеркало, оттянула большим пальцем ремень:
– Душно что-то.
– И не думай, – разгадал он ее намек. – Кондиционер – зло.
– И это ты говоришь мне? – удивилась Марта. – Врачу!
Матвей пользовался кондиционером лишь в больших пробках. Ничего хорошего он в них не видел, справедливо считая, что все эти блага делают человека лишь слабее. После езды с комфортом жара становится вдвойне невыносимой – человек сильнее потеет и быстрее выбивается из сил. Ко всему этому есть риск получить среди лета ОРЗ.
Матвей не мог сказать, каким Марта была специалистом в своей области. Однако по тому, как к ней с завидным постоянством заглядывают со своими проблемами соседи, мог судить, что она не плохой врач. Марта не любила такие визиты. Все-таки есть рабочий день и специально отведенное для этих дел место. Однако никому не отказывала в помощи. Другое ее пристрастие и хобби – это компьютеры. Матвей не был в этой области дилетантом, однако даже его Марте не раз удавалось удивить. Дочь хакера могла дать фору любому продвинутому пользователю. Феноменальные способности и знание Мартой компьютера помогали Матвею в его делах.
Впереди «зеленый» стал мигать. Матвей сбросил скорость. Неожиданно его охватило беспокойство, которое бывает, когда в поле зрения попадает что-то знакомое. Взгляд цепляет лицо или предмет лишь мельком, на доли секунды, однако всегда находящееся на страже подсознание, которое, по заверениям ученых, фиксирует все с самого рождения, дает сигнал тревоги. Матвей пошарил перед собой взглядом и увидел медленно кативший чуть впереди и справа зеленого цвета «Форд Фиесту». Номерной знак развеял все сомнения, это была Званцева.
Матвей бросил короткий взгляд на Марту и понял, что они заметили машину журналистки одновременно.
– Набери на моем телефоне ее номер, – попросил он.
Марта поняла его с полуслова и взяла закрепленную на панели «Моторолу»:
– Разыграть хочешь?
– Как догадалась? – Матвей поправил в ухе гарнитуру.
– Едешь так, чтобы с ней не поравняться, – Марта приложила трубку к уху. – К тому же этого номера у нее нет.
С худенькой, похожей на подростка, коротко стриженной журналисткой они познакомились в конце весны. Дело было в глухой тайге, в деревне старообрядцев. Званцева снимала там фильм о вернувшейся из эмиграции семье. Тогда Матвею и Марте пришлось встать на пути бандитов, которые собирались подобраться к спрятанному после революции кладу.
Матвей увидел, как Званцева приложила к уху телефон.
– Да, – раздался голос.
Матвей уловил в нем нотки тревоги.
«Не надо было отвлекать за рулем», – подумал он, а вслух спросил:
– Званцева Ольга Владимировна?
В этот момент на машине Ольги несколько раз мигнули красные фонари стоп-сигналов. Она стала притормаживать:
– Да, а кто это, и почему так официально?
– Не важно, – Матвей выдержал паузу, нагнетая обстановку и давая ей проехать перекресток.
– Говорите! – занервничала Звонок.
Матвей про себя выругался. Зачем он так шутит? Они не виделись больше месяца. Вдруг у Звонка проблемы? Журналист все-таки. А ну как у нее сейчас нервы сдадут, да рванет на «красный»?
Однако остановиться он уже не мог:
– Есть информация, касающаяся вашей работы по одной из тем…
– Вы хотите встретиться? – попыталась она угадать.
– Думаю, – едва сдерживая себя, чтобы не засмеяться, ответил он.
– Вы хотя бы скажите, какого характера и по какой теме?
– Это напрямую касается вашей безопасности, – продолжал дурачиться Матвей, размышляя, стоит или нет прекращать розыгрыш. Все-таки она за рулем.
– Тогда могу предположить, что это по поводу моего репортажа о секте «Новая раса».
– Вы сейчас проезжаете гостиницу «Дружба», – интригуя Ольгу и давая возможность оглядеться по сторонам, Матвей выдержал паузу.
– Вы где-то рядом? – ее голос снова дрогнул.
– Угадали, – с придыханием сказал Матвей. – Дальше будет поворот на Удальцова. Знаете? – заранее зная, что Ольга прекрасно ориентируется в этом районе, спросил он.
– Да! – пропищала она.
– Матвей, хватит! – зашептала Марта.
Матвей приложил палец к губам:
– Возле школы переход, проезжаете и встаете.
– За переходом? – уточнила Ольга.
– Да. – Матвей включил правый поворот.
Ольга стала перестраиваться.
– Зачем ты так? – неожиданно расстроилась Марта и расстегнула лежавшую на коленях сумочку. – Я ей позвоню.
– Не стоит, – поворачивая руль, покачал головой Матвей. – Тут ехать пару минут.
– Она за это время вся изведется! – Марта достала телефон.
– Там по пути, на Ленинском проспекте, ресторан «Гавана», – сказал Матвей. – Я просто ее туда приглашу.
– А вот и не пригласишь! – отчего-то обрадовалась Марта.
– Почему? – насторожился Матвей, пытаясь понять, что она задумала.
– Ресторан «Гавана» давно оттуда переехал!
– Чего же ты так радуешься? – удивился Матвей.
– Первый раз тебе гол забила, – объяснила она, глядя на то, как, проехав через переход, машина Званцевой остановилась у бордюра.
– Ну, допустим, не совсем гол, – Матвей притормозил, пропуская пешехода, и снова тронул машину с места. – Я могу реабилитироваться и предложить по этому же маршруту еще одно заведение.
– «Карл Баллинг», – улыбнулась Марта.
– Точно! – Матвей сделал вид, будто расстроился. – На работе, наверное, с путеводителем сидишь?
– На работе я людей лечу, – обиделась она.
Негласная борьба длилась уже год. Для Марты, считавшей себя коренной москвичкой, было нонсенсом, что, как оказалось, до их встречи она практически не знала город так, как его знал Матвей. Невдомек ей было, что с таким же успехом он ориентировался не только в столице, но и в ее подземных коммуникациях, большая часть которых до сих пор не доступна диггерам. Мало того, с таким же успехом он мог дать фору коренным жителям Вашингтона, Лондона и ряда других столиц мира. Откуда ей было знать, что в случае только угрозы начала войны, подразделения, в одном из которых он проходил когда-то службу, растворялись на территории страны вероятного агрессора и начинали уничтожать пункты управления войсками, выводить из строя жизненно важные транспортные узлы, ликвидировать объекты, на которых располагались средства ядерного нападения, или просто устраивать панику… На ранних этапах подготовки большинство этих вопросов отрабатывалось как раз в столице России.
Остановив машину позади «Форда» Званцевой, Матвей выбрался наружу.
– Как я сразу не догадалась?! – вздохнула Ольга, когда он наклонился к окошку.
– Неужели ты не узнала мой голос? – заранее зная, что это было бы тяжело даже для человека с совершенным музыкальным слухом, спросил он.
– Признайся, ты в театральном учился и тебя на последнем курсе выгнали? – Ольга посмотрела в зеркало заднего вида: – Ты с Мартой?
– С ней.
Ольга взялась за ручку, порываясь выйти:
– Подойду, поздороваюсь…
– Успеешь еще. – Матвей проводил взглядом белый джип, проехавший мимо медленнее, чем позволяла дорога. – У нас есть желание заглянуть в ресторан.
– Приглашаешь? – улыбнулась Ольга.
– Приглашаем, – подтвердил он.
– Я не одета.
– Мы тоже.
– Повода нет.
– Вот насчет повода ты загнула, – он выпрямился и посмотрел вдоль дороги. – В России можно искать, что выпить и где, а вот поводы здесь на дороге валяются.
– Хорошо, уговорил, – сдалась Ольга. – Езжай вперед, я сзади пристроюсь.
* * *
– Ванин Леонид Анатольевич, – проговорил полицейский с погонами старшины и поднял взгляд на крепко сложенного молодого парня в спортивном костюме с отвислыми коленями и сумкой через плечо. Слегка искривленная переносица, пара едва заметных шрамов на левой надбровной дуге, покатые плечи наводили на мысль, что сошедший с поезда пассажир долгое время занимался боксом.
Старшина вновь уткнулся в справку об освобождении:
– За что чалился?
– Не чалился, а проходил службу в дисциплинарном батальоне, – поправил его Ленька.
– Не умничай! – предупредил второй патрульный, стараясь перекричать грохот дернувшегося и поплывшего от перрона состава.
У этого на погонах лишь две полоски. Младший сержант был и по виду моложе.
– А я и не умничаю, – разозлился Ленька, размышляя над тем, каким образом на всех вокзалах и остановках его выделяют из сотен людей и обязательно проверяют документы.
– Отвечай! – вернул себе инициативу старшина.
– Перед дембелем подрался, – тусклым голосом признался Ленька.
– Где служил?
– Здесь, – лаконично ответил Ленька.
– Послушай, Серега, – спохватился сержант, – а почему он один едет?
– Точно, – кивнул старшина. – Вас ведь из «дизеля» должны представители частей забирать!
– Так и было, – окончательно расстроился Ленька, решив, что сейчас его заберут до выяснения обстоятельств. – Только прапорщик, который за мной приехал, в Сызрани снят с поезда.
– Чего так? – округлил глаза старшина.
– За что снимают? – зло улыбнулся сержант. – Употребил, потом дебоширил…
– Нет, – замотал головой Ленька, – острый аппендицит.
– Во как! – неподдельно удивился сержант.
– Военные сейчас присмирели, – старшина вернул Леньке документы. – За места держатся.
– Разрешите идти? – по-военному спросил Ленька.
– Тебе сколько еще дослуживать-то? – спросил сержант.
– Сейчас сразу и уволят. – Ленька сунул злополучную справку в карман. – Я ведь за неделю до приказа залетел.
– Ладно, давай, – махнул рукой старшина.
– Спасибо, мужики! – растрогался Ленька.
– Ты, главное, уволься, как положено, и больше никуда не попадай! – напутствовал его старшина.
Ленька развернулся и направился в сторону подземного перехода, твердо уверенный, что больше никогда не преступит черту закона…
Как Ленька и думал, в части с ним долго церемониться не стали и уже к вечеру выставили за ворота КПП с полным пакетом документов уволенного в запас военнослужащего. Ради такого случая командир бригады даже сократил строевой части обед, а ротный приставил к нему на всякий случай офицера. Старые порядки ушли вместе с полком в историю, и Леньку тут тоже хотели побыстрее забыть. Мало ли что у него после дисбата с головой? А зачем лишние проблемы ставшей за время его отсутствия примерной части?
Домой Ленька решил идти пешком. И не только потому, что не было денег даже на трамвай. Просто он знал, что мать до вечера на работе, а о возвращении из дисциплинарного батальона в часть и увольнении он ей сообщать заранее не стал.
Ленька уже подходил к дому, когда его окликнули из стоявшей у тротуара машины:
– Лентяй!
Пытаясь понять, кому принадлежит голос, Ленька встал как вкопанный. С тех пор как он ушел в армию, его так никто не называл.
Тем временем из серебристой «девятки» с прогнившими порогами и мятым капотом выбрался Камыш.
С Осокиным Федькой они учились в одном классе и сидели за одной партой. Высокий кучерявый и худой парень откосил от армии, обложившись самыми разными справками, среди которых не было разве лишь о беременности.
– Отслужил? – вытянув вперед руки, Камыш шагнул навстречу.
Друзья обнялись.
– Ты как? – спросил Ленька друга, заметив, что тот нисколько не изменился.
– Живу, – неопределенно пожал плечами Камыш. – Ты, я слышал, сидел?
Друг спросил таким тоном, словно завидовал.
– Было дело, – уклончиво ответил Ленька.
– Это надо отметить, – Камыш оглянулся по сторонам.
– Отметить, что сидел? – грустно усмехнулся Ленька.
– Встречу! – повеселел Камыш. – Пойдем в «Яму»?
– Денег нет, и желания тоже, – поморщился Ленька.
– Насчет денег не парься. – Камыш схватил снова ставшим Лентяем Леньку под руку и увлек за собой.
– Машину закрой! – напомнил Ленька.
– Ничего с ней не случится, – на ходу махнул рукой Камыш.
– У вас, что тут, пока меня не было, преступность ликвидировали? – удивился Лентяй.
– Кому это ведро с болтами нужно? – усмехнулся Камыш. – Да и кто на районе посмеет мне дорогу перейти?
– Что, типа местный авторитет? – съязвил Лентяй, размышляя, как избавиться от общества навязчивого дружка. Нет, конечно, было желание посидеть, «за жизнь» поболтать, узнать, чем город «дышит», но ведь он даже дома еще не был. Однако Камыш рта не давал открыть. Без умолку тараторя, он в буквальном смысле слова дотащил Лентяя до «Ямы».
Они вошли в небольшое уютное кафе, заняли место за расположенным в углу столиком.
Лентяй оглядел зал:
– Ты чем сейчас занимаешься?
– Кручусь помаленьку, – уклончиво ответил дружок и подозвал официантку: – Нам водки двести и что-нибудь закусить.
– Что-нибудь – это как? – с издевкой спросила худенькая девушка.
– Ну, салаты неси, – пожал плечами Камыш и посмотрел на Лентяя: – Ты есть хочешь?
– Нет, – покачал головой Лентяй. Есть действительно не хотелось. Перед тем как командир роты вручил ему документы, он в последний раз навестил солдатскую столовую.
Девушка ушла, а Камыш подался вперед:
– Тебя за что в дисбат-то определили?
– Ты, кстати, откуда знаешь? – удивленный еще на улице осведомленностью дружка, спросил Лентяй.
– Матушку твою недавно встретил, – признался Камыш. – Она домой шла. Спросил, почему тебя не видно. Вроде как давно должен уже вернуться. От нее и узнал…
– Как она? – с тоской спросил Лентяй.
– Откуда мне знать? – удивился Камыш.
Официантка выставила перед ними графинчик водки и две тарелки с салатом.
– Ну что, поехали? – разливая в рюмки прозрачную жидкость, вздохнул Камыш.
Выпили, закусили.
Некоторое время Лентяй сидел, прислушиваясь к тому, как спиртное осваивает желудок, и слушал рассказ Камыша о жизни одноклассников после школы. Выходит, почти все перебиваются кто как может. В вузы поступили единицы, и то только на платные факультеты. Гордость школы Сламатов Иван, который не стал золотым медалистом только из-за спущенного сверху лимита и которому пророчили большое будущее, не смог поступить на бюджет. Платное обучение в элитном университете его семье было не по карману. В результате парень год проработал торговым представителем, спился, потом сел на иглу. Сейчас едва передвигается на изъеденных «крокодилом» ногах от дома до аптеки и обратно, чтобы заварить себе очередную дозу медленной смерти.
– Так и живем, – подвел итог сказанному Камыш.
– Ты про мою Зойку ничего не слышал? – на всякий случай спросил Лентяй.
Вместо ответа Камыш покачал головой и разлил остатки водки по рюмкам.
В голове приятно зашумело от выпитого. Стало легко, а радость возвращения усилилась.
– Пойдем? – спросил Лентяй, когда новости, как говорится, закончились.
– Куда? – удивленно захлопал глазами Камыш. – Сейчас еще возьмем!
– Я дома не был два года, – напомнил ему Лентяй. – Вдруг мать уже пришла?
– А чего гадать? – удивился Камыш. – Ты позвони.
– Телефона нет, – признался Лентяй.
– И я свой в машине оставил, – похлопал себя по карманам Камыш. – Пошли! – он решительно встал из-за стола.
Оказавшись на улице, Камыш как-то странно, по-хозяйски посмотрел по сторонам и направился в сторону, противоположную той, где стояла машина.
– Ты куда? – нагнав его, спросил Лентяй.
– Сейчас! – выискивая что-то взглядом в толпе прохожих, отмахнулся Камыш.
Лентяй с трудом поспевал за ним. Несмотря на то, что выпили однокашники немного, ему с непривычки было тяжело быстро маневрировать в потоке спешащих навстречу людей.
– Есть! – заговорщицки обернулся на него Камыш и резко встал.
– Что? – ничего не понимая, Лентяй оглянулся по сторонам.
Но Камыш неожиданно развернулся и двинул в обратном направлении.
– Куда ты меня тащишь? – начал злиться Лентяй.
– Сейчас узнаешь, – глядя в спину сутуловатому подростку, процедил сквозь зубы Камыш.
Паренек в майке и джинсах тем временем свернул в проезд между домами.
Камыш в два прыжка нагнал его:
– Слышь, человеку на улице плохо, дай мобилу «Скорую» вызвать!
Рука парня дернулась к закрепленному на брючном ремне кожаному футляру и замерла на половине пути. Он увидел Лентяя:
– Это ему, что ли, плохо?
– А хотя бы ему! – неожиданно вспылил Камыш и двинул парня кулаком в подбородок.
Сбоку вскрикнула какая-то женщина.
Парень отлетел назад, и, встретившись спиной со стеной дома, сполз вниз. Не давая ему завалиться набок, Камыш схватил его за плечо.
Ничего не понимая, Лентяй обернулся. Люди как ни в чем не бывало шли мимо. Замечая, что в проезде творится что-то неладное, они отворачивали головы в сторону дороги и ускоряли шаг.
Лентяй снова посмотрел на Камыша. Тот уже выудил из футляра паренька мобильник и запустил руку в задний карман брюк.
– Ты что делаешь? – ужаснулся Лентяй, вспомнив с какими мыслями он ехал домой, вновь превратившись в Лешку.
– Держи! – пунцовый от злости Камыш сунул ему в руки портмоне и отстранился от паренька.
Ленька едва хотел было успокоить не в меру разошедшегося дружка и все исправить, как тот со всего размаху залепил пареньку носком кроссовки по лицу. Голова несчастного отлетела и врезалась затылком в стену. Паренек завалился на заплеванный асфальт.
– Ты что наделал? – ужаснулся Лентяй.
– Уходим! – дружок увлек его за локоть.
Словно под гипнозом, Лентяй устремился следом. Они прошли во двор и перешли на бег. Миновав дом, вышли на следующей улице.
– Ты зачем пацана?.. – Лентяй не договорил. Не хватило воздуха. Но Камыш все понял и улыбнулся:
– Неужели пожалел этого «ботаника»?
– Я снова назад не хочу, – почти крикнул Лентяй.
– А тебе никто и не предлагает, – бросил на ходу Камыш. – Ты думаешь, он в милицию побежит? Брось…
– На глазах у людей…
– Где ты людей видел? – вспылил Камыш. – Они ведь быдло! Видал, как мимо проходили? Не их грабят, и ладно.
– Урод! – в сердцах бросил Лентяй, снова превратившись в Леньку.
– Ты чего разорался? – угрожающе понизил голос и замедлил шаг Камыш. – Я же ради тебя старался.
– Я не просил.
Камыш схватил Леньку за локоть и увлек в проезд под домом. Оказавшись в тени сводчатого потолка, он выхватил у Леньки портмоне и быстро открыл:
– У тебя ни телефона, ни денег.
– И что, людей из-за этого мочить? – негодовал Ленька.
Но Камыш уже пересчитывал пятисотрублевые купюры.
– Вот влип! – Ленька посмотрел в сторону улицы. – Валить надо.
– Надо, – согласился Камыш и всучил ему несколько бумажек: – Держи.
Ленька машинально взял, как-то незаметно став таким же, как Камыш, бандитом.
Камыш бросил портмоне у стены и увлек Леньку в сторону улицы:
– Уходим!
* * *
Была суббота. В такие дни в Бруклине относительное затишье. Редкие прохожие да пара устало проурчавших моторами машин… Старые дома с потрепанной на крышах черепицей и отвалившейся от стен штукатуркой, словно стыдясь своей запущенности, прикрывали первые этажи несуразно громоздкими рекламными щитами. Легкий ветерок лениво катал по грязным тротуарам пустые пивные банки, шуршал обрывками пакетов. Чернокожий бездомный, с заполненной разным хламом тележкой, проводил помутневшим взглядом проехавший мимо серебристый «Форд», такой же старый, как и эта часть города, и потащился куда-то дальше, по своим делам…
– Тебе не страшно? – Арчи Вайт бросил взгляд на бездомного негра, усталым взглядом проводившего их машину, и посмотрел на Скарлет.
– Ты же сильный, – она провела ладошкой по его плечу. – Мой Арчи! С тобой хоть в ад!
Он вновь испытал состояние полета. Нельзя сказать, что Арчи любил сидевшую рядом женщину, но ее ласковый голос вызывал у него необъяснимые чувства радости и эйфории.
Не доезжая до светофора, он включил правый поворот, прижался к бордюру и надавил на тормоз.
– Разве уже приехали? – Скарлет огляделась.
Арчи вышел наружу, с невозмутимым видом обошел машину, услужливо открыл дверцу и подал руку жене.
Скарлет поставила аккуратную ножку на тротуар, отблагодарив его улыбкой. Просто загляденье. Если бы не антураж изнанки американского города, настоящие леди и джентльмен.
Взявшись под руку, супруги не спеша направились к перекрестку. Эта парочка никак не вписывалась в привычный городской пейзаж. Было на их лицах состояние праздника, не присущее в это время людям. Но еще более несуразным выглядела для этого времени одежда – они были во всем черном. На Арчи черный костюм и даже рубашка черная. Скарлет в такого же цвета шляпке и платье. Они прошли через проезд между домами и оказались в тесном замусоренном дворике. Здесь пахло мочой, нечистотами и табаком, что никак не вязалось с их чопорным видом. Арчи и Скарлет как-то враз стали в этой части города инородными фигурами. Хотя можно было подумать, что эта пара просто была здесь на траурном мероприятии в одном из крематориев. Решив прогуляться, мужчина и женщина не туда забрели.
– Жуткий район, – Скарлет прижалась к Арчи.
– Не говори, – поморщился он. – Вообще не понимаю, куда смотрит правительство? Эта часть города принадлежит кому угодно, только не американцам.
– Ты бывал здесь раньше? – оглянувшись по сторонам, спросила Скарлет.
– Два года назад, перед первой поездкой в Россию, – подтвердил он.
