Альберт Иванович Калинов
Сеятель
Что есть ВРЕМЯ?
Как детектив -
я соберу о времени все известные мне факты.
Как сценарист -
я наполню эти факты образами.
Как режиссер -
я создам для этих образов сцену.
Аз
Аз рос обычным и до момента, он вообще ничем особым не выделялся среди сверстников, разве что ленью. Вероятно по этой же причине, в детстве и юности, как-то заметно, он не проявлял себя.
Когда его ровесники повально увлекались спортом или мечтали заполучить рельефные мышцы, тело Аза спокойно обзаводилось жирком.
Творческим порывам или любви к технике, он всегда противопоставлял собственное – ничего неделание. Ему было невдомек каким будет "завтра".
По отношению к происходящему, Аз предпочитал занять, то положение, которое, при любом раскладе, было бы комфортным. В системе его собственных координат подобное место находилось немного выше, а главное, в стороне от всех остальных мест.
Между преодолением и ожиданием (когда все само собой разрешится) – Аз выбирал второе.
Детство и юность нашего героя выпали на тот исторический период, который являл собою – жизнь после "раздела". А если быть точнее – "Великий Раздел Мира"– так это событие значилось в учебниках, по которым учился Аз и все его сверстники.
Да, да это судьбоносное для человечества событие – "Великий Раздел Мира", можно было бы сравнить с тектоническим разломом континента или с глобальным разводом – всех со всеми. Оно случилось не в одночасье, а стало итогом мучительных поисков сильных мира сего: " Как выбраться из тупика и отойти от края пропасти." Именно такая задача стояла для народов мира в те трагические дни. Человечество подошло к грани, за которой следовало полное обнуление человечества, а равно как и гибель всех биологических видов населяющих Землю.
Результатом такой фатальности стали хронический опыт бесчисленных, кровопролитных войн, взаимной ненависти и безумия наживы.
Азу, сильно повезло, он родился, когда рецидивы этих событий остались далеко позади.
Это тяжелое бремя -"Великий Раздел Мира" были для него скорее легендою, чем явью бывшей до него. Для Аза разделенный на две части мир, был на столько же естественным и органичным, как и стена, на которой он сейчас нес службу.
Человеческая история ещё не знала сооружения, столь грандиозного в своих величинах, как эта стена.
По "Саргатскому договору", стена разрезала сушу континента на две части косой линией с северо-запада – на юго-восток.
Куски этого географического пирога не были равновесными. На чашах весов "западный" кусок, явно перевесил бы "восточный". Но только так и был достигнут мир, который длился уже сто тринадцать лет.
Аз нес службу на восточной стене. Что было логичным, так как, по "Саргатскому разделу", его предки оказались именно на "Восточной" половине нового мира. Параллельно "Восточной", имелась и, условно, "Западная стена", принадлежащая "Западной" части мира.
Стена против стены – так теперь выглядел мир с высоты птичьего полета. Все связи между разделенным человечеством были разорваны. И не возобновление их впредь, считалось абсолютным условием мирного сосуществования двух половин человечества. Каждая из частей развивалась самостоятельно, тщательно скрывая свои планы.
Разделительная полоса, пролегающая между стенами была самым тихим местом на земле. Одной из важнейших задач стены являлась – полное сокрытие всего того, что находилось за ней на тысячи километров в глубину. Все благодаря, не так давно, открытым новым материалам, прочным и долговечным. Именно благодаря этому открытию и стало возможным завершение строительства "восточной" стены.
А в начале этого пути, стена съедала все ресурсы своих создателей. В ее основу был вложен весь экономический и военный потенциал Востока. Да что там говорить, в те годы люди голодали, но фанатично, преодолевая все трудности, возводили стену. Сопредельная сторона, ни в коем разе, не должна была располагать, даже малейшим, пониманием того, что происходит по эту сторону разделительной черты. И надо отметить, с этой задачей строители стены справились. Аналогичная же функция была и у их антиподов – у строителей "западной стены".
Но вернемся к Азу. Как ранее уже указывалось Аз нес службу. Должность оператора СВП ( стена внешнего периметра), позволяла ему оставаться все тем же сторонним наблюдателем, кем он и предпочитал быть. И все благодаря этому гигантоподобному сооружению представляющему из себя ультро-технологичный и автономный объект.
В этих пунктах, возможности "стены", в нашем понимании, были бы сравнимы, пожалуй лишь, с межгалактическим кораблем. Коих, к слову сказать, у разделенных сторон, по всей видимости, пока не было. Все умнейшие головы, до последнего времени, были заняты усовершенствованием "Стены".
Чего в ней только не было. И многое из этого находилось в распоряжении Аза.
Да что там, по большому счету, для Аза не было мира за пределами "Стены". "Стена" являлась его домом.
Хотелось бы отметить, что штат операторов стражей "стены", которые любили себя называть, по- простому – "пограничники", был небольшим. Даже с учетом ее протяженности в пять тысяч триста пятьдесят семь километров, очень даже мизерный штат. Ответственность одного оператора пролегала на каждую сотню километров. Но это в идеале и по нормам заведенным в пограничной страже. По факту же, их было еще меньше, так как операторы уходили в длительные отпуска и отгулы и, бог его знает, куда они еще девались. С уверенностью же, можно утверждать только одно, что даже в отпусках и отгулах они не покидали "Стены".
Представьте себе ответственную работу, на которой годами ничего не происходит, к тому же все действия выполняет автоматика, она же их контролирует и дублирует в случае чего. Она же заменяет тебе семью и дом. И ты добровольно изъял себя из всего того что находилось за ее пределами.
За все время службы, а это уже четыре года, Азу не пришлось вмешаться в работу систем. Не знал он таких прецедентов и у соседей – коллег. Как вы уже поняли, работа на "Стене" должна была быть очень ответственной, а была – специфической. По этой же причине, люди ее получившие, подбирались по весьма своеобразным свойствам их психики. Ни одной случайной кандидатуры. И, можно сказать, Аз был рожден для данной работы, а вернее образа жизни. Не мало важным был и тот факт, что у нашего героя не могло и не было других дел кроме "Стены". Вот уже четыре года, как он не имел ни каких связей с внешним миром.
Его место службы выглядело так: идеально прямая, тридцати шести метровая по высоте преграда, к тому же сверху имеющая покатую форму. В самом начале, эта покатость имела зеркальный блеск. Все для того чтобы на ней невозможно было стоять или пройти. Сейчас, в солнечную погоду, она (стена), местами, все еще отдавала блеском стали и, как гоночный трек, уходила своими сияющими рукавами за горизонт. Раньше поверхность восточной стены, совершенно точно, могла бы ослепить тех, кто посмел бы ее рассматривать с противоположной, западной стороны. Но дело было в том, что не прежде, ни теперь таковых "зрителей" не было. На всей ее протяженности, от северного ледника, до южных морей, в ее конструкции имелись лишь, выходящие во внешнюю сторону маленькие слуховых окна. Точно такие и в таком же количестве, как и на стене с противной стороны. Строго в определенных и согласованных с оппонентами местах и размерах. В сантиметрах: двадцать девять на двадцать семь. По одному такому окну на каждые пять километров. Никаких видеокамер, или еще каких либо механизмов, направленных во внешнюю сторону, не на " западной" ни на "восточной" стене не могло быть. Так было закреплено в отдельном договоре все по тому же Саргатскому соглашению.
По внутреннему распорядку пограничной стражи, Азу отводилось восемь часов на следование по маршруту в зоне его ответственности ( от восемнадцатого до девятнадцатого пункта). Достигнув конечной точки, он ложился спать и через следующие восемь часов возвращался назад (снова сто километров пути). Конечно временной отрезок для такого маршрута был выверен при условии отсутствия внештатных ситуаций, а таковых на участке Аза, не было. Если даже ломалась платформа инерцегравитатора, то, на каждом километре пути, имелась запасная.
Аз, в полном и, в исключительно удобном, одиночестве, отправлялся в этот путь. И пространство тоннеля, бесконечное и отдающее спокойный свет, втягивало его штатный инерцегравитатор в свои глубины.
Этот агрегат мог выжимать сколько угодно, но в штатной и пока единственной его версии, имелся ограничитель скорости. Носится, как оголтелому, по выверенному маршруту, было бы вне всяких норм. Максимум- сороковка – такая скорость была абсолютно приемлема и для тех, кто писал внутренние уставы и для самого Аза.
