Альбина Гагиева
Шёпот шагов
Тогда Царь Василий обратился за помощью к шведскому королю Карлу IX, который был крайне заинтересован, чтобы русские приняли его помощь. Шуйский послал своего племянника князя Михаила Скопина-Шуйского в Новгород на переговоры о военной помощи и сборе войск. Князь Михаил был молодым, красивым, очень умным, в деле ратном искусным, храбрым, вместе с тем осторожным; да ещё ловким в обхождении с иностранцами. Его все любили, и кто знал его, отзывались о нем как нельзя лучше. И вот с отрядом из 150 всадников Скопин-Шуйский отправился из Москвы на север, искусно лавируя между отрядами интервентов.
А в это время уже половина России была за второго Дмитрия. В Тушине, Марина прожила более года, отец от неё уехал в январе 1609 года, поссорившись с ней. Судя по её письмам к отцу и королю Сигизмунду, ей там жилось очень нелегко, она просила защитить её от Дмитрия, потому что он, по её словам, не оказывал ей ни любви, ни уважения. Дядя Марины предлагал ей вернуться, но она надменно отвечала в письме: «Кому Бог единожды дает величие, тот уже никогда не лишается своего блеска, подобно солнцу, всегда лучезарному, хотя и затмеваемому на час облаками». Известно, что Марина в Тушине беседовала с русскими послами и принимала иноземных послов, не отличавшегося ни умом, ни образованием.
В 1608 году тушинцами был захвачен Филарет, митрополит Ростовский и доставлен в лагерь.
Целых шестнадцать месяцев длилась осада Троице-Сергиева монастыря. Ксения Годунова была в это время в этом монастыре, и опять пришлось ей страдать, она пережила все ужасы осады. В марте 1609 года писала своей тетке, что она «в своих бедах чуть жива, совсем больна вместе с другими старицами, и вперед ни одна из них себе жизни не чает, с часу на час ожидают смерти, потому что у них в осаде шатость и измена великая». Было ей тогда двадцать семь лет.
Но тут в игру вмешался Сигизмунд III, с тридцатитысячным войском он вторгся в Россию и в сентябре 1609 года дошёл до Смоленска. Польский король еле разобрался со смутой в Польше и решил отвлечь поляков от неурядиц в своей стране завоеванием русских земель. Он послал представителей в Смоленск, чтобы они рассказали, что, вот он, Сигизмунд, сам идет с большим войском не для того, чтоб проливать кровь русскую, но чтоб оборонять русских людей, и будет стараться более всего о сохранении православной русской веры.
Потому люди должны встретить его с хлебом и с солью и тем положить всему делу доброе начало, в противном же случае войско королевское не пощадит никого. Но не тут-то было, словам его никто не поверил, жители крепости Смоленск и не думали сдаваться полякам. Двадцать месяцев длилась осада Смоленска. Сигизмунд даже призвал всех поляков, которые находились в войсках у Дмитрия в Тушине, чтобы они перешли в его армию и сражались за польские интересы.
Тем временем в конце февраля в Выборге был подписан договор, по которому шведский король, в обмен на Карелу, посылал в Россию корпус наёмников из двух тысяч конницы и трёх тысяч пехоты. 26 марта 1610 года шведы перешли границу, реку Сестру и вскоре встретились в Новгороде с Михаилом Скопиным-Шуйским, и уже 2 мая все вместе выступили к Москве. Пятнадцатитысячное войско во главе с князем Михаилом и шведским полководцем Якобом Делагарди вошла в Москву.
По пути они очистили от поляков Торжок, Тверь, Калязин и сняли осаду Троицо-Сергиева монастыря. Летом праздновали победу: «И была в Москве радость великая, и начали во всех церквах в колокола звонить и молитвы Богу воссылать, и все радости великой преисполнились. Люди же города Москвы все хвалили мудрый добрый разум, и благодеяния, и храбрость Михайла Васильевича Скопина-Шуйского».
Но всеми любимый полководец князь Михаил, освободитель Москвы, внезапно умер. Брат царя, Дмитрий Шуйский, который считал себя наследником престола, возненавидел князя Михаила, боялся, как бы он не отнял у него престол. Тем более в народе считали, что лучшего царя, чем князь Михаил, не найти. Ведь Дмитрия Шуйского не любили за его непомерную гордость. Так вот, Дмитрий с женой пришёл на крестины сына князя Ивана Воротынского, который попросил Михаила стать ему крёстным отцом. И, якобы, жена Дмитрия, Екатерина, дочь Малюты Скуратова, поднесла Скопину-Шуйскому чашу с вином. Ему стало плохо, из носа хлынула кровь, и после двух недельных мучений, 23 апреля 1610 года, он умер. Объявили, что он отравился маринованным грибом, но так как никто, из сидевших за столом, не заболел, поползли слухи, что его специально отравили. Михаилу Скопину-Шуйскому было двадцать три с половиной года, его жена Александра Головина и его мать после его смерти ушли в Покровский монастырь. После похорон толпа москвичей бросилась громить дом Дмитрия Шуйского. Это было ударом для царя, народ плакал о князе Михаиле и ненавидел Шуйских, трон царя Василия зашатался.
М. В. Скопин-Шуйский на памятнике «1000-летие России» в великом Новгороде.
А у Лжедмитрия дела стали совсем плохи: в конце декабря 1609 года он, переодевшись в крестьянское платье, на навозных дровнях вдвоём со своим шутом, бежал из Тушина в Калугу собирать войска. Марина осталась одна и беспрерывно писала всем письма, где отстаивала свои права и подписывалась всегда: царица Марина. Но через два месяца Марина не выдержала, боясь быть убитой, переоделась в солдатский мундир и бежала сначала в Дмитров, потом в Калугу, к мужу. Сначала они жили в монастыре, а потом там для них построили дворец. И тут, на их счастье, в битве Клушиным 24 июня 1610 года поляки наголову разбили армию, руководимую братом царя Дмитрием Шуйским, который шёл на выручку Смоленску. А ведь Дмитрий Шуйский имел значительный перевес над польским войском гетмана Станислава Жолкевского. Армии фактически не осталось, а Дмитрий Шуйский бежал с поля боя, бросив свою саблю, булаву главнокомандующего, вышитое золотом знамя, часть военной казны, весь багаж и провиант армии, – все это попало в руки поляков. В этом хаосе Дмитрий с Мариной двинулись к Москве, города сдавались ему и, наконец, самозванец остановился в селе Коломенском.
Разгром армии оказался последней каплей в судьбе Василия Шуйского. Его правительство уже не могло контролировать события, сам Василий оказался бессилен что-нибудь изменить. И 17 июля 1610 года в Москве вспыхнул мятеж, и Боярская Дума сместила его. Слабое четырёхлетнее правление царя Василия ничего хорошего России не принесло, да и конец его трагичен. Шуйского насильно постригли в монахи в Чудовом монастыре, его держали за руки, но он так и не произнёс слова обета, сжал зубы. Но больше всего на свете он не хотел расставаться с любимой женой, но его жену Марию отвезли в Ивановский женский монастырь. И она стала инокиней Еленой, прожила там долгую жизнь, на четырнадцать лет пережив своего мужа. Детей у них, слава Богу, не было, единственная дочь Анна умерла маленькой в 1609 году.
А в России тем временем происходили совсем уж неслыханные события. Русский престол вновь освободился и власть оказалась в руках семи московских бояр во главе с Фёдором Мстиславским. И они решили пригласить на русский престол польского королевича пятнадцатилетнего Владислава, с условием принятия православия. 17 августа подписали договор, по которому русским царём становился королевич Владислав. В ночь на 21 сентября бояре тайно открыли ворота Московского Кремля, и гетман Станислав Жолкевский вошел с польским гарнизоном в Кремль. Он был назначен наместником Москвы, но считалось, что Владислав уже царствует, в церквах за него молились, от его имени судили, чеканили монеты и медали с его изображением. Сам Жолкевский был при гарнизоне, который насчитывал несколько тысяч человек. Филарета митрополита Ростовского освободили и назначили в посольство к Сигизмунду III.
Быть бы королевичу Владиславу русским царём, но возникло препятствие: Патриарх Московский Гармоген отказался его благословлять, мало того, он стал писать воззвания народу, призывая его на борьбу с поляками. Тогда Патриарха Гармогена заключили в Чудовом монастыре и приставили стражу. Держался он героически, ему угрожали смертью, а он отвечал, что не боится их, а боится одного Бога.
Ко всем бедам в России прибавилась ещё одна: шведы ушли из Москвы, но хозяйничали в Новгородском крае. Казалось, что Россия погибла, что её уже нет, зато царей, причём чужих, было много. А Лжедмитрий с Мариной были уверены в успехе, но тут произошло неожиданное. Сначала в его лагере всё было мирно, потом в изобилии стали привозить водку, пиво, быков, баранов, гусей. Начались кутежи, драки, туда стекались искатели власти, удачи, распутные женщины. В войсках Лжедмитрия начался хаос, появились мародёры, особенно этим отличались татары, они грабили купцов, дебоширили в окрестностях.
Тогда Лжедмитрий приказал убить их касимовского царя Ураз-Махмета, руководителя мародёров: его засунули в мешок с камнями и утопили. Но родственник Ураз-Махмета, телохранитель Дмитрия татарин Пётр Арслан Урусов, которому Дмитрий очень доверял, решил отомстить за Уруз-Махмета по закону кровной мести. И вот зимним утром 11 декабря 1610 года Лжедмитрий с боярином Иваном Плещеевым и его детьми поехали на санях на прогулку в окрестности города. С ними были слуги и татары из его личной охраны, следом двигался обоз с припасами и вином. Лжедмитрий забавлялся охотой на зайцев, которых выпускали подле его саней, и, как всегда, много пил. И, когда все отъехали от Калуги на приличное расстояние, Петр Урусов остановил царские сани, сбросил возницу и разрядил в Лжедмитрия свое ружье. А затем для пущей верности отсек убитому голову и руку, а татары изрубили труп саблями.
Иван Заруцкий.
А Марина была на последнем сроке беременности, она привезла на санях его тело, и ночью с факелом в руках бегала по улице с обнаженной грудью, рвала на себе волосы, рыдала, молила о мщении. Но никто ей не помог, и она обратилась к донским казакам. И опять Марина Мнишек не осталась одна. На этот раз ей стал помогать знаменитый, отчаянно смелый казачий атаман Иван Заруцкий, друг и советник Лжедмитрия. Красавец Иван тоже был поляком, но ребёнком он попал в плен к татарам, которые и научили его воевать. Заруцкий страстно влюбился в Марину, и она, беременная, вместе с ним и казацкими войсками убежала на юг.
Страна была разорена, население катострофически убавилось, этому, кстати, поспособствовала и крымско-татарская орда. Все эти годы каждое лето татары опустошали города и сёлы, убивали и уводили в плен людей. Только за первую половину XVII века в рабство было угнано до 200 тысяч человек, а общее население центрально-чернозёмных районов катастрофически уменьшилось. И бороться с ними было очень сложно, у них была своя лукавая тактика. Они делились на несколько отрядов и старались привлечь русских к одному месту, сами нападали на другие, а. чтобы их казалось больше, сажали на лошадей чучела, окружали села со всех четырёх сторон, потом грабили, убивали, уводили людей и возвращались без большого урона. Они были вооружены саблями, луком и колчаном с 18 или 20 стрелами, на поясе носили нож, огниво и ременные верёвки для вязания пленных. Стрелы их летели дугой, вдвое дальше пули. Всем старикам, неспособным к работе, татары перерезали горло; сорокалетних брали для галер, где они до смерти работали гребцами, прикованными к скамьям. Юношей брали для наслаждений, женщин и девушек – для продажи и для продолжения рода. Продажа велась на невольничных рынках, самым крупным был рынок в городе Кафа, ныне Феодосия.
Положение невольников, пока их вели в Крым, было крайне тяжёлым. Захваченных расставляли в ряды по нескольку человек, связывали им назад руки сыромятными ремнями, сквозь ремни продевали деревянные шесты, а на шеи набрасывали верёвки; потом, держа за концы верёвок, окружали всех связанных цепью верховых и, подхлестывая нагайками, безостановочно гнали по степи. Слабым и немощным, как правило, перерезали горло, прежде чем позволяли им задерживать шествие. Питание для пленников состояло из сырой или дохлой конины.
И вот летом 1610 года крымско-татарская орда под командованием калги-султана Джанибек-Гирея и Кантемир-Мурзы вторглась в южнороссийские владения и направилась к Москве. Их, якобы, послал на помощь царю Василию Шуйскому, чтобы помочь победить польско-литовских интервентов. Они встали лагерем, в котором насчитывалось около пятнадцати тысяч человек, за рекой Окой под Серпуховом. Шуйский послал к ним посольство во главе с князем Борисом Лыковым и с богатыми дарами, их сопровождал небольшой отряд стрельцов. Но вероломные крымцы взяли дары, ограбили посольство, нашему посольству с отрядом удалось спастись. А Джанибек-Гирей с огромным числом пленников вернулся в Крым. Чуть позднее была опусошена рязанская земля.
В январе 1611 года Марина Мнишек родила сына Ивана и сразу объявила его царём московским. Иван Заруцкий собирался быть регентом.
А через два месяца в Москве случился страшный пожар, почти истребивший столицу, остались Кремль и Китай-город. Но, наконец-то, нашлись герои, которые знали, что надо делать: князья Пожарский, Ляпунов, Трубецкой. Слух о подвиге Гармогена растревожил народ. А старосте Кузьме Минину трижды во сне являлся Сергий Радонежский и заставлял его собирать людей, чтобы освободить Москву от чужеземцев. Первыми выступили нижегородцы, они разослали во многие города грамоты, чтобы «стати за…веру и за Московское государство заодин».
В середине марта 1611 года началось всеобщее восстание, тогда поляки устроили резню на улицах, но вскоре оказались окружёнными со всех сторон. Войско ополченцев возглавил князь Дмитрий Пожарский, бился с поляками целый день, был тяжело ранен. Он был вывезен в Троице-Сергиев монастырь, а потом в своё село Юрино.
А с запада польский король Сигизмунд всё ещё осаждал Смоленск, и в начале июня 1611 года, после двухлетнего сопротивления, ему удалось взять обессиленный город. Шеин с пятнадцатью рптниками и семьей заперся в крепостной башне и долго отбивался. Но его семья умоляла его выйти. Сигизмунд, взбешенный огромными потерями приказал его пытать и в полуобморочном состоянии, в кандалах был увезен в Польшу. Сын Шеина достался королю, жена и дочь – Льву Сапеге. Здесь под Смоленском был арестован Филарет, он отказался подписывать договор об избрании королем Владислава. Восемь лет Шеин провел в плену, потом по обмену пленными Филарет и он вернулись на Родину.
Князь Дмитрий Пожарский.
Козьма Минин.
Теперь Сигизмунд III решил царствовать сам. Многотысячный гарнизон поляков занял сердце России – Кремль, Китай-город, Белый город и Новодевичий монастырь, они разворовывали всё, что можно, вино лилось рекой. И опять, уже находясь в Новодевичьем монастыре, Ксения Годунова была свидетельницей разграбления всего их имущества. Умерла она во Владимире в 1622 году на сорок первом году жизни и похоронена, по её желанию, рядом со своими родными у входа в Успенскую церковь.
В Кремле продолжали бесчинствовать поляки, уже вся серебряная посуда, церковные украшения были перечеканены в монеты для уплаты польским офицерам и солдатам. Московия была повержена. Поручив командование Александру Корвин Гонсевскому, Жолкевский уехал к Сигизмунду III. Жолкевский поехал в Польшу с докладом о победе, с собой повёз открытую повозку с русским царём Василием Шуйским, его братом Дмитрием с женой, и с пленными дипломатами и военачальниками. Это было одним из условий договора бояр с польским королем.
Под звон колоколов и при большом скоплении народа 29 октября 1611 года он въехал в Варшаву. Речь Посполитая торжественно праздновала победу, наконец-то они уничтожили векового противника. Главные политики Москвы – «семибоярщина» предали Россию, пустили польские войска. Поляки были уверены, что никаких возможностей продолжать борьбу у России нет, русские уже побеждены.
Затем Шуйского и всех пленных доставили в королевский замок, там его заставили припадать к стопам Сигизмунда III, он поцеловал ему руку, принес ему клятву верности, признал себя побежденным. Мало того, король показывал его иностранным посланникам, как экзотический трофей. Это было страшным унижением и для Василия Шуйского, и для России тоже. Потом их всех заключили в замок Гостин, под Варшавой, где царь Василий и умер 12 сентября 1612 года. Через восемь лет Сигизмунд перенес их гробы в Варшаву, и только в 1635 году наши послы выкупили их за «десять сороков соболей», привезли в Москву, и они нашли упокоение в Архангельском соборе.
Чаша переполнилась. Казалось, что Россию уже ничего не может спасти. И всё-таки страна была ещё живая, она продолжала бороться. Осенью 1611 года в Нижний Новгород прибыла грамота от патриарха Гармогена с призывом объединяться и давал благословление всем, кто пойдёт воевать против поляков. Земский староста Кузьма Минин и князь Дмитрий Пожарский, который лечился тогда от ран в нижегородском имении, взяли на себя руководство, а нижегородцы спешно собирали деньги. Начались постоянные сходки с обсуждением плана борьбы.
Второе ополчение под руководством Пожарского выступило в конце февраля 1612 года из Нижнего Новгорода. А уже в начале апреля 1612 года в Ярославле стояло громадное ополчение с князем Пожарским и Мининым во главе. Пожарский там чуть не погиб от убийц, подосланных Заруцким. 20 августа ополчение подошло к Москве и три дня ополченцы отчаянно сражались с поляками и войсками литовского гетмана Ходкевича, которых прислал Сигизмунд. Но все они были наголову разбиты, а сам Ходкевич убежал в Польшу. Ещё два месяца шло сражение с засевшими в Москве поляками, Китай-город был осажден, но, наконец, 22 октября 1612 года, Москва была полностью освобождена от иноземцев. Патриарх Гармоген не дождался освобождения Москвы, в середине февраля 1612 года он умер от голода.
То, что происходило в осажденном Китай-городе, как жили и чем питались польские интервенты, вызывает настоящий шок. Вот что рассказывал участник тех событий польский полковник белорусского происхождения Юзеф Будзило: «Пехотный поручик Трусковский съел двоих своих сыновей; один гайдук тоже съел своего сына, другой съел свою мать; один товарищ съел своего слугу;.. кто кого был здоровее, тот того и ел…». Келарь Троице-Сергиевой Лавры Авраамий Палицын из ополчения Пожарского и Минина, пишет, что мясо человеческое не просто съедалось, его заготавливали впрок: солили в чанах, коптили на кострах.
И вот тогда, 7 января, в Москве собрался Всероссийский Земский Собор. Это был особый Собор, такого количества «советных людей» раньше не было, их было более восьмиста человек. Это были представители высшего и уездного духовенства, дворянства, казаков и крестьян. Но месяц заседали, а царя не выбрали, тогда посланники Земского Собора вышли на Лобное место и спросили у народа, скопившегося на Красной площади, кого они хотят видеть царём. Раздались выкрики: Михаила Фёдоровича Романова. Он был внучатым племянником всеми любимой царицы Анастасии Романовны, сыном томившегося в польском плену за православную веру Филарета Никитича. Да и выходил из славного боярского рода, давшего целый ряд верных слуг Московскому государству. Но были и другие соображения у представителей Земского Собора. Фёдор Шереметев писал тогда князю Голицину: «Миша Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден».
21 февраля 1613 года, в первое воскресение Великого поста, в Успенском соборе состоялось последнее заседание Земского Собора, на котором царём России был наречён Михаил Фёдорович Романов. В 1612 году Марфа после перенесённых ужасов увезла своего сына Михаила в Костромской уезд, где было её родовое село Домнино. Их прибежищем стал каменный, окружённый крепостными стенами Ипатьевский монастырь. Сюда и прибыло посольство Земского Собора.
Сначала Михаил наотрез отказался быть царём, и мать его горячо поддержала. Марфа плакала, гневалась: «Сын слишком молод, ему всего шестнадцать, и большие люди земли просто обезумели, избрав его на царство, и она не будет благословлять его на верную гибель». Михаил и Марфа просто боялись, времена в России были тяжелейшие, страны почти не было. Да и хорошо помнили весь ужас того, что было с ними и их родными несколько лет тому назад. Тогда им ведь никто не помог, никто не заступился. И сейчас они были озабочены лишь тем, как бы ни попасть в новую беду.
Инокиня Марфа.
А потом, ведь все эти люди присягали Борису, возводили на престол Лжедмитрия и глумились над его трупом, прославляя Василия Шуйского, чтобы потом с позором сбросить и его с трона. Она говорила: «Люди московские по грехам измалодушествовались». Они же присягали и королевичу Владиславу. Разве можно таким людям доверять? Но самое главное, ведь отец Михаила был в плену у Сигизмунда III. Что будет с отцом там, в Польше, если Михаил согласится быть царём России Шесть часов подряд уговаривали их соборные послы, наконец, после того как архиепископ пригрозил им небесной карой за то, что они не хотят помочь России, Михаил согласился, и мать благословила его Фёодоровской иконой Божьей Матери. Из Костромы, через Ярославль Великое посольство вместе с юным царём и его матерью полтора месяца добирались до Москвы и прибыли туда второго мая. А 11 июля 1613 года, в воскресенье, состоялось венчание Михаила на царство. Это произошло накануне его дня рождения, ему исполнялось семнадцать лет. На его голову надели Шапку Мономаха, на плечи надели парму, золотую цепь с крестом и вручили скипетр и державу. Скипетр олицетворял власть царя, как полководца, а держава означала владение землями, подвластными государю. Потом состоялось миропомазание на царство. На следующий день были именины Михаила, в честь чего был устроен торжественный обед в Грановитой палате.
Романов Михаил Фёдорович
Годы жизни: 22.7.1596–23.7.1645, прожил 49 лет.
Царь с 27.3.1613 года, правил 32 года.
Кремль был в руинах, и царю пришлось устроиться в полуразрушенном тереме царицы Анастасии. Конечно, Михаилу было страшно, ведь он неискушён в делах, и рядом ни одного человека, на которого можно было опереться. Но, люди, наученные горьким опытом, искренне поддержали его, а чистота и доброта Михаила покорила всех. При первой же опасности около царя был Собор, который служил тогда честно и верно на благо России. И страна стала потихоньку подниматься из «Великой разрухи». Первая забота правления Михаила была о том, чтобы заключить мир с Польшей и освободить Филарета, отца. Но наши соседи не признали Михаила Романова царём. Владислав ещё оставался избранным царём Москвы и не думал отказываться от своих прав, да и Смоленские и Брянские земли были заняты поляками, а Новгородский край – шведами. И сил на войну совсем ещё не было, после Смутного времени требовалось отдохнуть и укрепиться. И всё-таки в 1613 году началась война со Швецией. В это время королём Швеции был воинственный Густав II Адольф, и, зная, что Россия совсем слаба, он решил покорить её, посадить на русский престол своего брата королевича Карла Филиппа. И в итоге на русский престол стали претендовать трое: на Западе польский королевич Владислав, на севере шведский принц Карл Филипп, а на юге Иван, сын Марины Мнишек и Дмитрия II Самозванца. Там настырная Марина и не думала успокаиваться, она продолжала бороться, за ней и атаманом стояло трёхтысячное казачье войско. С августа 1612 года, почти два года, она вместе с Заруцким сражалась за власть, как могла; они созывали нагаев, казаков, обращались к персидскому шаху за помощью, убивали, интриговали. Наконец Москве это надоело, и оттуда было прислано войско под началом князя Ивана Одоевского. Марина с сыном и любовником Заруцким бежали в Воронеж, и там, в конце 1613 года, два дня продолжалась кровопролитная битва, и войско Заруцкого было разбито. Он с Мариной бежал до самой Астрахани, там был убит воевода, потом они обратились к волжским и донским казакам за помощью. Но к ним уже никто не шёл, тем не менее, всю зиму они готовились идти весной вверх по Волге. В июле 1614 года их захватили на Медвежьем острове посреди реки Урал, и под охраной 500 стрельцов, доставили в Москву. Стрельцам был дан приказ, убить Марину вместе с сыном, если по дороге будут попытки их освободить. Через восемь лет после её пышного великолепного въезда, Марину связанной привезли в Москву. Заруцкого допрашивал сам царь Михаил, до этого он самолично написал Заруцкому письмо, в котором просил его повиниться, перестать разбойничать, и обещал в этом случае своё прощение.
Марина Мнишек.
Казнь происходила на площади у Серпуховских ворот, собрали большую толпу народа. Голландский путешественник Гертман был потрясён увиденным и запомнил это на всю жизнь: «Сначала посадили Заруцкого на кол. Потом повесили Марининого сына. Была метель, снег бил четырёхлетнего мальчика по лицу, а он всё жалобно спрашивал: «Куда вы меня несёте?». Его успокаивали, потом поднесли к виселице и одели петлю. Несчастного безвинного ребёнка убили, как вора». Сколько было смертей за эти смутные годы, но это убийство роковым образом ляжет на души следующих правителей России. Но Михаилу пришлось решиться на этот шаг, взяв на душу страшный грех, ведь этим ребёнком могли воспользоваться авантюристы, которых было немало, чтобы начать новую смуту в то неспокойное время.
Саму Марину заточили в одну из башен Коломенского Кремля, ей едва исполнилось двадцать четыре года. Можно себе представить, как горевала она по убитому сыну, как представляла, как это проходило. А тут ничего не могла поделать, она сходила с ума от потери ребёнка, от потери трона, от крушения её планов. Она была очень сильной женщиной, могла так влиять на людей, что просто подчиняла их себе. Но она была честолюбива до такой степени, что упиваясь мечтой стать царицей, делила ложе то с одним авантюристом, то с другим, то с казаком, наверняка зная, что это обман. Поэтому так плачевно и закончила свое бурное существование.
До сих пор существует легенда, что в слепой ярости Марина прокляла всех, кто будет царствовать на этом троне на 300 лет, что она была колдуньей, до самой её смерти, выходила из неприступной башни, обернувшись вороной. И сейчас бродит её неприкаянная душа в башне. Сотрудники рассказывают, что чувствуют, как кто-то пристально смотрит им в затылок. Они привыкли к этому. Многие верят, что помогает Марина в несчастной любви, нужно толькоприкоснуться рукой к башне и тихо попросить её о помощи. Эта башня зовётся Маринкиной. И, говорят, вороны садятся только на эту башню. На Кремлёвской стене много людей видело бродящую между зубцами тень царя Дмитрия где-то до начала XX века.
Маринкина башня Коломенского дворца.
Но на трон России оставались ещё два претендента. Война со Шведами продолжалась, но средств на её ведение не было. Тогда царь Михаил обратился к английскому королю Якову I с просьбой защитить Московское государство от шведов, помочь оружием, запасами, попросил у него сто тысяч рублей взаймы. Яков I согласился, ему нужны были от России торговые выгоды.
Четыре года воевали, но в этот раз Якоб Делагарди командовал шведскими войсками уже против России, и, всё-таки, взял Новгород и другие города. Делагарди показал настоящее военное искусство. Шведские войска осадили Псков, гарнизон отбил пять штурмов. После неудачной для шведов осады Пскова начались мирные переговоры, которые закончились 17 февраля тяжелейшим для России Столбовским миром, почти на столетие лишившим её выхода к Балтийскому морю. Совещание проходило в шатре, разбитом прямо среди поля на снегу, больше негде было, дома были разорены. Посредниками выступили англичане и голландцы. Шведы начали разговор с выбора в цари королевича Филиппа, Но русские и слышать не хотели об этом. Тогда шведы потребовали много земель или много денег. Русские твёрдо ответили, что лучше лишатся жизни, чем уступят хоть горсть земли. А в это время новгородцы со слезами умоляли русских послов поскорее окончить дело, им очень тяжело приходилось под шведским господством, просто нечего было есть. Тогда уж и пришлось заключить мир, по которому Иван-город, Копорье, Орешек и Корела переходили к Швеции. Но, слава богу, Новгород, Ладога, Старая Русса возвращались русским.
В 1616 году Михаилу исполнилось двадцать лет, решено было женить его. Созвали по давнему обычаю толпу девиц: дочерей бояр. Смотрели, «какова возрастом, лицом, белизною, глазами, здорова ли, нет ли какого увечья, и добра ли разумом». Михаилу более всех приглянулась боярышня Мария Хлопова. Её сразу взяли во дворец, объявили царской невестой, нарекли Анастасией, в честь Анастасии Романовой, первой жены Ивана Грозного, родной тёти отца Михаила Фёдора Романова, и велели оказывать ей почести как царице. Отец и дядя наречённой невесты были призваны во дворец, и государь лично объявил им свою милость. Незнатные Хлоповы стали близки к царю. Это-то и не могли пережить могущественные Салтыковы, двоюродные братья Михаила, племянники матери, Борис и Михаил. Они постарались насплетничать Марфе о невесте, будто бы уж слишком самостоятельна. Всё сделали, чтобы восстановить Марфу против неё.
И вдруг Анастасия заболела, у нее началась постоянная рвота. Родные подумали, что это от того, что много ела сладостей. Она перестала их есть, ей стало вроде лучше, но потом болезнь опять возобновилась. Тогда доложили царю, он прислал к ней доктора Валентина Бульса, тот нашел у нее расстройство желудка, дал лекарство и сказал, что «плоду и чадородию оттого порухи не бывает». Но Салтыковы сами взяли лечение царской невесты под контроль, и лекарство давали всего два раза. Михайло Салтыков велел отцу Анастасии взять из аптеки склянку с водочным настоем, передать дочери, чтоб она понемножку пила. Но умные родные стали давать Марии святую воду с мощей и камень «Безуй», это окаменение в мочевом пузыре диких коз, который тогда считался противоядием. Анастасия выздоровела. Салтыковы еще больше ополчились, они на это не рассчитывали, и доложили царю с матерью, что, по мнению другого врача, болезнь у Марии «великая и излечить её невозможно, что этот недуг опасен», и это не выздоровление, а временное затишье. Созвали собор и по настоянию матери через десять дней Марию сослали в Тобольск с бабкой, теткой и двумя дядьями, разлучили с отцом и матерью. И даже не дали увидеться с Михаилом. А он очень грустил о ней, стал неразговорчив, хотел вернуть ее, да не посмел ослушаться матери. Но согласиться ещё раз на смотрины невест, мать не смогла его заставить. Михаил был человек добрый, умный, мягкий, а его мать Ксения Ивановна была хоть и богомольная, но крутого нрава, своенравная и имела на сына огромное влияние. Он во многом не перечил ей, но тут выстоял, не мог забыть первую любовь и не хотел жениться на другой.