Альбина Нури
Черные души праведников
Глава четвертая
Асфальтированная дорога заканчивалась у въезда на территорию туристического комплекса. Гости оказались почти на самой вершине Синей горы. Еще выше вела узкая колея, человек при желании подняться на самый пик смог бы, автомобиль – нет.
С трех сторон «Плаву планину» окружали скалистые склоны, сплошь покрытые густым лесом. С одной стороны огромная территория комплекса оканчивалась обрывом, огороженным невысоким заборчиком, к краю которого и подойти было страшно.
Дамир вышел из автобуса, волоча за собой сумки. Потоптался, разминая затекшие ноги. Спина, как говорила в таких случаях жена, разламывалась, и он знал, что без обезболивающего сегодня не заснет. Сначала трехчасовой перелет, потом долгая поездка в автобусе… Он потер поясницу, и Света бросила в его сторону озабоченный взгляд.
– Больно?
– Терпимо, – соврал он.
«По крайней мере, куда лучше, чем этому бедолаге», – подумал Дамир, глядя на Ивана Александровича. Старик еле-еле ковылял, бледное лицо покрылось испариной.
Они вышли одними из первых и ждали, пока остальные покинут салон автобуса. Диана лениво перекатывала во рту жвачку и озиралась по сторонам. В больших, чуть навыкате, как и у Светы, карих глазах – ни капли интереса к происходящему. Как можно быть такой юной, но уже настолько уставшей от жизни, что ничто не способно тебя удивить или обрадовать?
Дамир почувствовал, как к горлу подкатило знакомое раздражение, и отвернулся от дочери. Куда подевалась милая, ласковая малышка с доверчивым взглядом и широкой улыбкой? Подросших детей любить сложнее. Он, конечно, как любой нормальный отец, отдал бы жизнь, защищая Диану, но разрази его гром, если понимал, чем она живет, что творится в ее голове.
Откуда взялось это выводящее из себя сознание собственного превосходства над всеми? Это высокомерие, ленца во взгляде, манера кривить рот в презрительной усмешке и цедить слова сквозь зубы?
Но если до общения с ним дочь еще время от времени снисходила, то к бедной Светлане и вовсе относилась как к существу низшего порядка. Мать, по ее мнению, не так одевалась, не так красилась и вела себя, не тем была занята в жизни. И все это безапелляционным тоном высказывалось в лицо.
Дамир пробовал делать замечания, выговаривал дочери за грубость, но никакого воздействия это не возымело. Возможно, потому что он и сам, во время ссор, которые стали уже привычными, бросал в лицо Свете примерно то же самое.
Вдобавок жена, за которую он пробовал вступаться, немедленно вставала на сторону обожаемой дочери и начинала ругаться с ним! Абсурд – и вся их жизнь, и эти нездоровые отношения.
Впрочем, что во всем этом удивительного? Не может ребенок вырасти добрым, внимательным, чутким, как минимум – адекватным, в семье, где родители то и дело срываются друг на друга, живут параллельными жизнями.
Дамир надеялся, что совместный отпуск пойдет им всем на пользу. А если формулировать предельно честно, то решил: если тут, вдали от рутинной жизни, наедине друг с другом, когда ничто не отвлекает и не мешает, они не смогут сблизиться, найти общий язык, то он подаст на развод. Оставит жене квартиру, благо, есть возможность купить себе жилье, и уйдет.
Пусть Светлана в кои-то веки сама позаботится о том, чем заполнить холодильник, как вовремя заплатить за коммуналку. Пусть подойдет к зеркалу и сама у себя попросит денег на новые туфли и маникюр.
«А Диана? С кем останется она?»
Дамир покосился на дочь. Она в том возрасте, когда ребенок сам вправе выбирать, с кем из родителей остаться. Ладно, зачем загадывать. Пока, в общем-то, о разводе речи не шло.
Из автобуса вышла последняя пассажирка – экстравагантная, короткостриженая блондинка в белой шубке нараспашку. Поглядела вокруг с таким видом, как будто не понимала, как сюда попала. Красивая, подумалось Дамиру, но с лица воду не пить. Светлана в юности тоже была хороша, как картинка, но это не помешало им отдалиться, охладеть друг к другу.
– Я полагаю, кто-то должен нас встретить? – громко спросил высокий, на голову выше самого Дамира, мужчина, рядом с которым стояла молоденькая хорошенькая девушка.
Дамир вспомнил, что у парня необычная фамилия, а зовут его, кажется, Матвеем. Помимо воли он ощутил что-то похожее на зависть. У этого типа, скорее всего, нет проблем в обращении с девушками. Если что-то пошло не так с одной, всегда можно переключиться на другую.
Хромоногий старик вполголоса говорил о чем-то с водителем, которого звали мудреным незапоминающимся сербским именем. Он вышел из автобуса вместе со своими пассажирами.
Все остальные тоже переговаривались со своими спутниками – все, кроме стоящей в стороне блондинки, которой говорить было не с кем. Но она, судя по отрешенному виду и застывшему взгляду, похоже, и не страдала от недостатка общения.
– Драган говорит, что у него были указания довести нас до места, а теперь он должен ехать обратно, чтобы успеть до темноты.
В подтверждение этих слов водитель улыбнулся, помахал рукой, готовясь забраться в автобус, и сказал еще что-то.
– Он говорит, что привозил сюда работников комплекса. Некоторые добрались самостоятельно, на своих автомобилях. Тут полно народу, волноваться не о чем, – послушно перевел старик.
– Погодите, как же так? – вибрирующим голосом проговорила женщина лет шестидесяти. – Он возьмет и преспокойно уедет, а мы…
– Вера! Прекрати, пожалуйста! – одернул ее полноватый седовласый мужчина в очках. Видимо, муж. – Не маленькие, разберемся.
– Все сильно заняты, готовятся ко встрече с нами, – хихикнула рыжеволосая девушка, которая была в компании двух таких же хихикающих вертлявых подружек и трех молодых людей несколько развязного вида.
Водитель Драган тем временем с непонятной поспешностью уселся на свое место и закрыл двери. Минута – и автобус начал разворачиваться, чтобы отправиться обратно. Все разом заговорили, загомонили, но никто не остановил его, и автобус уехал, оставив пятнадцать российских туристов на вершине высоченной горы.
– Ну, теперь уж придется устраиваться. Выбора нет, – сказал Матвей – мачо в модном свитере. – Думаю, нам стоит пройти в административный корпус. Видите надпись? – Он махнул рукой в сторону большого двухэтажного здания. – Администратор нас расселит по коттеджам.
Сказал – и, не дожидаясь реакции, пошел вперед. Его спутница устремилась за ним, все остальные двинулись следом.
Территория выглядела ухоженной: всюду клумбы, аллеи, скульптуры, дорожки, живописные деревца, лавочки. Ресторан, спортивный комплекс – все, как и было в рекламном проспекте.
Домики, в которых им предстояло жить, были разбросаны по всей площади. Все они были выстроены в одном стиле, но одни больше, другие – меньше. У двух, рассчитанных на две семьи, имелись два отдельных входа.
За административным зданием находилась служебная парковка, на ней стояло несколько автомобилей.
– У меня телефон не ловит! – громко сказала одна из стайки девиц-подружек, все та же рыженькая. – У кого-нибудь есть связь?
В ответ раздались нестройные голоса: общий смысл состоял в том, что приема тут нет.
«А что вы хотели? Здесь же горы, а не центр города!» – подумал Дамир, который тоже достал сотовый и убедился, что, как и все, находится вне зоны доступа.
– Видишь, служащие здесь! Раз их машины стоят, – произнес мужской голос за спиной Дамира. – Нечего дергаться.
– Вечно у нас все не как у людей, – ворчливо заметила Диана. – Какого фига я сюда потащилась?
– Может, хватит? – не сдержался Дамир. – Отдыхать приехала, а как старуха столетняя, всем недовольна. Тебя что, вагоны разгружать заставляют? До смерти надоело любоваться на твою кислую физиономию.
– Не ори на ребенка.
Дочь закатила глаза, прижала ладони к наушникам, чтобы не слышать звуков внешнего мира.
«Остается радоваться постоянству жизни. Милые девочки, любимая семья».
Они прошли мимо причудливого полукруглого здания. Вывеска гласила, что это бар и ресторан.
– С голоду точно не помрем, – весело заметил Матвей.
Его девушка прощебетала что-то, и они оба засмеялись.
Туристы добрались до здания с табличкой «Администрация» и по одному стали подниматься на ступеньки, попадая в холл. Дамир с семьей оказались внутри одними из первых.
Просторное помещение сверкало чистотой. Здесь было нарядно, стильно и вместе с тем уютно.
– До чего тут мило! – сказала Светлана, и это был один из редких случаев, когда Дамир с ней согласился.
Стойка администратора оказалась пуста, но на ней были выложены ключи. Каждый ключ покоился на карточке с фамилией гостя.
– Вот ключ от нашего коттеджа. Нас ждали! – сказала спутница Матвея, которая первой подошла к стойке.
Постояльцы сгрудились в холле: одни обходили зал, с любопытством оглядываясь, другие пытались куда-то дозвониться. Хромоногий старик прислонился к стене, вид у нее был еще более нездоровый, чем раньше. Трио девушек уселось на диванчик, принявшись болтать. Матвей и еще несколько человек стояли у стойки.
– Может, стоит взять свои ключи и пойти устраиваться? Наверное, от нас этого и ждут, – предположил Дамир.
– Почему тут никого нет – даже охраны? – требовательно спросила девушка Матвея, и тот недовольно поглядел на нее.
– Возможно, у них пересменка или что-то в этом роде, – присоединилась к обсуждениям блондинка в белой шубке.
– Не знаю, не знаю. – Светлана вопросительно поглядела на мужа. – Думаешь, можно вот так взять ключ и пойти?
– А почему нет? – ответил за него Матвей. – На карточке указан номер домика, так что мы вполне можем заселиться.
– Номера мы знали заранее, – сварливо заметила пожилая женщина. Она нервно покусывала губы, всем видом демонстрируя, что происходящее ей не по нраву.
– Вы как хотите, а я беру ключи и иду, – решительно сказал Матвей, взял со стойки ключ с карточкой и, не обращая внимания ни на кого, двинулся к выходу. Его девушка, как обычно, семенила за ним.
Дамиру не хотелось сразу же следовать примеру Матвея – как будто ему требовалось разрешение этого пижона!
– Так мы идем или нет? – капризно спросила Диана. – Устала как собака.
Дамир отыскал их ключи.
Подходя к входной двери, он оглянулся и увидел, что все гости один за другим берут ключи от своих коттеджей.
Света волокла за собой чемодан на колесиках, Дамир тащил две огромных сумки, которые оттягивали плечи. Спина ныла все сильнее, и Дамир злился на дочь, которая несла самую легкую сумку, и на жену, которая спокойно на это взирала.
Хотелось высказаться, но затевать очередную свару желания не было. Он знал, что, пожалуйся он на лень и безразличие дочери, как Светлана немедленно заявит: Диана слишком мала и юна для физических нагрузок.
К счастью, их домик находился неподалеку, а не в где-нибудь в конце площадки. Место было удачное: не на отшибе, близко к обрыву, и не на выезде. Правда, ресторан совсем рядом – вдруг будут мешать шумные посетители?
Рядом с коттеджем росло большое дерево – кажется, туя. Дамир не был силен в ботанике. Пока шли, дождь начал лить сильнее, так что последние метры они вынуждены были преодолеть почти бегом, стремясь под крышу веранды, чтобы не вымокнуть.
– Ничего себе, погодка под Новый год! Дождя только не хватало, – проговорила дочь.
– Это ведь не Казань, тут морозов нет, – ответила Светлана.
– А то без тебя не вижу, что не Казань!
Дамир поставил сумки на пол и сунул ключ в скважину. Скорее бы в душ и лечь спать – даже есть не хотелось, хотя за весь день он сжевал только пластмассовый сандвич в самолете.
В домике тоже выглядело именно так, как в рекламных проспектах, которые показывали ему в туристическом агентстве.
– Комплекс совершенно новый, вы будете первыми гостями, – пела длинноногая девушка-сотрудница. – Все для удобства клиента, каждый номер, вне зависимости от цены, оборудован великолепно. «Плава планина» предлагает домашний уют и весь спектр услуг на фоне уникальной природы.
Из холла вели две двери, за которыми находились спальни – каждая со своей ванной комнатой. За небольшой аркой – общая гостиная. Новенькая мебель, цветы, ковер, шторы, картины – все было подобрано со вкусом и не выглядело казенным. Много места, много света и воздуха. Если бы не усталость, раздражение из-за поведения дочери и жены, не грызущая боль в спине, Дамир порадовался бы тому, что ему придется провести здесь какое-то время.
– Круто! – протянула дочь, и Светлана с умилением улыбнулась.
«Неужели кому-то удалось угодить нашему монстру?» – подумал Дамир, проникаясь невольным уважением и признательностью к владельцу «Плавы планины».
Они какое-то время побродили по комнатам, обмениваясь впечатлениями. Потом Диана завалилась в кровать, Светлана взялась за чемодан.
– Я в душ, – сказал Дамир. – Найди мне чистые вещи, переодеться.
– Сильно устал? – обернулась к нему Света, и беспокойство в ее голосе показалось неуместным. К чему эти запоздалые проявления заботы? Что изменится от того, что она спросит, а он ответит?
Дамир сделал вид, что не расслышал, и скрылся в ванной, как в бомбоубежище. Видеть никого не хотелось.
Горячая вода, к тому же под отличным напором, сделала свое дело. Он с наслаждением подставлял тело под тугие струи, думая о том, что все еще может наладиться. Усталость постепенно отступала, и Дамир решил, что, пожалуй, сходит поужинать в ресторан.
Захотелось выпить коньяку, съесть что-нибудь мясное, острое, и чтобы обязательно были оливки и говяжий язык. Он понял, что голоден. Если и кухня здесь такая же отличная, как и все остальное, то отдых может и вправду принести удовольствие. Им всем пойдёт на пользу эта поездка.
Потянуло холодом – открылась дверь.
– Ты что-то долго. Все хорошо?
– Угу.
– Я тебе белье принесла, – сказала жена. – И халат. Тут такие халаты хорошие, махровые.
– Спасибо, – ответил он и спросил себя, почему все, что она говорит, в последнее время кажется ему глупым.
Светлана постояла, словно ожидая, что еще он скажет. Не дождалась и вышла, притворив за собой дверь.
Вылезать из ванны не хотелось. Он набрал воды, напустил ароматной пены, прилег. «Чем не рай?» – подумалось ему. Дамир прикрыл глаза, погружаясь в дрему.
Когда вода стала остывать, он вытащил пробку, снова встал под душ, чувствуя, что заново родился. Боль в спине прошла, тело приятно покалывало. Ладно, пора и честь знать. Сколько он уже тут плещется?
Дамир закрыл воду, постоял немного, чувствуя, как вода стекает с тела. Из комнат раздавались знакомые голоса: жена спросила о чем-то, дочь ответила. Он прислушался, но больше не услышал ничего. Никаких привычных уху городского жителя шумов – лишь шорох дождя за окном.
Уединенное место, подумалось ему, случись что, не докричишься, не дозовешься. Ему вдруг стало зябко, по коже побежали мурашки. Дамир поспешно потянулся за полотенцем.
Зеркало запотело, и он протер его ладонью, а потом некоторое время придирчиво вглядывался в свое отражение, решая, стоит ему бриться или можно подождать.
В отличие от счастливчиков, которые с отросшей щетиной выглядели брутально и вместе с тем элегантно, Дамир был похож на законченного забулдыгу. Однажды он попытался отпустить бороду, чтобы скрыть чуть скошенный подбородок, но вышло только хуже: неровная, клочковатая поросль портила и без того не идеальную внешность.
«Вроде нормально», – вынес он вердикт и решил отложить бритье до утра.
После горячего душа Дамиру показалось, что в комнате прохладно. Светлана все еще распаковывала вещи, резкими, порывистыми движениями выдергивая их из чемоданов и сумок.
– Есть хочется. Пойдем в ресторан, – предложил он, усаживаясь в кресло.
– Дел полно. Закончу, тоже сполоснусь – и сходим, – хмуро отозвалась жена. Видимо, с Дианой поцапались, понял Дамир, но не стал ни о чем спрашивать, чтобы не портить настроение и не нарушать с трудом восстановившееся душевное равновесие.
– Хорошо, – кротко согласился он. – Только давай уж не тяни.
Светлана обернулась к нему, держа в руках какую-то пеструю тряпку. Видимо, то, что муж не стал ворчать и возражать, смягчило ее.
– Я быстро, – проговорила она. – Минут пятнадцать – и пойдем. Приляг пока. Дианке еду в номер закажем. Я ей велела вещи разложить, а она огрызается.
Дамир вдруг вспомнил, как они познакомились. Вернее, то, на что он обратил внимание, впервые увидев Свету: у нее была на удивление чистая, детская улыбка – открытая, немного застенчивая.
Взрослея, люди перестают так улыбаться, а эта девушка – не разучилась. Он влюбился в эту улыбку, и, может быть, если бы Светлана улыбалась чаще, не было бы у них этих проблем, скандалов, всей этой унылой рутины.
Они смотрели друг на друга, словно настраиваясь на одну волну, проникая друг в друга, как делали это раньше, и уголки ее губ поползли вверх.
«Не все еще потеряно, – подумал Дамир. – Определенно, не все».
Светлана снова занялась вещами, но нервная энергия, от которой, казалось, блузки и брюки искрили в ее руках, пропала.
– Закажем шампанского. И мороженое, – предложила она.
– Конечно. И поесть бы еще чего-нибудь, – сказал Дамир, и Света рассмеялась, как будто он сказал что-то невероятно остроумное.
«Почему мы не можем всегда вот так общаться?» – подумал он и даже вздрогнул, когда жена сказала:
– Так хорошо говорим с тобой сейчас, легко. Почему не получается всегда…
В этот момент в дверь постучали.
Света поглядела на мужа.
– Кто это? Горничная?
– Диана! – позвал Дамир вместо ответа.
Дочь не ответила.
– У нее музыка в наушниках грохочет. Я открою.
Дамир махнул рукой – мол, занимайся своим делом, и встал с кресла. Стук повторился. А через миг – снова. Он был громким и настойчивым: неизвестный посетитель не стучал деликатно костяшками пальцев, а молотил кулаком, что есть мочи.
– Чего так долбиться-то? – возмутилась Светлана. – Безобразие!
Дамир пошел к двери, путаясь в полах халата.
– Иду! – Тапок слетел с ноги, и он хотел надеть его, но не стал, так и пошел дальше, наполовину босой. – Черт-те что! Иду, кому там неймется!
Он пересек холл, бросив беглый взгляд в сторону комнаты дочери. Дверь была закрыта. Наверняка девчонка и не думает заниматься вещами – валяется на кровати и слушает музыку.
В дверь опять забарабанили.
«Как на пожар!» – мелькнула мысль.
Кто знает – возможно, действительно что-то нехорошее случилось. Даже не подумав спросить, кто там, не заглянув в глазок, Дамир распахнул дверь.
Глава пятая
Муж запер дверь домика, и они отправились в ресторан на ужин. То, что никто из персонала так и не удосужился встретить постояльцев, не шло из головы. Это было странно и, как говаривала мама, не по-людски.
Впрочем, пока все шло гладко. Они без труда нашли свой дом, открыли дверь, разложили вещи. Гостиная, спальня, все заявленные удобства – рекламный проспект не врал, хотя втайне Вера Ивановна и была готова, что им подсунут что-то поплоше обещанного: всем известно, где бывает бесплатный сыр. Но нет, не обманули.
– Люсе бы позвонить, – вздохнула она, понимая, что не получится: связи в горах нет.
– После ужина зайдем в администрацию, попросим, чтобы дали пароль от вайфая. Напишешь ей, сообщишь, – сказал Борис Семенович, проводя щеткой по влажным, только что вымытым волосам.
– Высуши феном, – думая о своем, рассеянно сказала Вера Ивановна. – Простудишься на улице.
Муж только отмахнулся.
Они шли к ресторану медленно, держа над собою раскрытый зонт, который запасливая Вера Ивановна привезла с собой из Казани, игнорируя сердитые взгляды мужа.
«Ты брать не хотел – а вот видишь, пригодился зонтик-то!» – хотела она сказать, но не сказала. Борис Семенович не любил чувствовать себя неправым.
Сумерки уже были густыми, как сметана. Половина пятого, но скоро будет темно, как ночью.
В тех коттеджах, куда заселились отдыхающие, горел свет, шторы почти везде были задернуты. Вроде бы завтра должны приехать и другие группы туристов – тогда все дома окажутся занятыми.
В дальнем конце «Плавы планины», ближе к обрыву, стоял большой коттедж – туда заехала компания из шести человек: молодежь, три девушки, три парня. Теперь с той стороны слышалась громкая музыка. Скоро вся эта шатия-братия завалится в ресторан, и тогда покоя не жди, недовольно подумала Вера Ивановна.
Их с мужем домик был расположен недалеко от администрации, оттуда и до ресторана – рукой подать, так что дошли они быстро. Вывеска уже включилась: горела, переливалась разноцветными огнями. Возле порога стояли щедро украшенные новогодние елочки, хотя до Нового года оставалось больше недели.
Борис Семенович открыл дверь, и они очутились внутри. Освещение было приглушенное, играла тихая музыка.
– Надо же, и тут никого, – сказала Вера Ивановна.
– А тебе без швейцара или метрдотеля никак? – язвительно осведомился муж. Она не стала отвечать, потому что было ясно: ему тоже не по себе, за сарказмом он пытается скрыть растерянность и недоумение.
Супруги оставили мокрый зонт на подставке, пересекли вестибюль и прошли в огромный полутемный зал, где не было никого, кроме них. Барная стойка пустовала – бутылки загадочно мерцали на полках, но бармен отсутствовал.
Музыка в зале звучала тише.
– Я полагаю, можно сесть, где вздумается, – сказал муж и подвел Веру Ивановну к столику возле окна. С несколько старомодной галантностью принял у нее куртку, помог жене сесть и включил настольный светильник.
– Вот видишь, все в порядке. Кто-то же включил освещение на улице и внутри, накрыл столы, – сказал он бодрым и уверенным тоном. – Скоро к нам подойдут.
Вера Ивановна хотела возразить, что накрыть столы можно было и за несколько дней, а свет, вполне вероятно, включается автоматически в определенное время, однако снова промолчала. Некоторые слова не стоит произносить вслух. От этого может стать только хуже.
– Давай пока посмотрим меню, – предложил муж и протянул ей узкую кожаную папку бордового цвета.
Она послушно взяла меню в руки, открыла, принялась просматривать блюда. Завтраки и обеды были для них бесплатными, вернее, входили в стоимость путевки, а вот за ужины придется заплатить. Но цены, слава богу, не запредельные, удовлетворенно отметила Вера Ивановна.
Пришли несколько минут, но к их столику так никто и не подошел. Другие посетители тоже не появлялись. Происходящее действовало на нервы все сильнее, и Вера Ивановна сама поражалась своей выдержке.
– Это уже ни в какие ворота не лезет, – сердито сказал Борис Семенович, захлопнув меню. – Куда все подевались? Нас кормить вообще собираются?
Последние две фразы он произнес громким требовательным тоном, надеясь привлечь внимание официантов, но напрасно. А Вере Ивановне захотелось попросить его говорить тише. Она не могла понять, чего боится, но почему-то вдруг показалось, что этот призыв может быть услышан… кем-то.
«Мы ведь этого и хотим, так? Чтобы нас услышали?» – спросила она себя, и не нашлась с ответом.
– Боречка, может, нам стоит… – Начала было Вера Ивановна и осеклась.
В противоположной от входа в зал стороне была дверь, которая, очевидно, вела на кухню. Сначала Вере Ивановне показалось, что она плотно закрыта, но теперь, приглядевшись, женщина поняла, что это не так. Вроде бы в дверном проеме мелькнула какая-то тень.
– Ты видел? – быстро спросила она.
– Что?
– Там прошел кто-то.
Борис Семенович вздохнул.
– Вера, у меня глаз на спине нет. Это во-первых. А во-вторых, что странного, если там есть люди? Наоборот, так и должно быть.
Его снисходительный тон не смутил Веру Ивановну.
– Ничего тут не «как и должно быть», – нервно проговорила она. – Пойдем отсюда. Мне здесь не нравится. Это место меня пугает.
– Ресторан? Тебя пугает ресторан, Вера? – вкрадчивым тоном осведомился муж. – Мне кажется, это даже для тебя уже слишком.
Со стороны кухни раздался скрежет, как будто кто-то передвинул стул, не отрывая ножек от пола. Борис Семенович решительно поднялся со своего места.
– Все, с меня хватит.
– Ты куда? – встрепенулась она.
– Схожу на кухню. – Он повернулся в сторону приоткрытой кухонной двери. – Отвратительный сервис. Сколько мы может сидеть и ждать, пока кто-то соизволит принять у нас заказ? Если не умеют работать, пусть возвращают деньги, и мы уедем отсюда!
Вера Ивановна могла бы сказать, что денег они, в общем-то, и не платили, но это не пришло ей в голову. Больше всего на свете ей хотелось уйти из ресторана, но она знала своего мужа и понимала: спорить с ним и уговаривать его сейчас бесполезно. Он сделает так, как считает нужным. Поэтому Вера Ивановна вскочила и пошла следом за Борисом Семеновичем.
Они пересекли зал: он впереди, она – чуть поодаль. Пустые столики, погашенные светильники, тусклые лампы под потолком…
За приоткрытой дверью было темно. «Как я могла увидать там кого-то? – подумала Вера Ивановна. – Показалось, наверное».
Борис Семенович нетерпеливо постучал и тут же толкнул дверь.
– Послушайте, уважаемые, мы уже полчаса сидим в зале и ждем официанта!
Дверь распахнулась. Свет, который проникал из ресторанного зала, не был ярким, но то, что находилось внутри, было видно вполне отчетливо. Выглядывая из-за плеча мужа, Вера Ивановна разглядела коридор, а дальше – саму кухню: большие разделочные столы, холодильники, многочисленные полки, подвесные вытяжки – все, как и положено.
Но больше ничего нормального в открывшейся им картине не было. Все перевернуто вверх дном: пол заляпан чем-то черным, всюду валяется посуда, один из шкафов опрокинут, дверца второго сорвана с петель. Корреспонденты криминальной хроники, которую Вера Ивановна часто смотрела по телевизору, назвали бы это «следами борьбы». Кто здесь боролся и с кем?
Ужин к приходу гостей уж точно не готовили.
– Почему тут так пахнет? – шепотом спросила она. Запах был липкий, сладковатый. – Как будто мусор давно не выносили.
– Что здесь произошло? – голос Бориса Семеновича дрогнул.
Вера Ивановна вцепилась в руку мужа.
«Уходим отсюда. Быстро!» – хотела она сказать, но не успела.
Дверь в конце коридора, за которой находилась, по всей видимости, кладовая или запасной выход, а может, то и другое сразу, была распахнута настежь. И пока супруги, замерев от удивления, разглядывали кухню, на пороге ее показался человек.
Постояв немного, он дергающейся, неровной походкой двинулся в их сторону. Спустя мгновение Вера Ивановна поняла, что перед ними – женщина, причем, судя по всему, официантка, потому что на ней было надето форменное платье длиною чуть выше колен и криво повязанный фартук.
Спутанные волосы закрывали лицо, руки безжизненными плетями висели вдоль тела. Женщина шла медленно, подволакивая ногу, вывернув ступню.
«Как Профессор», – мелькнуло в голове.
– Девушка, вы… С вами все хорошо? – спросил Борис Семенович.
«Идиот!» – чуть не завопила Вера Ивановна.
Разве может быть «хорошо», когда твоя нога…
– Кажется, у нее нога сломана, – прошептала она. – Нельзя просто взять и подвернуть ее под таким углом. Но как же она идет?!
– У бедняжки, наверное, шок, – сказал Борис Семенович и сделал попытку пойти навстречу незнакомке.
Жена схватила его за плечо.
– Не подходи. С ней что-то не так, – скороговоркой проговорила она. – Пошли отсюда, позовем кого-нибудь. Найдем врача.
Он нетерпеливо стряхнул ее руку.
– Да что с тобой, Вера! – Борис Семенович шагнул за порог и оказался в коридоре. – Я сам врач.
– Ты ветеринар! Боря! Не надо!
Чем отчаяннее она пыталась его остановить, тем меньше было шансов, что он повернет назад.
– Послушай меня хоть раз в жизни!
Она сжала ладони в кулаки с такой силой, что пальцы, пораженные артритом, заныли. Борис Семенович не отвечал и не оборачивался.
– Где тут свет включается? – пробормотал он, проведя рукой по стене. Не найдя выключателя, двинулся дальше. Теперь их с девушкой разделяли меньше пяти шагов.
– Ты что, не видишь? Тут случилось что-то плохое!
– Вижу, Вера! – Он глянул на жену через плечо, но не остановился. Ей показалось, что он и сам уже жалеет, что пошел, но не может позволить себе потерять лицо, признать ошибку и вернуться. – Потому и пытаюсь помочь этой несчастной.
Девушка все той же спотыкающейся походкой, по-прежнему не издавая ни звука, приближалась к нему.
– Человек нуждается в помощи, а ты…
– Не будь дураком! – крикнула Вера Ивановна, теряя остатки самообладания, не в силах уже быть тактичной и выбирать выражения. – Может, она заразная! Тут воняет черт знает чем! Иди сюда, тебе говорят! Немедленно!
От неожиданности, никак не предполагая, что жена может позволить себе заговорить с ним таким тоном, да еще и употребляя грубые, бранные слова, Борис Семенович остановился и обернулся к Вере Ивановне. На лице появилось почти комичное выражение изумления.
– Веруня! – потрясенно выговорил он, назвав ее ласковым домашним прозвищем, что делал, вообще-то, не так часто. Он вытянул руку в сторону странной девицы, которая была уже совсем рядом, и хотел сказал еще что-то, но Вера Ивановна так никогда и не узнала – что.
Официантка резко вскинула голову, как будто кто-то сзади дернул ее за волосы. В первую секунду Вера Ивановна решила, что у нее нет лица – только черный провал вместо него, но потом стало ясно, что оно покрыто коркой засохшей спекшейся крови. Девушка схватила Бориса Семеновича за руку и с неожиданной силой, чуть не выдернув ее из плечевого сустава, рванула на себя.
Борис Семенович закричал тонким, визгливым голосом, как попавший в силки зверек, и, не удержавшись, повалился на свою мучительницу. Забарахтался, пытаясь вырваться, но девушка, которая только что еле переставляла ноги, не ослабила хватку. Ее изувеченное тело как будто налилась неизвестно откуда взявшейся силой, она схватила Бориса Семеновича за горло и ударила затылком о стену.
– Помоги, – прохрипел он, найдя жену взглядом.
Никогда еще ей ни приходилось видеть в чьих-либо глазах такого абсолютного, неразбавленного недоверием или надеждой на спасение ужаса. Он понимал, что ему не остаться в живых, знал, что еще немного – и земные часы его остановятся.
Разве могло такое быть? Разве могло?..
Очки свалились с носа и отлетели в сторону. Свободная от захвата рука взметнулась вверх: Борис Семенович попытался не то ударить, не то оттолкнуть от себя жуткое существо, но ничего не вышло.
Девушка, будто вглядываясь, приблизила окровавленное лицо к своей жертве, а затем снова ударила, впечатывая мужа Веры Ивановны в стену. Раздался тошнотворный хруст. Крик оборвался, голова его безвольно свесилась на бок, как у тряпичной куклы.
Убийца, не зная усталости, как заведенная, колотила свою жертву затылком о стену – на ней оставались кровавые кляксы и разводы.
Вера Ивановна так и стояла в дверном проеме. Человек, с которым она готовилась в апреле отметить тридцатилетие совместной жизни, умер на ее глазах. Его убили – буквально размазали по стенке, как в каком-то дешевом боевике, которых он терпеть не мог, а она, его жена, женщина, которая родила от него дочь, стояла и смотрела на это.
