Алекс Делакруз
Царетворец. Волчий пастырь. Книга четвертая
Глава 2
Вместе с Марко и бойцом-фельдшером, имя которого я так и не вспомнил и не узнал, мы с вершины горы быстро добежали по проторенной Никласом дороге до грузовиков. Двигатели мобилей так и работали, что вызвало мою неподдельную радость – даже медленно ехать все равно по времени выходит выгоднее, чем быстро бежать. И, продолжая путь на колесах, мы получали возможность увеличить скорость передвижения в сторону Мессены, а Никлас получал возможность дожить до попадания в Священную рощу. Если она, конечно, выстояла под напором орды вторжения – о чем, впрочем, я старался сильно не задумываться.
Марко с фельдшером погрузили носилки с Никласом в красный грузовик, мы вчетвером, вместе с Юраем, Симоном и Стефаном, погрузились в серый, крашенный от руки. Места для разворота на узком серпантине было совсем мало, и сейчас нам предстояли весьма опасные маневры.
Пока Юрай разворачивался, безотрывно глядя по сторонам и контролируя мобиль на узкой дроге, Симон и Стефан все больше обращали внимания на наших новых спутников. Пелена дыхания Стужи постепенно уходила все дальше, и призрачные волки-варги, бегущие рядом с нами с самой вершины, истончались. Сначала потеряв материальность, а теперь и вовсе постепенно исчезая с глаз. Ярко горели только зеленым сиянием глаза, тела же размывались в призрачной дымке.
Никто вопросов не задавал, но я чувствовал неприкрытый интерес и волнение – а вдруг волки, едва придя, навсегда исчезнут? Пришлось объяснить природу появления призраков-варгов, которые в материальном состоянии могут являться только в границах Места силы либо же в зонах концентрации яркого Сияния. После моего объяснения бойцы успокоились.
Оба грузовика к тому времени практически синхронно завершили разворот, и мы уже ехали вниз. Торопились при этом на грани риска – несколько раз, когда красный грузовик впереди юзом скользил перед поворотами, цепляясь за дорогу рубчатыми колесами, даже у меня сердце екало. Но совсем медленно и аккуратно ехать не вариант – время утекает как песок, так что на риск при спуске ведущий грузовик первым Марко шел сознательно.
На развилке разъехались без прощаний – красный грузовик направился в сторону Арконы, почти сразу исчезнув из виду за очередным поворотом, мы же повернули в другую сторону, к туристическому парку Высогорье. Снега здесь, на участке староимперского серпантина, было немало, но из-за удаления Места силы, вокруг которого концентрировались самые сильные завихрения Дыхания Стужи, сугробы оказались преодолимыми. Несколько раз возникали проблемы, но с ревом мотора, враскачку, сложные и заметенные места мы проезжали. Во время одного из таких моментов окончательно истончились и исчезли с глаз призрачные варги.
Снега постепенно становилось меньше, а скорость вырастала. Спустившись по староимперскому серпантину с другой стороны горного кряжа, мы оказались в долине среди ярких и словно игрушечных домиков. Здесь уже начинался туристический национальный парк «Высогорье», в котором обычно отдыхало немалое количество людей. Сейчас… вокруг было снежное безмолвие. Впрочем, некоторых из застигнутых здесь Стужей туристов мы периодически замечали в виде бездушных, которые то и дело выходили нам навстречу на тихих, занесенных снегом улочках. На опасно высокой скорости мы ехали по долине, пробиваясь через сугробы и переваливаясь через массивные ледяные торосы.
Мобилей вокруг – на занесенных снегом гостиничных стоянках, скопилось много. Но нигде не было видно живых людей – судя по нагромождению массивных ледяных шипов, видневшихся во многих местах, именно здесь по долине проходила основная часть орды вторжения. И здесь, в отличие от Арконы, скорее всего, не выжил никто.
На другой стороне долины возможность передвигаться на колесах кончилась – вместе с дорогой. Мы оказались у площадки, с которой начинались горные пешеходные маршруты. Здесь, с сожалением, но без задержек, попрыгали из так выручившего нас грузовика. Все, закончилась техническая возможность увеличения скорости, дальше в горы только ножками: разбитые фуникулеры грудой лежали на рельсах навалом в ледяной каше, и оживить их не было никакой возможности без инженерной бригады; а через склон горы выше проходила ледяная шипастая гряда, выломавшая и обрушившая сразу несколько вышек канатной дороги.
Выстроившись в колонну, мы двинулись под уклон наверх – чередуя одну за другой лестницы с пологими подъемами широких троп, считая уже ногами остающиеся позади лиги пути. Сугробов здесь было немного, но периодически мы меняли порядок движения – потому что двигающийся первым, тот, кому выпадала доля торить тропу, выдыхался довольно быстро.
Таким первым совсем недавно был я и, встав в хвост небольшой колонны, глядя в спину Стефана, приводил дыхание в порядок. Прелесть нагрузкам бега по сугробам придавала необходимость постоянного подъема, в том числе по ступеням лестниц, – и передняя поверхность бедра уже ощутимо ныла от боли усталости.
Сколько живу на этом свете – причем уже вторую жизнь, постоянно замечаю, что любая маневренная война, будь это локальный конфликт человеческих армий либо же сражения с демонами Инферно, – это прежде всего бег. Даже несмотря на все достижения магии, имеемые в наличии технические средства хранителей, технологии портальных перемещений, а также гильдейские мобили и механизмы. Да, до места битвы мобиль, транспортер или портал доставит, а дальше… Наступать – бежим, отступать – бежим; менять позицию – тоже бежим, преследуем противника, уходим из зоны обстрела, выносим раненых – опять бежим. Все бегом, бегом, всегда вперед бегом.
Бег как тренировка, тем более бег по пересеченной местности в сложных условиях, мне никогда не нравился. Но как гласила виденная мною однажды надпись в казарме одной из новогородских воинских частей: «…в критический момент никто и никогда не поднимается на уровень своих ожиданий, а всегда остается только на уровне своей подготовки».
Подготовка у нас у всех была традиционно-классическая – беговые тренировки мы с постоянной периодичностью потребляли на завтрак, обед и ужин, а иногда, по счастливым дням, и вместо. Так что сейчас, пользуясь приобретенными навыками и умениями, а самое главное – воспитанной постоянными тренировками выносливостью, мы бежали, бежали и бежали под уклон наверх, периодически поднимаясь по крутым лестницам.
Двигались мы так спешно, потому что понимали – бежим наперегонки с наверняка возвращающимися к уничтоженному Месту силы демонами. Убийство пары колдунов и десятков ледяных гончих могло остаться незамеченным, а вот прерывания чистого Дыхания Стужи нет. Так что сомнений в том, что к нам двигаются отряды демонов, никаких не было, и мы стремились уйти как можно дальше, пока нас не обнаружили.
Пусть нам и предстоял путь в несколько сотен лиг, но терять не хотелось даже секунды. Ведь сейчас мы, пусть и незаметно для остального мира, участвовали в масштабной битве человеческой цивилизации с ордой вторжения. Поэтому и бегать нам пришлось – по масштабам происходящего, много и на максимально возможной скорости. Наступил наконец момент, когда пригодился критически важный сейчас опыт постоянных, выстегивающих полностью все силы марш-бросков, совершаемых на самой грани возможностей организма.
Через несколько часов подъема на гору начала проявляться тяжелая, накапливающаяся усталость – после которой дальше только потеря сознания. Стимуляторы применять я пока команды не давал – у нас впереди Мессена, пригодятся еще. Поэтому вынужденно, для отдыха, мы теперь все чаще периодически переходили на быстрый шаг. Привалов не делали – ввязавшись в авантюру с рейдом в самое сердце зоны прорыва, я прекрасно понимал, что промедление может стоить очень дорого.
Закончился отдых – теперь расслабиться можно будет, только когда все закончится.
Поднявшись наконец на вершину горы к смотровым площадкам, по узким улочкам заснеженного высокогорного парка развлечений мы по указателям вышли на туристическую тропу, ведущую в сторону озера Рендина. Сначала знакомый всему Западу по рекламным проспектам «высокий путь, который в жизни должен увидеть каждый» вел нас по широкой аллее, с сосновыми рощами и даже фонтанами в скульптурных композициях по сторонам, потом дорога все более сужалась, после и вовсе превратившись в узкую горную тропинку. Вскоре мы оказались на той самой знаменитой «воздушной тропе» – идущей вдоль горы, по ее отвесному склону, представлявшей собой узкую дорожку со стеклянным полом. Дорожку на высоте более чем в тысячу метров.
Здесь мы уже бежали довольно аккуратно – стекло под ногами было покрыто слоем мокрого снега, подошвы по нему легко скользили. Непривычный к снегу Юрай, бегущий первым, едва ступив на стеклянную дорожку, проехал сразу несколько метров и со звучным шлепком неуклюже приземлился навзничь – не успев при этом сгруппироваться и в полете выдав несколько примечательных движений. После столь звонкого своим шлепком падения передвигать ноги все стали гораздо более внимательно, учитывая скользкую поверхность.
Пройдя девять с половиной лиг (считая их по указателям) по сети «воздушных» троп – из семи разных участков, преодолев еще и два висячих поста между вершинами, предназначенных для любителей совсем авантюрного отдыха, мы наконец оказались на другой стороне горной гряды, выйдя к промежуточной цели – озеру Рендине. Вид отсюда, с вершины, открывался изумительный – перед нами внизу раскинулась длинная, протяженностью более пятидесяти миль, водная гладь.
Сейчас, под лучами выглянувшего из-за облаков солнца, озеро выглядело потрясающе. Даже несмотря на сильный ветер, который гнал по его поверхности волны с белыми гребнями. Но этот ветер дул с юга и был теплым, а не стылым и пронизывающим, как недавно во время снежной бури, сквозь которую мы пробивались с неимоверным трудом.
Городок снизу, к которому вела пешеходная туристическая тропа, отсюда казался нетронутым Стужей. Красные черепичные крыши практически без белых снежных пятен, узкие улочки утопали в яркой зелени. Если не сильно присматриваться, то впечатление, будто старый, привычный и живой человеческий мир вдруг ожил, сбросив оковы Стужи.
Впрочем, в общем-то, так оно и было – холод уходил, в окружающий мир возвращалось привычное тепло. Не очень нам сейчас благожелательное – так как мы торопились, при спуске на скользком мокром снегу и подтаивающем льду все, в том числе и я, по несколько раз падали, к счастью без травм. Но с впечатлениями: один раз Стефан и Симон едва не улетели в пропасть – когда, свалившись, врезались в не выдержавшее их ограждение тропы. Мы с Юраем успели обоих поймать, но неприятные воспоминания о беспомощности в падении у них, несомненно, остались. Особенно у Стефана, который повисел прямо над пропастью, удерживаемый только Симоном за транспортировочный карабин на рюкзаке, а Симона в свою очередь в это время вытягивали на ровную поверхность мы с Юраем.
Спустившись наконец – усталые и в полном составе – к берегам озера, мы оказались в небольшом городке. И здесь мы, в предместьях, сейчас бежали вдоль лимонной рощи. Частично покрытые тающим снегом ярко-желтые лимоны и зеленая листва выглядели по-настоящему сказочно; если, конечно, не знать, что именно послужило причиной подобного вида.
По всем признакам было видно, что магическая буря Стужи прошла по городку самым краем. Следов ледяной орды не заметно, жители здесь остались – нас замечали, навстречу из домов выходили люди. Многие пытались нас остановить, спрашивали, что происходит. Но я, на бегу, отделался только парой фраз скомканных объяснений. Подспудное предчувствие надвигающейся погони меня буквально гнало вперед, не давая сделать даже секунды передышки.
Передвигаясь по предместьям в сторону центра, я внимательно осматривался по сторонам. Рассчитывая возможности добраться на другую, южную оконечность озера, я в первую очередь держал в уме вариант найти полицейский или пожарный мобиль, реквизировать и доехать на нем. Поэтому, пока мы, перейдя на быстрый шаг, двигались к магистрату, скомканно отвечая на вопросы вываливших на улицы людей, я смотрел вокруг в поисках подходящего транспорта или ответственного человека в мундире, который может мне с этим помочь. Но в происходящее неожиданно вмешался слепой случай эха из прошлого.
– Кайден! Кайден, милый! – раздался вдруг неподалеку радостный крик.
Едва я обернулся, как перед глазами мелькнуло шикарное белоснежное манто, и на меня буквально запрыгнула, заключая в объятия, прекрасная Филиппа, баронесса Бланшфор.
– Кайден, мой хороший, как хорошо, что ты пришел! – прижавшись и крепко меня обнимая, быстро заговорила Филиппа, сбиваясь и глотая слова. – Я так боялась, так боялась, я не понимала и не понимаю, что вообще происходит…
Филиппа сделала короткую паузу. В иной ситуации мне, наверное, следовало бы задать ей вопрос: «Как ты здесь оказалась?» Но сейчас мне было немного наплевать, как именно и почему Филиппа здесь оказалась. Осознание невидимой пока погони давило на плечи плохим предчувствием все сильнее.
Филиппа моим молчанием не смутилась, вновь забросав меня словами рассказа – из вежливости я ее не прерывал, давая возможность высказаться. Но при этом и не останавливался – Фили повисла у меня на плече, а я по-прежнему двигался к магистрату города, не замечая удивленных, наполненных ожиданием взглядов людей, которых на улицах становилось все больше.
– Кайден, милый, познакомься, это Гжегож Конопка, советник новогородского князя по торговой политике, мой хороший друг. Мы здесь вместе, на отдыхе…
«Хороший друг» Филиппы – вот и ответ, почему этот господин сейчас семенит, не отходя от Филиппы, прямо за нами. И после ее слов княжеский советник приобрел немного растерянный вид. Видимо, он желал сохранить инкогнито, но расчувствовавшаяся Фили сейчас просто потеряла голову от радостного возбуждения встречи со мной.
Ее уже буквально несло в быстром и торопливом, но при этом весьма обстоятельном рассказе – вернее, кратком пересказе событий. За считанные секунды ее сбивчивой и дробной речи я услышал, что Фили вместе с «хорошим другом» Гжегожем приехали отдохнуть на Рендину, провели здесь чудесные праздничные выходные, а после оказались застигнуты врасплох ухудшением погоды. Всякая связь пропала, ночами холодно было так, что мобили не заводились, а выходить на воду на лодке было боязно – из-за сильного ветра озеро штормило, волны поднимались высотой даже в несколько метров.
– На лодке? – вычленил я главное.
– На лодке, – активно покивав, подтвердила Филиппа.
– И где эта лодка?
Широким взмахом руки, одновременно оборачиваясь, Филиппа показала в сторону марины. Мы уже вышли на площадь перед магистратом, и одна из широких улиц уходила отсюда вниз под уклон, к берегу. И еще отсюда было хорошо видно небольшую марину, где, среди многочисленных, тесно составленных небольших яхт и лодок, словно лебедь среди уток, выделялась приличных размеров моторная яхта.
Названия городка, в котором мы сейчас находились, я не помнил. То ли Лоньяно, то ли Лохьяно, то ли что-то вроде этого на «Л». Зато помнил, что городок этот, в отличие от расположенных на южной оконечности Рендины, не был фешенебельным курортом – здесь отдыхали в основном обычные люди. Именно поэтому, полагаю, для сохранения инкогнито, сюда и привез новогородский княжеский советник Филиппу на выходные – чтобы не встречать во время прогулок и отдыха знакомые лица и не слышать неудобные вопросы.
Моторная яхта, на которой без сомнений прибыли сюда Филиппа и Гжегож Конопка, внушала. Серебристая, длиной не меньше пятнадцати метров, с зеркальным наклонным остеклением рубки. Очертания корпуса, да и вообще весь вид яхты, даже находящейся сейчас в неподвижности, буквально кричали о воплощенной скорости и роскоши. На баке, на приподнятой носовой площадке виднелись предназначенные для отдыха и загара специально оборудованные места, а на корме – вписываясь в общие очертания, располагалась широкая, почти в уровень воды площадка для купания.
Рассмотрел и оценил моторную яхту «роскошного отдыха выходного дня», как у продавцов приятного времяпрепровождения называется такой тип судов, я за считанные секунды. И больше всего мне понравились в облике яхты ее стремительные очертания. Филиппа же, мгновенно переключившись по направлению фокуса моего внимания, продолжила сбивчивый рассказ:
– Погода давно улучшилась, но, bordel de merde, нам никуда не уйти! Дороги дальше по побережью завалены ледяными глыбами, а команда лодки, Кайден, милый, ты представляешь, сбежала! Гжегож сказал, они все из Бернгланда, у них ни стыда, ни чести! Сразу после того как морозы спали, они пешком двинулись через перевал Мьельбелл к себе домой. Здесь же больше ни одного механикуса с допуском нет, и мы…
Дальше я Филиппу уже не слушал. Оборвав речь баронессы взглядом и резким жестом, обернулся к Юраю. И взглядом показал ему на серебристую яхту, заметно выделявшуюся в марине среди других судов. Юрай, в свою очередь, в ответ на мой невысказанный вопрос перевел взгляд на Симона со Стефаном. Молодые варги практически сразу же синхронно и уверенно кивнули – показывая, что с управлением яхтой разберутся.
Отлично, просто отлично.
Люди со знанием механики всегда на вес золота, а умеющие разбираться с лодочными моторами – так вообще. Учитывая монополию Гильдии механиков, позволить себе иметь среди слуг фамилии личного водителя или технического специалиста могли только такие богатые, как Альба, дома; получение же знаний не под эгидой Гильдии являлось нарушением закона и всегда строго преследовалось имперскими властями.
Преследовалось в имперских землях с сильной властью доминиона – в иных местах, где имперские власти не обладали всей полнотой влияния и власти, дело обстояло иначе. В благополучных и удаленных от разломов регионах Запада и на Европе нелегально выучившийся и работающий без лицензии и без патронажа Гильдии механик представлялся немыслимым явлением, а вот у нас во Врангарде, к примеру, подобное было обыденностью.
Нелегальное обучение защищенным гильдиями и цехами профессиям во Врангарде нашей правящей фамилией всегда, неофициально, только приветствовалось. Так что сейчас никакой проблемы с яхтой не виделось – и по указующему жесту прекрасно понявшего меня Юрая Симон и Стефан сорвались с места бегом, к марине. Я же обернулся к собравшимся поблизости людям. Которых стало настолько много, что нас с Юраем и Филиппой, а также стоящим вроде бы рядом, но одновременно чуть поодаль княжеским советником Гжегожем окружила плотная толпа. Я уже и бургомистра увидел – которого искал еще минуту назад для одобрения по реквизированию транспорта, но теперь он мне был совсем не нужен.
Предчувствие погони по-прежнему гнало меня вперед, давило необходимостью бежать отсюда, спешить и двигаться следом за Симоном и Стефаном. Но уйти просто так я уже не мог – подняв руку, заставил гомон толпы притихнуть.
– Уважаемые. У меня для вас есть несколько новостей, и все они не очень хорошие. Не далее как неделю назад параллельно со шрамами-близнецами Инферно на Западе открылась череда ледяных разломов, из которых появилась и двинулась на наши земли орда вторжения демонов Стужи. Это серьезная угроза нашему миру, которую нельзя недооценивать – на восточном направлении демоны дошли уже до столиц Варгрии и Новогорода. Несколько часов назад мы, – короткий жест и взгляд на Юрая, – разрушили одно из ледяных Мест силы близ Арконы, через которое проходил энергетический поток дыхания Стужи. Именно с этим связаны столь заметные положительные погодные изменения. Которые, вынужден вас расстроить, очень возможно, могут быть лишь временными. Опасность, нависшая над вами, не просто не ушла, она постепенно сгущается. И да, вашему городу очень повезло – в Арконе и в туристической зоне Высогорье, чтобы вы знали, погибли или потеряли свои души почти все – выживших лишь считанные сотни…
Я говорил и краем глаза видел, что кто-то в толпе снимает мою речь с помощью визиокамеры. В другой ситуации, в прежнем мире без Стужи, я за подобный поступок заставил бы оператора глубоко пожалеть, возможно даже заставив его собирать осколки разбитой камеры сломанными пальцами. Но сейчас даже не обратил внимания, продолжая говорить.
– …поэтому ввиду возникшей опасности я, избранный богиней Морриган индигет первого сословия, наследник Дома Рейнар и владыка Северного Круга, пользуясь авторитетом данной мне богами силы и правом рождения, не приказываю, но прошу: местному самоуправлению вскрыть арсеналы, если таковые имеются, вооружить и разделить жителей на небольшие и примерно равные группы. Подготовить места защиты от возможного возвращения холодов, температура которых может достигнуть экстремальных, несовместимых с жизнью значений. Убежища нужно оборудовать в срочном порядке и по фортификационной науке: желательно углубленные под землю, с возможностью их отапливать и при необходимости держать оборону от демонических тварей. В случае возвращения холодов – прятаться и ждать. В случае появления демонов – сражаться за свою жизнь.
– Чего нам ждать? – подрагивающим голосом спросила дородная женщина.
– Нашей победы, – отстраненно пожал я плечами.
Все то время, пока говорил, я то и дело нервно поглядывал в сторону моторной яхты, на борт которой уже взошли Симон и Стефан. Сейчас ожидал от них отмашки о готовности или неготовности судна к переходу. Мои слова между тем особого энтузиазма не вызвали – более того, раздались отдельные испуганные возгласы, выкрики и даже плач. Прозвучало и несколько комментариев, которые можно было бы назвать пораженческими.
На рубке яхты вдруг загорелись ходовые огни. Отмашки от видимого мною Стефана еще не было, но я уже не сомневался, что яхта сможет ожить и повезти нас на южную оконечность озера – что должно серьезно сэкономить время в дороге. И перед тем как направиться по наклонной улице вниз, к марине, я осмотрел собравшихся вокруг жителей.
– Вам всем сейчас остается только ждать, молиться и верить. Индигеты, армии и боги Юпитера делают и сделают все, чтобы остановить и прогнать демонов Стужи туда, откуда они пришли, – произнес я единственное, наверное, что мог сейчас произнести.
По старой въевшейся привычке для максимального авторитета своих слов я поднял правую руку, привычно заставляя сверкнуть импульсом силы перстень Спарты. В последний только момент вспомнил, что меч со времени дуэли неактивен – но, на удивление, перстень ярко взблеснул вспышкой. Удивительно. Значит, артефакты Корпуса полностью рабочие, а отсутствие ответа от мечей значит только то, что для нас пятерых оказалась закрыта связь перстней с пространственными карманами. Чьей только волей эта связь закрыта – вот вопрос вопросов.
– Филиппа, Гжегож, пойдемте, вы нас проводите до вашей лодки, как раз и поговорим немного, – сохраняя видимость вежливости, произнес я, увлекая за собой Филиппу и переходя на быстрый шаг.
– Что значит «проводите»? – засеменила рядом Филиппа, то и дело переходя с шага на бег и обратно – едва за мной поспевая. При этом она пыталась забежать вперед и заглянуть мне в глаза.
– Мы реквизируем катер и отправимся в Рива-дель-Рендину, а оттуда по Северному пути в Мессену.
– Я пойду с тобой.
– Не говори ерунды, Фили. Мы двигаемся в опасное место, в Мессене средоточие Стужи, для тебя это приговор.
Мы по-прежнему переговаривались на ходу – я шел быстро, а она семенила рядом бегом, потому что не выдерживала моего темпа.
– Это ты не говори ерунды! – совсем неожиданно голос баронессы вдруг обрел незнакомую мне раньше силу.
Надо же, как мы заговорили – на ходу поймал я взгляд баронессы. Звонко, громко – так и до владения Голосом недалеко. Откуда только это у нее – рожденной в третьем сословии?
– Мне страшно, я ничего не понимаю, так что я пойду с тобой, и точка! – ничуть не смутилась Филиппа. Сначала не смутилась, но под моим взглядом глаза опустила. Она была отнюдь не глупой женщиной и прекрасно увидела и поняла, что мною подобный вариант ее желаний совершенно исключается.
По моему взгляду она все прекрасно поняла, но я ее совсем недооценил – Филиппа все же, ценой жизни своего мужа, к окончанию земного пути которого я приложил руку, поднялась из третьего сословия во второе. И сейчас Фили, совершенно неожиданно для меня пользуясь возможностями приобретенных сословных привилегий, схватила меня за руку и вдруг рухнула на колени. При этом держалась она так крепко и цепко, что несколько метров на коленях я ее просто протащил за собой. Фили же, не обращая на это внимания, начала говорить:
– Я, дева Филиппа, баронесса Бланшфор, пред лицом богов клянусь любой ценой защищать Кайдена де Рейнара, исполнять его приказы и говорить ему только правду и ничего, кроме правды; клянусь сохранять боевой дух и не проявлять трусости, клянусь чтить богов и защищать веру и землю, клянусь проявлять великодушие к поверженному сопернику и признавать Кайдена ре Рейнара своим сюзереном…
Филиппа, пока я по инерции тащил ее за собой на коленях, говорила быстро-быстро и при этом довольно сбивчиво, повторяясь и намешав слова самых разных клятв.
– …именем и честью своей клянусь, – длинными ногтями Филиппа коротким жестом располосовала себе запястье.
Мешанина и малосвязанность фраз, надерганных явно из глубины памяти виденного ей на самых разных торжественных мероприятиях, вдруг стала неважна. Истинность клятвы Фили подтверждала на крови – и на мою левую ладонь, прямо на линии усиливающей татуировки, попало несколько капель, моментально засветившись алым Сиянием.
Довольно странно – Морриган ее клятву не подтвердила; каким богам служит Филиппа, я не знаю, ведь их ответа не увидел. Но Сияние – пусть и алое, появилось, а значит, клятва искренна и состоялась. Вопрос теперь только в моем согласии ее принять.
– Я принимаю твою клятву, Филиппа Бланшфор. Встань и пошли уже.
– Кайден, милый, я так тебя люблю, ты бы знал! – прежним тоном произнесла Филиппа, поднимаясь с колен и уже на бегу меня обнимая.
– Теперь я могу приказать тебе здесь остаться.
– Но ты ведь этого не сделаешь, мой лорд?
В ответ я только тяжело вздохнул.
– До Рива-дель-Рендины с нами. Дальше посмотрим, – сдержанно произнес я, переходя на бег и мысленно ругая себя за проявленное малодушие.
– Кайден, милый, не злись, – также переходя на быстрый бег, заговорила Филиппа. – Чует мое сердце, что впереди большие неприятности. У меня оно в особняке Кастельморов даже перед твоей дуэлью так не чуяло, как сейчас.
– Рядом со мной… – начал было я.
– Рядом с тобой самое безопасное место, милый, – еще тише проговорила Филиппа, умудрившись прильнуть на бегу ко мне и сказать это почти на самое ухо. Слова ее при этом явно предназначались мне и только мне.
Советник новогородского князя Гжегож Конопка, кстати все это время двигавшийся рядом с нами, так и не вымолвил ни слова. Он лишь переводил удивленный взгляд то на меня, то на Филиппу. Не встревает, умный мужчина – иные советниками князя по торговле не становятся. Он, так и не произнеся ни слова, остался на берегу, сопроводив нас до марины, но остановившись в самом начале пристани. Гжегож лишь прощально помахал Филиппе, получив от нее воздушный поцелуй и последнее прощальное: «Это были прелестные выходные, друг Гжегож!»
Ан нет, не последнее прощальное – Филиппа, остановившись и вернувшись к нему, сорвала с себя меховое манто, повесив его Гжегожу на шею. «Боюсь, потеряю» – услышал я, как сообщила Гжегожу баронесса, резко развернувшаяся и уже бежавшая к сходням на причале.
Только сейчас, после того как она избавилась от манто, я заметил, что Филиппа облачена в обтягивающий костюм для верховой езды, который – вкупе с высокими, выше колен сапогами, ей удивительно шел. До этого момента белизна шикарного манто, созданное расстегнутой молнией заманчиво глубокое декольте и блеск бриллиантовых сережек в ее внешнем виде выходили на первый план, создавая общее впечатление. Так что я как-то неосознанно думал и воспринимал, что Филиппа передо мной чуть ли не в вечернем наряде.
Оказалось, нет, даже более того – подобный костюм, судя по фону магии, функционально не сильно отличается от артефакторного облачения авантюриста. В Империи подобное было бы невозможно, но мы уже на территории Республики. Здесь, как и в Варгрии или в дальних изолированных провинциях, все гораздо проще с игнорированием запретов Гильдий, Кодекса и прочих барьеров, определяющих права и привилегии сословий.
Когда Филиппа вперед меня забегала по сходням на яхту, я, глядя на ее обтянутые кожей штанов крутые бедра, вдруг вспомнил нашу «первую» встречу, на стоянке у Дома Правосудия. И подумал я при этом, что баронесса, может, не так проста, как кажется, – на том, что вырваться из поместья Кастельморов обычная женщина могла вряд ли, внимания я как-то в начале своей новой жизни даже не акцентировал. Просто принял сказанное ей к сведению и забыл, замылив на фоне грядущей отправки в учебную часть Корпуса.
Впрочем, думал и размышлял я сейчас обо всем этом параллельно в движении – едва мы взошли на роскошную скоростную яхту, как Стефан с Юраем сбросили швартовы, и Юрай начал длинным багром отталкивать нос яхты от причала. Едва яхта повернулась в сторону чистой воды, как стоящий за штурвалом Симон – я видел его через стекло рубки, сразу после предупреждающего крика двинул вперед рычаг управления. Внушительно зарокотал движитель, вскипели буруны за кормой, и катер, заметно приподнимая нос, ощутимо ускорился. По пути к выходу из марины даже растолкав несколько небольших яхт и лодок.
Мы торопились, и Симон в угоду косметическим потертостям корпуса не стал терять лишние минуты на маневрирование – мы секунды считаем сейчас, наше время – великая ценность. Сам я по-прежнему чувствовал невероятную тяжесть, подспудное ощущение надвигающейся опасности – нечто подобное, в значительно более слабом выражении, можно почувствовать в душный летний день перед грозой.
Надвигающаяся опасность преследования буквально осязаемо чувствовалась вокруг. Мое состояние уже давно передалось бойцам-варгам – после смешения крови это подобным образом и работает. И наша ментальная связь, особенно в минуты опасности или напряжения, будет только усиливаться.
Правота Симона в решении безжалостно таранить мелкие лодки и небольшие парусные яхты подтвердилась практически сразу же, едва мы вышли из марины и устремились к выходу из бухты. Потому что справа и слева, с пологих горных склонов прямо на нас уже катились самые настоящие снежные лавины – скорость которых нарастала по мере продвижения вниз. Выглядело все это страшно, но при этом – на фоне лучей сияющего солнца, невероятно красиво.
