Алекс Делакруз
Варлорд. Врата Тартара
Прибывшие на подмогу воины были в песчаного цвета доспехах, по которым бегали истончаемые полосы исчезающей призрачной ауры. А это и не кавалерия; это пластуны, которыми в некоторых странах Азии детей пугают. Чуть по-другому называя, правда.
Сотканный из голубой энергии дракон, прикрывающий бесчувственную Анастасию, между тем понемногу истончался. Вдруг один из еще живых монстров, здоровый демон, отдаленно напоминающий минотавра из легенд, выбежал из глубины здания и, раз за разом прошиваемый пулями, побежал к княжне. За считанные мгновения в его груди появилось не меньше десяти сквозных дыр, из которых выбивало плоть, но он в последнем усилии занес когтистые руки над княжной. Опустить не успел – он уже был в прицеле десятка казаков, и его верхняя половина тела перестала существовать. А сложившиеся рога и ноги улетели прочь, потому что над Анастасией появилась защитная сфера, которую удерживала белая целительница. В сферу же ударило и несколько пуль, с разочарованным визгом рикошета разлетевшись по сторонам.
Елена Николаевна. Сестра княгини, уже не являющаяся человеком, обладающая невероятно большой силой. В моих недавних планах именно ее присутствие шло за скобками, но внушало дополнительную уверенность. Такой обитатель, почти полубог, в поместье, как я считал, – просто гарантия защиты.
А в итоге? – с неподдельной горечью посмотрел я на целительницу.
Рядом с громкими звуками исторгал из себя ужин Валера. Он одновременно старался сделать это как можно скорее и как можно осторожнее – вид раны на его боку неподготовленного человека мог бы отправить в обморок. К тому же превратившийся обратно из зверя в человека принц был заляпан вонючей жижей, оставшейся от убитого им лича. Ну да, если бы я такой твари голову откусил, меня бы тоже вывернуло – отвел я взгляд от неприглядного зрелища.
Рядом с Зоряной уже стояло несколько бойцов. Один из них что-то кричал, жестикулируя. Я слышал его слова, но не понимал – в шоке глядя на перерубленное тело девушки, спрятанное в ледяной глыбе.
Пять минут живет мозг без кислорода. Это не точно, это где-то слышал в прошлой жизни. В ледяной глыбе времени, возможно, будет больше – еще раз сказал я себе.
Трое казаков склонились над Садыковым. Поручик еще был в сознании, потому что с момента, как ему перерубило шею, прошло ведь всего несколько секунд. С того момента, как я бросил туз и семерку на стол, – меньше минуты. А кажется – вечность. Тем более кажется, что я сейчас двигаюсь опять опережая время… а почему?
Не совсем понимая, почему я вновь оказался быстрее времени, я видел и осознавал, что обращение казака рядом с Зоряной достигло цели – стоящая подле княжны целительница едва взмахнула рукой. Спрятавшая девушку ледяная глыба треснула, осыпаясь миллиардами осколков. Окровавленная фигурка обмякла, но ее сразу подхватили руки казаков. Вспенился биогель, замелькали раскрываемые аптечки. Сразу три фельдшера пытались удержать жизнь в кажущейся сейчас такой хрупкой фигурке.
Отводя глаза от Зоряны, я не сразу посмотрел на целительницу. Взгляд зацепился за лакированный ботинок: то, что осталось от Кальтенбруннера, лежало наполовину за границей затухающей белой сферы. Вот так вот, не уважал я управляющего, а он взял и выполнил свой долг, как его представлял, до конца.
«Как вы вовремя, мадам!» – примерно так хотелось мне сказать белой даме. И мне было бы сложно удержаться от этих мыслей, если бы не умирающая Зоряна. «Помоги!» – не в силах сдержаться, мысленно обратился я, поймав взгляд светящихся белым глаз.
Целительница лишь отрицательно покачала головой. Я от ее жеста вздрогнул, как от неожиданной оплеухи – не понимая, почему столь сильная сущность вообще допустила разрушение главного здания поместья и поставила жизнь княжны на самую грань. Ведь то, что Анастасия выжила, казалось чудом. Особенно если вспомнить безумный напор предпринятой атаки. И учитывая, что вся темная рать хотела именно смерти княжны, – вдруг понял я очевидную вещь.
В этот момент целительница оказалась совсем рядом. Она переместилась словно скачком в пространстве, незамеченной вспышкой. Даже с учетом того, что я сейчас существую опережая течение времени. Весь остальной мир вокруг застыл, а белая дама положила руку мне на плечо и заглянула в глаза. Я сразу почувствовал, как собственное тело перестает повиноваться. Я будто останавливался вместе с замершим временем. Но длилось это краткое мгновенье. Меня затянуло взглядом белесых глаз словно в воронку водоворота. Отделенный от тела дух вывернулся, как выжимаемая вручную простынь, и вдруг прянул вверх запущенным катапультой снарядом.
Резкий взлет остановился на высоте полутора сотен метров, и я глянул на усадьбу с высоты птичьего полета. Но не успел даже присмотреться к особняку, оценивая последствия нападения, как взгляд против воли сфокусировался в низине поодаль. Там, где в густой тени раскидистого дуба взвихрился небольшой смерч, превращаясь в портал. Из арки которого вышло десять человек в серой униформе конфедератов без отличительных знаков. Один из них повернулся лицом к усадьбе и слитным движением вобрал в ладони оставшийся от портала угасающий вихрь. Вскинув руки, мужчина подкинул формирующийся смерч над головой, но не отпуская далеко, удерживая его незримыми нитями, словно воздушного змея. Совсем недавно небольшой смерч принялся расти, срывая с деревьев листву и заставляя ветви беспокойно качаться. Я понял, что сила набирающего размер вихря такова, что легко уничтожит вековой дуб, но смерч уже поднимался выше.
Остальные девять человек в это время рассредоточились вокруг главного. Его окружило трое, за каждым из которых расположилось по двое, встав на колени. Один из них задержался, прежде чем присоединиться к конструкту: вскинув руки, одаренный начал делать пассы, словно закручивая воздух вокруг себя. Несколько мгновений, и создаваемый коллективный конструкт оказался накрыт куполом колеблющегося воздуха, а после вся группа исчезла, как мираж в пустыне. Это не было защитным куполом, последний одаренный просто создал оптическую иллюзию, скрывая группу повелителей стихии под пеленой невидимости.
В самый последний момент, перед тем как одаренные в сером исчезли с чужих глаз, я успел рассмотреть лицо главного. Его сиятельство князь Михаил Сергеевич Власов, глава рода Власовых, приезжавший вернуть отобранный мною у Антона Аверьянова перстень. Вот и свиделись снова.
Повелители воздуха использовали построение, называвшееся усиленный трикветр Симонова, позволяющее концентрировать энергию; это было не мое знание, а знание белой дамы. А еще у меня было ее знание того, что увиденная мною картина – это прошлое, уже свершившееся. И сейчас вся мощь создаваемого десятком одаренных смерча вот-вот готова ударить в поместье. А самое главное, я знал, что и как должен сделать.
Но знать и делать – разные вещи. Я снова словно оказался перед пропастью и натянутой через нее веревкой. Казалось бы, что может быть проще – держи центр тяжести тела в вертикальной плоскости и просто иди вперед шаг за шагом. Тем более что я умею это делать. Вот только в отличие от прошлых знаний, полученных от Олега, сейчас порядок действий подсказала мне белая целительница.
Воспарившее сознание рывком вернулось в тело, и я вдруг понял, что все еще нахожусь в остановившемся мгновении времени. Целительница по-прежнему рядом с Анастасией, все еще осыпаются мириады осколков ледяной глыбы, а Зоряна падает на руки фельдшеров. Тот самый вихрь, который выкрутил меня бешеным водоворотом из тела, получается, провернул меня по краю временной воронки, вернув в точку, где я уже был.
– Валера! – закричал я, одновременно пнув что-то, что когда-то было частью тела одного из монстров. Окровавленный ошметок плоти ударил все еще пытавшегося избавиться от ужина Валеру в плечо, привлекая внимание ко мне.
– Валера, за мной, погнали! – крикнул я, причем весьма убедительно.
Почувствовал на себе скрестившиеся взгляды казаков, кто-то из них даже оружие поднял и на меня направил. Видимо, я сумел произвести впечатление эмоциональным посылом. Но мне сейчас было не до этого. Резким жестом призывая вставать поднявшего голову принца, который смотрел на меня с неприкрытым недоумением, я глубоко вздохнул, потянувшись к расплесканной вокруг силе.
Тьма, совсем недавно клубящаяся густой пеленой, со смертью первого лича утратила концентрацию энергии. Но она никуда не исчезла. Среди клубов пыли мелькали темные языки постепенно растворяющегося чернильного мрака.
К клубившимся вокруг лоскутам я и потянулся, собирая остатки Тьмы, словно капельки раскатившейся ртути. Причем, в отличие от первого лича, который пустил впереди себя пелену, я собирал Тьму в тугой концентрированный клубок, словно жидкий воздух. Даже не клубок, а скорее нечто вроде вьющейся вокруг кистей и запястий плетки, сжимая и концентрируя ауру. Тьма собираться не хотела. Преодолевая сопротивление, мне пришлось приложить неимоверное усилие. В глазах потемнело, по позвоночнику ударила боль, над глазами нависла тяжелая пелена, а каждый удар сердца отдавался изнутри в череп, словно бьющий в колокол молот.
Валера, который к темным искусствам имел отношение, прекрасно видел, что происходит. Не обращая внимания на рану, он поднялся на ноги. Держался при этом, правда, чуть кривовато.
– Погнали, – беззвучно крикнул я ему и выбежал из гостиной.
Принц, который увидел и понял, что именно я сделал с остатками рассеянной Тьмы, даже не стал спрашивать, куда и зачем бежим. И казаки только прянули в стороны, когда мы вместе с ним промчались мимо.
Миновав два зала, мы выбежали в крытую галерею и побежали по трупам – здесь принял бой Андре и возглавляемые им неасапианты охраны. И, как я заметил мельком, монстров и демонов здесь было даже больше, чем та, казавшаяся плотной, толпа, что смогла добраться до нас со стороны другого крыла здания.
Перескакивая через многочисленные изрубленные пулями тела, среди которых то и дело попадались погребенные под массой фигуры в красно-черных доспехах, я вошел в скольжение, кожей чувствуя, как утекают драгоценные мгновенья. К лестнице поворачивать даже не стал, вышел через широкую арку окна, разбив витражное стекло. Валера прыгнул следом, обращаясь в полете и приземляясь на землю, падая уже на четыре лапы.
Несмотря на скольжение, плечи вдавило: сверху на нас падало само небо – огромная воронка смерча, который как раз в этот момент коснулся поместья, как бритвой сметая крышу. В ушах у меня еще со времени контакта с целительницей стоял глухой гул, отсекая все звуки, поэтому я ничего не слышал. Но, наверное, это было громко – подумал я, глядя как часть крыши валится на парадное крыльцо одновременно с разрушаемой стеной.
Не обращая внимания на уничтожающий здание смерч, я бежал вперед. Хищный черный ягуар, в которого превратился Валера, не отставал, стелясь над землей рядом. Повинуясь полученному недавно знанию, я махнул левой рукой в сторону хищника – и Тьма сорвалась с моей руки, накрывая зверя. Так же, как были совсем недавно прикрыты пеленой чернильного мрака атакующие нас гончие.
Ягуар едва не упал, сбившись с шага, – я кожей ощутил вопль боли Валеры. Но он справился. Хищник, объятый черной пелериной, продолжал стелиться над землей, едва касаясь поверхности мощными когтистыми лапами. Бежали так, что, наверное, сейчас мы обогнали бы всех гепардов.
Замелькали деревья, превратившись в смазанные росчерки, и через несколько секунд мы оказались в низине рядом с приметным дубом, у которого была сорвана часть листвы. Я ринулся вперед на памятное место, скрытое куполом невидимости, даже не думая. Перед примерной границей купола взвился в воздух, словно оттолкнувшийся с отсечки прыгун после разбега. С одним отличием – спортсмены не заносят объятую Тьмой руку для удара.
Создавшие коллективный конструкт одаренные возникли перед глазами неожиданно. Купол невидимости размерами не впечатлял, и у меня не было времени даже сориентироваться – я просто ударил в спину ближайшему. Кулак легко пробил внешний щит неготового к атаке одаренного, сминая в кашу позвоночник и ребра. Не прекращая движения, я зарядил ребром ладони в основание шеи одному из ближней тройки, что была рядом с Власовым, контролирующим заклинание. Голову просто сняло с плеч, а по всей группе побежали словно электрические разряды. Черный хищник рядом со мной за мгновенье до этого вырвал горло одаренному внешнего круга, выполняющего роль энергетических сосудов, и так же, не останавливаясь, сбил с ног уже второго из ближней тройки, поддерживающей управляющего всем конструктом Власова.
Вокруг за доли мгновения сгустилась чистая сила. Словно пружина, вот-вот готовая распрямиться. Мы с Валерой сейчас инициировали что-то схожее с тем, что можно добиться, придя в тесный моторный отсек идущего на форсаже торпедного катера и начав рубить лопатами проводку и шланги высокого давления. В подтверждение моей догадки последний одаренный из окружающей Власова ближней тройки просто взорвался, за миг превратившись в густую взвесь из мелких капель крови и плоти.
«Как предохранитель сработал», – мелькнула у меня мысль перед тем, как в грудь ударило воздушным молотом и я взлетел вверх, с неожиданным удивлением заметив под собой верхушки деревьев.
Глава 4
«Солнышко в ногах, это значит вниз помчалась я…» – напел внутренний голос на мотив популярного хита девяностых. Даже несколько раз успел напеть, потому что время текло в ставшем уже привычным замедленном движении.
Страшно не было – потому что знал, что сейчас надо делать. Но… да, было страшно. Самому себе можно признаться, все же не каждый день падаешь с высоты пятого этажа. Пусть и в заторможенном, как тягучая патока, моменте времени.
Усилием воли справившись с паникой, я извернулся в полете. Как раз успел увидеть исчезающего в портале Власова. И еще увидеть, как мигом позже на месте схлопнувшейся серой арки сходятся многочисленные следы трассирующих пуль: за нами с Валерой, как оказалось, следовало несколько десятков казаков. Которые, едва пропал маскирующий купол, без раздумий начали стрелять во всех, кто против нас.
Сам Валера, кстати, в отличие от меня остался на земле. Рожденный бегать летать не может: оставляя за собой глубокие борозды, черный ягуар скользил от места взрыва задом наперед, вцепившись в землю когтистыми лапами.
Воздушный молот, который, как показалось сначала, ударил именно мне в грудь, не был направленной атакой. Это оказалось эффектом взорвавшегося предохранителя. Причем отбросившая нас волна не ударила, а скорее мягко толкнула, раскидывая в стороны. Вот только волна эта почему-то не подействовала на Власова, который сумел сориентироваться быстрее всех и уйти подготовленным порталом.
Разворачиваясь по инерции в падении дальше, я рассмотрел здание поместья. Смерч – с разрушением поддерживающего его конструкта, угас. Отдельные вихри еще клубились, падали на землю остатки черепицы, веток деревьев и даже поднятая безжалостной стихией мебель.
От главного здания целыми остались только крылья, центральная часть превратилась в руины. Среди которых отчетливо виднелся немалых размеров белый купол. Оставшаяся в гостиной целительница сформировала мощную защиту, прикрывая бесчувственную Анастасию. А также Зоряну, Садыкова и оставшихся на месте казаков.
Проворачиваемый вокруг моей оси мир между тем вновь повернулся, и я наконец увидел перед глазами приближающуюся листву. В замедленном темпе несколько тонких веток хлестнуло по лицу – я только глаза прикрывал, щурясь. Двигался все так же медленно, в ускорившемся для меня моменте времени.
Словно преодолевая сопротивление воды на большой глубине, я усилием схватился за ближайшую ветку, пытаясь удержать скорость падения. Когда в неторопливо тянущемся мгновении увидел рвущуюся на месте слома кору, ветку отпустил. Сразу поймал ступней вторую, более крепкую, и уже потянулся руками к следующей. Для этого пришлось постараться, изогнувшись, как избегающий контакта с перекладиной спортсмен по прыжкам в высоту. Только вот в отличие от спортивных прыжков перекладин вокруг было очень много, а неудобств добавляли хлещущие по лицу тонкие ветви и листва.
Поймав следующую крепкую ветвь уже двумя руками, я попробовал остановить падение, постепенно преодолевая сопротивление гравитации. В тот момент, когда почувствовал, что сейчас от рывка – от рывка в обычном течении времени – вывернет плечевые суставы, ветку отпустил. И заметил, что замедлившееся для меня время постепенно ускоряется. Но скорость падения, к счастью, уже успешно сумел погасить. Еще несколько ветвей на пути вниз, возвращение к привычному течению времени и толкнувшая в ступни земля. Неудобств – как от прыжка с высоты в пару метров.
Я сделал это! – мелькнула торжествующая мысль вместе с волной облегчения.
Несколькими секундами позже, взрывая длинными когтями изумрудную траву ухоженного газона, подъехал Валера. Хищник, в форме которого он находился, на мгновенье замер, а потом обессиленно завалился на бок. Блестящая шерсть с четким рельефом покатых мышц подернулась дымкой, видоизменяясь. После трансформации обратно в человека принц с тяжелым вздохом обессиленно перекатился на спину.
Глаза его были зажмурены, лицо искажено в гримасе боли, а сквозь сжатые зубы вырывалось шипение. Кроме глубокой раны на боку, на которую я старался не смотреть, на Валеру словно расплавленным горящим пластиком плеснули. В некоторых местах его одежда и кожа оказались буквально проплавлены – ощущения явно не из приятных. Едва подумал об этом, сопоставив события, причины, а также следствия, и посмотрел на свои руки. Лучше бы не смотрел – предплечья, вокруг которых совсем недавно вилась Тьма, выглядели… не очень хорошо выглядели.
Отвел глаза от почерневшей кожи и почувствовал, как плечи передернуло противной судорогой слабости. После того как время окончательно вернулось к привычному бегу, почувствовал просто смертельную усталость. Скольжение в ускоренном времени, тем более подобного уровня, бесследно не проходит, а я сегодня за несколько минут выполнил сразу несколько. Удивительно еще, что сейчас не в состоянии недозревшего овоща нахожусь, а могу даже двигаться и соображать.
Зажмурившись, я кое-как доковылял до ствола дерева и, прислонившись к нему спиной, сполз на землю. Руки при этом держал чуть на отлете, чтобы не коснуться чего. Сквозь полуприкрытые веки видел бегущих к нам казаков, а также кометы падающих на землю конвертопланов. Один из них рухнул совсем рядом. Причем буквально, с грацией падающего кирпича. Лишь в последний момент снизу мелькнули тормозные вспышки двигателей, и машина остановила падение в считанных метрах до земли. Боковая дверь отошла в сторону еще в падении, и на траву уже выпрыгивали медики в броне с характерными знаками отличия.
– Валер, слышь… – произнес я, чтобы хоть что-то делать, абстрагировавшись от навалившейся адской боли по всему телу.
– А? – едва слышно откликнулся валяющийся неподалеку принц.
– Почему Медведев? Ты ж из кошачьих…
– Чтобы никто не догадался, – хмыкнул было Валера, но почти сразу невнятно хрюкнул, а после зашипел от боли.
– Слушай, а вот эта твоя… показательная экстравагантность, – нашел я подходящее определение, – это часть стиля или влияние звериной сущности?
Ответить Валера не успел. Рядом вдруг стало очень много людей. И все что-то делали, причем быстро, слаженно и профессионально. Замелькали руки, датчики, зашипел вспенивающийся биогель, кольнуло пару раз шприцом-пистолетом. После обезболивающих и стимуляторов мне стало вдруг так легко и хорошо, что даже на ноги собрался встать. Не соображая полностью, что делаю. Но ближайший медик показал, что подниматься пока не стоит, и надо мной продолжили колдовать профессионалы.
Несколько минут потребовалось медикам, чтобы на скорую руку подлатать и привести нас с Валерой в порядок. К этому времени прибежали Фридман и Василий, сопровождаемые одним из бойцов охраны поместья в красно-черной броне.
Юрист был ужасающе растрепан, с оторванным рукавом пиджака и разбитым носом. Но выглядел Моисей Яковлевич по-боевому, а в руках держал свою приметную гаубицу, по недоразумению называемую пистолетом. У сопровождающего его Василия пиджака не было вовсе, а еще он почему-то был босиком. В руках гангстер держал костяной меч – точь-в-точь как тот, что я сам недавно выдернул из руки чешуйчатого монстра.
Выглядел Василий дерзко и резко. Причем настолько показательно, что я безошибочно почувствовал, как он упивается недавней битвой и своими свершениями. За которыми наверняка лишь наблюдал, пока демон взял происходящее в свои руки.
– Все в порядке? – дежурно поинтересовался я у юриста.
Фридман мелко закивал, не в силах что-то сказать, – явно все еще переживает перипетии недавнего ада.
– Было непгосто, но я спгавился и спас вашего человека, – вдруг произнес Василий. Сказал на русском, с ужасным акцентом, еще и пытаясь скопировать характерный говор Фридмана. Наверняка демон подсказал, обиженный на недавнее «…хотел его пгистгелить…».
Моисей Яковлевич, видно было, постарался сохранить невозмутимость, но все же не сдержался. Ответил он Василию на идише. В ответ гангстер зачастил речитативом на африкаанс.
– Моисей Яковлевич! – чуть повысил я голос, привлекая внимание. – Воспользуйтесь медицинской помощью и приведите себя в порядок. Попробуйте оценить ущерб, в первую очередь количество погибших и раненых при нападении. Да, и узнайте, где Гек. Вася, охраняй Моисея Яковлевича. Головой отвечаешь.
«Двумя», – мысленно произнес я, обращаясь к демону, и даже два пальца для наглядности показал.
Фридман что-то хотел сказать, развел руками даже. Но увидел, что я потерял к нему всякий интерес, и промолчал. Сопровождаемый Василием и безотлучно следующим за ним охранником поместья в черно-красной броне, юрист торопливо убежал приводить себя в порядок. Я же понемногу переставал адекватно воспринимать реальность. В ушах вновь зарождался глухой гул, а в теле наливалась противная слабость, которая лишь ненадолго отступила перед стимуляторами.
Я сейчас проваливался словно в состоянии опьянения, причем не водочного – когда вяжет разум, а иного, сходного с эффектом медовухи. Когда более-менее соображаешь, но вот тело сознанию не слишком подчиняется. Нет, я не шатался и не падал, но по ощущению становился полностью ватным.
Каждое движение теперь требовало серьезных усилий, и даже мысли с трудом шевелились. Но, концентрируясь на действии, не обращая внимания на неудобства, я поднялся на ноги. Оглядываясь вокруг, с хозяйственным неудовольствием отметил, что в парке слишком много людей. Не толпы, но вот то и дело садящиеся и взлетающие конвертопланы несколько напрягали. Понятно, охраняющие казаки конвоя Валеры, но вот эта вся братия, находящаяся на территории… кто разрешил вообще?
Словно услышав мои мысли, почти все машины одна за другой поднялись в воздух, исчезая за чернильными в ночи облаками. Среди них я зацепился взглядом за два белых аппарата с красными крестами, поднявшихся практически из руин поместья. Почему-то чувствовал уверенность, что в них находятся не только Садыков с Зоряной, но и Анастасия. Княжна, когда использовала помощь охраняющего ее дракона, значительно превысила порог своих возможностей. Простое вливание энергии, которое помогло во время обморока в столовой, точно сейчас не поможет. В этом не поможет даже белая целительница, почему-то я в этом был абсолютно уверен.
В парке осталось лишь несколько групп казаков, которые настороженно сканировали окружающее пространство. У поместья также взрывная суета прекратилась и присутствовали лишь бойцы в песчаного цвета бронекостюмах. Нет, не только казаки: в развалинах мелькнуло несколько фигур в темной броне с коричневыми вставками. Это как раз таки кавалерия, узнал я униформу и знаки отличия: гусарский Ахтырский генерала Дениса Давыдова полк.
Мне не особо интересно изучение воинских частей Конфедерации. Но в этом мире армия гораздо ближе к обществу, чем в моем старом, поэтому внимание приходилось уделять, без вариантов. И во время лекций еще Мустафы кое-что запомнил, особенно из тех частей, что дислоцированы в относительной близости от Елисаветграда. Тем более если части эти обладают определенной репутацией – а бронекавалеристы-ахтырцы для Павлограда – это как десантники для Пскова.
И сейчас в памяти всплыло, что командиром ахтырских гусар был полковник Михаил Боченков, а вот шефом полка являлся персидский принц Мансур Мирза из династии Каджаров. Почему в памяти отложилась – потому что фамилия приметная. И только сейчас, вспомнив об этом, сопоставил услышанное от Анастасии о Валере. Да тут, оказывается, диаспора целая! Вернее династия, как это называется в этом мире.
Ахтырцы, в отличие от казаков конвоя, нацеленных на охрану Валеры, явно были заняты другим делом. Нейтрализацией тех самых двух групп, готовящихся устранить Шиманскую, понял я, когда увидел плененных бойцов. Разномастно, но очень внушительно экипированных.
Причем ахтырцы привели пленных с разных концов парка. Одна группа, более десяти бойцов, судя по виду, должна была осуществлять грубый силовой вариант. Вторая оказалась снайперской парой, и их расположили отдельно. Внушительная винтовка лежала у ног невысокого пленного в легкой броне, стоявшего на коленях со стянутыми за спиной руками. Второй номер явно пытался оказать активное сопротивление: то, что от него осталось, положили чуть поодаль.
Один из ахтырцев подошел к нам с Валерой и поднял забрало. Он представился и говорил что-то, но слова я почти не различал: у меня по-прежнему в ушах стоял глухой звон. Я выхватывал отдельные выражения, но, даже слушая, воспринимать не хотел. И так тяжело стоять прямо и сохранять подобие нормального вида. Больше всего на свете мне сейчас хотелось лечь прямо здесь, на такую мягкую траву, закрыть глаза и не открывать их минут триста.
Как назло, бронекавалерист обращался не к Валере. Именно ко мне. И явно хотел что-то показать. Противиться я не стал – ведомый ахтырцем, дошел до Второго корпуса. Спускались в подвал без помех, потому что кто-то прошел здесь до нас, вскрывая замки. С помощью взрывчатки, заметил я характерные следы на стенах там, где раньше были массивные решетки.
В коридоре темницы ничком лежало обезглавленное тело. Роман Игоревич, и снова здравствуйте.
Ахтырец по-прежнему что-то говорил мне, объясняя. Я все еще практически не слышал его, но сквозь стихающий гул понемногу прорывались отдельные фразы. «Скрытно проникли…», «…обезглавили», «…усыпив бдительность…».
Все сказанное я не понял, но уловил общий смысл. Группа, которая должна была ликвидировать Шиманскую, имела еще одно задание – устранить господина Зайцева. И почему-то убить его можно было, лишь усыпив бдительность. Очень странно, потому что безопасник одаренным не был. Зачем было давать ему ложную надежду, открывать дверь камеры и только после, воспользовавшись моментом, стрелять в затылок? Не проще было расстрелять, даже камеры не открывая? «Обезглавили» еще… Зачем?
Вопросы эти я пока не задал, оставил на потом. С сопровождающим меня ахтырцем мы поднялись наверх и направились к главному зданию. Ко мне еще по пути подошло сразу несколько офицеров. Как оказалось, на территории поместья я сейчас был единственным лицом с подтвержденными полномочиями владетеля. Как и когда у меня эти полномочия появились, я не знал. Но спрашивать не стал, а принялся за дело, потому что остался единственным человеком, кто мог давать указания выжившей прислуге и санкционировать привлечение к разбору завалов сторонних людей.
Следующие часа полтора я провел как в тумане. Прибывшие строители очень споро раскидали проход к рабочему кабинету княгини. Он был защищен и не от таких катаклизмов, и мне можно было уже перемещаться туда для удобства. В нем и обосновался. Валера, кстати, все это время ошивался поблизости, но меня не трогал. Состояние у него было гораздо лучше, чем у меня. Это только я во времени скользил с ускорением, а он ведь так по умолчанию быстро бегает, на четырех лапах.
На Валеру внимания пока не обращал, потому что было действительно много работы. Причем работы печальной – из персонала поместья, находившегося в главном здании, многие погибли. И связано это было с тем, что основная часть слуг и лакеев не убегала, а, наоборот, стремилась в гущу события, стараясь если не остановить вторжение демонов, то хотя бы попробовать защитить княжну.
Из семнадцати неасапиантов в живых осталось всего трое. Андре… с ним все сложно было. Как обмолвился периодически появляющийся рядом с Валерой офицер из казаков, с инструктором было «хуже, чем тогда в Корее».
Воспринимал мир и действительность я уже более отчетливо, приходя понемногу в себя. Но все еще находился в полупьяном состоянии, и приходилось максимально концентрироваться на своих действиях. Вскоре, видимо, сказалось напряжение, мысли вдруг начали путаться, а перед взором потемнело.
Очнулся оттого, что встретился лбом со столешницей. Резко поднявшись, увидел предупредительно прянувших ко мне казаков конвоя. Но они сразу же остановились, потому что передо мной материализовалась белая дама, а от бойцов меня отделила непрозрачная стена холодного света.
Целительница наклонилась ко мне, положила руки на плечи, и совсем неожиданно я ощутил касания ее губ. Вздрогнув от неожиданности, я невольно вздохнул полной грудью; в состоявшемся поцелуе с целительницей не было никакой теплоты и тем более эротического подтекста. Просто действенный прием передачи жизненной энергии, на мне его уже использовали однажды целительницы-практикантки гимназии.
Вот только эффект подобного от гимназистки-практикантки и от столь сильной сущности разительно отличается – в мгновенье ока я стал бодр, здоров и свеж, как космонавт перед стартом. Ощущения непередаваемые – словно до этого момента я дышал с ограничением, а сейчас наконец-то появилась возможность беспрепятственно вздохнуть полной грудью. Жизненная сила меня теперь переполняла. Хотелось бежать, кричать или хоть что-то делать. Действовать.
Целительница мягко выпрямилась, а я невольно поднялся за ней. Она сделала еще шаг назад, по-прежнему держа руки на моих плечах и глядя прямо в душу своими белесыми глазами. Слова были не нужны: в общении с ней мне не требовалось задавать или отвечать на вопросы. Причем только сейчас я понял, почему так.
Елена Николаевна, сестра Анны Николаевны, была уже не человеком, а иной, могущественной, сущностью. Но, будучи нечеловеком, она все еще оставалась и частью рода, взяв на себя роль ангела-хранителя Анастасии. Подобно «моей» матери. Вот только охраняющая меня сущность была духом, проявляясь только в изнанке, а белая дама сохранила свою телесную форму.
