Алекс Хилл
Риша решает!
– Один танец, Риша Мариновна, – нежно говорю я. – Я тебя не съем. Честно. А потом отправимся на разборки.
Риша задумывается всего на мгновение, заставляя сердце взволнованно замереть, затем вздыхает и отвечает уже не так враждебно:
– Лучше пообещай, что наконец отстанешь от меня.
Похоже, ссора знатно ее подкосила. Ей нужна перезарядка, а мне за это время нужно успеть реабилитироваться.
– Конечно, – послушно соглашаюсь я, но не могу удержаться от ремарки. – Если ты сама этого захочешь.
Ритм вперемешку со стуком сердца управляет телами. Осторожно покачиваюсь, не желая пересекать границу, и жду, когда Риша даст хоть малюсенький знак, что готова к большему. Она переступает с ноги на ногу и упирается затылком в мое плечо. Крепче сжимаю ее руку и не могу сдержать улыбки.
Веду в танце, но без лишнего напора: разворачиваю Ришу к себе лицом и сплетаю наши пальцы. Шаг влево, вправо. Риша двигается легко, без зажимов. Чувствует меня и музыку, все больше раскрываясь. Позволяет покружить ее и даже улыбается, глядя на меня.
– Неплохо, – искренне говорю я.
– Неплохо? – прищурившись, переспрашивает она.
Нет. Только не это. Пожалуйста. Снова косяк? Почему я не выбрал другое слово?
Озорной взгляд останавливает поднявшуюся волну паники. Риша отступает, поднимает руки, делая легкую волну всем телом, и обходит меня кругом, нежно касаясь кончиками пальцев плеч и спины. Кожа покрывается мурашками, вдох застревает в горле. А вот и знак. Танец меняет форму и настроение. Смелее, резче, с меньшим опасением и толикой зарождающегося доверия. Это не похоже на страсть, скорее на борьбу или лайтовую вражду. Впрочем, в какой-то мере так и есть, но у нас с Ришей Мариновной все получается естественно и легко. Ее рука в моей. Тело близко, но недоступно. Это и есть тот самый идеальный момент, чтобы убедиться – она именно та, кто мне нужен. Для номера. Только для номера.
Решаю проверить одну догадку, пока есть возможность. Дергаю Ришу за руку и заставляю сделать быстрый оборот. Она кружится и выполняет движение, которое нельзя выбить из танцора этого стиля даже палкой: вытягивает левую руку и отставляет ногу, касаясь пола только носком ботинка. Мышечная память – великая вещь. Притягиваю Ришу ближе, не давая опомниться, и озвучиваю вердикт:
– Бальные танцы.
В ее глазах мерцает молния. Музыка замолкает. Всего секунда тишины, за которой прячется раскат грома, и звучит следующий клубный трек. Риша тут же пытается отойти, но я не могу этого допустить. Обнимаю ее, вжимая ладонь в напряженную спину. Черты лица Риши искажаются, и она заявляет громко и четко:
– Танец окончен! Ты обещал отвалить!
– Хорошо. Только дай мне пять минут, чтобы…
Риша вырывается, толкнув меня в плечи. Уже перезарядилась? Почему она такая психованная? Только что все было нормально, даже больше.
– Риша, я… – судорожно подбираю слова, сжимая пальцы выше ее запястья.
– Слышишь?! Руки убери! – грозно рычит широкоплечий парень, а за ним подтягиваются еще четверо.
Все в сборе? Класс! И что дальше? Парни таращатся на меня, но не спешат пускать в ход грубую силу. Команды ждут?
– Отпусти, Стас, – говорит Риша. – Мы ведь договорились.
– Но…
– Ты тупой или глухой?! – рявкает на меня самый мелкий из пятерки.
Опускаю подбородок и делаю шаг назад, потому что надежда на нормальный разговор развеивается без следа. Они все под градусом, ничего внятного из этого не выйдет. Риша уходит, а за ней и ее свита. Провожу языком по зубам, икры на ногах напрягаются. Все почти получилось. Еще немного, и я смог бы ее уговорить. Чертовы защитники! Откуда они только взялись?!
– Белецкий! – зовет Найк. – Вот это класс! Иди сюда!
Слышу друга, но шагаю совсем в другую сторону.
POV: Риша
Голова немного кружится, щеки пылают, а ладони кажутся холодными и влажными. Встревоженные голоса гномов остаются без внимания, потому что я никак не могу поверить в собственную глупость. Коктейли – зло. Самое настоящее. Мысли скачут из стороны в сторону, эмоции не поддаются контролю. Гнев, смущение, растерянность. Все разом!
«Думаешь, хоть кто-то на тебя клюнет?» – вспоминаю язвительный тон Горошка, от которого виски сводит призрачной болью.
«Потанцуй со мной», – слышу мягкую просьбу Стаса, и горячие капли волнения стекают вниз по шее.
О чем я только думала? Почему не уехала домой сразу же, как покинула уборную? И что за сказочные совпадения? Сначала бывший, потом этот доставучий близнец. И если издевательские извинения первого были ожидаемы, то внезапный порыв второго… Абсурд! Впечатления от танца все еще слишком свежие, как и осторожные прикосновения Стаса, от которых покалывают спина и руки. Он определенно удивил меня, да и я сама себя удивила. Это же надо было. С ним! Стас, конечно, нахал, каких поискать. Поймал меня в момент слабости. Все никак не угомонится? Танец ему нужно поставить? Что ж, я за него рада, но участвовать в этом не собираюсь. Во-первых, он распоследний козел, который пытался шантажировать меня, а во-вторых… тут и первого достаточно.
Забираю куртку и шарф из гардероба, гномы шумной стайкой выходят вместе со мной на улицу, продолжая причитать.
– Да я сам офигел! Думаю: кто этот смертник?
– Ага, ага. Но танец был хорош.
– Риша у нас талантище!
– Еще бы!
– А что случилось потом? Я так и не понял.
– Он начал лапать ее!
– Да ладно? Надо вернуться и…
– Хватит, – тихо произношу я, прижимая ледяные пальцы к гудящим вискам, но гномы меня не слышат.
– …морду ему начистить!
– Конечно!
– Вот урод!
– Прекратите! – рявкаю я и оглядываю замерших друзей.
У нас с гномами есть давний уговор – не бить парней, которые крутятся возле меня, пока я сама об этом не попрошу. Это была необходимая мера, потому что раньше они колотили всех без разбора. Характер у меня непростой, поэтому даже обычный разговор может выглядеть как ссора, что и приводило к неимоверному количеству потасовок. Теперь же все куда проще, если мне нужна помощь, я говорю об этом. Никаких необдуманных подвигов и бесполезных травм.
– Риша, мы… – начинает было Толя, но я его перебиваю.
– Простите, ребят. Я… я просто устала. Мне нужно домой, а вам стоит вернуться на тусовку.
– А как же тот парень? – спрашивает Леша.
– Забудем о нем. Ничего критичного.
– Он ведь приставал к тебе!
– Нет. Он… – пытаюсь подобрать безопасные объяснения, но это непросто. – Слушайте, проехали. Ладно?
– Что значит «проехали»? – никак не успокоится Толя, который, как и я, превысил свою алкогольную норму. – Никуда мы не проехали! Он ответит за то…
– Он ничего мне не сделал. Хотел еще потанцевать, но я отказалась. Вот и все.
Встречаюсь взглядом с Ярославом, который кажется самым спокойным, но от этого не легче. Неужели догадался?
– Первый или второй? – спрашивает он, криво улыбнувшись.
– Второй, – вздыхаю я.
– Что?
– О чем это вы?
– А можно по-человечески?! – возмущаются ребята.
– Риша, такси здесь, – говорит Яр, сверяясь с экраном мобильника.
Оборачиваюсь, белая машина останавливается у обочины. С облегчением выдыхаю и по очереди обнимаю парней, строго наказывая не искать неприятностей.
– Объясни им все, – прошу я, прижимаясь щекой к щеке Ярослава. – И давайте без глупостей.
– Глупости у нас по твоей части, – смеется он, отстраняясь.
Показываю язык, а он обхватывает мое лицо ладонями.
– Ты точно в норме? Красная, будто мы тебя из преисподней вытащили.
– Спроси у меня об этом завтра.
– Может, я все-таки…
– Яр, ну пожалуйста. Не заставляй меня чувствовать себя еще более ущербной.
– Я просто волнуюсь. Напиши, как доберешься.
– В беседу пиши! – вклинивается Кир. – Мы все переживаем!
– Так точно! Обязательно отчитаюсь, мои игрушечные командиры! – бью пальцами по лбу, шутливо отдавая честь.
Отхожу к машине, помахав на прощание гномам, и забираюсь на заднее сиденье. Седовласый мужчина усталым тоном уточняет адрес и тычет в экран телефона, закрепленного на панели, чтобы программа могла проложить маршрут. Прикрываю глаза и опускаю руку на живот. Головокружение усиливается, а от воспоминаний о последних двадцати минутах лицо вновь заливается жарким стыдом. Не нужно было танцевать со Стасом. И почему я поддалась? Хотела доказать Горошку, что он ошибается? Он вообще это видел? Может, я зря старалась? А еще его надменное сочувствие, брошенное в лицо Стасу. Знал бы он, кому именно сочувствует.
– Больше никого не ждем? – спрашивает таксист и заводит мотор.
Разве что мою благоразумность, но, похоже, сегодня она осталась дома.
– Да. Можем ехать, – отвечаю я, а в плечо вдруг бьет порыв холодного ветра.
Машина трогается с места под глухой хлопок двери, я беспомощно открываю рот, не в силах вымолвить и слова. Рядом со мной сидит самодовольный Стас и закидывает локоть на подголовник:
– Спасибо, что дождалась меня. Я тронут.
– Офигел?! А ну выходи!
– Из машины на полном ходу?
За окнами мелькают фонарные столбы и фасады зданий, а в мыслях – способы расправы. Хватаюсь за спинку водительского кресла и наклоняюсь к таксисту:
– Остановите машину!
– Не слушай, шеф. У моей девушки ПМС, – говорит Стас и тихо смеется. – Они такие буйные в этот период, да? Но мы все равно любим их. Как же иначе?
Таксист хрипло усмехается и прибавляет газ, проезжая перекресток, на котором, как назло, горит зеленый сигнал светофора. Весело им? Очень, блин, весело!
– Что ты сказал? – злобно шиплю я, оборачиваясь к нахалу.
– Риша, нам нужно поговорить.
– Мне не нужно! Выплевывайся!
– Успокойся и послушай меня хоть минуту.
– Даже не мечтай!
– Ты меня вынуждаешь.
– Да я прибью тебя, если…
– Брось, обезьянка! – громко заявляет Стас. – Не глазел я на других, ты у меня самая красивая. Не заводись раньше времени.
Нервная дрожь колотит тело, потому что я прекрасно понимаю, что он делает и зачем. Переманивает таксиста на свою сторону, чтобы его не выгнали из машины. Каков хитрец! Крепче стискиваю мягкую обивку кресла, еще немного, и искры из моих глаз прожгут ее к чертям:
– Остановите! Сейчас же!
Мужчина бегло оглядывается, снижая скорость, но Стас снова вставляет свои пять копеек:
– Поехали-поехали, шеф. Все в порядке. Немного поссорились. С кем не бывает?
Горло обжигает яростный вдох, спектакль Стаса точно нашел своего зрителя. Проезжаем еще один перекресток, паника разгоняет сердечный ритм. Толкаю спинку водительского кресла, голос срывается на крик:
– Остановите эту гребаную машину! Сейчас же! Вы тут совсем с ума посходили?! Да я…
Сильная пара рук хватает меня за плечи и дергает назад. Оказываюсь в нежеланных объятиях и приоткрываю рот, вознамерившись покрыть Стаса таким слоем нецензурщины, что даже пожарный шланг не отмоет, но наглые губы вдруг прижимаются к моим. Порывистый поцелуй дезориентирует всего на мгновение, сердце сотрясает взрыв, а рука рефлекторно сжимается в кулак. Замахиваюсь и бью, не жалея силы, Стаса точно в висок. По салону прокатывается сдавленный всхлип, и я отодвигаюсь от извращенца как можно дальше, вытирая губы тыльной стороной ладони. Нужно на воздух. Срочно!
– Ты… ты меня ударила? – ошарашенно спрашивает Стас и потирает ушибленное место.
– Давай заплачь!
– Вообще-то было больно.
– В этом и смысл. Ты совсем идиот? Собак бродячих иди целуй, а ко мне не лезь!
– А как еще тебя можно заткнуть хоть на секунду?! – распаляется он, а вот мне становится по-дурному весело.
– Ну ты и больной. Правда думал, что это сработает? Что я растаю, и такая… Ах, Стасик! Делай со мной, что хочешь! – истерически смеюсь я и снова пихаю переднее сиденье. – Останавливайте, или я на вас заявление в полицию накатаю! Я не шучу!
Таксист резко сворачивает к обочине и бурчит:
– Слушайте, молодежь…
Но я уже не собираюсь никого слушать, хватит на сегодня приключений. Распахиваю дверь и вылезаю наружу.
– А деньги?!
– Мой парень заплатит, – ядовито бросаю я и резво шагаю по тротуару.
Не оглядываюсь, холодный воздух кусает ошпаренные щеки. Никакие кислотные пилинги не сравнятся с раздражающими людьми. Еще раз вытираю пальцами губы и тихо ругаюсь. Поверить не могу, что Стас это сделал. И отмазку ведь еще тупую придумал! Заткнуть он меня хотел! Да уж лучше бы вырубил хорошим хуком, чем это! Надеюсь, ему хватит мозгов, чтобы понять – не стоит идти за мной, если жизнь дорога.
– Риша! – Позади раздается крик и слышатся тяжелые приближающиеся шаги.
Непробиваемый идиот. Ну уж нет, больше никаких разговоров. Срываюсь на бег, зажав в кулаках подол платья. Впереди виднеется поворот в темный двор старых многоэтажек. Если махнуть через гаражи, то можно оторваться.
– Да стой же ты! Стой! Ненормальная!
Мышцы ног пронзает боль, мешая ускориться, легкие горят. Стас обгоняет меня и преграждает путь, вытягивая вперед руки с раскрытыми ладонями. В его темных волосах гуляет ветер, глаза распахнуты. Даже не знаю, кто из нас сейчас больше смахивает на безумца. Дергаюсь влево, собираясь пробежать по клумбе, засыпанной свежей землей, но Стас бросается мне наперерез и подхватывает под колени, поднимая в воздух:
– Да остановись ты хоть на секунду!
Упираюсь в его плечи, чтобы не упасть, и смотрю вниз, обдумывая как бы ударить его так, чтобы самой не убиться.
– Просто выслушай меня, – просит он, тяжело дыша. – Пожалуйста.
Замираю под его взглядом, который впервые за время нашего знакомства кажется серьезным и немного напуганным. Проглатываю злые слова, что вертятся на языке, и успокаиваю сбивчивое дыхание. Я уже дважды побила свой рекорд по необдуманным выходкам, сил больше не осталось.
– Поставь меня, – спокойно прошу я.
– Чтобы снова гоняться за тобой или по лицу получить? Нет уж, так не пойдет.
– Я и сейчас могу тебе врезать.
– Тогда мы оба изваляемся в грязи.
Прищуриваюсь, Стас не двигается. Мысленно боремся пару секунд, и я запрокидываю голову, напряженно рассмеявшись, потому что не могу больше терпеть. Вот это цирк. Кому расскажи, не поверят. Абсурдность ситуации достигает своего предела.
– Ну ты и псих, – заливаюсь я все больше. – Самый настоящий псих!
– Кто бы говорил, – натужно усмехается он. – Ты себя видела? Дала мне по башке, а таксиста так напугала, что он поседел.
– Он был седым еще до встречи со мной!
– А после нее, наверное, еще и заикаться начнет.
– Это ты виноват! Зачем влез в мое такси?!
– Потому что мне нужно поговорить с тобой, а ты ни фига не слушаешь!
Поджимаю губы, крепче цепляясь за плечи Стаса. Он морщит рот, будто пытается пережевать горькую жвачку, и на мгновение опускает ресницы, шумно выпуская воздух через нос.
– Риша, прости за… за поцелуй. Я растерялся, а это первое, что пришло в голову.
– Соболезную.
– Что?
– Тяжело, говорю, без мозгов жить, – хмы-каю я и перебираю ногами. – Ставь меня уже. Надорвешься.
– Сначала скажи, что прощаешь.
– Бог простит.
– А ты?
– А я запишу тебя карандашом в расстрельный список.
Стас немного ослабляет хватку, но, вместо того чтобы опустить, прижимает меня крепче, все еще держа на руках.
– Ты точно готова меня выслушать? – недоверчиво спрашивает он.
– А у меня есть выбор?
– Нет.
– Значит, выслушаю.
– Правда?!
– Кривда! Отпускай давай!
Стас сияет, словно услышал новость о призе в миллиард рублей, и я без особого удовольствия готова признать, что сейчас его улыбка не кажется гадкой. Скорее, милой и симпатичной. По-мальчишески зажигательной и… Совсем уже крыша поехала. Все он виноват! Надо поскорее избавиться от этого бремени и топать домой.
Стас неторопливо возвращает меня на тротуар и выпрямляется, прикладывая ладонь к виску:
– И откуда в тебе столько силы?
– Оттуда же, откуда в тебе столько дурости.
– Знаешь, а я ведь думал, что ты засмущаешься и хоть на пару минут угомонишься.
– Думать – не твое, Стас.
– Похоже на то, – кивает он и поднимает на меня лукавые темные глаза. – Итак, Риша Мариновна…
Его взгляд пленит, как и многообещающий тон. На мгновение представляю, что передо мной Влад, но отличия братьев слишком очевидны. Есть в Стасе что-то демоническое и завораживающее. Его уверенность и целеустремленность по-своему впечатляют. Любой другой уже послал бы меня куда подальше, а этот прет напролом.
– Да, Станислав Батькович? – так же высокопарно отвечаю я, прогоняя навязчивые мысли.
– Позвольте проводить вас до дома, а по дороге обсудить один важный момент. Обещаю, что больше не позволю себе ничего лишнего. А еще обещаю, что буду следовать за вами по пятам до самой смерти, если вы меня не выслушаете.
Не тороплюсь с ответом, хотя прекрасно понимаю, что сейчас легче уступить, чем устроить еще один забег на выживание. Если все люди произошли от обезьян, то Стас наверняка единственный, чьи предки были ослами. Невероятное упрямство. И ладно бы я денег была ему должна или знала, как изготовить эликсир вечной молодости, но нет же. Он будто помешался. Здесь уже не цирк, а настоящий сумасшедший дом. Моя тема.
– Снимай куртку. – Я вытягиваю руку и призывно перебираю пальцами.
– Что?
– Давай-давай.
– Зачем?
– Затем, что ты профиськал[4] мое такси, а на улице не май месяц.
Стас медленно расстегивает молнию на куртке, поглядывая на меня, и разводит руки в стороны:
– Может, пойдем в обнимку?
– А может, ты пойдешь шишки собирать?
– Понял, – кивает он и стягивает куртку.
Шуршит его короткий шаг, мой порывистый выдох рассеивается прозрачным облачком пара. Стас перекидывает куртку мне за спину и накидывает на плечи, поправляя воротник под подбородком. Его лицо так близко, что я ощущаю теплое дыхание на коже, а память подкидывает сцену поцелуя в такси. Плохо дело.
– Ну вот ты меня и раздела, – говорит Стас низким бархатным голосом. – Довольна?
– Прекращай это.
– Что прекращать?
– Твой язык – флирт, да?
– А твой – угрозы?
– Мы не подружимся.
– Я так не думаю, Риша Мариновна.
– Подумай еще.
– А мне нечем, – довольно говорит он, лишая меня возможности ответить.
Просовываю руки в огромные рукава и вдыхаю приятный аромат мужского парфюма, впитавшегося в воротник куртки. Что-то теплое и древесное. Лесная чаща под палящими лучами летнего солнца. Недурно. Лучше, чем последняя покупка Коли, которая пахнет, как кислое пережеванное алкашом яблоко. Стас, коротко поежившись, прячет руки в переднем кармане темной толстовки.
– Долго нам идти?
– Если срежем здесь, – указываю пальцем на темный двор, – то нет.
– О’кей, – кивает он и, ссутулившись, шагает по тротуару.
– Эй, Стас! – зову я и распахиваю куртку. – Забирай назад. Я же не монстр какой-то.
– О-о-о, ты куда хуже, – беззлобно бросает он, оборачиваясь. – Застегнись, а то заболеешь. Я бы и сам предложил, но с тобой трудно сделать хоть что-то правильно.
– Типа джентльмен?
– В особых случаях, – подмигивает он. – Идем скорее. Реально холодно.
Ненадолго застываю, справляясь со странными чувствами вины и неловкости. Может, я перегибаю? Да нет, бред какой-то. Догоняю Стаса и пристраиваюсь рядом. В воздухе витают запахи холодной земли и опавшей листвы. Тихо гудят редкие машины, кое-где грустно мигают старые фонари. Искоса поглядываю на Стаса, и он отвечает мне легкой улыбкой, ненадежно укрытой в тенях на его лице. Странно, что он остается спокойным даже после всего, что случилось. Он вообще странный. Иногда даже невыносимый, но сейчас… такое чувство, что мы с ним знакомы уже очень давно. Стас словно мой детсадовский враг, с которым мы не поделили игрушку, только теперь он вырос, а наши перепалки так и остались на уровне младшей группы. Опускаю подбородок, утыкаясь носом в мягкий воротник. Напряжение остается позади, сонливость давит на веки.
– Ты вроде хотел что-то обсудить, – напоминаю я.
– О-о-о, ты наконец это заметила.
– Пока твоя куртка спасает меня от холодной смерти, я вся внимание.
– Какая же ты…
– Шизанутая? – невесело усмехаюсь я.
Горошек ведь прав. Я это знаю, а теперь и Стас тоже. И чем скорее он с этим смирится, тем лучше.
– Вредная, – выносит свой вердикт доставучий близнец.
– Ты пытаешься быть милым?
– А получается?
– Не-а. Ни капли.
– Ну и ладно, – с легкостью отмахивается он. – Для начала я хотел бы извиниться. Мы криво начали.
– Разве? А я-то думала оскорбления и шантаж – лучшее из того, что может положить начало крепкой дружбе.
– Чем это я тебя шантажировал?
– Действительно. Чем?
– Ты про Влада? Нет! Я же искренне помочь хотел! Думал, на почве взаимной выгоды будет легче договориться.
Медленно поворачиваюсь, глядя на Стаса как на душевнобольного.
– Да-да, – удрученно говорит он. – Думать – не мое. Но знаешь что, Риша Мариновна? Сделай скидку, ты тоже не самый простой человечек на нашей планете.
– Это факт, – тихо соглашаюсь я.
– Значит, мы больше не в ссоре?
– Значит, давай уже ближе к делу, – говорю собранно и строго, потому что все эти душевные разговоры с извинениями заставляют чувствовать себя неуютно. – Но если ты снова о танце, то мой ответ не изменился.
– Ну почему?! – с бурным разочарованием спрашивает Стас.
– А почему ты просишь об этом меня?
– А кого еще? Ты же видела остальных. Ни базы, ни техники, ничего. А ты уже танцевала и…
– Это было давно, – отрезаю я. – Очень давно…
Отголоски тех дней скребут острыми когтями под ребрами, заставляя вернуться туда, куда мне совсем не хочется. Помню, как мама впервые привела меня в детскую танцевальную студию, открывшуюся недалеко от школы, чтобы я меньше времени проводила в пустой квартире. Она с воодушевлением заверяла, что там я найду много новых друзей, но единственное, что удалось получить, это игнор, а его в моей жизни и так было предостаточно. Дети бывают очень жестоки. Мальчишки не хотели стоять со мной в паре, девчонки обходили стороной. Не знаю, была ли в том моя вина, я мало что понимала, но отношение к себе чувствовала. Я не вписывалась, оставалась за пределами уютного и веселого кружка детей, которые обменивались музыкальными треками на телефонах и обсуждали свежие компьютерные игры. Это было обидно. Так сильно, что я работала в классе усерднее всех просто назло и продержалась целых семь лет. Занимала призовые места на конкурсах, получала солирующие партии и похвалу от строгой Ларисы Макаровны, а ребята ненавидели меня с каждым годом все больше и больше. Впрочем, это было взаимно.
Решение вернуться к танцам сейчас – большой шаг для меня. Вряд ли, конечно, получится исправить все в новой группе, но и хуже делать не хочется. Я до сих пор не вписываюсь, это понятно. Принято и закреплено жирной печатью. У меня нет желания стирать ее, как и нет желания ввязываться в новую драму, навлекая на себя свежее клеймо выскочки. Стасу стоит осчастливить кого-то из курочек, а меня оставить в покое. Так всем будет лучше.
– Я не буду танцевать с тобой, – заявляю серьезно. – Если это все, то ты можешь…
– Не могу, – перебивает он. – Без твоего согласия я никуда не уйду.
– Что за капризы? Сколько тебе лет?
– Почти двадцать четыре.
– Это был риторический вопрос.
– Да? А я подумал, что ты хочешь узнать своего партнера поближе.
– Завязывай. Мы не партнеры. В классе у Леси куча девчонок. Выбирай – не хочу. И не надо заливать про мои способности, в них нет ничего особенного.
– Есть! – выкрикивает он.
– Отказываюсь! – отвечаю так же громко.
Эхо наших голосов прокатывается по пустому двору. Слышится скрип и грозный голос:
– А ну заткнитесь, пока я не спустился! Вот малолетки тупые, совсем делать нечего! Нормальные люди уже спят в это время!
Собираюсь уже ответить умнику, но Стас меня опережает:
– А ты тогда чего под окном сидишь?! Такой нормальный?!
– Че сказал?!
– Че слышал!
– Да я щас…
Тяну Стаса за рукав к темному арочному проходу. Не хватало еще весь дом на уши поднять и полицию дождаться. Нам ведь мало приключений за сегодняшний вечер. Стас злобно фыркает, все еще оглядываясь, а я озадаченно усмехаюсь. Вот гномы удивились бы, узнав, что я только что предотвратила ссору, а не начала ее. Из груды коробок у стены выскакивает пятнистая кошка и бросается нам под ноги, звонко мяукнув. Тихий писк Стаса отражается от влажных бетонных стен, и я не могу сдержать смех.
– Успокойся, – хлопаю его по плечу. – Я не дам тебя в обиду.
– Да я… я не ожидал просто.
– Ну конечно. Кто ж спорит?
– И часто ты тут одна ходишь? – спрашивает Стас, поежившись.
– Бывает, – беспечно отвечаю я и вывожу его к деревянной беседке, на потолке которой зажжена большая желтая лампа, покачивающаяся от ветра.
– Зловещее местечко. – Он опасливо смотрит по сторонам.
– Не ссы. Я же с тобой.
– Так я тебя и боюсь.
Усмехаюсь, легонько ударив Стаса по животу тыльной стороной ладони, а он добродушно улыбается. Ветер вдруг ощущается не таким злым, а тишина очень даже душевной. Что за чудеса? А ну-ка кыш! Мы с ним не друзья! Даже не приятели!
– Ну все, мы на месте. Пойдешь туда и выйдешь к дороге, – киваю в сторону и расстегиваю куртку Стаса.
– Мы еще не закончили, – стучит зубами он, запахивая куртку на моей груди. – Скажи, чего ты хочешь, Риша. Любое желание. Сделаю все.
– Снова будешь торговаться со мной? Я не продаюсь и не покупаюсь. Не трать время.
– А я не сдаюсь.
– Тебе же хуже.
Стас молча кивает, словно обдумывает план по захвату мира, и разворачивается.
– Какой из подъездов твой?
– Крайний слева.
Теперь он хватает меня за рукав и тянет за собой. Останавливаемся у двери, Стас ерошит растопыренными пальцами волосы и наклоняется к моему лицу, упираясь руками в колени.
– Пожалуйста, Риша. Будет весело. Обещаю.
– Пожалуйста, Стас. Отстань от меня, – так же умоляюще нежно говорю я. – Иначе будет больно. Обещаю.
– Это из-за парня, в ссору с которым я влез? Я могу поговорить с ним. Все объясню.
– Он не мой парень.
– Да?
– Бывший, – пожимаю плечами я.
– А другие пять? Они кто? – Стас не сводит с меня внимательного взгляда.
– Что за интерес к моей личной жизни? Хочешь встать в очередь?
– Значит… кто-то из них?
Снимаю куртку и закидываю Стасу на плечи, сжимая воротник под подбородком:
– Я еще выбираю.
Уголки его губ вздрагивают, а глаза, кажется, темнеют еще больше. Дрожь расползается по шее и груди, и я отворачиваюсь, шагая к двери подъезда. Достаю из кармана ключи, а за спиной слышу насмешливый голос, который почему-то больше похож на добродушный, чем злобный:
– Не слишком ли велик выбор, Риша Мариновна?
Открываю дверь и оглядываюсь, не в силах стереть улыбку с лица:
– Тебе-то что, Станислав Батькович?
– А вдруг ты разбиваешь мне сердце? – Он прижимает ладонь к груди. – Вдруг я влюбился с первого взгляда?
Вот же клоун. Качаю головой и переступаю порог.
– Увидимся в понедельник на репетиции! – кричит Стас мне вслед, но я больше не оборачиваюсь и ничего не отвечаю, потому что в ярком свете наверняка можно разглядеть мои в очередной раз вспыхнувшие щеки.
