Алекс Кардиган
Брокингемская история. Том 18
Положив трубку и отодвинув телефонный аппарат на самый дальний край стола, Лодердейл принял позу мыслителя и основательно поскрёб себе затылок.
– Итак, исходная диспозиция нам известна, – подвёл промежуточный итог он, – Давайте подумаем: А существует ли такое решение проблемы, которое удовлетворило бы сразу всех – и «Центурион», и «Пинкертон», и наш «Боевой щит»?
– Одно решение мы можем подсказать вам сходу, – не замедлил с ответом Доддс, – Почему бы вам не разорвать договор со Сноу, не вернуть ему эти несчастные пятьсот фунтов и не выйти вообще из этой игры?
– Отличное решение! – поддержал его Маклуски, – В самом деле: К чему вам ломать голову над какой-то мудрёной проблемой? Спихните её со своей шеи – и дело с концом! Хорошо, что вы ещё не успели истратить пятьсот фунтов, принятых от Сноу… Теперь вернуть их ему обратно не составит вам труда!
– Подождите-подождите! – прервал его Лодердейл, – Во-первых, с какой стати мы должны отказываться от дележа пирога, на который мы претендуем наравне с «Пинкертоном» и «Центурионом»? Ведь мы ничем не хуже этих двух контор! (Если на то пошло, почему бы им самим не выйти из игры?) Это – во-первых; а во-вторых, с какой стати вы решили, что мы ещё не успели истратить эти пятьсот фунтов?
– А когда ж вы могли успеть? – не понял Доддс, – Насколько нам помнится, сразу по получении денег вы со Стаффом отправились на переговоры, а сами деньги заперли в сейф…
– А вы не догадываетесь, для чего сюда приходил Гриффит? – усмехнулся Лодердейл, – Думаете, его сильно обеспокоила судьба нашего клиента? Чёрта с два: Нашего Гриффита беспокоит лишь набивание собственного кармана! Как только Сноу уплатил нам первоначальный взнос, Гриффит сразу умыкнул половину этой суммы (то есть, двести пятьдесят фунтов) и утащил к себе в Оперативный отдел. (Он появляется в «Щите» только тогда, когда дело пахнет новыми договорами и первоначальными взносами. Гриффит предъявляет претензии на половину наших доходов как якобы внештатный куратор нашей конторы.) В сейф Стафф смог запереть лишь оставшиеся двести пятьдесят фунтов. Так что вернуть Сноу его первоначальный взнос в полном объёме нам теперь будет непросто! Для этого понадобится выбить из Гриффита обратно эти две с половиной сотни – а это абсолютно нереально… В общем, разрыв договора со Сноу по нашей вине грозит нам материальными убытками. Это решение нам ни в коем случае не подходит… Но имеет ли наша проблема другое, более удачное решение?
– Вопрос и в самом деле непрост, – признал Маклуски.
– Попробуем представить наглядно, что мы имеем на данный момент! – Лодердейл вытащил из ящика стола большой бумажный лист и карандаш, – Итак, у нас есть Кеван, Джоэл и Сноу, – (он нарисовал на листе три схематичные человеческие фигурки и для пущей верности даже пометил их буковками К, Дж и С; так уж вышло, что все три фигурки оказались на одинаковом расстоянии друг от друга, как бы обозначая собой вершины воображаемого равностороннего треугольника), – Кеван вымогает две тысячи фунтов стерлингов у Джоэла, а тот – столько же у Сноу, – (Лодердейл провёл две линии со стрелочками на конце: одну – от К к Дж, другую – от Дж к С; над обеими линиями он сделал одинаковую надпись: «2000 ф. ст.»), – Вот такова текущая ситуация… А теперь давайте подумаем: Есть ли решение у нашей проблемы?
Два прославленных детектива с двух разных сторон склонились над столом, разглядывая нарисованный Лодердейлом чертёж. В воздухе повисла напряжённая задумчивая тишина…
– Рассмотрим первый вариант, – прервал её Лодердейл минуту спустя, – Допустим, нам удастся отбить наезд Джоэла на Сноу, а «Центурион» отобьёт наезд Кевана на Джоэла. В этом варианте Сноу заплатит нам оставшиеся пятьсот фунтов, и мы расстанемся с ним добрыми друзьями; «Центурион» тоже получит от Джоэла вторые полтысячи. В итоге мы получаем вариант, устраивающий и нас, и «Центурион»…
– А вот «Пинкертон» при этом останется в накладе, – обратил внимание Доддс.
– Да, верно, – не без досады признал Лодердейл, – Боюсь, они встретят в штыки подобный план… Тогда рассмотрим другой: «Пинкертону» удалось вытрясти две тысячи из Джоэла, а «Центуриону» – ту же сумму из Сноу. В итоге «Пинкертон» и «Центурион» остаются довольны выше крыши…
– Но этот вариант вряд ли устроит «Боевой щит», – не замедлил со своей ложкой дёгтя Маклуски.
– Вы правы: Это никуда не годится! – согласился Лодердейл, – Тогда идём дальше: Допустим, мы отбиваем наезд на Сноу, а «Пинкертон» выколачивает две тысячи из Джоэла. В этом варианте довольны мы с «Пинкертоном» – а вот «Центурион»… Нет, этот план они наверняка отвергнут! (Баннистер предупредил, что его контора согласна уступить лишь в одном из дел, но не в обоих одновременно.) Тогда предположим, что «Центурион» отбил наезд на Джоэла и заодно вытряс деньги из Сноу… Этот вариант как пить дать «Центуриону» понравится – но он не придётся по душе ни нам, ни «Пинкертону»… Значит, к чёрту этот вариант! Попробуем рассмотреть другой…
– Варианты закончились! – поставил его в известность Доддс, – В данной системе мы рассматриваем два процесса вымогательства, каждый из которых может закончиться двояко – либо удачно, либо неудачно. Итого, в соответствии с законами комбинаторики, в этой системе могут произойти лишь четыре варианта развития событий. Все четыре вы только что подробно изучили… Ну а других вариантов мы даже при всём старании придумать не сможем, – развёл руками он.
– Не может быть! – не смог поверить Лодердейл, – Послушайте, перестаньте разводить уныние и сеять пессимизм! Ну неужели мы с вами не сумеем отыскать выход из банальной житейской ситуации? – воскликнул он в запальчивости.
Два прославленных детектива обменялись друг с другом весьма многозначительно-вопросительным взглядом.
– Как ни странно, ваш оптимизм начинает понемногу заражать и нас, – признал Маклуски, – Теперь и нам тоже кажется, что искомое решение находится где-то совсем рядом…
– Ещё один небольшой мозговой штурм – и мы обязательно его найдём! – выразил уверенность Доддс, – Тогда срочно за работу!
И все трое снова склонились над чертежом Лодердейла. В напряжённых размышлениях прошло ещё несколько томительных минут… Но вот наконец Доддс и Маклуски подняли головы от чертежа и ещё раз многозначительно переглянулись между собой.
– По-моему, это – просто гениальное решение! – глубокомысленно высказался Маклуски.
– Лодердейл, дайте скорей карандаш! – воскликнул Доддс.
Вырвав карандаш из пальцев опешившего Лодердейла, Доддс дрожащей от волнения рукой дорисовал на бумажном листке ещё одну линию со стрелочкой на конце – от точки С до точки К (как бы замыкая периметр равностороннего треугольника) – и сделал над ней всё ту же надпись: «2000 ф. ст.»
– Настоящий шедевр стратегической мысли! – не поскупился на громкие слова Маклуски, – Вот теперь рисунок выглядит полностью законченным и предельно сбалансированным… А ведь ещё какой-то древний философ утверждал: Всё гениальное должно быть просто, красиво и смешно!
– Я что-то не пойму, в чём смысл вашего дополнения к моему чертежу! – выразил недоумение Лодердейл, – Для чего вы соединили Сноу и Кевана стрелочкой, да ещё написали над ней «2000 ф. ст.»?
– Мы предположили, – объяснил Доддс, – что ваш клиент Сноу организовал с вашей помощью наезд на Кевана, добиваясь от того уплаты двух тысяч фунтов стерлингов – ну а Кеван, дабы отбиться от этого наезда, обратился за помощью в детективное агентство «Пинкертон» (как он всегда поступает, когда попадает в сложные житейские ситуации). Естественно, за работу по защите своего клиента «Пинкертон» получит с него половину вымогаемой суммы – то есть, одну тысячу фунтов…
– Но с какой стати Сноу станет выбивать две тысячи из какого-то Кевана? – не понял Лодердейл, – Сноу недавно сказал, что у него и своих денег хватает!
– Этот процесс вымогательства необходим для окончательной гармонизации системы взаимоотношений между тремя персонажами нашей истории, – пояснил Доддс, указывая на чертёж, – В старом варианте из этой троицы один (Кеван) только вымогал деньги; другой (Сноу) только подвергался вымогательству – и лишь третий (Джоэл) был задействован в обоих этих процессах. Теперь же, когда мы добавили в систему ещё один элемент, все три персонажа в равной степени являются и вымогателями, и жертвами вымогательства со стороны других персонажей – причём размер вымогаемой суммы во всех трёх случаях одинаков и составляет две тысячи фунтов стерлингов. Таким образом, общий баланс каждого из троих персонажей окажется равным нулю…
– Подобными подсчётами любят заниматься экономисты всевозможных коммерческих банков, – заметил к слову Маклуски, – Но у них, разумеется, речь идёт о суммах не вымогаемых, а об отданных или взятых в кредит. (На финансовом жаргоне это называется соответственно размещением и привлечением капитала.)
– Совершенно верно! – подтвердил Доддс, – А теперь представим, что три каких-то банка имеют друг с другом нулевой баланс – то есть, проще говоря, должны один другому одну и ту же сумму… Как они поступят в этой ситуации? Скорее всего, проведут между собой взаиморасчёт – то бишь, спишут друг другу все долги… В аналогичной ситуации окажутся и наши три персонажа, когда Сноу начнёт вымогать две тысячи фунтов у Кевана, – Доддс ткнул кончиком карандаша в схему взаимоотношений Кевана, Джоэла и Сноу, – Каким образом может быть распутан клубок их взаимных претензий? Вариант первый: Джоэл платит две тысячи фунтов Кевану, Сноу – столько же Джоэлу, а Кеван – столько же Сноу. В этом случае все три клиента остаются при своих деньгах, а «Пинкертон», «Центурион» и «Боевой щит» получают с них по одной тысяче фунтов за успешное обслуживание долгов… Но возможен и другой вариант: Все три конторы благополучно отбивают наезды на своих клиентов со стороны чужих контор. В этом случае клиенты также остаются при своих, а все три конторы получают с них по той же тысяче фунтов за успешное отражение наезда… Второй вариант представляется нам более предпочтительным, поскольку здесь не потребуется организовывать целых три процесса передачи денег, – подытожил он, – Именно его мы и предлагаем вам принять за основу… Лодердейл, вы желаете что-то возразить?
– Ваш план выглядит довольно привлекательно, – признал глава «Боевого щита», внимательно изучив чертёж, – Действительно, в результате всех этих махинаций «Боевой щит», «Центурион» и «Пинкертон» остаются в выигрыше… Но будут ли довольны наши клиенты? В конечном итоге все трое не добьются ничего полезного и лишь напрасно потратят по тысяче фунтов на охранные услуги…
– Как это «напрасно»? – возразил Маклуски, – В конечном итоге им удастся отбить наезд вымогателей и обезопасить свою жизнь от посторонних посягательств – а за это вполне стоит заплатить и по тысяче фунтов!
– Пожалуй, вы правы, – согласился Лодердейл, – Но вправе ли Сноу требовать с Кевана какие-то две тысячи? Ведь Кеван вроде бы не брал у него в долг…
– Вам совершенно не о чем волноваться! – заверил его Доддс, – У Кевана и Джоэла тоже отсутствовали долговые расписки соответственно Джоэла и Сноу – но это не помешало «Пинкертону» и «Центуриону» заключить с ними договора об обслуживании долгов…
– Тоже верно! – подтвердил убеждённый Лодердейл, – Тогда дело осталось за малым – убедить Сноу начать наезд на Кевана. Только вот удастся ли нам его убедить? – задумался он, – Ведь Сноу вполне доброжелательно высказывался об этом Кеване…
– А почему бы «Боевому щиту» не начать действовать самостоятельно, не испрашивая согласия своего клиента? – подкинул неплохую идею Маклуски.
– В самом деле: Почему бы и нет? – не стал спорить Лодердейл, – Ради защиты интересов своего клиента охранное предприятие вправе прибегнуть к кое-каким силовым действиям как бы от его (клиента) лица – и даже без его ведома… Но как мы сможем организовать наезд на этого Кевана? – снова призадумался он, – Ведь мы не знаем ни его адреса, ни домашнего телефона…
– И то, и другое вам охотно подскажут в детективном агентстве «Пинкертон», – усмехнулся Доддс, – Ведь Кеван как-никак является их постоянным клиентом… Лодердейл, вы же собирались созвониться сегодня с этим «Пинкертоном»; не так ли? Сделайте это прямо сейчас и изложите «Пинкертону» ваш план! Мне почему-то кажется, что они оценят его по достоинству…
– Так и поступим! – Лодердейл решительно пододвинул к себе телефон и снял с него трубку, – Не стану скрывать: Ваш план с каждой минутой нравится мне всё больше и больше!
– Ну а мы пока проведём наш плановый перекур на улице возле входа, – уведомил его Доддс, поднимаясь со стула и нащупывая в кармане свои верные курительные принадлежности.
Минуту спустя два прославленных детектива уже раскуривали свои знаменитые большие трубки, стоя под пасмурным мартовским небом возле входной двери «Боевого щита».
– Боюсь, сегодня нам уже не удастся выехать в Пантинктон, – высказал опасение Маклуски, выпуская изо рта первое табачное колечко.
– Не беда! Перенесём наш выезд на завтра, – не нашёл поводов для беспокойства Доддс, – К счастью, ничего интересного в этом Пантинктоне пока не происходит, и нашего срочного присутствия там пока не требуется.
– Вы правы: Обычно всё самое интересное начинается как раз с нашим приездом, – согласился Маклуски.
Перекур уже подходил к своему логическому завершению, когда из здания «Щита» твёрдой уверенной походкой вышел Лодердейл с выражением честно исполненного служебного долга на усталом лице.
– Я переговорил с «Пинкертоном», – доложил он, – Наш план в целом их заинтересовал, и они готовы оказать нам любое посильное содействие в его реализации. Они пообещали в течение получаса составить текст угрожающего послания против Кевана и передать нам его по телефону вместе со всеми его (Кевана) координатами. Нам осталось лишь дождаться возвращения Стаффа со всей его командой… Угрожающий текст будет зачитывать Кевану по телефону наш Раш. (Его голос как нельзя лучше подходит для такого дела.) Будем надеяться, что уже завтра утром Кеван помчится в «Пинкертон» заключать очередной договор об оказании охранных услуг…
– Вот и славно! – подвёл оптимистический итог Доддс, убирая в карман свою давно погасшую трубку, – Через пару недель мы вернёмся из Пантинктона и обязательно забежим к вам узнать, каким финалом завершилась эта история… Между прочим, когда я учился в младших классах школы у нас в Шотландии, – углубился в ностальгические воспоминания он, – наш учитель геометрии не раз повторял нам, своим ученикам: «Для правильного решения задачи необходимо сперва правильно нарисовать чертёж…»
– Ценное замечание! – признал Лодердейл, – Решено: Когда нас со Стаффом в следующий раз позовут укладывать кого-то мордой в пол, мы обязательно возьмём линейку с рейсфедером и начнём рисовать на листе ватмана правильный чертёж в трёх проекциях!
CLXXII. Повторное убийство
– Пожалуй, нам пора собираться в дорогу и двигаться на вокзал, – произнёс Маклуски.
– Полностью с сами согласен, – ответил Доддс, – Мы уже почти готовы к отправлению. Осталось лишь упаковать в саквояжи наши раскладушки…
Два прославленных детектива лондонской Центральной полиции, Доддс и Маклуски, сидели один напротив другого на двух раскладушках. Дело происходило в их собственной комнате на втором этаже общежития их родной конторы; возле стены на полу стояли наготове их знаменитые большие саквояжи. Казалось, уже ничто не сможет помешать двум мастерам сыска и розыска отправиться в очередную командировочную поездку… Впрочем, их полные служебного рвения слова почему-то резко контрастировали с их же постными лицами, начисто лишёнными какого-либо творческого энтузиазма.
– Я бы сказал, что затягивать далее с отъездом нам недопустимо, – развил свою мысль Маклуски, – Если мы ещё немного промедлим, то не успеем попасть в Пантинктон до наступления темноты…
– Более того: Дальнейшие задержки с нашей стороны могут привести к весьма неприятным последствиям, – поддержал коллегу Доддс, – Чего доброго, начальство пронюхает, что мы ещё торчим в общежитии – и как бы оно не направило нас вместо командировки на какие-либо трудоёмкие работы куда-нибудь в антенный корпус!
– Типун вам на язык! – вскричал в возмущении Маклуски, – Какие ещё трудоёмкие работы? Вам бы только сидеть да накаркивать нам очередные неприятности!
– Нет-нет, я упомянул антенный корпус лишь в качестве умозрительного примера! – признал свой промах Доддс, – Конечно, ни на какие трудоёмкие работы нас никто не пошлёт… Начальство уже давно забыло о нашем существовании и отправило таскать утяжелённые блоки других сотрудников. Все в Центральной полиции уверены, что мы уже давно выехали в Пантинктон. Никому и в голову не придёт искать нас здесь, в общежитии… Вот, убедитесь: В коридоре за дверью абсолютно тихо!
Детективы невольно замолчали и прислушались к звукам, доносящимся из коридора. По первому впечатлению, с той стороны двери действительно царила полная тишина… Впрочем, несколько секунд спустя её сменили чьи-то осторожные шаги.
– Кого там ещё занесло в наш коридор? – удивился Маклуски, – Надеюсь, этот тип явился не по нашу душу?
– Разумеется, нет, – выразил уверенность Доддс, – Возможно, он забрёл на второй этаж по ошибке. Он и сам не знает, что ему здесь нужно… Вот, послушайте: Он в растерянности слоняется где-то на том конце коридора!
– Но вот его шаги вроде бы приближаются к нам, – высказал опасение Маклуски, – А ко мне начинают подкрадываться недобрые предчувствия…
Тем временем загадочные шаги подошли совсем близко и остановились непосредственно у двери комнаты Доддса и Маклуски. Прославленные детективы невольно затаили дыхание… И тут в напряжённой тишине гулко и зловеще прозвучали три коротких, но в меру настойчивых стука в дверь.
– Ну вот вы и докаркались, Доддс! – воскликнул в сердцах Маклуски, – Я так и знал: Сейчас нас как пить дать отправят в антенный зал таскать утяжелённые блоки!
– А вот давайте не будем раньше времени впадать в панику! – проявил остатки оптимизма Доддс, – Возможно, этот тип просто ошибся дверью – или же он ищет нас по совершенно невинному поводу… Ну-ка узнайте у него, кто он такой!
– Кто там? – крикнул Маклуски в сторону двери.
– Это – я, – донёсся из коридора вполне ожидаемый ответ.
Детективы поднялись с раскладушек, подошли к двери и в задумчивости остановились перед ней, напряжённо размышляя над создавшейся ситуацией.
– Голос показался мне знакомым, – осторожно заметил Доддс.
– Мне тоже, – подтвердил Маклуски, – Судя по всему, мы с этим типом где-то уже встречались… А как ваша фамилия? – поинтересовался он у невидимого собеседника из коридора.
– Ротмилл, – коротко сообщил тот.
– Ах, вот оно что! – с облегчением вздохнул Маклуски, – Это – всего-навсего следователь Ротмилл из уголовной полиции… Я бы сказал, что он – далеко не самый худший из гостей!
Наконец, гостеприимные хозяева отперли дверь, и в комнату зашёл следователь Ротмилл. Он был в полном служебном облачении, а на его правом плече висела большая спортивная сумка. Вид у него был решительный и многообещающий… Детективы из Центральной полиции обменялись с гостем тёплыми дружескими рукопожатиями и радушно предложили ему усаживаться на одну из своих раскладушек. Поскольку Ротмилл выбрал ту, на которой до этого сидел Маклуски, тому пришлось пересаживаться на подоконник, а Доддс занял своё прежнее место на другой раскладушке.
– Как удачно я застал вас на месте! – похвалил сам себя Ротмилл, снимая с плеча и ставя на пол свою большую спортивную сумку, – Шёл я сейчас мимо вашего общежития и вдруг подумал: А почему бы мне не забежать к Доддсу и Маклуски?
– Вы даже не представляете, как сильно вам повезло! – заметил Доддс, – В рабочее время мы можем оказаться в своей комнате разве что в силу чрезвычайного стечения обстоятельств. Но именно такое стечение сегодня и произошло!
– Более того: Если бы вы заглянули к нам на несколько минут позже, мы бы уже наверняка успели отсюда слинять, – добавил Маклуски, – Ну, мы вас внимательно слушаем! Какими новостями вы нас нынче обрадуете?
– Я пришёл к вам по делу, которое наверняка вас заинтересует, – выразил надежду Ротмилл, копошась в своей сумке, – Оно связано с убийством нотариуса Геллибранда… Кстати, вы ещё не забыли эту историю?
– Такие истории так быстро не забываются, – заверил его Доддс, – Мы отлично помним, как расследовали это убийство вместе с вами недели три назад… Но неужели в этом деле появились какие-либо новые подвижки?
– Новыми подвижками пока похвастаться не могу, – честно признал Ротмилл, – Следствие идёт своим чередом. Материалы накапливаются, отчёты составляются, свидетели дают показания, подозреваемый отпирается – в общем, обычная бюрократическая рутина. Но я к вам, собственно, не за этим пришёл… Цель моего прихода – вот в этом! – он наконец вытащил из сумки небольшой транзисторный приёмник и бережно поставил его на пол возле своих ног.
– Ну вы нас и озадачили! – не смог сдержать удивления Маклуски, – При чём здесь этот транзистор? Наверно, вы ударились в коммерцию и занялись перепродажей приёмников, как некогда наш коллега Гриффит из Оперативного отдела?
– Нет, в коммерцию я не ударялся, – опроверг Ротмилл, поднимая и выдвигая на полную длину антенну транзистора, – Всё гораздо проще: Сегодня утром, когда я сидел в своём кабинете и настраивался на предстоящую работу, я ненароком включил радиоточку у себя на столе. Чисто машинально я пощёлкал переключателем программ и совершенно случайно остановился на одной из радиостанций. И вдруг я слышу оттуда анонс: В такое-то время на эту радиостанцию должен прийти один известный писатель и зачитать в прямом эфире свой новый детективный рассказ… Услышав название этого рассказа, я едва не сполз под стол от изумления. А назывался он «Убийство нотариуса Геллибранда»!
– Вот это номер! – воскликнул ошарашенный Доддс.
– Да, неожиданный поворот! – произнёс порядком озадаченный Маклуски.
– Забавно; не правда ли? – продолжал Ротмилл, – Геллибранд – фамилия исключительно редкая. Сложно поверить, что у того нотариуса, чьё убийство мы расследовали, вдруг оказался однофамилец, да ещё тоже нотариус. Скорее всего, речь в этом рассказе пойдёт всё о том же Геллибранде, застреленном первого марта сего года в своей нотариальной конторе…
– Но вдруг нотариальное дело было своего рода семейным бизнесом для покойного Геллибранда и его близких родственников? – высказал предположение Доддс, – В этом случае у нашего нотариуса вполне мог оказаться сын, дядя или племянник, носящий ту же самую фамилию – а этого дядю или племянника тоже могли угрохать какие-нибудь злобные коварные враги…
– К слову, у нашего Геллибранда никаких близких родственников выявить не удалось, – уточнил Ротмилл, – Но я скажу вам больше: В анонсе по радио было сказано, что рассказ написан по мотивам недавно произошедших реальных событий… Услышав это, я отмёл последние сомнения. Не может такого быть, чтобы на свете существовали сразу два нотариуса Геллибранда, убитых примерно в одно и то же время! Очевидно, героем рассказа является именно наш Геллибранд… И тогда я подумал: «Как любопытно! Мы тут выбиваемся из сил, разыскивая по крупицам сведения о нашем убитом нотариусе – а какой-то детективный писатель уже насобирал этих сведений столько, что успел сочинить целый рассказ? Пожалуй, не мешало бы мне послушать его чтение в прямом эфире. Вдруг там прозвучит какая-либо важная, ещё не известная мне информация?» В общем, запомнил я время начала нужной передачи и твёрдо решил её не пропустить… Но работа есть работа – буквально через пять минут начальство позвонило мне в кабинет и срочно направило на очередное оперативное мероприятие за пределами нашего отделения полиции. К счастью, в обед я успел забежать домой и прихватить с собой транзистор – и теперь я смогу послушать рассказ, даже не возвращаясь на рабочее место… В данный момент в нашем оперативном мероприятии наметился небольшой перерыв. Я как раз брёл по вашей улице и размышлял, куда бы мне приткнуться со своим транзистором… Тут я вспомнил про вас и сразу сообразил: Доддс и Маклуски с радостью примут меня в своём общежитии и с удовольствием послушают этот рассказ вместе со мной! Надеюсь, я не ошибся?
– Нет, не ошиблись, – подтвердил Маклуски, – Вы заинтриговали нас до предела! Теперь мы и сами не успокоимся, пока не услышим этот рассказ…
– Кстати, вы запомнили фамилию его автора? – поинтересовался у Ротмилла Доддс.
– Как раз его фамилию особо редкой назвать нельзя, – ответил следователь уголовной полиции, – Но, признаюсь честно, о детективном писателе с такой фамилией я сегодня услышал впервые… А зовут его просто – Браун!
– Чёрт возьми! – в один голос воскликнули Доддс и Маклуски.
– Что такое? – удивился Ротмилл, – Вам знаком этот писатель?
– Да, знаком, – скрепя сердце признал Маклуски, – Правда, не с самой лучшей стороны…
– Вот видите, как всё удачно получается! – обрадовался Ротмилл, – Значит, ваш знакомый сейчас прочитает в прямом эфире свой новый детективный рассказ – а в случае необходимости вы потом сможете разыскать этого типа и задать ему кое-какие уточняющие вопросы… Да, нам уже пора включать транзистор! – всполошился он, поглядев на свои наручные часы, – Передача начнётся буквально с минуты на минуту, – сообщил он, щёлкая кнопкой включения и крутя ручку настройки, – А вести её будет журналист по фамилии Хогарт…
– И этот тип нам тоже знаком, – не очень весело признал Доддс.
– Ротмилл, мы должны заранее предупредить вас об одном деликатном моменте! – поспешил вмешаться Маклуски, – Этот писатель Браун, пользуясь знакомством с нами, решил использовать наши с Доддсом фамилии для некоторых своих персонажей… Так что, пожалуйста, не удивляйтесь, если услышите в его рассказе упоминание о сержантах полиции Маклуски и Доддсе!
– Как это понимать? – не понял Ротмилл, – Значит, это вы разболтали вашему приятелю Брауну подробности убийства Геллибранда?
– Нет-нет, мы оба строго соблюдали тайну следствия! – заверил Доддс, – От нас Браун не услышал ни слова про это убийство… Впрочем, он и не нуждается в точных фактах для написания своих опусов. Незнание тех или иных подробностей он легко восполняет при помощи собственной буйной фантазии…
– Но мне всё-таки кажется, – выразил надежду Ротмилл, склонившись над транзистором, – что известный детективный писатель вряд ли станет зачитывать в прямом эфире популярной радиостанции откровенную ахинею…
– А вот у нас подобной уверенности нет, – проявил присущий ему скептицизм Маклуски.
– Всё, прекращаем разговоры! – воскликнул Ротмилл, подкручивая ручку громкости на транзисторе и снова ставя его на пол у своих ног, – Передача уже началась! Слушаем внимательно и мотаем себе на ус!
– Мы рады приветствовать в нашей студии знаменитого на весь мир писателя Брауна! – раздался из транзистора хорошо знакомый Доддсу и Маклуски голос радиожурналиста Хогарта, – Поклонники его творчества проявляют огромный интерес ко всему, что связано с их любимым писателем и его героями. Наша радиостанция буквально завалена письмами с разных концов света от наших настойчивых слушателей, которые просят задать мистеру Брауну те или иные вопросы, а заодно спешат поделиться своими впечатлениями от его произведений. Сегодня, после утреннего анонса, наш редакционный телефон вообще раскалился докрасна и едва не превратился в уголёк… Пользуясь случаем, я спешу зачитать в эфире стихотворное посвящение нашему сегодняшнему гостю, присланное недавно по почте одним из его благодарных почитателей…
– Буду весьма польщён! – послышался из эфира ещё один знакомый голос, принадлежащий писателю Брауну.
– Итак, слушайте! – объявил Хогарт, – Стихотворение называется так: «Славословия в честь бессмертного Шерлока Холмса, персонажа гениального сэра Артура Конан Дойла, которые непроизвольно сложились у автора в тот момент, когда он пил свой утренний кофе и читал очередной детективный рассказ Брауна – между прочим, весьма неплохого писателя». (На мой взгляд, название выглядит оригинально и неизбито.) А вот и сам стих: «Сидя с чашкой кофе недопитой,/ Брауна рассказ читая этот,/ я припомнил вдруг полузабытый/ знаменитый дедуктивный метод…/ Только тем этот метод подвластен,/ кто способен на тонкий анализ./ Недоступен умам он бесстрастным,/ что в полиции нашей собрались./ Лишь один человек на планете/ – тот, кто носит прозванье Философ/ – одолел все премудрости эти/ и ответил на кучу вопросов./ Если где-то случилась тревога/ и взывают о помощи где-то,/ наш Философ спешит на подмогу,/ прихватив дедуктивный свой метод./ Сокрушая любые препоны,/ проявляя напор и решимость,/ он добьётся главенства закона,/ восстановит везде справедливость./ Отстранённый от мыслей досужих,/ на пустую толпу непохожий,/ он в людские вторгается души…/ Кстати, Холмс был примерно такой же!»
– Спасибо моим дорогим читателям за добрые слова! – засмеялся Браун, – Могу их заверить: Мой главный герой приложит все усилия, дабы и впредь соответствовать тем лестным характеристикам, которыми он был награждён в данном стихотворении!
– А вот мне этот стих показался каким-то безнадёжно монотонным, – поделился впечатлением Доддс, – Не исключено, что его по заданию радиостанции сочинила какая-то электронно-вычислительная машина…
– Но прежде, чем наш гость приступит к чтению своего нового рассказа, – продолжал доноситься из транзистора голос Хогарта, – я бы хотел обратиться к нему с вопросом, который чаще всего задают нам слушатели: «А кто вообще такой нотариус Геллибранд?» К этому вопросу охотно присоединяются и сотрудники нашей радиостанции… Итак, мистер Браун, мы просим вас удовлетворить наше любопытство!
– О Геллибранде я готов рассуждать часами, если не годами! – с горячностью ответил детективный писатель, – За последние пару недель он стал моим любимым персонажем, своего рода эталоном высокого профессионализма и глубокой порядочности, этаким рыцарем без страха и упрёка в наш безжалостный расчётливый век… Его убийство широко освещалось во многих газетах. Несомненно, ваши слушатели должны быть знакомы со всеми его подробностями. Но меня, как представителя культурной общественности, больше всего поразил небывалый трагизм и драматизм этого преступления… Вы только представьте: В своём рабочем кабинете, при таинственных обстоятельствах, за запертыми дверями и занавешенными окнами, погибает один из самых известных и уважаемых нотариусов. В этом деле до сих пор нет ни одного свидетеля и ни одного подозреваемого; не обнаружен даже пистолет, из которого был совершён роковой выстрел. Полиция утверждает, что всё ещё не может напасть на след таинственного убийцы… Ужасно; не правда ли? Мне невольно подумалось: При тех допотопных методах ведения расследования, которые использует наш доблестный Скотланд-Ярд, это преступление не сможет быть раскрыто и за триста лет… А ведь наше общество располагает богатейшим культурным наследием, к которому относится и знаменитый дедуктивный метод! Между тем, наши твердолобые полицейские умы почему-то легкомысленно отвергают этот метод в своей работе… Осознав это, я твёрдо решил: Я обязан вмешаться и оказать своим интеллектом влияние на ход расследования убийства нотариуса Геллибранда! Конечно, я не тешу себя надеждами, что наши упёртые полицейские власти в один момент преобразятся и поголовно освоят метод научной дедукции. Мои усилия направлены прежде всего на те слои культурной общественности, которые своим огромным авторитетом смогут оказать давление на наши доблестные власти с целью вывести расследование на правильные рельсы. Мне бы очень не хотелось, чтобы очередное громкое убийство осталось нераскрытым по вине наших неповоротливых правоохранительных органов… А ещё я бы хотел заметить…