Алекс Стар
Игрушка для адвокатов
Пролог
Денис
– Папа, что случилось? – врывается в кабинет девчонка. – У тебя всё нормально?
И я, привыкший ко всему в этом мире, вдруг понимаю, что я ничего не знал и не видел до этого самого момента.
Эта девчонка – как фарфоровая кукла тонкой ручной работы. Она стоит, как сияющая свеча посреди этой тяжёлой комнаты в багровых тонах, и мне кажется, что я могу разглядеть каждую голубую венку, проглядывающую под её прозрачной белоснежной кожей. Могу увидеть, как тонкими реками течёт кровь по этим тонким невидимым глазу рекам.
Сапфировые глаза редкого зеленоватого оттенка с ужасом смотрят на Ивана Доронина, её отца, она переводит взгляд на нас. Я тону в них на долю секунды, когда её непонимающий, полный испуга взгляд равнодушно скользит по мне, будто я пустое место. Просто тень, не заслуживающая внимания.
И останавливается на Молохе.
И я её понимаю. Тут есть чего бояться.
Огромный, здоровый Молох с уродливым шрамом во всё лицо, рассекающим скулу и уголок рта, с нескрываемым удовольствием рассматривает девчонку. Он сидит, развалившись, в высоком кожаном кресле, как будто он здесь хозяин, широко раздвинув ноги, как истинный альфа, который демонстрирует всем своим подданным и гарему свои яйца, а его ладонь расслабленно лежит на бедре. И я буквально читаю его мысли.
И никакие дизайнерские итальянские шмотки не могут замаскировать его дикую сущность. Какую бы дорогую рубашку он не напялил на свою волосатую бычью шею, она не сделает из него респектабельного бизнесмена, в которых поголовно переделались сейчас все бывшие бандиты.
Джентльмена и бизнесмена из него можем сделать только мы: братья Медведевы.
Перекидываюсь взглядом с Лёхой. Мы ведь братья, и мы отлично знаем, чем это всё может закончиться.
А девчонка тем временем стоит посреди кабинета, кутаясь в огромное махровое полотенце, и мокрые струи стекают с её длинных золотых волос прямо на дорогущий иранский ковёр ручной работы.
Мы ведь её выдернули прямо из душа.
Точнее, Молох.
И вот сейчас она пытается замотаться посильнее в свою тряпочку, которая не способна скрыть её обалденное юное тело.
Длинные ноги, которые она ставит носками внутрь, чуть косолапя, как маленькая девочка, пойманная за воровством конфет…
Вот сзади полотенце провисло, и я вижу её спину с камушками позвонков, убегающих тонкой дорожкой вниз, где приоткрывается её круглая подтянутая попка.
Ах, моя маленькая феечка. Если бы полотенце только могло спасти тебя от этого жестокого мира! Хотя, я уверен, девчонка уже взрослая и знает уже побольше многих. Они ведь сейчас во сколько начинают трахаться и рожать? В тринадцать? Пятнадцать?
А судя по документам, которые мы, конечно же, предварительно изучили, нашей Валерии Ивановне Дорониной уже восемнадцать, скоро будет девятнадцать. Вполне себе зрелая девушка.
Я, конечно, всё понимаю, и её отец Иван Доронин – полный мудак и гондон, он сам во всём виноват.
Но как он мог вообще так подставиться?!
А теперь, глядя на эту маленькую хрупкую девчонку, я понимаю, что он всё делал ради неё. И только. Да вот теперь я даже боюсь представить, что с ней сделает Молох, когда заберёт её себе.
А он это точно сделает. Я вижу это по выражению на его мерзкой дряблой роже, по которой чуть ли слюни уже не текут от предвкушения. Как будто мало ему его многочисленных блядей и шлюх, которые пасутся вокруг него огромными табунами.
– Какая у тебя красавица дочка, – с наслаждением маньяка-извращенца произносит Молох, и я вижу, как он облизывает свои масляные пухлые губы сластолюбца. Как у бабы.
– Только не Лера! – вдруг рыпается Иван, который до этого момента послушно сидел за своим дорогущим столом за десять тысяч долларов и не возникал. – Прошу! – искажается от боли его лицо, но дуло пистолета, приставленное к его затылку одним из ребят Молоха, лучше любого аргумента усаживает его обратно.
– Папа! – вскрикивает это фарфоровой ангел с коралловыми губками, с ужасом уже озираясь по сторонам.
И я вдруг чувствую, что мне хочется подойти к этой девочке. Обнять её, укутать в свой английский кашемировый пиджак, спрятать на своей груди и унести отсюда.
Подальше от этих сраных бандитских разборок.
Но я лишь переглядываюсь со своим братом, Лёхой, и деловым ровным тоном настоящего джентльмена произношу:
– Итак, господа, давайте обсудим суть претензий нашего клиента по существу, и затем уже каждый из вас примет взвешенное решение.
И я вижу, как девчонка смотрит на меня.
Как на мессию. Как на спасителя.
И тут я вдруг понимаю, что я и хочу спасти её. Во что бы то ни стало. Даже с уроном для моей репутации.
Нашей с братом репутации. Ведь мы, братья Медведевы – одни из самых высокооплачиваемый адвокатов мафии.
1
Подъезжаю к дому: у крыльца стоят какие-то незнакомые машины. Огромные, тонированные внедорожники.
Рядом с одним стоит здоровенный амбал, больше похожий на бандита из девяностых. Не хватает только спортивных штанов Абибас и золотой амбарной цепи на шее, но современные бандиты одеваются стильно и модно.
Я ещё даже не родилась в девяностые, но прекрасно знаю, что тогда творилось.
– Добрый день, – вежливо здороваюсь с ним.
Я воспитанная девочка, и меня учили здороваться первой, если ты хозяйка, и у тебя гости.
– Здорово, – кидает мне этот детина, с нескрываемым любопытством и вожделением разглядывая мою фигуру.
Я только что приехала со спортивной тренировки по йоге и не стала переодеваться, поэтому на мне сейчас обтягивающие розовые леггинсы и спортивный топик под грудь. И всё это больше оголяет и подчёркивает, чем скрывает моё тело.
– Вы к папе? – ещё раз вежливо интересуюсь я, поёживаясь под его скользким взглядом и запахивая поплотнее на себе кардиган.
– Ага, к папе, – сплёвывает этот мудак, продолжая пялиться на мою грудь.
И мне хочется поскорее сбросить с себя его липкий мерзкий взгляд, как прилипшую помойную муху.
Ладно, каких только посетителей не бывает у отца, поэтому я стараюсь поскорее пройти в дом. Явно, что это просто чей-то не очень воспитанный водила. Мой папа влиятельный человек. И поэтому у нас в доме бывают совершенно разные люди.
Я уже привыкла. Ну, если не считать вот таких «приветиков» из прошлого.
Всё-таки сейчас время цивилизованных переговоров, а не бандитских разборок.
Прохожу в дом, и не кричу, как я обычно это делаю: «Папа, я дома!», а быстро шмыгаю к себе по лестнице наверх, чтобы не отвлекать отца от важных дел.
Время позднее, в дальней комнате в конце коридора, где кабинет, горит свет, и я уверена, что раз у нас до сих пор гости, значит, дело действительно того стоит.
Я подожду. Одно я знаю точно: что бы не случилось, все важные дела подождут ради меня.
Я ведь единственная дочь Ивана Доронина, и мне кажется, что после того, как восемь лет назад умерла мама, он остался жить только ради меня одной.
– Пойми, Лера, всё, что я делаю, я делаю только для твоего будущего, – постоянно твердит он мне.
И ещё мне кажется, что глядя на меня, он видит её.
Я помню свою маму. Молодой, улыбающейся, счастливой, а не худой, умирающей и опутанной трубками капельниц.
И хотя её образ понемногу расплывается в моей голове, я знаю, что я очень похожа на неё.
Захожу в свою ванную комнату и стягиваю с себя спортивную одежду. Поёживаюсь, вспоминая мерзкую ухмылку детины у авто.
Встаю под горячие обжигающие струи и смываю с себя всю приятную усталость после тренировки, весь прошедший день и этот липкий взгляд.
Уверена, что сейчас папа закончит все свои важные переговоры и мы будем ужинать. Потому что для него нет ничего важнее меня.
Мне даже иногда кажется, что он чересчур меня опекает. Но я уже закончила школу и учусь на первом курсе, так что даже не сомневаюсь, что он уже присматривает выгодную партию для меня.
Только меня это мало волнует.
Я сначала хочу закончить институт и построить карьеру, а потом уже думать о каком-то там браке. И то, если захочу. А если честно, я просто пока не встретила никого, кто меня вообще заинтересовал бы как мужчина.
Ну не эти же сопливые ровесники с моего курса! Или, ещё лучше – папины пузатые партнёры по бизнесу. Так что я пока даже не задумываюсь об этом.
И тут меня отвлекает от моих мыслей громкий стук в дверь. Выключаю воду, и до меня доносится:
– Лера, скорее! Выходи быстро! Иван Андреевич! – бешено колотится в дверь Валентина, наша домработница.
Моё сердце останавливается на секунду, я мгновенно выскакиваю из душа и быстро схватив первое попавшееся под руку полотенце вылетаю из ванной:
– Что произошло?! Что с папой? – кричу я, уже несясь вниз по лестницу в сторону кабинета.
Я так боюсь, что с ним что-то случилось, иначе бы Валя не стала бы так меня дёргать, что, залетев в папину библиотеку, не сразу соображаю, что здесь вообще происходит.
Я замираю в центре комнаты, и понимаю, что мой отец сидит за столом. Живой. Но такой бледный, что я даже не сразу узнаю его.
– Папа… – тихо бормочу я, обводя взглядом незнакомых людей, собравшихся здесь, и понимаю, что случилось на самом деле что-то страшное.
Только не с папой.
А со всей нашей жизнью.
Рядом с моим отцом стоит ещё один мордоворот, как будто брат близнец того, кого я уже встретила на улице. И я вижу, как в его руке что-то поблескивает.
Ствол!
На нас напали бандиты? Это ограбление?!
– Папа, отдай им всё, что они просят! Забирайте всё, только отпустите его! – выкрикиваю я, и тут слышу клокочущий звук.
Оборачиваюсь.
– А она у тебя бойкая выросла. И красивая, – произносит со смехом скрипучим низким голосом какой-то мужчина, развалившийся в любимом папином кресле.
Огромный. Он еле помещается в нём всей своей гигантской тушей, а всё его лицо, когда-то, возможно, даже привлекательное и волевое, сейчас портит уродливый шрам.
Я смотрю на него, не в силах отвести взгляда, и могу даже разглядеть мелкие бисеринки пота на его лбу и лысой голове.
– Лера, – произносит он, причмокивая своими чересчур пухлыми для такого лица губами. – Поедешь со мной, лялька? – с недоброй усмешкой спрашивает он меня, и я только смотрю на папу в поисках помощи и ответов.
Но я понимаю, что он мне сегодня не сможет помочь.
– Только не Леру, – вдруг решительно произносит он, но огромный мужик вдруг рявкает на него:
– Завали хлебало! Тут я решаю, что делать с тобой и с твоей девкой! И поверь, ты ещё легко отделался за то, что натворил! Скажи спасибо, что твои мозги до сих пор не размазали по этой сраной стенке!
Я застываю, как муха в янтаре, не в силах пошевелиться, и чувствую, как на пол стекают струи воды.
– Господа, давайте всё-таки решим это вопрос цивилизованно, – вдруг слышу я насмешливый низкий голос.
И из тени вдруг выступает какой-то мужчина. Высокий. С ухоженной короткой щетиной и в дорогом костюме. От него пахнет властью, уверенностью и свободой.
Но насмешливый изгиб губ выдаёт в нём хищника. Жестокого и безжалостного. Он равнодушно скользит по мне взглядом, словно я просто пустой предмет, и продолжает:
– Уверен, что мы с Алексеем сможем урегулировать этот щекотливый вопрос. Именно для этого мы здесь, – кивает он на своего партнёра, и второй мужчина, очень похожий на первого, утвердительно кивает в ответ.
– Согласен. Мы с Денисом готовы выступить в роли арбитров в вашем споре.
Я смотрю на этих двоих, больше похожих на диких волков, одетых в дорогие итальянские костюмы. Но отчего-то я чётко для себя понимаю, что вся моя дальнейшая судьба зависит только от них.
От того, как они поступят. Что предложат. Что скажут.
Мы с ними втроём повязаны.
2
Алексей
Смотрю на эту испуганную девочку, которая секунду назад вбежала в комнату, и вдруг понимаю, что я здесь не для того, чтобы отстаивать интересы этого давно разжиревшего криминального авторитета Молоха, и даже не этого нагадившего от страха в штаны Ивана, который сам виноват во всём случившемся, а лишь для того, чтобы присвоить себе это чудо.
Мягкое, воздушное и ванильное.
Стоя в дальнем углу, рядом с братом, я чувствую её аромат. Её дикий терпкий запах молодой самки.
Лесной земляники, первой травы и желания.
Моего желания, которое сейчас пульсирует у меня в штанах отбойным молотком.
Бросаю взгляд на Дениса. Я же знаю своего брата. Косового взгляда мне достаточно, чтобы понять, что он тоже заметил эту девчонку.
Захотел её.
И хотя по нашему виду даже и не скажешь, что мы оба запали на одну и ту же девку, я спинным мозгом чую его вздыбленную шерсть на лобке.
А вот наш дорогой клиент Молох, пожалуй, совсем разучился держать себя в руках. И теперь готов на всё ради того, чтобы запустить свои грязные жабьи лапы между двух прелестных белоснежных бёдер, которыми Лерочка сейчас неосознанно трёт друг об друга, переминаясь с ноги на ногу…
Ах ты моя сладкая земляничка. Моя Лолиточка.
Искоса посматриваю на Дэна: он уже принял охотничью стойку. Ну что же, мы с ним часто не прочь покувыркаться втроём. Или вчетвером. Мы ведь всё с детства делим пополам.
Дом. Учёбу. Работу.
Женщин.
Это только с виду мы с ним – респектабельные дорогие юристы, но внутри мы те же самые дворовые пацаны из банды, которые просто сумели пробиться наверх. Получить диплом престижного вуза.
А потом наша банда подросла, обзавелась всевозможными дорогими бизнесами, которые надо оберегать и защищать.
И теперь мы представляем интересы респектабельных бизнесменов, которые крышуют все те же подпольные бордели, нелегальные казино и дурь. Отмывают бабло. Только и всего.
Могу поспорить, что бедная девочка, выросшая в этом пряничном замке даже и не подозревает о том, чем занимается её папаша.
А папаша влип. Очень сильно влип…
И всего каких-нибудь пять минут назад я был бы готов первым подтвердить Молоху законность его притязаний. Но теперь я вижу эту дрожащую под нашими взглядами принцессу, и понимаю, что ведь у неё тогда ничего не останется.
А ведь я прекрасно знаю Молоха, на что он способен. Сам видел его гарем. И не раз.
А этот жирный боров уже распалился.
Поднимает свою тяжёлую тушу с кресла, подходит к девчонке, словно обнюхивая её, и я вижу, как она вся сжимается в розовый нежный комочек от одного его вида.
– Какая лялька, – сладострастно бормочет он, и вижу, как его лапа уже готова сорвать с неё её жалкое полотенчико, которым она пытается прикрыть своё божественное тело.
По правде говоря, я и сам застыл в ожидании. Ловлю себя на мысли, что отдал бы всё, что угодно, лишь бы самому сейчас подойти к этой девочке, прикоснуться к её нежной атласной коже, провести пальцами у неё между полных торчащих грудок, обхватить их ладонями…
Но сейчас мне до боли невыносимо видеть, как эта горилла пытается присвоить себе то, что не принадлежит никому.
Точнее, должно принадлежать мне.
– Господа, предлагаю обсудить по существу все ваши взаимные претензии и вынести справедливое решение, – вдруг подаёт голос мой брат.
Пронырливый, точно действует на опережение.
Хочет остановить этого Молоха.
Я же чувствую его терпкое желание. Ведь оно у нас с ним одно на двоих.
Что-то придумал.
– Итак, поскольку Иван Доронин задолжал нашему клиенту Андрею Юрину шестьсот миллионов двести тридцать две тысячи и пятьдесят рублей, – важный тоном адвоката произносит Дэн, – и поскольку в настоящий момент у него нет всей необходимой суммы для покрытия долга, а также возмещения ущерба в виде штрафов и морального ущерба, то мы, адвокаты Медведевы, предлагаем выступить в качестве досудебных арбитров в вашем споре и удержать в качестве залога по сделке дочь Ивана Доронина – Валерию Доронину.
– Что значит в качестве залога? – вдруг выкрикивает наша сладкая девочка, пока Молох выслушивает наше предложение. – А если я не соглашусь?! Как живой человек может быть залогом?! – возмущается наша птичка.
Чирикает, как испуганный воробушек.
Но она просто не понимает, как она увязла. Точнее, как её папаша попал.
– Вы не понимаете суть, – наконец-то подаю голос и я. – Речь не идёт о стандартных судебных разбирательствах. Тогда всё было бы для вас слишком легко, поверьте, – тонко усмехаюсь я. – Речь идёт о жизни и смерти вашего отца. И всё зависит от того, согласитесь ли вы выступить добровольно в качестве живого залога, или нет. Дело ваше. Решать только вам.
– Как это понимать? – дрожит уже капризно её нижняя пухлая губка, которую мне хочется сейчас попробовать на вкус, прикусить… – Моего папу… Убьют? – наконец-то произносит она страшное слово, и её сапфировые прозрачные глаза наполняются хрусталём слёз.
– Можно и так сказать, – уклончиво отвечаю я. – Но суть вы уловили верно. Поэтому последнее слово за вами. И чтобы урегулировать конфликт мирным путём и дать шанс вашему отцу погасить долг, мы готовы удерживать вас в качестве живого залога, но только при вашем добровольном согласии, – тонко улыбаюсь я, – до того момента, как вся сумма будет перечислена на счёт господина Юрина.
– Но у нас нет таких денег! – я вижу, как отчаяние плещется во взгляде моего розовокрылого ангела.
Она уже даже забыла, что стоит в одном сраном полотенце среди толпы разгорячённых мужиков, и оно сползло, обнажив её идеальную бесподобную грудь.
Я смотрю мимо неё.
Блядь.
Это просто невыносимо.
Оставаться бесстрастным адвокатом.
– Тогда я заберу тебя себе, – ухмыляется Молох, который уж точно всё правильно понял, жирный мудак.
И на которого мы работаем.
– Я согласна, – поднимает она подбородок и смотрит прямо мне в глаза. – Я поеду с вами.
Умница, моя сладкая девочка. Ты всё делаешь правильно.
Пока.
И тут я понимаю, что стою и как идиот пялюсь на её голую грудь с заострившимся от холода соском. Ловит мой взгляд и судорожно натягивает полотенце обратно.
