Александр Афанасьев
Адепты стужи-1. Под прикрытием
Вот так вот, кэп Салливан… Хотел проредить наши ряды до штурма, пожертвовать одним, чтобы выбить троих – а теперь у тебя семеро против восьми. Посмотрим, что ты будешь делать дальше…
Его группа уже десантировалась – трое, не считая его. Еще четверо высадятся на крышу, чтобы штурмовать здание одновременно и сверху, и снизу.
Командовать смысла не было – каждый знал свой маневр. Капрал Бродерик – огромный, похожий на медведя – у него у единственного в группе из оружия вместо пистолета-пулемета калибра 0,45 была короткая штурмовая винтовка «Bushmaster BAR-10» калибра 7,62x51 – подскочил к окну, в которое только что ушла граната лейтенанта, бухнулся на четвереньки, образовав своего рода подставку для ног. Самый здоровый среди всех, рыжий уроженец Йорка, он всегда выполнял эту роль по необходимости и никогда не обижался, если его называли «подставка для ног». Он вообще не умел обижаться и во всем, даже в этом, находил нечто смешное – таков был его характер. Первым в зачищенное помещение вскочил сам лейтенант, за ним последовали старший сержант Хьюго Миддс и старший капрал Дик О’Мара. Старший капрал, перескочив через подоконник, остановился, подал руку капралу Бродерику, помог их «хэвиганнеру» быстро забраться в комнату.
Смысла проверять труп не было – после попадания пяти пуль калибра 0,45 не живут. Тем не менее капрал Бродерик поднял лежащий у трупа автомат, достал из кобуры пистолет и, размахнувшись, выбросил все это в оконный проем, тот самый, через который они проникли в помещение. Тем самым он заработал для команды пять очков – врага по возможности следует лишать оружия, выбрасывая или приводя в негодность. Даже если враг мертв – мало ли кто тут потом пройдет. Световые гранаты они забрали и распределили между собой как трофеи – их много никогда не бывает. Еще лейтенант забрал один полный магазин, а початый старый отсоединил и тоже выкинул в окно.
– Минус один! – сообщил лейтенант в тактический переговорник.
Теперь можно двигаться…
Все этажи этого довольно большого дома строили по единому проекту – никаких капитальных перегородок. Были легкие деревянные быстросъемные перегородки, которые можно комбинировать немыслимым количеством способов – причем «накрывала обстановку», то есть создавала коридоры, комнаты, устанавливала двери – всегда команда, игравшая за террористов, и делала она это по своему усмотрению. Как будет удобно для обороны, так и делалось, а для усложнения задания команде антитеррористов никакие карты помещений не предоставлялись и обстановка не сообщалась. И даже наблюдать за объектом перед штурмом, чтобы хоть что-то выяснить – тоже запрещалось. Внутри следовало быть готовым ко всему – и даже больше.
Это и был знаменитый «Дом убийств» – изобретение британской САС для подготовки по ближнему бою, триумфально разошедшееся ныне по всему миру. Впервые он появился здесь, в Герефорде…
Комната оказалось довольно большой, за ней был коридор. А через коридор, едва заметная, висела тонкая рыболовная леска…
Вот сволочи…
Лейтенант остановил двинувшегося вперед Миддса. Что-то было не так в этой леске, не мог Салливан оставить ее на высоте едва ли не полметра. Вот если бы она висела в паре сантиметров над землей, да еще сразу за поворотом – вот тогда бы Грей точно поверил. А сейчас…
А сейчас Грей устроил маленькую хитрость. Где бы он спрятался сам – слева или справа? Если человек правша – то ему проще стрелять из автомата в левую сторону. Значит, справа. И еще одно – перегородки, обозначающие комнаты и коридоры, не доходили до потолка сантиметров на двадцать. Поэтому лейтенант достал гранату, опять световую – и перекатил через верх деревянного щита в комнату, в которой и прятался противник. На всякий случай!
И опять не ошибся! Ему удалось вывести из строя самого опасного игрока террористов – единственного среди них пулеметчика. Он засел с пулеметом «Mark 40»[20] в комнате, леска была подключена к устройству, сигнализирующему о ее перерезании. Как только оно бы сработало – пулеметчик просто собирался выпустить всю пулеметную ленту через стену, перерезав атакующих пополам. Пулемет был единственным оружием, пробивающим стены, у террористов он был один, у антитеррористов – ни одного. Поглощенный ожиданием, он промедлил, когда на пол плюхнулся черный цилиндр светошоковой гранаты. Промедлил немного, всего секунду – но этого оказалось достаточно. Атакующим же достаточно было и секунды – ворвавшись в помещение, они двумя очередями из автоматов прикончили скорчившегося на полу, лихорадочно протирающего глаза горе-пулеметчика…
– Минус два!
Сверху застучал автомат, потом еще один.
– Блокированы на третьем! Нас прижали!
Значит, у группы, которая шла сверху, дела не очень. Пока – счет два-ноль…
Пулемет – добыча, более чем достойная, его не стоит выбрасывать, его нужно забрать с собой и использовать. К пулемету были три короба, на сто патронов каждый. Закинув на спину пистолет-пулемет, старший лейтенант Грей вооружился пулеметом, по одной коробке с лентами разобрали бойцы его группы. Вот теперь из простых карт они превратились в самые настоящие козыри – с пулеметом-то.
Первого бойца они потеряли на лестнице – ублюдок из команды Салливана засел наверху, в одной из стен был вырезан кусок, почти незаметный – до того момента, как он вылетел прямо на лестницу, и из открывшегося в деревянной стене пролома ударила автоматная очередь, моментально перерезав пополам старшего сержанта Миддса. Через секунду в открывшийся пролом полетела граната, Грей двумя прыжками взлетел выше по лестнице и добавил короткую, злую очередь из пулемета – но было уже поздно. Скорее всего, ублюдок успел уйти – он не дурак, знает, с кем имеет дело. Очередь – и ноги…
Лейтенант Грей отметил для себя, что с лестницей они справились плохо, надо было проходить ее быстрее. Лестница, дверь, коридор – вообще самые опасные места здания, и оптимальный темп их прохождения нащупать очень сложно, все зависит от ситуации, от подготовки сторон, от имеющегося у них оружия, наконец, от типа препятствия. Одних дверей, например, бывает аж тридцать типов, и к каждой нужен свой подход.
Вторая растяжка ждала их прямо у входа на второй этаж – ее не стали обезвреживать, опасаясь, что она с хитростями. Просто обозначили, перешагнули и отправились дальше.
Наверху продолжалась перестрелка – «команда два» засела крепко. Либо они смогут выйти и ударить обороняющимся в спину – либо их побьют по дороге.
Стоп! – лейтенант поднял руку, сжатую в кулак, и все остановились, заняли позиции для стрельбы. Что-то ему не понравилось слева – только потом, уже в спокойной обстановке, он понял, что не понравилась тончайшая полоска света между дверью и косяком. Один из обороняющихся прикрыл дверь, чтобы обмануть наступающих, рассчитывающих только на запертые двери, и открыть огонь. До двери оставалось еще несколько метров – возможно, у стрелка была какая-то система сигнализации, позволяющая определить момент, когда открыть огонь.
Лейтенант условным жестом показал О’Маре и Бродерику на дверь и условный сигнал «штурм». И только когда они заняли позиции по обе стороны от двери, когда Бродерик, сжимая в руке толстый черный цилиндр световой гранаты, саданул по двери – он понял, в чем здесь заключается ловушка. Понял – и упал на колени, закрыв глаза руками…
Первыми рванули две светошумовые гранаты, установленные в комнате с приоткрытой дверью на растяжках, – ребята Салливана не поскупились, установили сразу две. Эти две – плюс та, которую забросил Бродерик, рванули почти одновременно – Грею показалось, что полоток падает ему на голову, а от боли в ушах он едва не потерял сознание. Но он единственный из всей штурмовой группы остался на ногах и в здравом рассудке – О’Мара и Бродерик валялись на полу, обхватив головы руками – хорошо, если просто контузия, а то, не дай бог, и что похуже, например, разрыв барабанной перепонки. Взрыв был такой силы, что – Салливан это не рассчитал – им оглушило, хотя и не так сильно, двоих его стрелков в комнате по другую сторону коридора. Он рассчитывал на две гранаты – и не подумал о том, что атакующая группа забросит в комнату третью. Поэтому стрелки Салливана на секунду промедлили, выходя из комнаты, всего на секунду, но этого времени лейтенанту Грею хватило, чтобы открыть огонь из пулемета. Стоя на коленях, он нажал на спуск, и пулеметная очередь срезала обоих стрелков противника, уже целящихся из автоматов в распластанные черные фигуры…
Не дожидаясь, пока все придут в себя, лейтенант Грей рванул вперед, перескакивая через лежащих на полу своих и чужих. Салливан – а он явно прячется на третьем – скорее всего, подумал, что всех людей Грея сняли в этой иезуитски хитрой ловушке – и он ослабил внимание. И еще – он не знает, что у Грея пулемет, – за это и поплатится…
Проскочив по коридору, Грей в мгновение ока – будто в руках и не было тяжелого пулемета, а на плечи не давила тяжесть бронежилета, пролетел по лестнице, поднялся на третий этаж. Дверь была закрыта и заперта – лейтенант выбил ее и забросил сразу две гранаты – светошумовую и «слезогонку». Не ожидавший этого стрелок Салливана, укрывающийся за небольшой баррикадой и державший под прицелом вход на этаж, не успел выстрелить – Грей срезал его из пулемета, прямо на ходу, пробежал еще несколько шагов – и оказался как раз за спинами оборонявшихся. Они находились за хорошо построенной тактической баррикадой – а около люка, через который обороняющиеся должны были проникнуть в помещение, не было вообще никаких укрытий – и около окон, через которые могли проникнуть нападающие – тоже укрытий не было. Салливан предусмотрел все – кроме того, что кому-то удастся прорваться снизу и расстрелять их в спину из пулемета…
– Финал! Учения закончены!
Лейтенант Грей опустил оттягивающий руки пулемет, с облегчением снял каску. От остатков «слезогонки» слезились глаза, все еще болели уши. Как-то разом навалилась усталость…
– Молодец. Чуть ребра мне не переломал…
Капитан Салливан тоже снял шлем, по привычке перезарядил автомат. Снизу подтягивались люди – первым появился Миддс, тоже со снятым шлемом. Постепенно появились и остальные.
– Черт, чистки на целый вечер, – выругался кто-то…
Это и были учения, максимально приближенные к боевым. Все оружие – автоматы, пулеметы, пистолеты – было настоящим, но стреляло оно специальными учебными патронами. В одной из небольших оружейных фирм создали пули из специального состава – твердые, но при резком повышении температуры плавящиеся и оставляющие при попадании яркие, хорошо видимые красные кляксы. Что-то типа модифицированного воска, но с намного большей температурой плавления. Если такая вот пуля попадала на незащищенный участок тела – она вызывала ожог, само попадание тоже было болезненным, даже если место попадания было защищено одеждой. Результативность таких учений трудно переоценить – люди стреляли не по мишеням в тире, которые не могут ни уклониться от пуль, ни ответить, а по таким же, как сами они, спецназовцам, своим сослуживцам, у которых точно такие же навыки. Это был ближний бой в самом чистом, предельно жестоком виде. И правило в нем было одно – делай все, чтобы победить…
Снизу поднялся наблюдавший за учениями офицер-посредник, неторопливо огляделся. Командиры противостоящих групп подошли к нему.
– Победили сегодня, – посредник, как в боксе, вздернул вверх руку Грея, – антитеррористы. Команда Грея!
Команда Грея окружила своего командира, вместе они проделали старый ритуал – восемь кулаков столкнулись, подтверждая победу. Это была их победа. И тех, кто «погиб», и тех, кто «остался в живых».
– Разбор полетов через полчаса, – строго произнес посредник, – пока собирайте реквизит и приводите себя в порядок. Затем всем явиться в полевой штаб.
Антитеррористы в полевой штаб должны были поехать на машинах, а проигравшим террористам предстоял марш-бросок, почти пять километров. Это было еще одно наказание, чтобы каждый понял – хоть это и игра, проигрывать в ней нельзя. Рано или поздно игра станет реальностью, и ставкой в той игре будет не штрафной марш-бросок и незапланированные расходы – проигравшая команда ставит победившей выпивку в течение всего ближайшего субботнего вечера в пабе – ставкой в игре будет жизнь, которая у каждого одна. Нет, проигрывать нельзя.
– За мной должок, – недобро сощурил глаза кэп Салливан перед тем, как исчезнуть в дверном проеме, – имей в виду, еще встретимся здесь.
– Да хоть каждый день, босс, – уверенно заявил Грей.
Слово «босс» прозвучало насмешливо, но Салливан больше ничего говорить не стал, потому что сказать было нечего. Да и силы надо поберечь – для марш-броска.
– Нормально мы их… – начал Миддс, но осекся под взглядом командира.
– Ненормально, – заключил Грей. – Вот если бы ни одного из нас не завалили, вот тогда бы я сказал – нормально. А сейчас – плохо. Лестницу прошли плохо, надо что-то с этим делать. Я повелся на ловушку, как последний баран, хотя должен был догадаться, в чем там дело. О’Мара, Бродерик – как вы?
– До вечера доживу, босс, только в голове до сих пор словно молотком стучат, – ответил Бродерик за обоих.
– Покажешься врачу. Бери своего приятеля, как раз успеете до разбора. Я потом проверю, куда вы поехали – к доку или за пивом.
– Так точно, босс, – вытянулись оба.
Разогнав своих, лейтенант вышел к машинам – подышать воздухом, прочистить легкие от смеси «слезогонки» и сгоревшего пороха. И – нос к носу столкнулся с озабоченным посредником…
– Лейтенант Грей?
– Сэр! – вытянулся он.
– Вас ждут в штабе. Вам предписано явиться в кабинет бригадира Долнана, немедленно.
– Есть. Но…
– Разбор полетов переносится на два часа…
Картинки из прошлого
15 июня 1993 года.
Пенсильвания-авеню 1600.
Белый дом
– Они что, это серьезно?
– Судя по всему – да, сэр…
– Чертова русская душа… Загадочная, как и всегда, не правда ли, Дэниэл?
– Совершенно верно, сэр.
Нужно было подумать. Президент САСШ – моложаво выглядящий, с проседью в волосах, в отлично пошитом костюме, поднялся с не слишком удобного, обшитого кевларом кресла в Овальном кабинете, обернулся к окну. Овальный кабинет вовсе не выглядел как пристанище одного из самых могущественных людей мира, он был мал размером и неудобен, вмещал только нескольких самых доверенных людей Президента, нормально провести совещание здесь уже было нельзя. Совсем не похоже на угрюмую монументальность берлинских апартаментов германского кайзера, пышную роскошь Царского села или имперскую надменность Букингемского дворца. Иногда Президент думал, что лучше бы выстроить резиденцию где-нибудь за городом, в Мэриленде, где из окна его кабинета будет открываться вид на зеленые холмы, а не на забитую машинами Пенсильвания-авеню. Но он знал, что это невозможно – для народа его страны это – такой же символ, как для британцев – Букингемский дворец, а для русских – Зимний дворец и Царское село…
Пенсильвания-авеню, как всегда в это время суток, была запружена машинами, на зеленой лужайке, напротив Белого дома, стояли палатки протестующих. Здесь они были всегда – постоянно находились придурки, которым во что бы то ни стало надо реализовать свое конституционное право протестовать, причем не где-нибудь, а именно здесь. В основном это были люди совершенно безобидные, городские сумасшедшие, охрана их проверяла пару раз – и оставляла в покое. Некоторые из протестующих ходили сюда, как на работу.
С утра светило солнце, но сейчас с востока на город надвигались тучи, серо-свинцовые эскадроны шли в атаку, отвоевывая у солнца все больше и больше пространства. Почему-то Президенту это показалось дурным знаком.
– Против чего сегодня? – не оборачиваясь, спросил он.
– Те, что слева, – против разрешения абортов. Справа – против реформы системы образования. Или здравоохранения, не помню точно, сэр… – ответил Габриэль Колон, финансовый кудесник из «Морган-Чейз», назначенный Президентом министром финансов САСШ и, помимо прочего, отвечающий за Секретную службу[21]. Вторым из находящихся в этом кабинете был адмирал Дэниэл Торн, один из немногих сторонников Президента среди военных, назначенный директором Специальной разведывательной службы, третьим – Джастин Луис, министр юстиции САСШ, четвертым – Александр Мортимер, директор Федерального бюро расследований.
Президент пытался понять, что задумали русские. Какая-то провокация? Тогда зачем в ней участвует наследник престола, единственный, кстати, по мужской линии наследник престола? Если с ним что-то произойдет… останется только дочь, принцесса… Ксения, кажется. Хотя… Президент был большим знатоком и любителем женщин, находился под каблуком у волевой и властной жены и совершенно не разделял взгляды некоторых аналитиков, которые считали, что если к власти в Российской империи придет женщина, будет лучше. Президент знал, что такое матриархат в семье, и опасался, как бы не стало еще хуже. Да и в истории России было немало примеров, когда к власти приходили женщины… и что в итоге?
Так ничего и не придумав, Президент вернулся в свое кресло.
– Хорошо. Давайте с самого начала. Какая служба на вас вышла?
– Министерство внутренних дел. По неофициальным каналам, через заграничный отдел. С настоятельной просьбой сохранять все в тайне.
– То есть это неофициальный визит.
– Русские настаивают на том, что это даже не визит.
– Он что, собирается прибыть в страну нелегально?
– По-видимому, сэр…
– Господи, наследник престола крупнейшей страны мира собирается воспользоваться поддельным паспортом… – вздохнул министр юстиции, с выражением лица «до чего же мы докатились…».
– Перестаньте, Джастин, – с легкой тенью презрения в голосе ответил Торн, – у русских все проще, чем у нас. Ему могут выдать десяток паспортов – и каждый из них будет подлинным, поскольку его выдаст государственный орган с соответствующей процедурой.
– Хорошо! – поднял руку Президент, прерывая ненужный разговор, грозящий перерасти в перепалку. – Известно, куда он собирается направиться, где жить, чем заниматься?
– Он собирается жить в Лос-Анджелесе, сколько времени и чем он там будет заниматься, русские не сообщили.
– Может, он собирается, как Петр Первый, заняться промышленным шпионажем? – предположил Мортимер.
– Только если ваши люди будут считать ворон, – снова раздраженно заметил Торн, сегодня он почему-то был не в духе.
Президент махнул рукой.
– И что нам теперь с этим делать? Вы понимаете, что может произойти, если он, к примеру, натолкнется на улице на ниггера, которому не хватило на дозу?
Здесь были только свои – поэтому и в выражениях не стеснялись, отринув дурацкую политкорректность, называли вещи своими именами.
– Он офицер-десантник, сэр, служил в разведке воздушного десанта. Участник боевых действий. У него подготовка не хуже, чем у нашего разведчика морской пехоты, а может быть, и лучше. Если бы мне довелось ставить деньги, я бы поставил на него, а не на ниггера.
– А если это будет репортер в поисках жареного?
– Тогда средства массовой информации получат тему для обсуждений как минимум на неделю и на это время отстанут от нас. В каждом негативном событии есть и позитивные стороны, сэр…
– Тем не менее – за безопасность отвечаем мы. Русские пришлют свою охрану?
– Неофициально.
– Дэниэл? – Президент повернулся к директору СРС.
– Отказать, – сразу ответил тот, – только русских в Лос-Анджелесе нам не хватало.
– Согласен, – отрубил Президент, – мистер Мортимер, какова у нас криминальная обстановка в Лос-Анджелесе?
Директора ФБР Президент всегда называл официально, словно подчеркивая этим, что тот – не из его команды. Директор ФБР Александр Мортимер, которого многие называли достойным наследником великого Джона Эдгара Гувера, находился на своем посту уже одиннадцать лет, и Президент-демократ, придя к власти, не решался его менять, несмотря на то что Мортимер был назначен республиканцами, и сам был республиканцем, и этого не скрывал. Просто на работе он не был ни республиканцем, ни демократом – он был опытным полицейским профессионалом, бывшим начальником полиции Нью-Йорка – и лучшего кандидата, чем Мортимер, на эту должность сыскать было нельзя. Поэтому Президент, формируя свою команду, оставил ФБР в покое и дал указание своему министру юстиции ФБР не тревожить. Пусть работают.
– Обстановка тяжелая, сэр… – Мортимер всегда говорил правду в лицо, ничего не приукрашивая и не умалчивая. – Совсем рядом мексиканская граница. В Мексике за последние десять лет было несколько государственных переворотов, неспокойно там и сейчас, несмотря на наличие контингента стабилизации[22]. Через границу едва ли не еженедельно пытаются прорваться вооруженные банды, не помогает даже стена[23]. Пока в Монтеррее пакет с героином стоит в десять раз дешевле, чем доза в Лос-Анджелесе с поправкой на вес, с проблемами мы не сладим. А армия не справляется с выявлением и ликвидацией наркомафиозных групп, я уже об этом докладывал.
– Об этом позже. Получается, он лезет в самое пекло.
– Да, господин Президент. Лос-Анджелес – центр наркоторговли, там сейчас относительно низкая уличная преступность, но это потому, что в городе живут главари наркогангстеров, орудующих по ту сторону границы. Мы не можем привлечь их к ответственности, поскольку все преступления они совершают чужими руками и с той стороны границы, а здесь стараются жить благопристойно, даже платят налоги. В основном деньги отмывают через строительную индустрию, кино и прочий легальный бизнес. Так что… я бы не выбирал этот город для проживания.
– Русским эти рекомендации уже переданы?
– Ответили, что решают не они… – проронил Торн.
– Хорошо. В таком случае я хочу услышать – кто отвечает за охрану наследника российского престола во время пребывания его в Лос-Анджелесе, – решительно задал вопрос Президент.
Министры переглянулись. Сейчас им предстояло нарушить самое важное правило политической жизни в Вашингтоне – правило ПСЗ, что в переводе означало «прикрой свою задницу». Ответственность никто на себя брать не хотел, а Президент ждал ответа.
– Наверное, придется мне, сэр… – проговорил Колон, когда молчание стало уже неприличным, и все вздохнули с облегчением, – придется задействовать лос-анджелесский офис Секретной службы.
Президент кивнул.
– Перебросьте туда самых лучших людей. Возьмите отсюда, из Вашингтона, еще – откуда хотите. Но охрана должна быть не хуже, чем у меня. Подключите лос-анджелесский полевой офис ФБР, они лучше знают криминальную обстановку и окажут вам помощь. Но – если с ним что-то случится… тогда – помоги нам всем Бог.
