Александр Афанасьев
У кладезя бездны. Псы господни
Оставалось последнее. Никогда не понимал этих веяний моды.
– Мечтаешь заняться оперативной работой? – спросил я Николая.
– Да… так точно.
– Будь осторожен. Мечты иногда сбываются.
С этими словами я включил бритву.
Ощущение было непривычным. Как-то никогда мне не приходило в голову совсем обрить голову. Хотя в амфибийных силах многие так делают – длинные волосы не соответствуют уставу, а короткие создают очень омерзительное ощущение, когда надеваешь гидрокостюм. Проще выбрить голову совсем, чем привыкать к нему. С выбритой головой – из аристократа средних лет я превратился в бандита средних лет. Или полицейского средних лет. Бритая голова ассоциируется с полицейскими после сериала «Комиссар Штокк»[3].
Ощущение непривычное. Постоянно тянет провести рукой по голове, как будто убедиться, что волос и в самом деле нет. Это отвлекает, и это плохо…
Машина тронулась. Судя по едва заметному подрагиванию, под колесами мощенная камнем старинная мостовая Тибра. Это я в багажнике машины Николая жду момента, чтобы выпрыгнуть. По моим прикидкам, за нашим посольством серьезно следят, и иногда старые добрые методы семидесятых оказываются самыми действенными. Компьютер на десять порядков сложнее топора, однако топором можно разрушить компьютер, а топор компьютером – нет. Это из моего курса лекций по теории и практике борьбы с исламским экстремизмом, законченного и сданного в Академию Морского генерального штаба в начале этого года. Иллюстрация чрезвычайной опасности недооценки исламского экстремизма.
Думаю, самое время спросить меня, какого черта я играю в эти шпионские игры конца семидесятых, с бритой головой, документами на чужое имя, багажником машины. Вопрос, конечно, будет своевременным и уместным. Ибо в последние тридцать лет ремесло разведки, на мой взгляд, изменилось на две трети. Сохранилась только ценность агентов, в то время как методы связи и управления агентурными сетями изменились в корне. Сейчас разведка состоит из двух частей. Первая – это классическое агентурное проникновение. Но если тридцать лет назад ради обеспечения работы агентурной сети приходилось держать в посольствах целые команды, с кураторами, обеспечивающими персоналом (и возможностями предательства), то сейчас связь с агентами на девяносто процентов переведена в Интернет. Отчеты о работе, задания пересылаются в виде файлов с электронными книгами, в виде сообщений на форумах, в виде изображений с зашифрованной в них информацией. Несмотря на гигантский скачок в технологиях дешифровки, я не уверен, что мы перехватываем и десять процентов нужной нам информации, как и британцы, – просто огромен сам вал информации, нужное приходится искать в триллионах писем и сообщений каждый день. Пропала необходимость в моменталках, подборе точек для встреч, устройстве тайников в парках, проездах на машине мимо посольства, чтобы сбросить информацию бесконтактным способом: теперь все, что нужно, – это зайти в интернет-клуб и оплатить час времени.
Вторая часть разведывательной работы – я называю это «быстрые операции», они практически заменили все остальное, кроме агентурной работы. Нелегалы, например, герои, активы, на внедрение которых тратились годы, превратились в реликт разведывательной работы. Быстрые операции – это разведка в реальном режиме времени, нон-стоп. Над интересующей нас территорией постоянно висят спутники и боевые дроны, проводится прослушивание телефонных переговоров, отслеживание финансовых трансакций в реальном режиме времени. Все это стекается в один координирующий центр, там сидят операторы, переводчики, аналитики, государственный контролер и обязательно – лицо, имеющее право принимать самостоятельные решения без согласований. Без последнего – все остальное не имеет смысла. Если становится понятно, что на одном из дисплеев нарисовался кто-то, похожий на генерала Абубакара Тимура, производится опознание, принимается решение – и термобарическая ракета с беспилотника отправляется в полет, или с ближайшей базы ВВС поднимается дежурная пара истребителей-бомбардировщиков, или в район направляется отряд спецназа. В последние три-пять лет эти операции позволили нам добиться того, чего наши деды добивались сорок лет, время жизни целого поколения. Мы научились отделять агнцев от козлищ и отправлять ракету в полет за пять минут, и за эти пять лет нам удалось кардинально подорвать людскую базу террора, выбить непримиримых, сделать возмездие неотвратимым. Получили свое муллы, проповедующие джихад и благословляющие террор, палачи, отрезавшие людям головы на площадях и детям руки на крыльце гимназии, наемники, убивающие невинных за деньги, и прочая мразь. Ни один боевик, ни один террорист нигде и никогда не чувствовал себя в безопасности – а это то, чего мы и хотели добиться.
Машина повернула на девяносто градусов, и тут же кто-то стукнул чем-то в перегородку, отделяющую салон от багажника. Это значило – как только машина притормозит, надо вытряхиваться. Принимая решение относительно того, как Николаю дать мне знать, что все чисто и можно сматываться, мы пришли к самому простому – он позаимствовал черенок у метлы дворника и им сейчас стучал. Самое простое – обычно и самое действенное…
Почему методами, которые я описал, нельзя действовать здесь, не разыгрывая идиотские интерлюдии на улицах Рима? По двум причинам.
Первая – работа, основанная на современных принципах, все же будет вестись, Юлия как раз и займется этим. Отслеживание переговоров, электронных писем, подозрительных банковских переводов. Может быть, с моим появлением кто-то захочет перепрятать свои денежки или заплатить ликвидаторам, чтобы меня убрали. Юлия это отследит и сообщит мне об этом. Возможно, удастся снова засечь генерала Абубакара Тимура – в этом случае работать по нему будут уже без меня. Я здесь с двумя целями, первая – это мутить воду, создавать впечатление, что мы что-то знаем, вызывать желание предпринять против меня меры.
Вторая причина – здесь есть сеть, неподконтрольная нашей разведке, неподконтрольная ни одной разведке мира. Возможно, она знает про Ватикан и его темные делишки намного больше, чем любая разведка мира. Ни с кем, кроме меня, они на контакт не пойдут. Возможно, не пойдут и со мной, но с другими не пойдут точно, без вариантов. Они делали свою тихую работу десятилетиями, возможно, даже столетиями – чтобы просто так подставиться…
Машина притормозила. Мой выход, господа…
Я просто открыл крышку багажника и вылез, захлопнул ее и пошел дальше. Улица была малолюдной, с обеих сторон стояли машины, какая-то парочка, миловавшаяся в углу, вытаращила глаза на меня. Я просто помахал им рукой и скрылся в подворотне. В таком случае, как этот, ведите себя, как будто все нормально, ничего необычного не происходит – и все будет хорошо…
13 июня 2014 года
Рим
Полет был короткий, европейцы назвали такие полеты «прыжками». В Германии – между Берлином, столицей империи и Франкфуртом-на-Майне, деловой столицей Европы, каждые полчаса ходит межконтинентальный «Юнкерс-600», в котором салон переделан только на один класс, экономический. Продолжительность полета меньше часа; взлет – и не успел насладиться полетом, сразу же посадка. Тут – почти то же самое, только в качестве «электрички» выступает старый «Боинг-747».
Вернувшись из Милана в Рим, от детективов Крис узнала, что объект посещал одно место, от посещения которого в его возрасте и при его положении следовало бы воздержаться. Это было некое старое палаццо, стоящее на самом берегу Тибра. Это место нельзя было назвать борделем, скорее это было местом, где процветало сводничество. Обучение ныне стоит дорого, поэтому юные нимфы и молодые отроки зарабатывают на жизнь в таком дорогом городе, как Рим, и на образование самыми разными способами. Люди, которые держали это место, брали с клиентов плату за вход, но с молодыми людьми и девушками, которые там бывали, приходилось договариваться самостоятельно и не всегда за деньги. В конце концов, покровительство – это не совсем проституция, а там бывали, к примеру, кинорежиссеры, продюсеры, стилисты и влиятельные люди из мира моды… так что договориться можно было о многом. В этот своего рода клуб принимали, как и в британские клубы, решением собрания участников, вступительный взнос составлял пятьсот тысяч лир. Еще – владельцы сего места жили за счет того, что здесь всегда можно было раздобыть запрещенный абсент, легкие наркотики и таблетки без рецепта, на которых сидели очень и очень многие в римском высшем свете. Тяжелыми наркотиками здесь не торговали, потому что здесь была не подворотня.
Снять, с кем именно вышел барон Карло Полетти, оба раза не удалось, но сам факт посещения этого заведения был скандалом. Обычной грязью, которую и разыскивают журналисты-инвестигейторы. Вот только Крис этого было мало. Потому что она нацелилась на куда более крупную добычу и не разменивалась по мелочам…
Зачем она пошла вечером следить за этим местом на берегах Тибра, местом сексуального раскрепощения сильных мира сего, она и сама не поняла. Может быть, хотела сделать несколько снимков – для журналиста никогда не бывают лишними снимки сильных мира сего, входящих в сомнительное место… даже если эти журналисты не папарацци. Возможно, просто из-за какого-то болезненного, нездорового любопытства… Она читала про бордели, про женщин, там находящихся, совершенно опустившихся в моральном смысле… но она и представить себе не могла, как может девушка, студентка, обучающаяся в университете, собирающаяся потом пойти на серьезную работу, по вечерам подрабатывать в таком вот мерзком месте, продавая свое тело. Еще сложнее было представить себе в такой роли молодого человека… Крис была англичанкой, в Англии содомия в порядке вещей, но, как и все нормальные люди, она испытывала к содомии инстинктивное отвращение. Журналисты-инвестигейторы способны работать по нескольким направлениям одновременно, пусть у нее конкретная цель Карло Полетти, репортаж о проституции на берегах Тибра тоже лишним не будет. В журналистской среде остросоциальные репортажи, поднимающие неприятные и болезненные темы, ценились не меньше, чем журналистские расследования. Если ей удастся потом опознать посетителей этого места и тех, кто там работает, кого-то разговорить, сопроводить все это приличным видеорядом – любой хороший журнал с радостью примет написанную статью или серию статей.
Возможно, там она увидит и Полетти…
Патруль САС, прикрывавший Крис, прибыл в Рим автомобилями, один из сасовцев, опасаясь неладного, сел в тот же самолет, что и журналистка. Ее побег в аэропорту Рима – они просто не успели взять ее под контроль, как она улетела неизвестно куда, и неизвестно как снова оказалась в Риме – насторожил их, и теперь они контролировали ее достаточно плотно. Крис сняла комнату в пансионе – они сняли комнату напротив и установили следящую аппаратуру. Скучать не приходилось – журналистка была довольно неугомонной.
Сейчас у следящей аппаратуры был Рик, а командир патруля САС, лейтенант Алан Сноудон, сидел перед своим планшетником и просматривал кадр за кадром то, что они успели снять в Милане. Сейчас записывающая аппаратура была доступна как никогда, в каждом мобильном телефоне была высококачественная цифровая камера, а современную видеокамеру можно было положить в карман. Потому каждый офицер САС имел при себе аппаратуру и снимал все, что показалось ему необычным или подозрительным, – а камера работала все время. Он чувствовал опасность… почувствовал ее еще в Милане, сам не понимая почему, но почувствовал. Те цыгане… он ни на секунду не верил, что они появились случайно. Вопрос только в том, кто их послал. Обычно цыгане в таких делах не участвовали, они были практически неуправляемы, могли взять деньги и ничего не сделать… те еще гаврики. Ни одно серьезное агентство не стало бы привлекать цыган для выполнения грязной работы. А в том, что им противостоят не преступники, а профессионалы, граф был уверен, иначе они давно бы их «срисовали». Против них играл кто-то очень серьезный…
Еще эти проклятые убийства. Все как на иголках…
– Ал! – резко сказал Рик. – Движение!
Граф остановил просмотр.
– Господи… только не это. У нее шило в заднице, что ли…
– Сэр!
– Пойдут я, Том и Рик – «жучок» показывал, что цель движется. Джо, останешься здесь, на телефоне. Птичка вот-вот сорвется с гнезда, может быть, кто-то захочет навестить гнездо в ее отсутствие. Все понятно?
– Так точно.
Алан и Рик, бывший лондонский футбольный болельщик, пошедший в армию, чтобы не попасть в тюрьму – наскоро переоделись. Было жарко, но они были вынуждены носить что-то вроде ветровок – худи с капюшоном, чтобы скрыть аппаратуру и, возможно, оружие. В этом облачении они были похожи на мстителей из какого-нибудь комитета бдительности. Сейчас Рик накинул на себя эту дрянь, а Алан облачился в жаркую мотоциклетную кожаную куртку. Том уже был одет, как обычный итальянец, – крикливо и безвкусно. Оружия у Алана не было совсем, а у Рика и Тома – в тайнике, в машине; чтобы добраться до тайника, нужно как минимум две минуты. Проклятые убийства спутали всем все карты, мать их так…
По пожарной лестнице – ключ от этой двери они раздобыли еще в первый день – они ссыпались вниз. Рик и Том сели в их «Альфу-159», а Алан оседлал свой мотоцикл. Это был действительно его мотоцикл, он так и въехал на нем в страну, проехав через всю Европу. Это был «Триумф Коммандо 1200 ТТ» – настоящий зверь с гоночным мотором, почти такие же участвуют в смертельно опасной «Турист Трофи» на острове Мэн. Алан отлично справлялся с этой штукой – в гонках на острове Мэн он участвовал четырежды, и несмотря на то, что ничего не выиграл, а один раз чуть не свернул себе шею, этот факт давал ему право считаться профессиональным гонщиком.
Рик и Том на «Альфе» выехали первыми. Алан стал ждать… Его мотоцикл был как минимум вдвое быстрее любого автомобиля даже в относительно свободном ночном Риме. Рик будет вести его по радио… Его ревущего монстра из-за звука мотора трудно не заметить.
Надо было бы взять скутер. Типичную итальянскую «Осу». Каких на улицах полно, и никто не обращает на них внимания. Но граф Сноудон перестал бы себя уважать, если бы оседлал эту слабосильную мерзость…
У Крис был маленький «Фиат» – она взяла напрокат именно его, потому что он напоминал ей и по повадкам, и по габаритам ее «Мини», который был у нее в Лондоне, – не надо привыкать. Она переоделась в неприметную одежду и взяла с собой пять дополнительных флеш-карт, а также ночную приставку, которая могла использоваться и для фотокамеры, и для видеокамеры. Еще у нее было полупрофессиональное подслушивающее устройство, представлявшее собой что-то вроде направленной телеантенны с ручкой, небольшую коробочку преобразователя и наушники. То, что десять лет назад было доступно лишь профессионалам разведок, сейчас можно запросто выписать по Интернету любому гражданскому. Проблема в том, что, обзаведясь подобными штуками, гражданские начинают лезть в такую мясорубку, в которую побоится лезть даже профессионал. Помните про человека, который не знает, что такое акула?
Искомое здание на Тибре она нашла довольно быстро, помогли фотографии этого места, любезно предоставленные ей детективами. Уже стемнело, над городом висела луна, и сам город, город на холмах с пятитысячелетней историей, не спал, на улицах горело освещение, и он как будто бы подсвечивался снизу. Небо было не черное, а какое-то… полосами, что ли, где антрацитно-черные участки чередовались с участками более светлыми, особенно на горизонте. Совершенно потрясающее зрелище…
Крис проверила аппаратуру, подтянула к себе поближе термос с кофе, который любезная владелица пансиона наполнила для нее. Она и не подозревала, что ступила на путь, ведущий прямиком к смерти…
Машина появилась довольно быстро, примерно через час после того, как она заняла позицию. Когда ее фары осветили набережную, Крис съехала вниз по сиденью, таким образом спрятавшись, чтобы не привлекать внимания. Машина прокатилась мимо, величественно и почти бесшумно, как призрак.
Выглянув, она не смогла сдержаться и удивленно присвистнула.
Такую машину она никак не могла ожидать на улицах Рима. Это был «Даймлер DS-420», редчайший пример выпускаемого серийно лимузина, не уступающий по престижу таким континентальным маркам, как «Даймлер-Бенц-Пульман», «Майбах», «Хорьх», «Руссо-Балт». Вещь в себе, выпускаемая на удлиненной базе «десятого» SS, часто бронированная – на такой машине ездит Ее Величество, королева! Точнее, теперь уже Его Величество, король, но какая разница? «Даймлер» был маркой в себе, ее мало кто знал в Европе, «Даймлер» у людей ассоциировался с германской маркой «Даймлер-Бенц», выпускавшей полтора миллиона машин в год. В отличие от немцев британским мастерам никак не удавалось добиться высокого качества сборки машины, двигатель пожирал много топлива, и машину требовалось постоянно ремонтировать. Тем не менее эту машину предпочли кроме британского двора еще и шведский, а также Великий Герцог Люксембурга. В Британии нередко говаривали: аристократы ездят на «Даймлере», нувориши – на «Роллс-Ройсе» и «Бентли». В Риме такая машина представляла собой пример непрактичности, богатые люди здесь ездили либо на бронированной «Ланчия-Тема», либо выбирали роскошный и в то же время не слишком большой по габаритам «Майбах-53». На «Даймлере» же, тем более серии DS-420, по Риму просто невозможно было бы передвигаться днем.
Однако кто-то передвигался на нем по Риму ночью.
Она успела сделать несколько снимков с использованием прибора ночного видения, когда массивный, как бегемот, неповоротливый автомобиль заезжал во двор старого дома на берегу Тибра – здесь, как и во всех итальянских домах старой постройки, имелся внутренний дворик. Не успела она понять, что происходит, как автомашина стала выезжать снова на дорогу, разворачиваясь в противоположную от нее сторону.
Кого-то забрали…
Крис, как и ту кошку, сгубило любопытство. Увидев удаляющиеся красные огни, она включила мотор и последовала за отходящей машиной. Ее не покидала мысль, что это все неспроста, и она твердо намерена была разузнать, что к чему. Каир ее, увы, ничему не научил.
Сбавив обороты до минимума, – на высоких его мотоцикл завывал, словно грешник в аду, – граф подкатил к черной «Альфа-Ромео», стоящей неподвижно многим дальше по улице от того места, где стоял автомобиль журналистки.
– Что? – спросил граф, удерживая мотоцикл, как жеребца, сильными ногами.
– Она куда-то сорвалась и поехала…
Граф выругался:
– Черти ее носят, на ночь глядя…
– И еще… – предупредил его Рик. – Я кое-что видел подозрительное.
– Что именно?
– Тачку. Каких здесь быть не должно. «Даймлер», четыреста двадцатая серия, как в королевском кортеже. Я и не думал, что в Риме такие есть.
– А когда он проехал?
– Да вот недавно.
Графу это не понравилось. Все как в дурном детективе – а чутье буквально кричит о том, что дело дрянь. Он достал планшетник, переключил в GPS-режим – точка на экране была, и она двигалась…
– Поехали.
Из Рима они выбрались достаточно быстро, направились на юг – как раз параллельно той дороге, по которой шли миланские поезда, это четвертое национальное шоссе. «Даймлер» прибавил, теперь он шел под сотню – и точно так же была вынуждена прибавить Крис. В слоноподобном лимузине скорость чувствовалась совсем не так, как в маленькой букашке «Фиат», и ей пришлось постоянно подруливать, чтобы держать машину на полосе. Ее не заметили – или тем, кто ехал в этой машине, было наплевать. Фар Крис не включала – светила луна и все было отлично видно.
Потом «Даймлер» свернул – громадная машина не могла резко маневрировать, и Крис смогла подготовиться к маневру и тоже выполнить его чисто. Они свернули на какую-то дорогу, почти лесную, мощенную камнем, и поехали по ней. Деревья обступали дорогу с обеих сторон.
Этот человек был ростом почти под два метра, но когда было нужно, он мог красться, как тень, совершенно бесшумно. Только потеряешь бдительность – и вот он у тебя за спиной. В Персии враги его прозвали Змеей – существом, шаги которого не слышны. Исламской шурой он был приговорен к смерти, причем смерти мучительной – на Востоке всегда разделяли обычную смерть и смерть мучительную. Приговор действовал до сих пор.
В Италии он жил уже несколько лет, за это время он выучил язык и научился существовать в чужих городах, уходить из-под ударов и наносить свои, внезапно, жестоко и эффективно. Здесь у него не было клички, но зато было имя. Его звали брат Витторио, когда вокруг были чужие, и послушник Виктор – когда только свои.
Произошедшие в последнее время убийства сказались и на его деятельности – усиление мер безопасности сказалось на всех. Он вынужден был сменить свою «Ланчию Интеграле» на небольшой фургончик «Фиат» и надеть спецовку. Теперь он был сантехником, специалистом по ремонту водопровода и канализации. Его машина была полна обшарпанными железными ящиками, грязным тряпьем, спецовками, которые были такими грязными, что их можно было ставить в угол, витыми канатами, которые использовались для пробивания засоров в трубах. Все это было ржавым, грязным, мерзко пахло. Он послушно останавливался, когда полицейские приказывали сделать это, открывал дверцу фургона, полицейские воротили от всего этого нос, наскоро проверяли документы и приказывали ему убираться с глаз долой. Что он и делал. На его большой рост и великолепную физическую форму никто не обращал внимания, они успешно маскировались грязным комбинезоном…
В отличие от Крис и британской разведки он прекрасно знал, что произойдет в этот день, знал и был к этому готов. Пока у него не было приказа убить этих людей… Хотя нет, людьми этих существ считать было нельзя, но он на всякий случай решил разведать обстановку и понять, как он будет действовать, когда приказ поступит. Учитывая то, сколько… существ было в этой ячейке, он, вероятно, будет использовать напалм. Самодельный напалм. Сам по себе напалм – это всего лишь бензин с загустителями, примерно такими же, какие используют в производстве шампуней. Изготавливать самодельный напалм его учил отец, долго служивший на Востоке и хлебнувший там лиха. Он знал, где эти загустители можно купить, а канистры у него уже были. Две старые и грязные армейские канистры по двадцать литров каждая. Когда поступит приказ, он разместит эти канистры на оба входа и взорвет их одновременно, чтобы все эти существа не смогли выбраться и сгорели дотла.
За время своей службы в армии – а ему довелось хлебнуть лиха во время крайнего польского рокоша и потом в Персии – он лично убил тридцать семь человек. Тех, кого он убил, будучи послушником, он не считал, потому что это были не люди. Это были существа, маскирующиеся под людей. Они ходили как люди, выглядели как люди, говорили как люди, но это были не люди, потому что они впустили в свои души черное зло. Одержимые дьяволом, они щедро сеяли зло вокруг себя – и кто-то должен был останавливать их, чтобы не наступил Час и не свершился Суд. Суд, который, по пророчествам, свершится здесь, на руинах Великого города…
Он прибыл на место, когда еще не стемнело и последние лучи солнца цеплялись за роскошные кроны деревьев в некогда регулярном, а теперь бессистемно разросшемся замковом парке. Завтра ожидался дождь – солнце садилось в облака, его лучи были красными, как кровь…
Он замаскировал машину и перебрался назад. На нем был грязный и вонючий комбинезон, он сбросил его и надел точно такой же, но чистый. Комбинезон был однотонным, темно-синего цвета, из износостойкой, водонепроницаемой, негорящей и не шуршащей при ходьбе ткани, он сам выбирал его в магазине рабочей одежды, и он его вполне устраивал. Ботинки на нем были куплены там же, они были почти как армейские – с высоким берцем, стальной вставкой в подошве, развитым протектором, подошва была маслобензостойкой и негорящей. На руки он надел рабочие перчатки, лицо выкрасил специальным составом, какой использовали сталевары для того, чтобы находиться рядом с горячей печью, не обжигая лица. Пользоваться рабочими магазинами для покупки снаряжения его научил настоятель монастыря, в котором он служил Господу нашему, аббат Марк. Рабочая одежда и рабочее снаряжение часто еще прочнее армейского, стоит дешево и не привлекает к себе особого внимания. Никто не обращает внимания на человека, делающего свою работу…
Покончив с переодеванием, человек открыл рабочий чемоданчик с инструментом и принялся за работу. Усиление бдительности в связи с последними убийствами в стране, появление постов армии, карабинеров и финансовой гвардии, проверяющих всех подряд, заставили его проявить осторожность и больше не возить с собой боевое оружие, как он делал это раньше. Даже документы прикрытия могли не сработать: когда все настороже и ждут беды, никакие меры предосторожности не бывают лишними. Теперь он возил с собой только разборную винтовку, которая в полностью разобранном состоянии маскировалась под различные предметы и части инструмента. Для того чтобы определить, что это именно винтовка, нужна была специальная экспертиза, даже самый тщательный обыск в машине не помог бы.
Сегодня он не собирался никого убивать. Но винтовку решил взять – на всякий случай.
Прежде всего он развинтил лопату. Само полотно лопаты он отбросил в сторону, черенок для лопаты оказался тщательно выделанным стволом с затвором; для того чтобы зарядить винтовку, затвор нужно было вынуть, вложить туда патрон и снова закрыть его. У дрели – сантехники использовали ее для того, чтобы зажимать в шпинделе кусок троса и проворачивать скребок в трубе – он отвинтил ручку и привинтил ее в нужном месте ствола для его удержания. В качестве спускового крючка и рычага затвора он использовал длинные болты, ввинтив их в соответствующую резьбу, спусковой механизм был смонтирован в самом черенке лопаты. Приклад он собрал из рукоятки лопаты и двух ступенек небольшой алюминиевой лестницы. Баллончик с краской оказался глушителем, который он навинтил на конец ствола. Он разобрал небольшой бинокль – мало ли зачем человеку нужен бинокль – и одну его половинку превратил в небольшой оптический прицел постоянной кратности 8Х, он закрепил его в соответствующих пазах на винтовке. Самая большая проблема была замаскировать патроны, она была решена гениально – патроны были спрятаны в разборных больших болтах. Их было всего пять, этих патронов, но больше ему не было нужно. Калибр был одним из самых распространенных – 223 Rem. Он использовал принятый в британской армии боевой вариант Мк262mod1 с тяжелой пулей в семьдесят семь гран. По своим боевым возможностям на короткой, до трехсот метров дистанции он не уступал британскому.303 без ранта или русскому 7,62 длинному. Под эту пулю была выполнена нарезка ствола, превращая это внешне неказистое оружие в идеальное орудие убийства – мощное, точное, бесшумное…
Закрыв за собой дверь, он канул в сгустившийся сумрак.
У него не было прибора ночного видения, но это и не было нужно, потому что он происходил из рода казаков-пластунов; отец научил всему, что знал сам. Как и отец, и дед, и прадед, он был вольным охотником и стрелком. Впервые он взял винтовку в пять лет, а первого своего зверя добыл в восемь. Его учили охотиться в плавнях. Плавни – это совершенно особенный мир, не менее страшный и враждебный к человеку, чем джунгли Индокитая. Зимой плавни подмерзали, но достаточно было неосторожного шага, чтобы навсегда сгинуть. Летом плавни превращались в гибрид озера и болота, с укромными местами, тропами и топями. Горцы – их называли психадзе – пробирались с гор, чтобы воровать скот и поджигать стога сена, чтобы не давать казакам жизни. Бывали в плавнях браконьеры, контрабандисты, в последнее время – наркоторговцы. Потому со станиц выделяли заставы, пикеты, которые уходили в плавни и иногда пропадали там неделями. Пропадали не просто так: в плавнях полно всякой птицы, зверя, такого как кабаны и дикие козы. Были места, где можно было разжиться и рыбой – в плавнях водились такие сомы, которые могли утащить на дно человека. С детства молодые казачата привыкали нести караульную службу в плавнях, добывать себе пропитание, охотиться и рыбачить, заготавливать впрок мясо, чтобы не испортилось, читать следы и ловить обнаглевших горцев. Жить в плавнях было невыносимо из-за сырости и мошкары, которая не только сосала кровь, доводя до бешенства, но и могла выдать тебя противнику. Когда казачата шли на действительную, они уже были готовыми следопытами-разведчиками, способными неделями выживать в нечеловеческих условиях. Таким был и Тихон – теперь уже послушник Виктор. Ему не нужен был прибор ночного видения – он прекрасно чувствовал все препятствия и без него. А трава под его ногами, изгибаясь, не издавала ни единого звука.
Больше всего проблем создавал кустарник – какой-то местный, цепкий, с хрусткими сучками, он разросся так, что пройти тихо было почти невозможно. Слава богу, он быстро кончился – видимо, тут была живая изгородь, – дальше было получше. Ставший лесом парк был необитаем – здесь не собирали хворост, и надо было смотреть, куда ставишь ногу. Не было здесь ни птиц, ни зверья – возможно, из-за близости большого города, возможно – из-за того, что их кто-то тревожил.
Он не боялся, что в лесу могут быть лазерные датчики движения или, скажем, закопанные в землю датчики давления – он уже бывал здесь при свете дня и заметил бы признаки того, что в лесу есть аппаратура. Эти существа были довольно наглыми, они считали, что Сатана защитит их точно так же, как людей защищает Иисус Христос. Они делали свое дело ночью, при свете луны – и никто потом не задавал вопросов по поводу пропавших. В этой стране давно отучились задавать вопросы.
Так, осторожно пробираясь по лесу, он вышел почти к самому замку. Полуразрушенный, он не интересовал его. Его интересовала заброшенная церковь, которая была справа и у которой уже стоял черный «Рейндж-Ровер». Около него были люди – на одном была полицейская форма, но автоматы были у всех троих…
Держа наготове винтовку, послушник Виктор пополз, чтобы занять намеченную позицию…
Крис остановила машину – ее опыт слежки был небольшим, но она понимала, что на узкой лесной дороге стоило только этому «Даймлеру» остановиться – и ее неминуемо обнаружат. Она остановилась, потому что увидела справа от дороги что-то вроде полянки, прогала между деревьями, где можно было оставить машину. Именно это она и сделала…
Забрав с собой всю аппаратуру, она храбро отправилась в ночное путешествие по незнакомому лесу.
