Александр Афанасьев
Врата скорби. Повелители огня

Полная версия

– Шакал никогда не побрезгует тем, что осталось от льва! – сказал князь аль-Марх.

Касим посмотрел на него. Слова были явно сказаны в пользу англичан. Неужели он?! А вот Абу не счел нужным отвечать – и тем самым потерял очко, не ответив на оскорбление. Хотя может, он просто не хотел до конца раскрывать карты.

– … а что касается того, что мы должны обсудить во вторую очередь – ни для кого из нас не секрет, что здесь сидящий Касим, который по возрасту годится любому из нас в сыновья, задумал лишить нас наших прав, и поставить в этом городе трон, и сесть на нем королем, а нас всех – сделать своими слугами. Согласитесь ли вы пойти на это, лишив себя своих прав! И в этом – Касима поддержат бандиты, которых на наших землях более чем достаточно. Если сделать так, то трон каждого из нас будет в опасности, найдется достаточно претендентов и польется кровь. Есть только один путь, которым должны пойти мы, если не желаем оказаться в положении изгнанников, а то и быть убитыми. Мы должны вернуться к истокам и пойти тем путем, которые шли наши отцы, вернуть времена порядка, когда каждый знал свое место. Мы должны бить челом, перед Императором Александром, Белым царем и властителем Руси, нижайше прося подтвердить наши суверенные права, и прося помощи в том, чтобы выгнать бандитов, всех злоумышляющих и всех мятежников из городов и с гор. Иначе – клянусь Аллахом, нас сделают гостями в собственном доме, и сделают это Касим и его свора. Я все сказал. Аллах с нами.

Тяжело дыша, князь Абу закончил, отмахнув рукой. Взгляды всех собравшихся – устремились на Касима, перебиравшего четки черного камня, подобного камню Каабы. Тот должен был дать ответ и сам это понимал. У него был запасной вариант… он продумывал его втайне – потому что дурак тот, кто идет на такое дело, имея только одну дорогу и один вариант. Не факт, что на это многие пойдут. Но попробовать стоит.

– Абу-хаджи – сказал он, взвешенно и спокойно – сейчас показал нам, что клянясь в верности одним, он может через день поклясться другим, и клятвы его – мало что значит. А значит – мало что значат и его слова, и его фальшивые клятвы верности руси не должны вводить вас в заблуждение. За ними нет ничего кроме своекорыстного расчета, лицемерия и злобы. Я говорю сейчас о другом. Абу-хаджи предложил нам поклясться в верности руси точно так же, как несколько месяцев до этого он сам клялся в верности англизи, и, наверное, многим из вас предлагал поклясться… право же, я первый раз в своей жизни встречаю человека, который с такой радостью клянется кому-то в верности и сам подставляет свою шею под ярмо.

Я же хочу поговорить с вами про другое, и начну вот с чего. Всем вам, наверное, известно, что летосчисление кяфиров сильно отличается от того, которое ведем мы – и по их летосчислению сейчас одна тысяча девятьсот пятидесятый год, середина двадцатого столетия. Это время, когда люди ложатся спать не тогда, когда заходит солнце – а тогда, когда гаснет электрически свет. Это время, когда люди начинают свое утро с чтения газеты, а не намаза. Это время, когда люди, собираясь в долгий путь, едут не на осле – а на механическом автомобиле. И все это, все то о чем я сейчас сказал – все это есть в стране руси, все это есть в стране англизи, все это есть в Европе. Все это есть и в Междуречье, там, где уже тридцать лет правят руси. И при этом – никто не сказал, что живущие там люди перестали чтить Аллаха Всевышнего, перестали вставать на намаз, перестали обращать своих детей в веру своих отцов. Среди русских – тоже есть люди истинной веры, и они этого не скрывают – и никто не преследует их, не заставляет принимать другого Бога, нежели Аллаха или придавать Аллаху сотоварищей. Клянусь, что видел собственными глазами мечети и в Константинополе, и в Багдаде и в Басре и те мечети были полны людей, пришедших позаботиться о спасении своей души. Но это не мешает им жить лучше нас, и многие из простых людей под сильной властью живут не хуже, чем живем мы, те, кто собрался в этой комнате и должен решать. И все это потому, что в этих странах – сильная власть и только один правитель над большими землями, а у нас малые вотчины и постоянные усобицы, и дрязги, обескровливающие нас. От них – наш народ живет в нищете и позоре. И если тот, кто говорил до меня, предлагал отдаться под власть руси, надеть на шею ярмо только для того, чтобы сохранить все как было – я предлагаю создать сильное государство и уже от его имени решать, куда и как мы пойдем. Если мы не сделаем это – никакие деньги руси, никакие люди руси не позволят нашим горам, городу, в котором мы собрались стать чем то лучшим, чем то что есть сейчас.

Касим оглядел собравшихся. Они молчали, кто-то – с явным неодобрением…

– …Задумайтесь сейчас, какой ответ вам придется держать перед Аллахом, и не только за содеянное вами, но и за то, как вы правили? Сколько в ваших городах нищих? Сколько льется бессмысленной крови. Сколько несправедливости?! Неужели вы думаете, Всевышний не спросит с вас за это?! Аллах не хотел, чтобы почитающие его жили как звери, в нищете и беспросветности, не имея лишнего куска хлеба для своих детей, убивая друг друга согласно дикарским обычаям. Нет, он хотел чтобы те, кто правит уммой – правили ей к благу мусульман и уж точно не хуже, чем правят своими народами кяфиры…

– Да что ты знаешь об Аллахе, мальчишка! – выкрикнул красный от гнева Абу.

– Что знаешь об Аллахе ты, терзающий мой народ бесконечными поборами, несущий бедствия, приведший на землю моего отца самых злобных псов из неверных! – не менее грубо ответил Самед – шариат предписывает уважать старших, но право же, ты не заслуживаешь ни капли уважения, ты, севший на мой трон и тиранящий мой народ! Ты гнусный маниук и не имеешь никакого права называться хаджи, потому что все благое, что ты совершил во время хаджа – ничто по сравнению с теми мерзостями, которые ты совершил после хаджа! На твоем имане – столько мерзостей, что от него ничего не осталось, и тебе нечего рассчитывать на рай – ангелы прогонят тебя даже от врат его, пусть даже ты весь остаток жизни будешь совершать кыйаму, дабы замолить совершенное тобой^[11] …

– Но позвольте… – возвысил голос аль-Абдали, пытаясь на правах ведущего остановить перебранку, вот – вот угрожающую перерасти в нечто большее…

И тут – разразилась катастрофа.

За дверью – треснули выстрелы, один за другим и прежде, чем кто-то успел отреагировать – в зал ворвался человек. Он был среднего роста, одетый совсем как местный – и в руках его были два револьвера…

– Смерть узурпатору!

Не сомневайтесь, Ваше Благородие, я с револьвером как жид со скрипочкой…

Револьверы хлопнули одновременно…

По правилам – каждый из шейхов мог брать с собой на заседание Федерального совета одного человека, будь то наследник, советник или телохранитель – и каждый, у кого была хоть капля здравого смысла, выбрал себе телохранителя. Рядом с Абу – с невозмутимым видом стоял рыжий британский сержант, старый и опытный стрелок с быстрыми и проворными руками и взведенным пистолетом в кобуре. Но хоть он был и быстр – стрелок был еще быстрее. Сержант – умер еще до того, как рухнул на пол. Но главное – он сделать успел, толкнул на пол толстого как бочка и неповоротливого принца Абу и тем самым – пока сохранил ему жизнь…

– Дмитрий! – выкрикнул побледневший как смерть Касим Аль-Хабейли.

Телохранитель – толкнул князя на пол за долю секунды до того, как грязнули еще два выстрела – и сам упал с пулей в груди. Но и он – выполнил свой долг до конца, толкнул своего закрепленного так, что пуля, направленная ему в грудь – ударила в руку, в мясо, вырвав кусок плоти, но не убив. Больше – убийца ничего сделать не смог…

Со всех сторон – загремели выстрелы, перекрывая возмущенные и испуганные крики…

* * *

Когда начинается такая свалка… а свалка была просто убийственная, больше двух с половиной сотен боевиков на крохотном клочке земли рядом со зданием – побеждает тот, кто лучшего всего подготовлен. Вообще, в любом бою выживают не численно превосходящие, а те, кто лучше всех подготовлен. Неподготовленные – в бою всего лишь мясо, и чем больше мяса – тем больше целей только и всего.

Охрана Касима Аль-Хабейли превосходила всех, за исключением охраны Али больше чем на голову. Потому что охрана обычных феодалов и племенных вождей – представляла собой группу молодых и отчаянных боевиков, чаще всего родственников вождя – доверять охрану тела посторонним людям было чрезвычайно опасно. Они мало чего умели, кроме как стрелять из засады или от бедра – но считали себя лучшими воинами на свете. В охране Касима Аль-Хабейли, помимо наемников были действующие офицеры из Персидской казачьей бригады, из Кавказской сводной бригады, из Донского и Терского казачьих войск, а так же из жандармерии. Они находились в служебной командировке и выполняли задачи, поставленные им в уставном порядке командованием – а не дезертировали и пошли наниматься наемниками. Ставили охрану – специалисты Собственного, Его Императорского Величества Конвоя, настоящие мастера в деле защиты от покушений.

Сложнее было с охраной Абу – там тоже были мастера своего дела. Мастера, прежде всего потому, что их обучали террору, и обучали профессионалы своего дела. Были и наемники – европейцы. Однако – они были вооружены хуже, имели недостаточное количество пулеметов, а так же были здесь чужими. Аден – был местом проживания принца Касима и бойцы его конвоя – знали это место лучше, чем любое другое и были отлично подготовлены к бою именно здесь. К тому же – у них было несколько «домашних заготовок».

Например, у них были щиты. На тот момент – российская армия и жандармерия была единственной, кто массово применял штурмовые щиты^[12], в других государствах их не было. Еще одной «домашней» заготовкой – было наличие двух заранее занявших позиции «оборонительных стрелков» – снайперов, вооруженных полуавтоматическими винтовками с оптическими прицелами и небольшими приборами – насадками, полностью гасящими дульную вспышку^[13]. Один из них – занял позицию на крыше здания, другой – прямо на Малом Биг Бене. Все, что могли противопоставить этому англичане – машина с подготовленной группой и с двумя пулеметами, остановившаяся на улице, невдалеке от здания – но все же за пределами внешнего оцепления. В случае начала заварухи – они должны были пробить коридор для выхода. Вот и все – больше не было ничего…

Охрана принца Касима и охрана князя Абу открыли огонь друг по другу почти одновременно, и много кто полег, не успев даже сообразить, что происходит. За машины – повалились все, и живые, и мертвые, и те, кто искал защиты за сталью и чугунным блоком двигателя и те, кому она уже не была нужна…

Снайперы – открыли огонь почти одновременно. Машины людей узурпатора стояли в ряд, первый, кто попытался стрелять из пулемета – рухнул на руки своих товарищей, обливаясь кровью. Одновременно с этим – тронулась машина прикрытия владетельного князя Бейхана, поливая позицию противника пулеметным огнем.

Снайпер на малом Биг Бэне открыл по машине огонь, выпуская пуля за пулей. Не докатившись до того места, где раньше начинался сад, машина вильнула в сторону и остановилась. Лобовое выкрошилось от пуль, огонь от нее никто не вел…

Одна из машин – неизвестно, чья, вспыхнула с глухим хлопком. Место перестрелки начало затягивать дымом, загорелась соседняя машина, у первой – уже горели колеса, и дым был черным, жирным, густым.

* * *

В помещении, где проходило заседание Федерального совета – началась настоящая свалка. Пока что без перестрелки – но до нее было несколько секунд, не более.

В отличие от профессиональной охраны двух основных претендентов на лидерство в Федеральном совете – а значит, и в стране – те, кто охранял князей, шейхов и эмиров рангом поменьше профессионалами не были. Их уровнем – были бандитские набеги, перестрелки и демонстрация силы. Что главная задача телохранителя спасать своего подопечного, а не убивать его врагов – они не знали, и потому первым делом схватились за оружие и убили покусителя. Но что дальше делать – никто не знал. В одной, относительно небольшой комнате – было больше десятка стволов и все понимали: начнись усобица – полягут все. И хотя все были верующими и верили в рай, в который попадают мученики за веру – шахиды – попасть в него никто не торопился. Тем более что одно дело – смерть за Аллаха, и совсем другое – за нечестивого правителя, грязные делишки каждого из которых если кому и были известны – так это личной охране. В общем – умереть никто не торопился.

Красный от ярости шейх Шишани поднялся со своего места, устремив обличающий жест на то место, где только что сидел Касим аль-Хабейли. Самого аль-Хабейли на этом месте не было, он лежал на полу и не мог встать из-за того, что был придавлен мертвым телохранителем. Именно это – спасло ему жизнь.

– Убийца! – крикнул он – смерть негодяю!

В коридоре, примыкающем к помещению, где проходило заседание Федерального совета – вспыхнула стрельба, причем стрельба такой силы, что в ужасном многоголосом грохоте отдельных выстрелов различить было нельзя. И в этот же момент – начали стрелять телохранители политических и племенных лидеров, собравшихся в комнате. Кто начал – понять было невозможно. Да и так ли это было важно…

* * *

В коридоре – было еще страшнее: света там было меньше и там собралось не меньше пятидесяти вооруженных людей, принадлежавших к разным кланам, «государствам», группировкам, нанятых совершенно разными людьми. И кто-то выполнял свой долг – а кто-то просто смертельно ненавидел друг друга…

И здесь произошло то же самое: у кого-то не выдержали нервы, он открыл огонь – и огонь открыли все и во всех…

Наиболее опасным – опять-таки было противостояние охраны Касима аль-Хабейли, потенциального правителя Бейхана и Абу, правителя Бейхана действующего. По трое – они стояли друг напротив друга и зорко следили, готовые в любой момент действовать…

Игру решил случай. Точнее – два. Проиграть – обречена была охрана Аль-Хабейли – один из троих вломился в кабинет, прежде чем кто-то успел что-то предпринять, и открыл стрельбу. Двое против троих – при равенстве во всем остальном это проигрыш. Но вмешалась фортуна. Двое из троих людей Абу – бросились к кабинету, на помощь своему принципалу^[14] – и к тому моменту, как началась стрельба оказавшиеся спиной к своему противнику. Третий – готов был стрелять, но в него в первую же секунду стрельбы попала чья-то пуля, и эффективно действовать он не мог. А вот двое из охраны Касима аль-Хабейли – могли.

Первый – из Маузера скосил тех двоих, кто оказался перед ним у самой двери – это и были люди Абу. И сам бросился к двери. Стреляли уже в полный рост… это страшно, когда в длинном, узком коридоре пятьдесят вооруженных мужиков пытаются убить друг друга. На пороге – чья-то пуля попала в спину… но жизненно важные не задела и не остановила. Он вломился в комнату стреляя, получил еще одну пулю и упал. Но он все еще был жив…

Второй – увидел, как автоматчик из охраны Абу целится в него, выстрелил через карман из револьвера со спиленным курком, попал – и перехватил спрятанный до времени в холщовом мешке автоматический Маузер. Очередь из него – свинцовым дождем прошлась по коридору, свалив пятерых или шестерых – но и сам охранник упал на пол, обливаясь кровью от прилетевшей невесть откуда пули.

Крик… даже не крик, а животный ор, нескончаемый грохот, пороховой дым… коридор превратился в филиал ада.

На пятой или шестой секунде – граната из базуки ударила между двумя окнами, выломав старую кладку и заполонив коридор пылью. Но почти все в коридоре – уже были мертвы…

* * *

В зале, где было совещание – стоял пороховой дым, почти все – были ранены или мертвы. Кто-то, кто еще оставался в живых, стрелял друг в друга, используя в качестве укрытий все, что попало – от стульев до человеческих тел. Стол был слишком тяжелым, перевернуть его было нельзя. В живых оставались те, кто сумел укрыться среди лежащих в беспорядке на полу тел или за столом.

Ворвавшийся в помещение агент – оценил обстановку и дал длинную очередь вправо: пули Маузера, пробили насквозь баррикаду из тел и поразили кого-то из тех, кто вел из-за нее огонь. Теперь надо было найти принца Касима… агент помнил, на каком конце стола он находился и бросился в эту сторону, даже не перезаряжая оружие и молясь, чтобы принц был там. Он и в самом деле был там… он был наполовину придавлен каким-то толстяком, но он был жив, ошалело моргая глазами.

Идти через коридор было немыслимым, оставалось только одно. Агент – дал очередь в сторону витража, посыпались стекла. С трудом – отшвырнул бородатого толстяка и поднял принца Касима на ноги. Снаружи – тоже шла перестрелка, причем перестрелка страшная – но там были свои, с оружием и их было немало: уцелеть у принца шансов было больше. Пулеметная очередь прошлась по стене – и он, протащив ошалевшего и раненного принца, просто вытолкнул его в окно. Сам – выпрыгнуть не успел…

– Аллах Акбар!

Один из телохранителей шейха Яслами аль-Авлаки, фанатик и экстремист, умирая, выдернул чеку из взрывного устройства, представлявшего собой четыре палочки тола, связанные во взрывную цепь которые он носил на себе. Грохнул взрыв…

* * *

Охрана принца Касима разделилась на две неравные группы. Первые – остались у машин, держа противника под постоянным автоматным и пулеметным огнем. Они были вооружены лучше всех, вооружены поголовно непривычными здесь автоматическими штурмгеверами русского производства и пулеметами, вооружены как панцергренадеры – в то время, как выходцы из 22САС предпочитали более легкое оружие и платили сейчас полную цену за это. Те, кто еще оставались в живых, кто не погиб от огня снайперов и пулеметчиков – сейчас уже заняли укрытия, какие нашли и не поднимали головы. Они были профессиональными солдатами – а профессиональный солдат всегда осторожен и не рискует без надобности. Огонь русских – поражал сейчас в основном многочисленную охрану шейхов и эмиров, намного хуже подготовленную и фанатичную. Русские держали под огнем вход в здание, дабы не допустить прорыва бандитов к своим вождям. Плохо вооруженные и привыкшие к долгим горным перестрелкам – боевики за каждый свой шаг платили жизнями. И ничего сделать не могли.

Получив численное преимущество – русские пошли на прорыв сами. Прикрывшись щитами как римские гоплиты – они двинулись к зданию. Щитовики – даже не вели огня, их единственной задачей было прикрывать себя и своих товарищей от огня. Укрывавшиеся за ними стрелки – вели огонь из автоматического оружия, меняя друг друга для перезарядки. Шитовых команд было три – девять человек шли в здание и остановить их мог только станковый пулемет.

Они миновали полпути к зданию, двигаясь ровно с такой скоростью, с какой это позволяли тяжеленные щиты – когда изнутри, из окна зала заседаний ударила очередь, а потом – выпал человек. Это был принц Касим – они поняли это по европейского покроя одежде – единственный, кто осмелился прийти на заседание Федерального совета в племенной одежде был он. Через несколько секунд – внутри зада заседаний громыхнул взрыв.

– Дым! Дым!

Две дымовые шашки – плюхнулись на газон, задымили, лишая обзора, но и не давая боевикам вести прицельный огонь. Две машины, одна, непрерывно ведя пулеметный огонь – тронулись назад, чтобы максимально приблизиться к зданию…

Двое из шестерых стрелков – вышли из-под щитового прикрытия и одним рывком – добежали до того места, где упал человек в европейской одежде. Это и в самом деле был принц Касим, он был ранен и контужен – но жив. Дым – давал им хоть какую-то защиту…

Из дыма – показался покатый зад Интера.

– Стой!

Пулеметная очередь прошла выше, их осыпало битым камнем от стены – кто-то рискнул, но не добился своего.

Щитовики – пятились задом к машинам, стрелки укрывались за ними, ведя огонь на прикрытие.

– Сюда!

Принца Касима подняли с двух сторон и, прикрывая своими телами, довели до машины и запихнули внутрь. Пулемет прекратил огонь – то ли меняли ленту, то ли кому – то удалось попасть в пулеметчика.

– На месте! На месте!

– По машинам!

Щитовики – бросали уже ненужные, тяжеленные щиты, набивались в машину. Раненых – заталкивали в машины, с ними – разбираться потом. Конвой тронулся, выстраиваясь на ходу, пулемет снова открыл огонь. Теперь главное – уехать отсюда.

Кто-то из оставшихся в живых боевиков из охраны Абу – улучив момент, встал из-за горящей машины с снаряженной базукой. Снаряд, прочертив за собой серую полосу дыма, ударил в замыкающий Додж конвоя, увозившего с места перестрелки принца Касима. Машина – полыхнула, задымила, пошла юзом и начала останавливаться. Никто из конвоя и не подумал остановиться, чтобы помочь…

* * *

Вырвавшись из ловушки – машины выскочили на Эспланаду, дорогу, ведущую в город. Машин на эспланаде было немного, прохожих уже смело с улицы – стрельбу и взрывы слышали все и понимали, что это не к добру. Лавочники – повсюду закрывали лавки, дуканы, задвигали стальными шторами и ставнями окна…

В машине Касима Аль-Хабейли, в багажнике – была отличная рация, а две длинные антенны – давали возможность нормальной связи даже в движении. Принц Касим, едва только придя в себя после перестрелки – приказал наладить связь и соединить его со штабом, но не со штабом Походного атамана и не со штабом оперативной группы ВМФ – а с разведпунктом и группой советников в Лахедже, с которым он был связан и который – был создан совместно ГРУ и разведкой ВВС. Потому что именно с ним – Касим аль-Хабейли имел дело, именно с ним – они обговаривали все, от его устремлений в княжестве Бейхан и посылке туда наемников и заканчивая позицией, которую он должен был занять на заседании Федерального совета. С Походным атаманом он не имел никакого дела, и атаман вообще многое не знал из того, что здесь происходит. Незнание это – было обеспечено дружеским советом военной разведки «не вмешиваться» – и в самом ближайшем будущем оно приведет к морю крови.

Позывной разведпункта был «Ласточка» и связь удалось установить почти сразу. Еще одна «случайность», которая случайностью никак не была – дежурный. В каждой воинской части должен был быть дежурный, и в отсутствие командира части именно он принимает оперативные решения и его приказы – обязательны для исполнения до отмены их командиром. Так получилось, что в этот день, день, когда начинается Федеральный совет – оперативным дежурным был вполне конкретный человек, тот, который и варил всю эту начинающую припахивать кровью кашу. И так получилось, что в разведпункте – не было ни одного офицера старше по званию и должности – хотя должен был быть. Того, кто должен был все это остановить и реально мог это сделать – найдут позже, уже после всего произошедшего на окраине Адена. С пулевыми ранениями. Разбираться не будут – после всего, что произойдет, разбираться смысла уже не будет.

– На связи… – один из уцелевших телохранителей протянул эбонитовую, похожую на телефонную трубку рации.

– Ласточка, я Авангард – принц взял трубку.

– Авангард, что происходит, почему вы на связи, прием?

Принц узнал голос – голос того же самого человека, с кем он и имел все это время дело, с кем обсуждал все эти планы…

– Это я вас хочу спросить, что происходит?! – заорал принц, выплескивая напряжение – только что ваш человек пытался меня убить! Мы так не договаривались!

– Авангард, спокойнее. Что произошло, прием…

– Ваш человек устроил стрельбу на совете! Ваш человек, которого ко мне приставили! Он попытался меня убить! Прямо на совете!

– Авангард, повторите – наш человек пытался вас убить на Совете? Прием.

– Да, черт возьми, если вы все еще не поняли! Он ворвался и начал стрелять! Я ранен! Там настоящая бойня!

– Авангард, вас не понял, кто начал стрелять, прием!?

– Дмитрий, шайтан его возьми! Он ворвался и начал стрелять! Я ему не приказывал такого! Он меня чуть не убил!

Рация помолчала.

– Авангард, где вы?! Вы на Совете? Прием.

– Я на Александра Четвертого! Мне удалось сбежать…

– Возвращайтесь на Совет, попытайтесь все уладить, прием.

– Нечего улаживать, ты, ублюдок – еще громче крикнул принц – теперь у меня сотня кровников, которые будут меня искать! Нет никакого Совета, и не будет! Сейчас начнется бойня!

Рация снова молчала несколько секунд.

– Э… Авангард, направляйтесь в Лахедж. Мы в любом случае укроем вас. Переправим в Саану, потом дальше.

– Как это могло произойти?! Кого вы приставили ко мне?! Почему он начал стрелять!? Что вообще происходит?!

– Я не могу пока сказать. Приезжайте, мы во всем разберемся. Как поняли?

Вместо ответа – принц просто отключился. Машины – затормозили у банка. Кто-то из уцелевших – открыл дверь, выстроили коридор…

По сути – человек он конченный – никто не поверит, что этот ублюдок действовал не по его приказу. Какое… он и сам бы не поверил, случись такое.

Банк…

Нет, в городе оставаться нельзя. Нельзя! Людей накрошили столько, что теперь у него кровников действительно – под сто. Надо уходить. Через Саану – у него там есть друзья. Потом дальше. Они же – помогут вытащить деньги – какие возможно.

В крайнем случае – можно уйти в горы. В горах есть те, кто ему многим обязан – они его укроют, и будут укрывать, сколько нужно. Там же – можно понять, что происходит. Возможно – с кем-то договориться.

Что будут делать русские? Давить мятеж, Другого выхода у них нет. Может, и он им пригодится.

Да… надо заехать в Лахедж. И разобраться, что происходит. Нельзя рвать с русскими, они как никак здесь самая серьезная сила. Возможно, все, что произошло не более чем ошибка, трагическая ошибка, Русские могли и не знать, чем дышит, о чем думает тот человек, которого они поставили к нему. В самой России – такие случаи нередки, у них от террористов погибли многие, включая даже одного из Императоров.

– Касим-хаджи…

– Собирай людей… – приказал Касим – Бери тех, кто в банке. Едем в Лахедж…

* * *

Второй акт этой трагедии – разыгрался тогда, когда они только выехали из города Дорога на Лахедж – шла мимо стрельбища, через Шейх Усман, потом Дар ас-Саад^[15], потом через Дар аль-Амир. Они как раз проезжали Дар аль-Амир, когда стал слышен странный, надсадный свист. И личный телохранитель принца Касима, русский и офицер, с огромным опытом – мгновенно догадался, что это такое.

– Из машины! – заорал он – воздух!

Они успели вовремя. Счастье – они еще не выехали за пределы города, и это был район вилл, с высокими дувалами. Они только успели скрыться, изрезавшись стеклом – как заходящий на цель реактивный Юнкерс открыл огонь. Пилот был опытный, очередь из двадцатитрехмиллиметровой носовой мотор-пушки – с первого прохода накрыла машины колонны и тех, кто не успел спрятаться. Это было похоже на гнев Аллаха, на смертоносный град – мотор-пушка выплевывала две тысячи снарядов в минуту, и противостоять ей не могло ничего. Град с неба – моментально изрубил в куски колонну, оставив от нее лишь облако пыли и дыма, да горящие остовы машин, танцующее на которых пламя едва просматривалось через мутное черное облако. Самолет неспешно разворачивался, уходя в зенит, был виден типичный для Юнкерсов раздвоенный хвост, моторы как бочонки по обе стороны фюзеляжа, и короткие, широкие крылья. Развернувшись, штурмовик пошел на второй заход ударив по цели неуправляемыми реактивными снарядами калибра сто тридцать миллиметров^[16]. Снарядов было восемь – по четыре трубы под каждым крылом. Они шли в цель со свистом, похожим на свист минометной мины, и, разрываясь, могли потопить легкий эсминец (для чего их собственно, флот и заказывал). РСы разрывались с мощью артиллерийского снаряда, так что содрогалась земля…

Русский офицер, один из тех, кто уже спас единожды Касима аль-Хабейли во время бойни на Племенном совете – бросил принца королевского дома в небольшую канавку, через которую из дома в небольшую сточную яму текли нечистоты, а сам лег сверху, накрыв его собой. Принц Касим ничего не видел – он только слышал грохот и чувствовал, как содрогалась земля. Он лежал в грязи, в испражнениях— и чувствовал унижение и страх. Такой страх, какого он не чувствовал с того дня, когда пришли и сказали, что его отец убит…

Самолет – прогремел где-то над головами, на них сыпалась пыль и осколки, часть дувала рухнула, не выдержав взрывов, но свое дело сделала, защитив их от ударной волны. На третий заход летчик не пошел – решил, что достаточно и выжить в таком аду, никто не мог. Развернулся – и ушел в сторону континента…

– Можно… вставать.

Принц пошевелился.

– Вставайте. Надо уходить – пока они не прислали проверить.

– Кто… кто это был?

– Потом. Надо уходить.

Когда они выезжали – их было больше двадцати человек. Сейчас – осталось трое. Считая его самого.

– Сюда…

Из дома никто не высовывался. То ли никого не было, то ли – не было желания.

– Дверь…

Русский – шел первым, вот и сейчас он – высунулся, чтобы проверить, что на улице. Принц Касим – вытащил из кармана револьвер и одну за другой послал в русского пять пуль в спину. Тот упал как подрубленный.

В револьвере была шесть зарядов, оставался последний. Принц повернулся к последнему, уцелевшему телохранителю – тот был из местных.

– Русские предали нас… – сказал принц… – ты видел.

– Да, эфенди…

– Если ты будешь служить мне, ты станешь очень богатым человеком.

– Я всегда буду служить вам, эфенди…

Принц опустил пистолет.

– Найди мне машину. Быстро. Я буду ждать тебя здесь…

* * *

Британцы – несмотря на то, что Аден был потерян, вовсе не ушли из этого города совсем. Вынужденные отдать русским все, что составляло здесь их власть, они поселились небольшой колонией на другой стороне Залива, в так называемом «Малом Адене». Несмотря на то, что отношения Британии и России были не просто враждебными, они были на грани войны – особой враждебности между русской и британской колониями в Адене не было. Британцы – сохранили частую собственность, которая у них была (частные британцы, не Ост-Индская компания) и даже построили некоторое количество новой. Их колонию в Маленьком Адене от основных сооружений города – отделяли соляные поля. Белая равнина, на которую в солнечные дни – а такими было подавляющее большинство дней в Адене – было даже больно смотреть. Соль эту в небольших количествах добывали для косметики, этим занимались британцы. Еще у них были интересы в торговле, недвижимости и в порту. Были клубы и места, куда пускали и где могли быть приняты и русские и британцы – и они как то находили общий язык друг с другом.

Еще один нюанс – касался дипломатического представительства. Русское министерство иностранных дел категорически отказало Форин Офису в приеме в Адене дипломатического представительства любого уровня, даже такого, который бы возглавлял временный поверенный в делах. Но британцы, верные своей хитроумности, нашли выход. В британской колонии в Адене появился дуайнен, или старшина. Официально – он не имел никаких дипломатических рангов, и русские ничего не могли предъявить в связи с этим. По факту же он представлял интересы Великобритании, представлял их неплохо, неплохо даже для профессионального дипломата, которым он не являлся – и его присутствие было выгодно даже местным властям. Потому что проще было иметь дело с кем-то конкретным, кто отвечает за колонию и может принимать решения – чем неизвестно с кем. Так что дуайнен был известен во всем городе, и в любом доме – ему были рады.