Александр Александрович Чечитов
Голодное воскресение
Напротив, через реку стояли старые, покосившиеся избы. Река покачивала облупившиеся корпуса барж. Бригада, отвечающая за захоронение, ходила по своим делам. Ожидая и дальше хорошей погоды, начальник, разрешил им отдохнуть пару часов.
Один из служивых шарахнулся в сторону. Разогретая весенними лучами кровь, быстро побежала по жилам сложенных в ряд тел. Вдохнув свежий воздух, некоторые из них начали оживать.
Шатаясь, Андрей искал, в чем принести воды. Пригодилось забытое кем-то у трапа ведро. В общей суматохе каждый думал о собственных проблемах, не обращая внимания на него. Вырвав кусок подкладки от плаща, парень макал им в воду, вытирая обветренные губы узников мокрой тряпкой.
– Лучше о своей шкуре позаботься сумасшедший. Заметил проходящий поодаль военный.
– Как там Света?! А мама? – Малыш, наверное, уже родился. Первый, беспомощный крик младенца, теплые, крохотные губы, ищущие материнской груди. Все это осталось за тысячи километров отсюда. Андрей размышлял, как хрупка и непредсказуема жизнь. – Оказывается! Какое счастье просто быть рядом с близкими. Любить, обнимать, их.
День прошел очень быстро. Не имея почти никакой организации, заключенные разделились на маленькие группки. Люди разбрелись, кто куда. В наступивших сумерках дым от костров застилал окрестности. Вечерняя прохлада заставляла уходить все дальше от небольшого лагеря в поисках пищи и тепла.
– Надо уходить. Сказал Мухтар, растолкав засыпающего на берегу Андрея. – Тут нельзя оставаться на ночь.
Не разбирая дороги, Андрей поплелся сзади, отставая и спотыкаясь. Ему уже не хотелось есть. Уже ничего не желая, он сам не понимал даже, зачем идет. Одна мысль крутилась в налитой свинцом голове. – Скоро конец.
У сваленного дерева, Андрей упал. Мухтар натаскав под ствол полусухих ветвей, перетащил товарища на них.
Маленький Андрюша перепрыгивает через сине – желтые булыжники, появившиеся из неоткуда на мощеной тропинке, ведущей к дому. У высокого деревянного крыльца расположились вырубленные из гранита фигурки львов, покрытые бесцветным лаком. Их свирепые пасти поблескивают, отражая горячие лучи. Вскочив на верхнюю ступень, он толкает внутрь высокую, обитую железным рисунком дверь. Тяжелый механизм, открываясь, протяжно скрипит. Меж стен узкого коридора, обросших темно-зеленым мхом, гуляет ледяной сквозняк. Вторая дверь, оказавшаяся в самой глубине, не желает поддаваться усилиям мальчика. Рывок и перед взором предстает комната с высокими, рельефными потолками. Посреди помещения стоит стол овальной формы, за которым на железных стульях сидят девять людей в черных одеяниях. – Папа! Удивляется мальчик, рассмотрев родное лицо. Остальные кушают белыми приборами из ослепительно сияющих тарелок. Мужчина встает и проходит мимо.
– Подожди?!
– Не могу сынок.
– Мне холодно папа. Захныкал Андрюша, хватая за рукав.
Склонившись Мухтар, тряс Андрея за плечо.
– Ах. Это ты. Приоткрыв глаза, вздохнул парень. Мышцы одеревенели, не желая слушаться.
– Ешь. Но, только потихоньку. Мухтар подал кусок мяса, покрытый перьями.
– Что это?
– Не знаю. Какая-то птица. Я нашел ее не далеко отсюда. Если закрыть нос, вполне съедобно. Половина уже у меня в желудке.
– Не надо Мухтар. Я не протяну долго. Тебе не зачем тратить время впустую. Андрей хотел отвернуться в другую сторону, но и это было тяжело сделать.
– Вера рождается в сердце, правда на острие клинка. Как бы не было тяжело, встань. Помнишь, ты рассказывал о жене и ребенке?! Как любишь их! Ты должен верить, что обретешь свою семью и бороться за это! Мухтар потянул за бессильные руки. – Как написано в священной книге. Бог сотворил Адама из глины. Скажу тебе, высохнув, она становится тверже мрамора. Ты размяк как та самая глина. Дай времени поставить все на свои места.
– Спасибо друг. Я постараюсь. Можно я пока здесь посижу? Не вставая с земли, спросил Андрей.
– Нет. Помог подняться Мухтар. – Бездействие это сорняк. Он медленно врастет в твою душу. Незаметно оплетая, займет все пространство. У него тысячи масок и оправданий. Кажется маленькая слабость, что такого? Но когда, напитавшись: ленью, страхом, отчаянием наберет силу, он убьет тебя! Трави и выжигай его, только так можно спастись.
Медленно разжевывая мясо, Андрей оживал.
Болезненное чувство в животе немного утихло. Выйдя к побережью, товарищи повсюду встречали таких же, как они истрёпанных голодом бродяг. От них стало известно, что это остров, омываемый рекой с двух сторон. Продовольствия по-прежнему не было. Рядом перетирая друг друга в кашу, по реке неспешно плыли крупные куски льда. Студеный ветер забирался под одежду. Весна будто отступила перед последней волей зимы, которая высыпала с неба крупные хлопья снега.
Тут и там можно было увидеть сотни человек рыскающих в бесплодных поисках съестного. А изначально, по словам одного из комендантов, по прибытии высадили шесть тысяч. Наименее приспособленные во второй день стали массово умирать. Под кустами, в речке, на берегу, всюду лежали они с распахнутыми, остекленевшими глазами. Похоронная бригада уже не успевала выполнять свои задачи. Иногда в лесу встречались костры, где собравшись компании из десятка арестантов. Шептались, что-то жевали. При появлении посторонних, стараясь не показывать, они прятали еду в одежду. Некоторые сдирали кору с деревьев, жевали мох, лишь бы набить чем-то желудок.
В дальней части острова, Андрей с Мухтаром натолкнулись на группу конвойных. Пара из них, сидела на корточках у трупов, что-то записывая на бумаге. Развороченные рты, разрезанная одежда пропитанная кровью, отсутствие некоторых частей тела, напомнили Андрею нападение волоков на их с матерью экипаж.
– Нет. Эти не похожи. Выцедил один из них, тщательно осмотрев одежду с карманами подошедших парней. – Пошли прочь животные! А то свинцом угощу. Добавил второй, плюнув в их сторону. Пять дней к ряду Андрей с товарищем выживали, питаясь корой и корнями растений.
На острове то и дело находили останки растерзанных людей. Пойманных на месте и уличенных в зверствах преступников сразу расстреливали. Однако многое так и осталось тайным. Местами стоял резкий, гнилостный запах разлагающейся плоти.
К шестому дню, пришло судно с провизией. Изобразив подобие очереди, люди ждали положенной порции муки. Напирая друг на друга, они ругались, вскоре превратившись в большую свалку.
– Бах. Прозвучал ружейный залп. В страхе впередистоящие толкали середину. Пытаясь спастись, они дрались и кричали. Вдавливая упавших в землю. Позднее получив свои граммы, некоторые тут же разжевывали ее в сухом виде. После этого в течение каких-то пары минут, они падали замертво.
Офицер вытащил из очереди парнишку в драной телогрейке, лет двадцати с виду. Уличив в том, что тот хотел получить сверх нормы, отвел в сторону. Стальное дуло изрыгнуло огонь.
– Тех, кто хочет лишнего, могу угостить. Громко прокричал он, убирая пистолет в кобуру. Осунувшийся, невысокий мужчина лет сорока пяти, дрожа от слабости, зачерпнув воды, развел в шапке болтушку. Его примеру последовали и Андрей с Мухтаром, дотянув на таком рационе до дня отплытия.
На девятый день пребывания, зачищающие отряды стали вновь сгонять выживших на баржи. Предстоял завершающий путь к исправительным лагерям.
Так начались долгие, беспросветные наполненные тяжелым трудом дни. С раннего утра до позднего вечера Андрей был на заготовке древесины. Работал, не разгибая спины, до исступления. Только так можно было хоть немного заглушить тоску по родным сердцам. Выполнив норму, арестант получал положенную пайку. В противном случае она урезалась вдвое.
Были и беглецы. Подстрекаемые слухами, они забредали в непроходимые таежные болота, сгинув без следа. Тонули в реках. Некоторые возвращались, поняв тщетность таких попыток.
Так продолжалось до тысяча девятьсот сорок второго года. Утреннее построение состоялось на час раньше. Лагерный глашатай объявил срочный сбор.
– И так, товарищи сидельцы. Начал свою речь, лично пришедший начальник. Родина великодушно предоставляет вам шанс на искупление. Не нужно строить иллюзий относительно войны. Многие из вас полягут в первых боях. Отказаться от этой чести, нельзя. Сейчас будет зачитан список, подлежащих мобилизации, остальные отправятся на работы по обычному распорядку.
– Дарсамов! Прогремела из уст коменданта первая фамилия. Мухтар похлопав по плечу Андрея, вышел из строя. Он хорошо понимал, такой возможности может и не быть больше. Война все ж лучше, спокойного, убогого, скудного существования в лагере.
