Александр Александрович Чечитов
Склеп
В ту тяжелую пору, мне повстречался Аркадий Семенович. Мы просто разговорились на остановке. Актер театра и кино, он был необычайно одаренным человеком. Аркадий рассказывал о своих ролях, глаза мои горели, а сердце трепетало. Я высказал свое, восхищение, его ролями и огорчение что для меня это не достижимо. – Это вовсе не так, – ответил он уверенно. И я попробовал, сходил на пробы. Кастинг за кастингом меня отправляли домой с обещанием позвонить. Временами меня одолевали сомнения о целесообразности затеянного мной дела. Я стучался в двери, где не было не единого шанса. Меня выталкивали, прогоняли, игнорировали. Но моему отчаянию не пришлось долго главенствовать, потому, как однажды мне предложили роль в эпизоде. Жалкие двадцать секунд эфирного времени потратили на мою персону, но я был в восторге. Внутри полыхало пламя радости. Затем снявшись в дешевом кино, я попал в рекламу. Мне очень нужны были деньги, и я участвовал на тв схемках, где только можно было. Стремясь показывать свое лицо как можно чаще. Двадцать третьего апреля моя жизнь совершенно изменилась. Меня пригласили на роль в крупном фильме. Ох. Это было и радостно и страшно. Я не спал после предложения целую ночь, прокручивая в голове волшебные слова режиссера: вы нам подходите. Скажу сразу, после этой роли, одна за другой на меня посыпались другие, я был как будто во сне. Я шагал по вымощенной корявой плиткой улице, не замечая пения птиц, сигналов машин. Наверное, со стороны меня можно было принять за сумасшедшего и таким, в общем, я был, от дурманящего чувства счастья.
Тишина. Черная, мертвецки глухая тишина окружила меня. Мне показалось, что я одновременно ослеп и лишился слуха, пока вырвавшийся из пересохшего горла хрип не сбил моих мыслей. Сырой, затхлый запах, засвербев в носу, заставил чихнуть. Вслед за ним сердце забилось чаще, перебивая слабое дыхание. Страх, набрав силу, побежал, каменными бугорками под кожей. Я громко крикнул. Голос мой надорвался от бесполезных усилий, превратившись в скрип. Шепот вытекал из моего рта, теряясь в бесконечно темном пространстве. Мысли заметались в идиотской лихорадке. – Как такое может быть?! Где я? Руки ощупали пол под ногами. Между пальцев оказались мелкие камешки. Легкие свистели. Я попытался кинуться в темноту, и со всего размаху вписался в массивную стену.– Это безумие! Наверное, я сплю и сейчас должен проснуться. Быстрее бы этот сон закончился. Нет. Я лег на каменный пол. Только лежа, мое тело ощутило неимоверный холод булыжников, вместе с тем это принесло немного спокойствия в мою голову. Шея, спина, ноги гудели особенно, вставать совсем не хотелось. – Может так выглядит смерть, – подумал я. Возможно, это помещение эквивалент ада и здесь за свои грехи душа должна мучатся вечность?! Обернувшись роем диких пчел мысли жужжали в голове, не давая сосредоточиться. Я пополз. Пробравшись по периметру, я понял что это небольшое помещение, без каких бы то ни было дверей и щелей. Рассвирепев я бил кулаками в пространство, пинал, что попадется под руку. Рычал. Все мое содержимое дрожало от ярости. Я ненавидел себя за то, что допустил, то, что со мной произошло. Желал смерти тому, кто это сделал со мной. Целый мир тогда был трижды проклят, за то, что произошло со мной. Вымотав себя, я упал. Твердый, ледяной пол принял меня в свои объятия. Оставив терзающие мысли далеко внутри, я уже был за пределами сознания.
Когда не много остывший разум начал возвращаться ко мне, я приподнялся. Пальцы забегали вокруг, ощупывая черное, холодное пространство. Легкие дернулись от поднявшейся в воздух пыли. Стоп. Я вспомнил, что где-то в карманах куртки должны быть спички. Чирк. Горячее, яркое пламя выдавило от руки к углам густую, дрожащую темноту. Над головой блестела, ровная, гладкая каменная поверхность. В самом центре комнатки стоял, вытянутый в длину мраморный ящик, накрытый толстой плитой из того же материала. Тут и там валялись распотрошённые, ветхие книги. Вспыхнув чуть ярче, пламя подошло к кончикам пальцев. В дальнем углу я успел заметить крупную бутылку. Пробравшись на ощупь, руки тряхнули живительный сосуд. Булькая и переливаясь, внутри шумела жидкость. Повозившись с затвердевшей пробкой, вскоре мне удалось открыть ее. Запах изнутри отдавал болотной тиной. Глоток, еще один. Сердце вздрогнуло. Остановись безумец, шептал голос глубоко внутри. Страх переборол жажду. Кто знает, на сколько, я здесь думал тогда я, и оставил запас. И здесь во мне родилась надежда. Я пообещал себе, стать лучше если выживу. Твердил, что буду ценить каждое мгновение подаренное жизнью и еще много различных обетов в обмен на спасение. Время шло своим чередом, но ничего не менялось. Я по-прежнему находился там же. За надеждой пришла печаль. Наверное, она всегда плетётся, вслед и берет верх если ты не борешься с ней. Не знаю. Я не ел и не пил много часов подряд, но это не беспокоило меня. Большего всего жаль было Аллу. Воображение рисовало ее мучения, то как она не находит себе места. Ах, да, забыл. Мы ведь расстались. Ей плевать. Мгновения оборачивались минутами, плавно превращаясь в часы. Вставать не было ни какого желания. Кажется, слабость наполнила мои вены до краев. Ломота спустилась от макушки головы к пальцам ног, но ни что не заставило меня сдвинуться хоть на сантиметр.
