Александр Александрович Шматов
Последний полёт «Фламинго»
– Я, кажется, встречал, – вмешался Сашка, – на верхнем мостике у плотов вместе с женщинами. Помнишь, Женя, когда мы уходили с мостика мужик в жилете навстречу попался.
– Слетел с катушек, видимо совсем, да Бог с ним, – продолжил Жора. – Однако, ситуация аховая, надо разбираться откуда вода поступает. Я на палубу, огляделся, смотрю, крышку слипа действительно с верхних стопоров сорвало, и она на нижних петлях упала на своё рабочее место. Надо же, думаю, как совпало, только убрали подпорки и тут же получили по заднице.
– Если бы двигатели не заглохли, – сказал Сашка, – ничего бы не случилось.
– Да погоди, – отмахнулся Жора, – таких «если» слишком много получается. Мне надо было разобраться откуда в мукомолку вода поступает. И тут я заметил, что оторвало, видимо волной, кожух приточной вентиляции, как раз над мукомолкой. Дырища вот такая, – Жора сделал перед собой руки кольцом. – Вот откуда она идёт, только и успел подумать, как тут же меня шибануло и понесло. Волна через проём в корме залетела и меня к траловой лебёдке прибила. Когда вставал, нога между железяк в фундаменте застряла. Дёргаю, а она не вытаскивается. Тут корма снова вниз пошла, прямо проваливается на глазах. Ну, думаю всё, сейчас мне следующей волной ногу оторвёт. В последний момент как-то изловчился, выдернул. – Жора сделал глубокую затяжку, как бы снова переживая тот момент, затем стряхнул пепел в банку из-под сгущёнки, которую протянул ему тоже куривший Женя, и, допив до конца кофе, продолжил.
– Позвонил капитану, доложил ситуацию, а сам в каюту переодеваться. Мокрый же весь насквозь.
– Похоже, после твоего, Жора, звонка капитан к нам за телогрейкой зашёл, – сказал Начальник, – соображаешь, Сашка?
– Ну да, мы тогда тоже ходили с Женей посмотреть, что там, на корме твориться – начал было Сашка, – видели, как капитана смыло волной, как слип на нижних петлях болтается.
– Погоди, – перебил его Начальник, – так почему тонуть начали, Жора?
– Всё просто, ребята, опять наша безалаберность. Я ещё переодеться не успел, как Сашка Пальцев, рыбмастер, в каюту забегает: «Жора, вода в рыбцеху!». А вот это уже совсем нехорошо, думаю, если ещё и рыбцех затопит, совсем беда. Мы с Пальцем рванули в рыбцех. Кстати, по пути капитана встретили, ребята его в каюту вели, мокрого с ног до головы. Заходим в цех, а там, видим, уже воды по колено, и она по цеху гуляет, рвет обшивку с переборок, столы разделочные ломает. И знаете, откуда она бежит, – Жора затянулся сигаретой, делая интригующую паузу, и, насладившись полной концентрацией внимания со стороны друзей, выпалил, – из рыбных бункеров, зараза. Палубные люки, через которые рыбу в бункера подают, оказались не задраены по-походному. А воды то на палубе, вы сами видели сколько. И сами рыбные бункера в цеху открыты были. Так что вода, можно сказать, беспрепятственно не только в бункера, но и в цех попадала. А налило её уже столько, что маленький тридцатый танк, куда она через шпигаты стекает, заполнился, и теперь ей стекать больше некуда.
– А насосы? – вмешался Женя, – Там же насосы должны автоматически из танка воду откачивать.
– Вот именно, должны, их там два. У них есть поплавки, которые толкают штоки к концевикам, включающим насосы, а коробки концевиков находятся в мукомолке, она как раз над тридцатым танком.
– А мукомолку уже затопило, – проявил сообразительность Сашка, – вместе с коробками автоматики.
– Вот именно!
– И что вы сделали?
– Для начала, ребята-добытчики задраили палубные люки бункеров, благо там прокладки все новые с ремонта. Вода больше в цех не поступала. Заделали брезентом дыру над мукомолкой, где кожух вентиляции оторвало. Тем временем электромеханик попробовать запустить насосы в 30-м танке в обход концевиков, не получилось. Тогда подтащили к рыбцеху и мукомолке переносные эжекторные насосы, у нас их пять штук на судне. Установили, попробовали качать, а вода не убывает. Как потом выяснилось, в затопленной мукомолке повреждён пожарный гидрант. Когда запускали пожарку, там из гидранта шла вода и через 30-й танк, как по сообщающимся сосудам, через шпигаты поступала в рыбцех. Словом, от эжекторов отказались, не эффективно, только время потеряли. Придумали ещё вариант. Под 30-м танком находится помещение линии гребного вала, а там тоже есть насос для откачки воды. Между танком и этим помещением имеется герметично задраенная горловина. Решили попробовать осторожно, не подтапливая сильно линию вала спустить из танка воду и откачать. Я туда пробрался, отдал слегка крышку на горловине, и дело пошло. Я регулирую поток воды, насос её откачивает. Так постепенно всю воду из рыбцеха и убрали.
– А мукомолка, – спросил Сашка, ты же говорил, она тоже в 30 танк воду сливает.
– Правильно, только когда вода в мукомолке стала уходить, там напрочь забились мусором шпигаты и вода осталась. Но это последняя вода, и её не так много, чтобы я не мог позволить себе попить с вами кофейку, и даже может часик поспать. Во как-то так, вопросы есть – вопросов нет, я пошёл спасибо за сигарету, – Жора встал с дивана и направился к выходу.
– Тебе спасибо, что прояснил ситуацию, – бросил ему вослед Женя.
Рассвело. Сашка стоял на слегка дрожащей на полном ходу корме и смотрел на убегающую к горизонту светлую кильватерную струю. Оставшаяся после ночного шторма крупная зыбь, плавно переваливала «Фламинго» с борта на борт. В пропитанном солью воздухе уже чувствовалось тепло приближающихся тропиков. Он ещё раз осмотрел слип: «Вот как они её пристроили, простенько и со вкусом, молодцы». Изрядно покорёженная крышка слипа была зафиксирована в вертикальном положении. С одной стороны, два троса, пропущенные через ваерные блоки и тянули её к корме, а к носу крышку тянул третий трос.
Несколько чаек, как обычно, преследовали судно, поочерёдно пикируя в воду за лёгкой добычей. Наблюдая за птицами, хватающими оглушённую винтами рыбу, Сашка снова переживал события этой ночи. «Какая-то из них могла бы стать пристанищем моей души, если бы …» Почему-то, вдруг очень сильно захотелось прижать к себе жену и дочку, попросить прощения у мамы, поговорить, наконец, по-взрослому с отцом о смысле жизни. Он ещё не понимал, что где-то, на подсознательном уровне, этой ночью его душа навсегда распростилась с беспечной юностью, приняв на себя ту меру ответственности, которая отличает юношу от мужчины.
Глава 2. На переходе
Сашка третий день не вылезал из шахты гидролокатора. Дело в том, что дома на ремонте руководство задумало обновить на судне гидроакустическую технику. Вместо старых немецких эхолотов HAG-ов, было решено установить отечественные «Палтус» и «Кальмар». Причём, это был не обычный вариант, когда эхолот «Палтус» и гидролокатор «Кальмар» – самостоятельные приборы, установленные порознь. На сей раз, их самописцы были объединены в некий конгломерат, представленный в виде ящика-стойки с общим пультом управления. Такого симбиоза, довольно старых, хотя и надёжных отечественных поисковых приборов, Сашка нигде ещё не видел. Впрочем, стойка была довольно удобна, так как установлена она была на ходовом мостике, и вся информация на самописцах была в поле зрения одновременно. Беда была в том, что эта инновация в ожидании применения простояла восемь месяцев на берегу под открытым небом в простых деревянных ящиках, о чём Сашку предупредили заранее. Перед самым отходом на судно заявился Миша Харлап, пожалуй, самый опытный гидроакустик в конторе, работавший ремонтником на плавучей мастерской, и вручил Сашке связку свежеперемотанных трансформаторов.
– Зачем, Миша, в ЗИП-е имеется два комплекта запасных трансов, – недоумевал Сашка?
– Бери, не спрашивай, – буркнул ему Харлап, – ещё спасибо скажешь. Гоняй эхолоты побольше на переходе, пускай все бяки заранее повылезут, до промысла.
И Сашка гонял! По несколько часов каждый день. Через две недели почти все трансформаторы в эхолотах пришлось поменять. Отсыревшие при хранении под открытым небом они сгорали один за другим.
– Опять, едрить-ага, вслепую работать придётся, Александр, что скажешь? – ехидничал капитан. Последние рейсы ему не везло с акустиками. – Смотри не угробь, мне НЭЛ-10, – глядя на Сашкин зад, постоянно торчащий из-под стойки с самописцами, серьёзно говорил он, уже привыкший искать рыбу по навигационному эхолоту.
Но не это было главным в налаживании работы поисковых приборов. Заменить сгоревший трансформатор было не сложно, с этим мог справиться любой мало-мальски обученный специалист. Постоянная возня с заменой отнимала у Сашки время на решение основной задачи, поставленной руководством конторы. Необходимо было приспособить антенну старого немецкого поворотно-выдвижного устройство (ПВУ), к нашему гидролокатору «Палтус». Такое объединение двух разных приборов избавляло от необходимости постановки судна в док и экономило кучу денег. В конторе надеялись на Сашкино образование, увлечение радиолюбительством и полученный в предыдущих рейсах опыт. И вот, поменяв большинство трансформаторов и наладив более-менее стабильную работу техники, он теперь пропадал в шахте гидролокатора, настраивая согласование палтусовского генератора с вибратором от HAG-а.
Шахта представляла собой вертикальный туннель полтора на полтора метра, ведущий от главной палубы к днищу судна. Сверху висела коробка генератора, а внизу в днище находилось ПВУ.
– Алё, Женя, включай, – громко крикнул Сашка в наушники, нацепив их затем на уши.
В генераторе щёлкнуло пусковое реле, появился накал в лампах и через 20 секунд, необходимых для прогрева, пошло излучение. Он прислушался к звуку из наушников.
– Женя, выключай, хватит, – сняв наушники, проорал Сашка в один из них, – перерыв полчаса.
Генератор отключился. За эти полчаса Сашка хотел поменять конденсатор в генераторе на более подходящий. В принципе, сделав необходимые измерения и расчёты, и заменив некоторые детали в схеме согласования, он уже получил картинку на самописце. Но она его не вполне устраивала. Хотелось выжать из техники максимум возможного, а для этого необходимо как можно точнее подобрать согласующие конденсаторы. Задача усложнялась тем, что после каждой замены надо было подниматься из шахты на мостик и, включив прибор, смотреть каков результат. Провозившись так целый день, он решил привлечь на помощь Женю. Для начала они наладили звуковую связь мостика с шахтой. Такая линия связи между передающей и приёмной частями гидролокатора при помощи двух пар наушников предусматривалась конструкцией. Теперь можно было переговариваться друг с другом, и, что ещё важнее, Сашка мог в наушниках слышать работу звукового индикатора, и по длительности эха определять качество согласования. Отпала необходимость бегать на мостик и проверять самописец.
Провозившись, теперь уже вдвоём, ещё день, нужное согласование, наконец, было получено. Услышав в наушниках хорошее длинное эхо, он удовлетворился достигнутым результатом.
– Женя, не выключай, – радостно крикнул Сашка в наушник, – я сейчас поднимусь, кажется, получилось.
– Получилось, Саша, – пропищали наушники Жениным голосом, – на самописце дно рисуется, а до него больше трёх километров.
Сашка, на кураже, мигом домчался до мостика и глянул на самописец, – сквозь серую пелену звукорассеивающего слоя действительно проглядывалась ровная полоска дна. Для него было ясно – раз рисуется дно на расстоянии более трёх километров, можно уверенно гарантировать обнаружение рыбных скоплений на меньших глубинах. Он попросил старпома, дело было на его дневной вахте, сбавить ненадолго ход до восьми узлов.
– На пять минут можно, – старпом сдвинул ручки управления двигателями немного назад.
Сашка, выждав пока судно достаточно замедлится, опустил шток гидролокатора и включил погромче звуковой индикатор. На мостике появился капитан.
– Что случилось, почему, едрить-ага, ход сбавили?
– Акустик, кажется, гидролокатор наладил, хочет проверить, – доложил старпом.
– На пять минут, Геннадий Семёныч, – добавил Сашка, – надо опустить «ногу», посмотреть, как гидролокатор работать будет. Это наш главный поисковый прибор.
Сашка с видом победителя стоял у стойки, проверяя работу механизмов ПВУ.
– Ты мне гарантируешь, едрить-ага, что он рыбу будет рисовать?
– Крупную, поштучно, Геннадий Семёныч, – весело ответил Сашка.
– Ну, смотри, не разочаруй, едрить-ага, а то предыдущий акустик тоже всё обещал, а работали почти вслепую. Пусть Александр проверяет, сколько ему надо, – бросил он старпому, уходя с мостика.
– Вот и всё, Игорь, – наигравшись с гидролокатором, через несколько минут удовлетворённо сказал Сашка, – можно давать полный ход, ПВУ поднято.
Вечерело. На кормовой палубе было вполне комфортно. Тропическая жара спала, и моряки после работы проводили время в своё удовольствие. Кто-то играл в новус – морской биллиард, кто-то гулял по палубе, прохаживаясь туда-сюда, кто-то – просто болтал с друзьями. Сашка вышел на палубу в надежде встретить Жору, и обсудить с ним некоторые вопросы по установке японского тралового зонда «Фуруно». Зонд должны были установить ещё на ремонте, но как-то не сложилось, и теперь он, совсем новенький, в запакованных ящиках, ждал своей участи у Сашки в кладовой. Жора был мастер на все руки и обещал помочь, как только закончит ремонт крышки слипа.
Чтобы починиться после шторма в Бискайском заливе, пришлось просить контору о заходе на Канарские острова в порт Лас-Пальмас, который был по пути, и там базировалась ремонтно-подменная команда «Запрыбпромразведки». Капитан рассчитывал, что ремонтники быстро починят и слип, и промокшую электрику. Объём работ был большой. В мукомолке и рыбцеху вышли из строя все залитые солёной водой электромоторы. Кабельные трассы к ним тоже надо было менять. Не хватало сварочных электродов для восстановления слипа. Но в управлении, экономя средства, посчитали, что экипаж сам справится с ремонтом. Разрешили только зайти на рейд Лас-Пальмаса и катером доставить на борт необходимые запчасти: электрические кабели, сварочные электроды и прочее.
Полюбовавшись в бинокль на берег острова Гран-Канария, на высотки фешенебельных отелей Лас-Пальмаса, экипаж не без сожаления покинул эту Мекку советских моряков, надеясь, что на обратном пути обязательно побывает в заветном порту. Никто ещё не предполагал, что для «Фламинго» это полёт в один конец, и траулер никогда больше не попадёт в эти края.
Переход на юг продолжился. Работы у экипажа было невпроворот. Особенно досталось электрикам. «Это же сколько моторов им надо перемотать?» – думал Сашка, выбирая из своих запасов катушки с обмоточными проводами потолще, чтобы поделиться с Хлыновым – старшим электромехаником. Электрики каждый день снимали в рыбцеху один мотор за другим, выносили на палубу, промывали пресной водой, сушили на солнышке, пробовали пускать. Если чуда не случалось, и мотор дымился, уносили его в свою подсобку на перемотку. Настоящим чудом для Сашки было то, как Хлынов управлялся с перемоткой моторов. Для него, никогда ещё не занимавшегося таким делом, был интересен сам процесс, особенно впихивание обмотки в сердечник якоря мотора. Ну и конечно завершающий этап, когда они вместе с Жорой и Саней-пальцем смотрели как оживают в рыбцеху ленты транспортёров. Вот и сегодня, выйдя после обеда на промысловую палубу, Сашка подошёл к электрикам:
– Привет, Терентичь, успеете до промысла? – спросил он, как обычно, старшего электромеханика, который вместе с электриком Лебедевым проверяли очередной мотор. Получив некий полу обнадёживающий ответ, он прошёл на корму, чтобы получше рассмотреть отремонтированный слип. Крышка стояла на своём походном месте, как будто ничего и не было. «Как они её отрихтовали, она же вся покорёженная была», —вслух удивился Сашка.
– А мы её через канифас и на турачку, привет Сашок, – сзади подошёл Жора и по- приятельски хлопнул Сашку по плечу.
«Через канифас и на турачку» на морском сленге могло означать всё что угодно, и в частности то, что удачно сделано, с присущей нашему народу находчивостью и изобретательностью.
– Правда, Жора, как вы её восстановили, она же в восьмёрку была, – Сашка, обрадовавшись появлению приятеля, жаждал объяснения.
– Я не шучу, ей Богу, Саша, завели трос через канифас блок на турачку траловой лебёдки и вытягивали понемногу кривизну, пока всё не выпрямили. Видел, как домкратом машины рихтуют, вот и мы примерно так.
– С помощью кувалды, лома и какой-то матери, русские починили свой звездолёт и полетели дальше, – процитировал Сашка известный анекдот.
– Это точно, и кувалда и мать, всё понадобилось, а чего ты меня искал, ребята передали.
– Есть у нас, Жора, такая японская штуковина, траловый зонд, – начал объяснение Сашка, – называется «Фуруно». Это такой самолётик, он с борта в воду опускается, а к тралу цепляется другая штуковина…
– Погоди, Сашок, что-то я не пойму, что за японские самолёты, ты меня в камикадзы агитируешь, – рассмеялся Жора, явно пребывая в хорошем настроении.
– Не смеши, я серьёзно говорю, на ремонте комплект на судно завезли, а установить забыли.
– Они, наверное, подумали, что такой мощный специалист как ты и без них всё смонтирует, – выдал подначку Жора.
– Да пошли они к такой-то матери. Почему я должен в рейсе их работу делать? – разгорячился Сашка.
– К какой-какой такой матери? – не унимался Жора.
– К японской… Богоматери, Жора, – уточнил Сашка, подражая актёру Пуговкину из «Приключений Шурика». Приятели дружно расхохотались.
– Ладно, давай Шурик, показывай, свою самурайскую технику.
– Пойдём на правый борт, я объясню, что надо сделать.
Они прошли к тому месту, где Сашка планировал установить небольшую фуруновскую лебёдку и длинную выносную стрелу для спуска под воду «самолёта», принимающего акустический сигнал от тралового зонда. Жора внимательно выслушал Сашкины объяснения, уточняя по ходу размеры лебёдки и стрелы.
– А я всё думаю, кто и зачем эту стальную трубу на судно притащил, такую длинную? – задумчиво изрёк Жора, что-то прикидывая в уме, – варить много придётся. Знаешь, Сашок, давай-ка ты мне чертёжик нарисуешь, а я, как экватор отгуляем, сразу всё и сварганю. Тут ещё с электриками и старпомом надо порешать. Экватор послезавтра, а мне ещё реквизит готовить. Ты участвуешь?
– Я за звук отвечаю, и музыкальное сопровождение, а Женька звездочётом будет.
В это время над палубой из рупоров разнеслось скрежетание, в котором угадывалось приглашение экипажа на ужин. Корма быстро опустела. «Надо будет завтра обязательно трансляцией заняться, а то на палубе ничего не разобрать, не говоря уже про каюты, где она вообще не работает» – подумал Сашка, идя на ужин.
Тропическое ночное небо искрилось мириадами звёзд, то там, то тут просекаемое ниточками метеоритов. Сашка лежал в гамаке, обустроенном боцманом на верхнем мостике, и переваривал ужин. Ему доставляло удовольствие выискивать на небе знакомые созвездия. К своему стыду, он мог назвать не более половины из тех созвездий, что хорошо известны опытным мореплавателям, ленясь подучить остальное, и успокаивая себя тем, что может без труда отыскать Полярную Звезду и Южный Крест. Ковш Большой Медведицы красовался над самым горизонтом по корме судна: «Там на севере остался наш дом, – размышлял Сашка, – а там, – он перевёл взгляд в противоположную сторону, – Южный крест. Под этим созвездием предстоит работать весь рейс. «Но студит мне душу Южный крест, и греет звезда полярная…» – вспомнились ему слова из песни Городницкого. Сашка откинулся назад, приняв удобную позу лёжа на спине и закинув руки за голову. Через несколько минут он заметил неяркую звёздочку, потихоньку перемещавшуюся относительно других звёзд. Это был спутник. Спустя некоторое время он зацепил взглядом ещё один, потом ещё. «Кинооператору срочно прибыть в столовую команды!» – неожиданно щёлкнул, а затем плоско прохрипел палубный громкоговоритель. Это искали его, Сашку, добровольно-принудительно выбранного кинодемонстратором. Традиционно, гидроакустик на судне крутил кино. Ему не нравилась эта работа. Она хоть и приносила немного дополнительных денег, но отнимала много личного времени. Однако, на этот раз отвертеться не получилось, и первый помощник, правдами и не правдами вынудил его принять на себя эту выборную должность.
«Неужели некому запустить кинопроектор, фильм то заряжен, выключатель повернуть не могут, – ворчал про себя Сашка, спускаясь с мостика в столовую».
Советские моряки были, пожалуй, одними из лучших знатоков отечественного кино. Каждый фильм просматривался ими по многу раз. А некоторые, особо любимые, даже задом наперёд. Или, например, такие фильмы как Бриллиантовая рука и Белое солнце пустыни иногда запускали без звука, а группа энтузиастов делала озвучивание, иногда вставляя отсебятину на злобу дня. Ну, например, вот так: «Саид, ты зачем порвал трал? – Клевало!» Сашка тоже знал наизусть целые эпизоды из фильма «Неуловимые мстители» и мог полностью озвучить Бубу Касторского, включая песни и танцы. Ещё по флоту «гуляли» так называемые «попурри» – сборники самых смешных эпизодов, из разных фильмов, склеенных в одну ленту.
На берегу существовала специальная контора, снабжавшая фильмами все Калининградские суда. Каждый год туда из нескольких сотен новых отечественных фильмов, попадало два-три десятка лент, специально отобранных соответствующими органами для советских моряков. Никакой иностранщины не допускалось. Перед рейсом комиссар обязан был съездить и отобрать полсотни фильмов – больше не давали. Для этого управлением выделялся транспорт. Комиссар всегда старался прихватить с собой кого-нибудь из экипажа: во-первых – помочь выбрать фильмы поинтересней и разделить ответственность за выбор ещё с кем-нибудь, чтобы потом не говорили, что это он сам набрал такого барахла; во-вторых – помочь таскать тяжёлые коробки с плёнками. Главной задачей комиссара было взять всё самое новенькое, не важно, плохой фильм или хороший, в рейсе разберёмся. Затем отбирались самые популярные из старых, чтобы самим ещё раз посмотреть, и как «валюта» для обмена. А добрая половина фильмов шла просто в нагрузку и воспринималась как неизбежная необходимость.
Сашка добежал до столовой и включил кинопроектор. На экране появились Мосфильмовские рабочий и колхозница, а затем название – «Трое вышли из леса», но он этого уже не видел, быстренько смывшись из зала, чтобы не слышать неодобрительный гул экипажа, требующего заменить кино. Такая ситуация была довольно частой, когда заканчивались новые и «валютные» фильмы и в ход шли нагрузочные. Попытка вступить в полемику с экипажем – мол, всем не угодишь, или не хочешь – не смотри, часто заканчивалась не в пользу кинодемонстратора. Поэтому Сашка предпочитал после запуска не популярного фильма сразу удалиться, не давая шанса экипажу потребовать замену. «Ну чего им опять не так? И про войну, и детектив, и любовный треугольник, всё есть! Правда такой фильм нельзя смотреть много раз, считай в каждом рейсе, теряется интрига, когда всё уже знаешь, зато актёры хорошо играют. В конце концов, где я им наберусь новых. Ещё посмотрим на вас, когда по второму разу всё пойдёт». Сашка заглянул в свою каюту, и не найдя чем заняться ближайшие полчаса до смены бобины в кинопроекторе, вышел на носовую палубу – выход на неё был рядом с каютой.
Носовая палуба, или ещё бак, на судне это нечто особенное. Здесь гораздо тише, чем скажем, на корме. Почти не слышно работы главных двигателей, ощущается лишь небольшая вибрация, которую, впрочем, моряки практически не замечают. Скорее наоборот – отсутствие вибрации сразу воспринимается, как нечто необычное. Ночью, на носовой палубе всегда темно, это необходимо для ходовой вахты, ведущей наблюдение за обстановкой на море. А раз темно, то и безлюдно. На переходе в тропиках, в полный штиль, на носовой палубе всегда лёгкий освежающий ветерок от движения судна. Плотно задраив за собой дверь, чтобы наружу не просачивался свет, Сашка вышел на бак и устроился у левого фальшборта, облокотившись на планширь. Через пару минут, когда глаза привыкли к темноте, окружающее пространство стало наполняться содержанием. В отсутствии луны сначала проявились яркие звёзды, постепенно складываясь в узнаваемые созвездия. Затем обнаружился Млечный путь. Сашка поискал взглядом Южный крест, он почему, то сместился вправо от курса. «С чего бы это, – мелькнуло в голове, – ага, Дакар уже прошли, подвернули влево». На чёрной глади воды, начали проявляться какие-то рисунки. Вот показалась светлая полоска в виде усика, идущая от носа судна. А вот, вдалеке, чуть заметно высветилось большое пятно, затем ещё одно и ещё… Он опустил голову, чтобы посмотреть вниз на воду у корпуса судна. Там тоже была видна лента светящейся воды. Чем дольше он смотрел на воду, тем ярче становились световые картинки. Это мозг настраивался на восприятие окружающего мира, извлекая из кладовых подсознания нечто такое, что заложенное в нас природой, многократно усиливая в темноте остроту зрения. Сашка хорошо знал, почему светится вода. Свет исходит от потревоженных возмущением воды микроорганизмов. Он даже знал, что иногда по светящимся пятнам рыбаки определяют наличие рыбных косяков. Но сейчас он не придавал этому значения, а просто любовался совершенно неповторимым, уникальным миром, полным своих чудес.
Вдруг из-под самого носа судна вынырнула стайка летучих рыб. Разгоняясь по воде, они начертили своими хвостами искрящийся веер.
«Пора», – решил Сашка, и с сожалением оторвал взгляд от волшебного ночного мира, чтобы снова вернуться к обыденности судовой жизни. Пора было менять бобину в киноаппарате.
