Бюро проверки – Александр Архангельский

Архангельский представляется мне археологом, который нашел пласт 80-ых годов прошлого века и очень тщательно щеточкой начал обрабатывать окаменелость. На мой взгляд, главное, что должно быть в читателе, чтобы книга «сработала» – это жизненный опыт в сознательном возрасте в 80-ые, либо интерес к этому периоду. Идет мощная волна ностальгирования по эпохе, по вопросам, которые тогда задавались, по темам, которые тогда волновали.Александр Архангельский старше моих родителей, я то и вовсе родилась в 1990 году, к тому же эпохой не интересовалась и представляю ее смутно. Точнее вообще не представляю. Поэтому «эффект ностальгии» на мне не работает. Я могу лишь отметить, что в описательных частях очень понравился язык автора, я прямо наслаждалась этими абзацами, иногда целыми страницами, которые «обволакивали одеялом атмосферы». И места эти действительно прекрасны сами по себе, но в рамках романа выглядят чужеродно. Одно дело «Петровы в гриппе», когда вся история написана одним языком – неважно, интерьер это или диалоги. И совсем другое, когда герои существуют отдельно, сюжет отдельно, а атмосфера отдельно.Мне было очень сложно следить за событиями. Я вообще тяжело читаю детективы, поэтому приемы этого жанра меня серьезно стопорили. Это нагнетание девяти дней, которые происходят «сейчас» и сюжеты трехлетней давности, которые это сейчас должны объяснить, воспринимались мной очень сумбурным действием. За всем этим пытаться понять и прочувствовать героя уже не получается возможным. Тем более герой крайне инфантилен, податлив, как из глины каждый лепит из него что хочет, при том что никто ничего не хочет и вообще Высоцкий умер.Этот роман вполне могла написать, скажем, Маринина, в главные герои вывели бы Мусю, и все заиграло бы новыми красками: динамика была бы на уровне, целостности вышло бы больше, характеров.Сразу вспоминается фраза Анны Наринской из встречи «Дискуссия: Как вести разговор о книгах», о том, что современно русского писателя можно разве что похвалить за старание.

В этой книге чувствуется старание, но старание это вышло излишним. Сильное влияние редакции, многочисленные переписывания сюжета, смещения акцентов, наполнение элементами. Герой потерялся, детектив не детектив, все написано разным языком. А читатель я, увы, неподходящего возраста.

Почему решил прочитать: дочитал трилогию Леки , решил начать «Имя розы» . С утра прочитал только предисловие, а днём наткнулся на новость, что «Бюро проверки» взяло второе место БОЛЬШОЙ КНИГИ-2018. «Памяти памяти» , занявшую первое место, я читать не буду, «Июнь» Быкова , взявший бронзу, я прочитал сразу после выхода, а «Бюро проверки» после вкусной рецензии Юзефович, собирался прочитать давно. А тут такой повод. (Книга прочитана в декабре 2018 г.)

В итоге: ладно и складно описана Москва времён Олимпиады-80. Очень много подробностей и примет времени. Собственно, они для автора однозначно важнее, чем неспешный сюжет.

Думается, лучше Юзефович про роман и не напишешь.

Всем, кто хочет прочувствовать, как жилось интеллигентному студенту в позднем СССР, читать обязательно, как и тем, кто хочет поностальгировать.

Чтобы не быть голословным, начиная со второй части романа, я решил выписать несколько десятков примет времени. Надо учитывать, что атмосферу автор создавал в первой части романа, во второй части больше внимания уделено сюжету, эпистолярному жанру и даже снам.

Смешные пионерские флажки и похоронные бумажные цветочки в толпе, согнанной для встречи делегации из Индии;

ларёчки с пивом;

огромный синий почтовый ящик с выпуклыми буквами «Почта СССР»;

парторги и комсорги;

междугородние звонки, которые в ручную коммутировали телефонистки;

совхозы;

профессорские шапочки;

пятирублёвые купюры;

крепдешиновые платья;

кассетные магнитофоны с Джо Дассеном;

запах струганного хозяйственного мыла в ванной;

шампуни «Ивушка», «Края-Кря», «Берёзка»;

дамский кошелёчек с золотыми перекрещенными шпуньками;

двушки для телефона-автомата;

открытки с многоцветным фото Первомая;

олимпийская марка с толстопопой копьеметательницей;

запонка из глинистого янтаря;

заседания комитета комсомола;

УЗИ по большому блату в НИИ акушерства;

радиорубки;

справки для приобретения машины из-за границы;

мясной отдел на рынке, под плакатом с контурным изображением улыбчивой свиньи;

банки югославской ветчины с аппетитным окороком на крышке;

жёлтые банки с пивом «Золотое кольцо»,

зеленая бутылка «Цинандали», покоцанный синий бидон со свекольником;

стройотряды;

брезентовые рюкзаки;

"Солнцедар";

торт из кулинарии ресторана «Прага»;

Первый отдел при деканате;

блокнотик в красной лакированной обложке с золотыми правдинскими буквами « Делегату профсоюзной конференции»;

бакинский кондиционер на окошко;

доносы;

подпольная религиозная литература;

кровать железная никелерованная, с шишечками;

спекулянты, торгующие записями Высоцкого и Никитиных, книгами Булгакова;

статуя Дзержинского;

Дукатская «Прима», настоящая махорка, горлодёр;

дефицитный торт «Птичье молоко», конфеты «Белочка», «Трюфель» и «Мишка на Севере»;

портрет печального Ленина, бордовый вымпел с жёлтыми кистями;

интернациональный долг, война в Афганистане;

подшивки журналов «Коммунист», « Вопросы философии», « Новый мир»;

тёмная тесная столовая, где пахло кислой тушёной капустой, хлоркой, желудёвым кофе и мясной подливой;

Гипсовая фигура Ленина и красная ковровая дорожка в вестибюле института;

переплётчик, как уважаемая профессия

и так далее.

Сюжет у книги слабый, нитевидный. Да и какой сюжет может быть у обычной жизни обычного парня с факультета философии. Девять дней – от начала Олимпиады до смерти Высоцкого. Богоискательство, любовь, застой, КГБ. Концовочка смазанная, но бытописательству это простительно.

8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Олимпиада-1980

Очередь к могиле Высоцкого

Один ищет Бога, другой хочет быть Богом сам. Они вышли из пунктов А и Б навстречу друг другу.Эта книга не висела у меня в долгих списках – незапланированное чтение. Хотела только заглянуть, но читала до конца не отрываясь, потому что:

– это роман-загадка, и нельзя было уснуть, не получив отгадку;

– моя давняя мечта – современный роман идей, и чтобы русские мальчики/девочки, и долгие разговоры, и столкновение мировоззрений.Здесь не сегодняшний день, а вчерашний – что ж, я в 80-м году была шестиклассницей, но прекрасно помню и олимпийского мишку, и общество лицемерия, и блеск/нищету столицы/провинции, и страшное слово Афганистан.Главный герой – вполне себе благополучный аспирант МГУ. Философ. Не без тайны – верующий, православный, ищет свой Путь. Но какой же интеллигент без духовного поиска? Всех проблем – предстоящий неравный брак с дочкой дипломата, которой на Духовный Поиск искренне плевать. И вдруг за несколько дней всё благополучие и фактически вся жизнь ГГ рушится.Действие происходит в течение 9 дней, с 19 по 27 июля – интересно, что как раз в эти же числа я и читала роман, что добавляло фантастичной достоверности. Времена просвечивали друг сквозь друга.Так кто же этот таинственный знакомый по переписке, дающий ответы на болевые вопросы молодого философа (тут стоит обратить внимание на подзаголовок книги)? Ведущий его по жизни, предостерегающий от опасностей? Он вообще друг – или наоборот? События, связанные с письмами – мистика или совпадения? Кто проверяет героя на прочность – небесная канцелярия или какая-то другая? Кто там сидит на Олимпе?«Как выйти на прямую Бога? Как победить бессмысленные знаки?»

Начинаешь читать социальный роман с узнаваемой атмосферой 80-х, сцена знакомства с родителями невесты напоминает фильм «Курьер» – а он незаметно преображается в роман мистический и вызывает в памяти уже «Волхва» Фаулза, где кто-то превращает героя в марионетку, а его жизнь – в спектакль, смысл которого, как и финал, неведом.Интерес – по нарастающей, язык – прекрасный. Например, герой приходит в гости. Видишь большой абзац с описанием комнаты, ёжишься: не пропустить ли, так ли уж мне важно, что там у них по углам. А там – домашняя библиотека! и описание такое вкусное, что когда оно заканчивается, становится жаль – я бы еще на этих полках покопалась.Среди бонусов книги также пасхалки, которые я собирала с удовольствием, вроде лоскутка из жилетки Гоголя, вшитого в переплет книги, или крышки чугунного утюга в виде головы Льва Толстого.