Их разоблачили и повесили.
Мертвый рядом с живым…
Ну… Оба – мертвые.
После смерти злодеев царь возвысил Хгамана сына Амдаты Агагита и вознес его, и поставил выше всех…
Как же поднялся Аман?
Кто этот Агагид?
Поставлю над вами Амана, чтобы властвовал над вами.
Месяц Адар – тайна адерет сэар (волосяное покрывало) – тайна…
Адар – бремя тяжелейшего…
Преодоление тяжелейшего – достижение самого большого света!
Тайна…
Тайна переплетения дорогих нитей.
Падали и простирались все ниц перед Аманом…
Выше всех стал Аман.
Стал богаче всех Аман.
В черном одеянии, в золотых и серебряных украшениях на черном коне медленно двигался к царскому дворцу Аман. И повсюду перед ним простирались ниц персы и мидяне.
Сидел Мордехай Бен Яир у царского дворца и делал свои записи. Как вдруг вокруг пали все оземь перед черным скакуном, шагом двигавшимся к царскому дворцу. Седок его, весь в черном, своим взглядом, будто пронзал копьем трепещущую лань, спины повергнутых перед ним во прах жителей Шушана.
И вот на груди черного всадника, где сердце, увидел Мордехай вышитое изображение идола…
Не мог йэудей склониться перед идолом.
Не пал ниц еврей перед этим идолопоклонником…
Надвигался черный конь с черным всадником, у которого на сердце было изображение идола, на одного, только на одного стоящего перед ним человека, среди великого множества павших…
Тяжело и медленно поднимается копыто… и падает…
Звенят серебряные цепи на тонких сухих черных ногах жеребца с налитыми кровью глазами…
Мертвая тишина вокруг.
Черный всадник и имя ему – Хгаман Агагид.
«Стоял же перед ним йэудей Мордехай, но не склонил головы, не пал ниц, не согнул спины и не отступил».
Хгаман повернул коня за шаг до еврея и, ударив своего коня, проскакал в царский дворец, минуя стоящего прямо.
Их надо истребить
Их надо истребить
Их надо истребить
Всех! Всех! Всех!
Кровь запеклась в уголках его губ. Ногти вонзил он себе в руки, сжав в судороге кулаки. Не мог он разжать их. И кровь брызнула с ладоней на его одежду. Но на черном запекшиеся капли крови плохо видны.
Черные глаза прожигали своим свирепым огнем, раздирая тела живых рваными ранами, и испугался своего слуги царь Асвир.
Но как стало уже обычным, сидели царь Асвир, возвысивший Хгамана сына Амдаты Агагита, со своим слугой Хгаманом и пили вместе они вино. И много выпили они.
Наступила ночь, когда Хгаман произнес: – Есть один народ… разбросанный и рассеянный между всеми народами…
Молчит царь, молчит… ждет, что я еще скажу… и как… Пусть.
Пусть ждет. Пусть… Ибо он давно ждет от меня этого. И ради этого я здесь…
И пили еще вино царь и Хгаман…
Много больше, чем обычно, выпили они.
А пищи на столе не было вообще.
И вот стали проливать они вино…
И Хгаман опустил чашу книзу и стал лить вино на пол…
– Они не исполняют, царь, твои законы.
Молчит теперь царь и слушает… Время слушать… Спешить некуда.
– Нет смысла, царь, их терпеть.
Куда спешить, куда… Зачем… Славный Хгаман, как близок он, как близок…
Пей же свое вино.
– Пусть же запишут, царь, истребить их.
Именно запишут. Этого уже не вырежешь. Никак. Слово царя изменить нельзя. Да-а?.. Надо будет подумать потом.
– … Я же отвешу десять тысяч талантов серебра в царскую казну…
Ахуромазда, сколько же он украл у меня…
Нет-нет, это я сам подарил моему доброму Хгаману…
Это он покупает у меня их жизнь…
Так он отдает мне мое серебро…
Но мы не назвали этот народ…
– Смотри, Хгаман, я снимаю с руки свое кольцо и даю тебе. Так же, как серебро отдано тебе…
– … Серебро отдано тебе… и тот народ, чтобы поступить с ним, как сочтешь нужным…
Лужи вина, темные до черноты, дырами в земле, смотрели в небо…
Мордехай сидел у царских ворот. Белое солнце стояло над ним.
Значит, первое письмо. Это письмо… на нем стоит царская печать… Это то кольцо, которое царь снял и отдал Хгаману… Запечатано это письмо царской печатью. Той же печатью. Важно ли это?.. Все имеет значение. Даже и то, как я называю его: Асвир или Ахгашвэйрош… В этом же письме написано…
В этом письме написано об уничтожении всех евреев в один день.
Это письмо запечатано царской печатью, и это письмо еще никем не прочитано.
Есть второе письмо.
Это письмо открыто.
Это письмо уже везде получено и прочтено.
В этом письме сказано об истреблении народа.
Во втором письме: народ не назван.
Город Шушан в смятении.
Значит, горожане знают…
Нет, они в смятении…
Ведь второе письмо открытое, и они о нем знают тоже.
Быть в смятении и знать все – это очень разные вещи.
Я знаю обо всем.
Мордехай сидел под белым солнцем у царских ворот в городе Сузы.
Хгаман думает, я не знаю о первом письме. Его люди следят за мной… Вот писец в черной шапочке… А там, за углом видны черные сапоги водоноса… Что ж они хоть что-нибудь, но что-то черное носят… И вот, напротив, черная накидка… Так: шапочка, сапоги, накидка…
Пусть видят – я сижу у царских ворот.
Мордехай стоял в царском саду, любимом месте наложниц царя, и ждал Хгадассу…
У царских ворот сидел его двойник под белым солнцем.
Соглядатай, который был напротив, остался там… Он лежал с перерезанным горлом в пыли без черной накидки, которой накрывался теперь Мордехай в дивном саду…
Хгадасса растерялась, она ничего не понимала; ей хотелось ничего не понимать и она говорили, говорила…
– … Кто войдет к царю незванным – смерть!
Хгадасса говорила шепотом, но, казалось, она кричала. Весь сад слушал ее. Вот ворвутся стражи с топорами…
Только тот, на кого царь укажет золотым скипетром – будет жить. А если не укажет, не скипетром, не золотым…
Смерть… Смерть… Смерть…
– Как же тебе страшно, Хгадасса.
– Мордехай, тридцать дней царь меня не звал! Но он же уже захочет меня, захочет! Пусть он сам позовет меня! И я все-все тогда ему скажу, но так ведь – смееерть!..
– Знаешь ли ты, Хгадасса, что говорят в городе Шушан евреи о тебе и обо мне?
– Мордехай взял ее в дочери.
– В дочери.
– Это значит, что он сделал ее своей женой. Это же ясно, как белый день!
Ночь в дядином доме. Никого из посторонних нет.
Ночь. Тишина. Одни они: дядя и племянница…
Одни они в одной постели…
-Знаешь ли ты, Хгадасса, что говорят в городе Сузы о тебе и обо мне?..
Принес царице Эстер евнух Атах новости из города Сузы.
– Сузы в смятении, царица…
– И есть письмо, в котором говорится об истреблении народа, царица…
– Народ не назван…
И закричала криком великим и горестным Эстер…
Послала царица Атаха к Мордехаю, чтоб он узнал, что случилось, что происходит, что…
Пошел Атах к царским воротам и говорил с двойником Мордехая.
Слушала царица про серебро, которое Хгаман обещал отвесить за истребление иудеев в царскую казну.
И прочитала Эстер об этом. Прочитала оба письма, которые ей принес Мордехай…
– Вот, Хгадасса, я – возлюбленный царицы.
Так знаешь ли ты, Хгадасса, что говорят обо мне и о тебе в городе Сузы?..
– Вот этот, который сидит у царских ворот…
– Да-да, так что?..
– Он же знает каббалу…
– Он – каббалист.
– Я тоже это знаю.
– Вот. Он создал царицу.
– Как?
– Это – не царица. Это – шеда!
– Ш-ш-ш-ш…
– Шеда!
– Да! Точь в точь – царица! И именно она…
– Шеда?!
– Да! Выполняет в постели обязанности супруги царя!..
Обнаженная Эстер – не Эстер ублажала Асвира, и тело ее было послушно, как воск, и знала она все ухищрения блудниц Вавилона, и изнемогал в бессилии царь Ахгашвэйрош…
Ночь покрывала все.
Но нет греха на Эстер…
Во-первых…
И во-вторых…
И в-третьих…
Сказал тогда Мордехай Эстер: – Не думай же, что в царском дворце тебе удастся избежать участи остальных евреев. Ибо, если ты промолчишь…
Если ранее к царю шла шеда…
Теперь к царю могла обратиться только Эстер…
А шеда?..
Поняла Эстер, что вот он день, когда ее жизнь – это ее народ, а жизнь ее народа – это она. Тогда сказала она Мордехаю: – Поститесь же ради меня. Пусть все евреи не пьют и не едят три дня и ночи… И я буду поститься… А потом, против закона, я пойду к царю. И если мне суждено погибнуть – я погибну.
И наступил этот пост.
А потом Эстер сама пошла к царю – на смерть. Но тот простер золотой скипетр к царице, и палачи ушли.
Сказал царь Асвир царице, что выполнит ее просьбу, в чем же эта просьба? любую просьбу…
Гладил тело Эстер при всех царь Асвир, и бедра, и грудь, затем еще раз сказал:
– Проси же, что хочешь: до полцарства будет дано тебе.
Тогда Эстер сказала:
– Прошу же я вот что: приди сегодня царь с Хгаманом, твоим приближенным, на пир, который я приготовила.
И согласились царь Асвир и его приближенный Хгаман.
Радостный пришел Аман домой, где ждала его любимая жена Зэреш. Стал он ей рассказывать, как ценят его царь с царицей, что даже вот пригласила его сама царица на пир, куда он пойдет с царем вечером. И лег Аман на ложе, а лицо его было зеленое, поскольку мучили его страшные боли сзади, и кровь изливалась из него всякий раз, когда была у него нужда, а чем он больше изводил себя и всех вокруг, тем хуже ему становилось. Только Зэреш его могла удовлетворить. И подлезла жена его к нему, и сама стала делать все, чтоб отвлечь мужа своего от черных мыслей. Не просто ей приходилось, но очень умелая была эта женщина и терпеливая.
Весь в поту лежал уже Аман после достигнутого, благодаря Зэреш, и слушал ее, поскольку хитрость ее ему нравилась так же.
Гладила Зэреш Амана, успокаивая, и нашептывала ему:
– Теперь же построй виселицу высотой пятьдесят локтей и утром скажи царю, пусть повесит Мордехая, а ты придешь радостным на пир к царице.
Заснул Хгаман после разговора с Зэреш… спал он и видел…
Одетая в царские одежды стоит Эстер во внутреннем дворе царского дворца, а царь сидит на престоле. Увидел ее царь; снискала она его милость, и простер к ней золотой жезл, что в руке его был. Подошла царица и коснулась конца скипетра…
Царь Асвир посмотрел на Амана и сказал:
– Поторопись, Аман, чтобы сделать по слову Эстер…
И проснулся Аман. И пошел во дворец царский, а потом с царем пошли они на пир.
У царицы лилось вино рекой. Было вина больше, чем пищи. Сказал тогда царь:
– Скажи, что за желание у тебя?
Ответила ему Эстер, что у нее желание и просьба, если снискала она милость царя, и угодно ему это исполнить, то пусть царь и Хгаман придут на пир, который она приготовит и на завтра и сделает по слову царя. Согласился царь, и веселый Аман пошел к себе, но по дороге опять увидел Мордехая, сидящего у царских ворот, а тот не встал и не поклонился, и не двинулся. Исполнился гнева Хгаман, опять почувствовал себя плохо, но сдержался. А придя домой, стал рассказывать Зэреш о великом богатстве своем, о множестве сыновей своих, и как возвеличил его царь. А потом добавил Аман, что и царица никого, кроме меня и царя, не позвала, а также и на завтра я зван с царем.
– Но все это ничего не значит, пока я вижу Мордехая, сидящего у ворот царя.
И Зэреш ему сказала, что пусть приготовит дерево, а утром скажет царю, чтобы повесили на нем Мордехая, и весело бы пошел с царем на пир.
Понравилось это Хгаману. Приготовил он такое дерево.
И смотрела Зэреш, жена Хгамана на дерево, на виселицу высотой в 50 локтей, приготовленное ее мужем для Мордехая, и было ей приятно наконец и весело.
Готовился к этой ночи и Мордехай… Не говорил он ничего Эстер о приготовленном Хгаманом дереве, но уже знал и об этом. Но вот пришло время для его плана. Тогда, когда он раскрыл заговор против царя Ахгашвэйроша, не получил он награды, но Хгаман вдруг пошел в гору – стал самым богатым человеком царства, стал самым ближним к царю. Как произошло такое…
Сидел же Мордехай у царских ворот и читал…
Не Меня призывал ты, Яаков, ибо тяготился ты Мной, Исраэль
Дают – и если сможешь – наслаждайся…
Если делаешь правильно, то не должно у тебя быть никаких усилий, но ощущаешь наслаждение.Если цель правильная, то получаешь наслаждение…
Скрыто ли наслаждение…
Явно приходит наслаждение…
Цель – наслаждение. И правильное наслаждение…
И в скрытии – также наслаждение…
И опять сидел Мордехай у царских ворот и думал…
Царь – мелех… И есть Царь Небесный – и, говорят, это одно и тоже. Царь и Царь… Но вот подлое и злое начало человека, Фараона – Царя Египетского. И этот Царь Египетский задает человеку вопрос: «Кто такой Творец, что я должен слушать его голоса?»
А-а… Сказано…
Не поклоняйтесь чужим богам
Значит, чужой царь не может быть… Ведь, «не поклоняйтесь»…
Царь Ахгашвэйрош отдал серебро назад Хгаману… и наш народ… Царь знает… Царь продал.
Но не взял серебро. Значит, продажа не состоялась.
Он подарил нас Хгаману?..
Или продажа не состоялась?..
Известно, что там, где написано «Царь» подразумевается Творец, Властитель мира. Но царь, что, действует по воле Хга-мана?.. Воля Амалэйк правит царем?..
Но и Фараон – Царь. Разве Фараон и Творец – одно и то же?.. Разве царь Ахгашвэйрош и Творец – одно и то же?.. одно и то же?..
Не поклоняйтесь чужим богам.
Царь – праведник…
Будет ли в этом случае подразумеваться Творец?..
Царь Ахгашвэйрош погряз в земном прахе. Он движим своими богами…
Царь же Асвир не спал в эту ночь…
– Слушайте же, вы дадите царю напиток из этих ароматных зерен. Они дадут ему силу и энергию, но не дадут ему уснуть. Тогда, как обычно, скажет царь, чтобы читали ему про события, которые происходили в его царстве. И вы прочтете… Вот теперь пришло время…
Читали же царю Асвиру памятную книгу. И прочли запись о том, как Мордехай раскрыл заговор и спас царя от смерти…
Спросил царь, что же было сделано для почета и уважения этого человека, чьи заслуги так велики перед царством. Но ответили царю, что нет, ничего не было сделано для спасителя…
Хгаман на своем черном коне летел к царскому дворцу. Он не мог дождаться утра – так хотелось ему получить указ царя о смерти Мордехая. Он уже видел, как тот висит… раскачиваясь на веревке…
Хгаман, оставив коня, вошел во двор и стал ходить по нему… рано он пришел, рано, но вовремя, пусть только царь выйдет, он первым его увидит и повесят по слову царя…
Видя черное небо – ночь царила над страной, нахмурился властитель Персии Асвир и спросил, есть ли кто во дворе…
Увидели же слуги, что по двору ходит Аман; черный человек быстро ходил, почти бежал, по двору – и стало им страшно, но сказали они своему царю, что, вот, Аман во дворе. Тогда властитель Асвир задумался ненадолго, а потом приказал: «Пусть же войдет Аман». И обрадовался Хгаман, и быстро примчался. А тогда царь Асвир спросил:
– Что следует сделать человеку, которого царь хочет почтить особенно?
Видел Хгаман сердце свое, видел, как оно билось сильно и равномерно.
Кому кроме меня захочет царь оказать почет?
И вот ответил Аман:
– Пусть принесут одеяние царя, которое надевал царь, и приведут коня, на котором ездил царь, а на голову этого человека пусть возложат тиару царя. Да, и пусть!.. Пусть!!!…
У Хгамана перехватило дыхание – он представил себе, как царь, сам царь! ведет своего коня, на котором сидит он, Хгаман, вот час торжества Амалэйк!!!
Рано… Еще рано… А потом, ты, жалкий потомок Корэша, царя Параса, в цепях!.. Рано.
– Пусть же дадут такое одеяние царя и коня царского в руки знатнейшего сановника, а тот, да оденет этого человека, отмеченного царем, в эти одежды царские; усадит на коня царя; а затем выведет коня, на котором будет этот особенный человек, одетый царем, на площадь города Шушан. Пусть этот сановник возглашает: вот что делают человеку, которому царь желает оказать почести.
И… И властитель Асвир сказал Аману:
– Что же, возьми поскорей одеяния мои и коня, и сделай так, как сказал ты, для Мордехая, Йэудея, сидящего у царских ворот. Не упусти же ничего из того, что ты говорил…
И вот так все произошло. Вел Хгаман коня царя, на котором в царском одеянии с тиарой царя на голове, восседал Мордехай, и восклицал: «Вот что делают человеку, кому царь желает оказать почести!»
Ослепляющий пот лился по голове, по лицу, по телу – Хгамана…
Пот хлюпал под пятками Хгамана…
Ненависть сжигала Хгамана…
Вся площадь города Шушан смотрела на Амана и этого человека на коне царя, в царских одеждах и тиаре царя…
Это – Мордехай, который сидит у царских ворот.
Рассказали про это царю Асвиру. И он задумался.
Вернулся после этого Мордехай к царским воротам и сел у них, как и раньше.
Удрученный же Аман с покрытой головой ринулся домой.
И пришла к нему Зэреш. Подступила к мужу, но не хотел он ничего: ни пить, ни есть – ничего! Кроме одного: стал рассказывать Хгаман Зэреш, что произошло с ним в эту ночь и в это утро и в этот день…
Выслушала все Зэреш, пала к ногам Хгамана; вытерла своими волосами пот с его ног… А после прошептала она ему:
– Если Мордехай, пред которым ты начал падать, из Йэудеев, то не одолеть его, а неминуемо падешь пред ним…
Села Зэреш на пол и покрыла голову…
Пришли тут посланные царя и увели Амана на пир к Эс-тер…
Астара, что значит скрытие.
И покрыли головы вместе с Зэреш все мудрецы Хгамана…
Начался второй день пира у царицы, на котором были царь Асвир, его приближенный Аман и сама Эстер…
И под блюдами с едой и чашами с вином ломился стол.
Тогда сказала Эстер, что, если снискала она милость у царя, если угодно царю… Тогда оторвался от чаши с вином Асвир и посмотрел на жену свою…
– То пусть, о, царь, мне будет дарована жизнь моя… по желанию моему… и жизнь народа моего – по просьбе моей…
Замерло сердце Эстер и не билось… А потом снова удары ее сердца обрушились о грудь царицы…
– …Потому, что отданы мы, я и мой народ, на истребление, убийство и погибель. И если бы проданы были мы в рабы и рабыни, я молчала бы… А смерть…
Осушил параса чашу с вином, а затем удивился:
– Кто это? и где он, тот, что осмелился сделать так?
Как же удивился царь Асвир…
Мерные и сильные удары сердца Эстер были слышны на площади города Шушан.
И выговорила царица Эстер:
– … недруг и враг – это злобный Хгаман!
Еще сильнее, чем днем, облился Хгаман…
Затрепетал Хгаман.
Затрепетал Аман пред царем и царицей…
В гневе вышел перс в дворцовый сад. И там ждал царь Ахгашвэйрош.
Задрожал Хгаман в ознобе то ледяном, то горячем – и стал молить царицу о жизни своей, ибо увидел, что решена ему царем злая участь. Просил Хгаман и припал к ложу, на котором была Эстер…
В это время вернулся царь Асвир – налилось кровью лицо его, и закричал он так, что и в Афинах услышали этот крик царя персов Артаксеркса: – Неужели ты еще и царицу насилуешь у меня в доме?!!!…
И накрыли лицо Амана…
Тогда один из евнухов Харвона сказал царю Асвиру про то, что во дворе у Амана и дерево стоит – 50 локтей в высоту…
Вне себя закричал владыка:
– Повесьте же его на нем!
И повесили Хгамана на дереве, которое приготовил он для Мордехая.
Утих гнев царя, когда увидел он, как задергались ноги Хгамана, как…
Удушливый запах вони, выделенной Хгаманом в момент смерти, навис над его домом.
Зэреш смотрела на дерево, которое по ее слову приготовили для Йэудея Мордехая… А висел на нем Аман!..
А гнев царя утих.
Перед тем, как приказал повесить Хгамана, сорвал у него с руки свой перстень царь Асвир.
Зэреш ударилась оземь и видела, как тогда, когда царь вручил ее мужу перстень, и был тот всесилен, пришел домой Аман и советовался с ней, какой день избрать для гибели Йэудеи. И не знал он, какой же день. И она не знала…
Тогда сказал Хгаман, глядя сквозь нее, нет знания для того, чтоб определить такой день! День радости для ненависти к Йэудей.
Решил тогда Аман, что это надо определить…
Вера выше знания…
Знание равно вере?..
Знание вне веры…
Вера вне знания…
Мордехай уже знал, что Хгаман принял решение: жребий – пур.
Брошен был пур.
И вот он: тот день адара…
13 день адара
Ветер раскачивал тело Хгамана, болтавшееся высоко-высоко…
Что думал Хгаман?..
Что вера выше знания?..
Разве жребий, это – вера?..
Разве жребий выше знания?..
Вера вне знания…
Жребий вне знания…
Мы не знаем меру вещей. Мы видим лишь ветви.
Вера
Знание
Судьба
Вне
Вне
Вне
Медленно падал жребий, брошенный Аманом… Замер перед самой землей…
Лежала Зэреш, у которой разорвалось сердце в день, указанный пуром… Весной, в 13 день адара.
В тот же день отдал царь царице дом Хгамана, а тот продолжал висеть на своем дереве 50 локтей в высоту, и вонь от него перебивала запахи дивных благовоний, подаренных царем своему приближенному.
Сидели в саду у дерева, на котором висел Хгаман, царь и царица, а перед ними стоял Мордехай в своем обычном наряде, но до не до условностей было теперь Асвиру…
Не рано ли я повесил Амана… Сможет ли этот Йэудей сдержать Амалэйк и их друзей?.. защитить меня, царицу, себя и своих Йэудеев от Амалэйк?.. Что скажут персы?..
Кого персы ненавидят больше: Амалэйк или Исраэйль?..
Я должен любой ценой удержать царство от разрушения – что мне Йэудея или Амалэйк?! Пусть столкнутся, ударятся и разобьются – лишь бы Эраншахр был велик и славен!
Улыбнулся царь Асвир, выпил вина из золотой чаши и снял со своей руки перстень, который сорвал с пальца Амана, и отдал его Мордехаю.
Велик и могуч мелех Ирана; вон он дает мне перстень власти – что, на самом деле, хочет мелех?.. Мелех Эраншахр…
Сказала царица шаху, что приняла решение поставить Мордехая во главе дома Амана.
Не хочет ли женщина моей смерти?.. Дом Амана – это сегодня весь Иран. И я между Амалэйк и Йэудея…
И снова Эстер молила царя отменить злой указ Амана Агагида и страшный замысел его – убить всех Йэудеев…
вот его повесили, жена его в прахе, но пока в силе указ о смерти Йэудеи…
Протянул царь Асвир золотой скипетр, и поднялась с колен Эстер и стала перед царем. Сказал шах Ирана:
– Пусть возвратят письмо с замыслом Амана об истреблении евреев…
Но вот отдал же я дом Амана царице, а его повесил на самом высоком дереве за то, что поднял он руку на Йэудею. Да.
Сейчас я брошу камень им на дороге. Камень, который им не поднять.
Бросьте камень на дороге, который им не поднять.
Хитроумный Исраэйль, придумай же, как спасти себе жизнь!..
Но… Но… вы пишите об Йэудее все, что вам угодно – все! именем царя – да! И еще: не забудьте скрепить печатью, которая на моем перстне – на том, что я дал Мордехаю. Не забудьте! Потому что того, что написано именем царя и скреплено перстнем царя, отменить нельзя.
Нельзя отменить!!!
И радовался там, наверху, труп Хгамана! И радовался он, последней радостью!
Зарыдала Эстер…
Как же отменить то, что нельзя отменить?..
Мелех – царь… Царь – мелех…
Творец – Мелех?.. Всегда Мелех – Творец?
Чужой царь?.. Фараон?.. Или шах?.. Чужой…
Разве можно поклоняться чужим идолам?..
Чужой царь Ахгашвэйрош. Чужой.
Пришла вся в слезах Эстер к Мордехаю и увидела у него писцов царских, которые написали, что приказал Мордехай; и прочли уже этот указ они царице. А было там написано:
«Разрешается Йэудее каждого города собраться и встать на защиту жизни своей; истреблять, убивать и губить всех вооруженных из народа – тех, кто напал на них – с детьми и женами; и разграбить имущество их в один день. И Йэудее быть готовой мстить врагам своим».
Стояла на этом указе печать перстня царя Асвира.
Вот вышел Мордехай от царя в царском одеянии из сине-ты и белых тканей, и в высокой золотой тиаре, и в мантии из белого льна и багряницы…
Был город Шушан в смятении…
Значит, все в городе знали?..
Знали все?..
Быть в смятении и знать все – нет, это не одно и тоже.
Знать и подозревать – не одно и тоже…
Знание и смятение не совпадает.
Смятение не выше знания.
Подозрение – вне знания.
Смятение вне знания.
И, увидев Мордехая, возликовал город Шушан.
Возликовал теперь город Шушан и возрадовался.
Знали ли в городе Шушан, чему радуются? Знали ли в городе Шушан, что ждет ненавистников Йэудеи?..
Знание вне догадок…
Знание вне жребия…
Появились в доме Эстер неизвестные ей люди. Все они были Йэудея, и у каждого был кинжал. И один из них сказал царице, что прислал их Мордехай и велел ей сказать, что день этот решит судьбу Исраэйль.
Стремителен был полет голубей с письмами Мордехая к Йэудее.
Получили условный сигнал пятерки… и из пятерок – десятки, а из десяток – полусотни, а из полусотен – сотни, а из сотен – тысячи…
Не было мечей, так как мечи запрещены были для Йэудеи – только кинжалы…
Но по слову Мордехая раньше, еще тогда, когда Хгаман во славе мчался на своем черном коне, купила Йэудея луки со стрелами, а так же много приготовили отдельно наконечников и длинных, крепких и ровных шестов, обтесанных под эти наконечники. И вот по условленным сигналам дыма от костров, надели эти наконечники, каждый на свое древко, и с этими копьями ждала Йэудея нападения врагов.
А также много топоров купили у кузнецов Ирана.
А перед этим собиралась Йэудея за чертой городов; там, в полях, учились маршировать и держать строй, а также бою в тесных улочках и закоулках…
Так как бросил Хгаман пур.
И вот враги Йэудеи надеялись одолеть…
Звенело оружие, и не прятались Амалэйк и те из параса и мадам, кто ненавидел бней Исраэйль, и кто из других народов, также ненавидевших Йэудея.
И вот наступил 13 день адара.
День, на который указал пур.
И понеслись черные всадники туда, где жили Исраэйль…
А за этими конниками брела черная толпа, бряцающая оружием.
А в головах этих черных людей было больше вина, чем пищи.
И были среди этих, не совсем уже людей, еще и другие – совсем уже не люди, чьи головы были одурманены особым секретным зельем – шли же они все в день, назначенный пуром, в 13 день адара – убивать.
Простучал копытами конь замыкающего всадника, и вдруг откуда-то рухнуло дерево… и еще… Так возникла преграда между конными и пешими убийцами. Так их отсекли друг от друга.
Сверху же на головы конных обрушились камни. Стали падать первые из них.
Но перед самыми домами вдруг встретил этих злосчастных огонь: огненно-нафтовые языки схватили их. Горело все это…
Пеших же расстреливали лучники: со всех сторон свистели и впивались с глухим стуком стрелы…
И в узких улицах городов Ирана некуда было деться Амалэйк, не было тут спасительных для них песков, как в дни царя Амалэйк у Рефидим… Много их полегло тогда, но кто-то и спасся… Этот же 13 день адара был днем пур.
А потом вышли бней Исраэйль с кинжалами, так как мечей у них быть не могло, лишать жизни тех черных, кто еще остался.
И в разных городах Эраншахра легли 76 тысяч.
И перебили Йэудеи всех врагов своих. И уже брали мечи этих в черном, и ударом меча убивали остальных, кто еще уцелел; убивали и истребляли и поступали с недругами по воле своей.
Вот шли бней Исраэйль и убивали…
Тогда увидели уже вооруженные и мечами Йэудеи 10 сыновей Хгамана.
Было выбито оружие из рук сыновей Хгамана…
Побросали мечи сыновья Хгамана.
Схвачены были сыновья Хгамана.
И Мордехай приказал их всех убить.
10 сыновей Хгамана, сына Амдаты, были убиты.
На грабеж же Йэудея не простерла руки.
Вот тогда сказал царь Ахгашвэйрош царице Эстер:
– О чем просишь ты? Каково желание твое, и будет удовлетворено оно. И будет это выполнено для тебя.
Сказала же царица Эстер:
– 10 сыновей Хгамана. Пусть бы повесили их на дереве Хгамана, где висит их отец.
И их повесили. Их тела повесили.
Йэудея же собралась, чтобы отстоять от врагов жизнь свою и покой, и убили из врагов своих больше 75 тысяч человек, а на грабеж не простерли руки своей.
Так было на 13 день адара, на 14 день адара – наступил покой, и сделали его днем пиршества и веселья.
И город Шушан возликовал и возрадовался. Настала для Йэудеи пора радости, веселья и почестей. И многие из народов стали Йэудеями, потому что охватил их страх перед Йэудеей.
Когда враги Йэудеи надеялись одолеть их, а обернулось оно так, что Исраэйль сам одолел врага, собралась Йэудея, чтобы наложить руку на тех, кто желал им зла, и никто не устоял против них, ибо страх охватил все народы. И все правители, и сатрапы поддержали Йэудею, так как охватил их страх перед Мордехаем, а тот был велик в доме царя.
Выброшен пур – установил он судьбу.
Выброшен жребий – установлен рок.
Хгаман видел жребий.