Александр Берник
Ди IV Величие
– Не удивительно, – недовольно пробурчал консультант. – Подавляющее большинство даже этого не знают. Николай Павлович был третьим сыном Павла I. На престол его не планировали изначально. Поэтому управлению государством не обучали. Да и на армейской муштре папа не настаивал, хотя он и стал военный, но лишь по инженерной части. Когда в Таганроге скончался его старший брат Александр, он один из первых со всеми своими подчинёнными присягнул своему среднему брату Константину. А вот тот был до мозга костей военным. Прошёл суворовскую школу. Участвовал в знаменитом переходе через Альпы. Участвовал в войне с Наполеоном, начиная с Аустерлица. Под Смоленском в пух и прах разругался с командующим Первой армией Барклаем де Толли и, обозвав последнего дураком, бросил армию и уехал в Санкт-Петербург.
– Дезертировал? – удивился Дима.
– Типа того, – с неохотой подтвердил Кон. – После того, что произошло под Смоленском, Барклая де Толли вслед за цесаревичем идиотом стало называть всё руководство страны. Но это не суть важно. Дело в том, что, несмотря на то, что вся империя, кроме столицы, присягнула Константину как будущему императору, последний от короны отказался. Причём сделал это не официально путём отречения, а просто прислал письмо, в котором уведомил всех, что царствовать не желает. Возникла престолонаследственная коллизия. На 25 декабря 1825 года была назначена присяга столичных гарнизонов, вот только вместо Константина неожиданно императором назвался Николай. Это, кстати, и была основная причина мятежа. Определённая часть войск отказалась присягать узурпатору, каким они посчитали Николая Павловича. Восстание на Сенной площади жестоко было подавлено, а самих бунтовщиков будущий император записал в личные враги.
– Но насколько я помню, почти все декабристы были друзьями Пушкина, – в недоумении прервал его Дима и, указав на императора с поэтом, стоящих чуть ли не в обнимку, спросил: – И как тогда это понимать?
– Мало того, – хмыкнул Кон, – при расследовании декабрьского мятежа при обысках бунтовщиков у всех до единого были найдены рукописные стихи Пушкина, в том числе и крамольные.
– Тогда я вообще ничего не понимаю, – Дима вновь указал на парочку.
– Да никто ничего не понимает. Ни историки, ни тем более пушкинисты. Предположений и гипотез много. Ещё больше политических клише, которые Маргарита Ивановна вон уже минут пять беззвучно озвучивает. Царь Николай I был далёк от поэзии. Я бы сказал, вообще ни у́ха ни рыла. Как политик – без каких-либо серьезных собственных идей, неспособный ни к предвидению событий, ни к их предупреждению. Как полководец – полный ноль. Но, тем не менее, было одно поле сражений, где он считался непревзойденным, – он был великолепен на любовном фронте. Вот, пожалуй, самая точная его характеристика.
При этих словах Кон махнул рукой, и в стороне возник портал или объёмная голограмма с размытыми краями. Ощущение было такое, словно в дырку подсматриваешь. Небольшая тахта у роскошной портьеры. На ней двое. Статный худощавый мужчина в мундире и обворожительная женщина за 30 в бальном наряде в золоте и бриллиантах. Улыбаясь друг другу, они беседовали. Причём делали это по-французски, отчего Дима тут же включил понимание языка. Говорила женщина.
– Царь-самодержец в своих любовных историях, как и в остальных поступках. Если он отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Особа, привлекшая внимание божества, попадает под надзор. Предупреждают супруга, если она замужем; родителей, если она девушка, о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе, как с изъявлением почтительнейшей признательности. Равным образом нет ещё примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестья.
– Неужели же царь никогда не встречает сопротивления со стороны самой жертвы его прихоти? – поразился мужчина.
– Никогда! Как это возможно? – взаимно удивилась дама.
– Но берегитесь, – тут же перешёл на заговорщицкий тон собеседник, – ваш ответ дает мне право обратить вопрос к вам.
– Объяснение затруднит меня гораздо меньше, чем вы думаете, – легко и непринуждённо рассмеялась женщина. – Я поступлю, как все. Сверх того, мой муж никогда не простил бы мне, если бы я ответила отказом.
Видиопортал закрылся.
– Кроме всего прочего, – продолжил тем временем Кон, – император Николай был очень живого и веселого нрава, как характеризовали знающие его люди, а в тесном кругу приближённых даже шаловлив, – растянулся в хитрой улыбке консультант, сделав в воздухе жест «кавычки» пальцами обеих рук. – Хотя по шалостям до Пушкина ему было ой как далеко.
Старичок профессорского вида замолчал, давая понять, что окончил с изложением материала. Дима перевёл взгляд на Маргариту Ивановну. Та тоже стояла столбиком, сцепив руки спереди, и рта не раскрывала, что говорило об окончании и её лекции. Молодой человек ещё раз оглядел застывший зал. Громко выдохнул и подытожил:
– Ладно. Понятно, что ничего не понятно. Идём дальше?
– Это был последний клип, – равнодушно остановил его порыв Кон.
– Вот как? Тогда я пошёл на выход. И включи звук, Марго, – после чего по-доброму улыбнулся престарелой пионерке-экскурсоводу и вежливо с ней распрощался.
Глава 62. Локация 5. Мечты о всемогуществе присущи исключительно безответственным ничтожествам.
Вышел Дима в центральный зал и впал в очередной ступор. Он оказался внутри большого кинотеатра во время демонстрации фильма. Причём, что его больше всего удивило, документального. Несмотря на размер, в зале стояло всего десять рядов кресел: удобных, мягких, как в элитных кинокомплексах, но занято, судя по головам, было только два. Одна голова торчала белая, другая чёрная. Сидели подруги на первом ряду.
Дима к девушкам подходить не стал, и присаживаться на свободные места – тоже. Он замер у портальной двери, издали смотря на огромный экран и стараясь понять: чем это его подруги заинтересовались? Минут через десять просмотра сложилось понимание: девочки смотрели биографический фильм про знаменитую мадам Коко Шанель. А когда до него дошло осознание подоплёки, то у бедного глаза на лоб полезли.
Во-первых, стало понятно, что девицы прошли локацию величия Пушкина вперёд него. И во-вторых, успели себе уже всякого навыдумывать по этому поводу. Почему-то в голову закралась мысль, что Вера, а может быть и Танечка, решили использовать полученный опыт стремительного возвышения в своих личных планах на будущее. И теперь, по средствам Господства, расширяют кругозор познаний, а именно: каким образом и в каких областях слабая беззащитная девушка в одночасье может взлететь до мировых высот обожания.
В вырванных из общего контекста кадрах Дима услышал лишь то, что какой-то богатый и влиятельный мужик за бешеные деньги купил чужую коллекцию одежды для своей любовницы Коко, которая без зазрения совести выдала её за свою. А он, пользуясь административным ресурсом, ещё и раскрутил её до состояния звезды мировой величины.
– Мля, – с отвращением выругался Дима, поняв их интерес по-своему.
Не став досматривать, как очередная фи́фа с халявными принципами своей уникальности объезжает шею очередного папика, направился в свои апартаменты. Диме ни с того ни с сего стало обидно. Он поймал себя на мысли, что завидует ведьме, прекрасно понимая, что с её-то способностями подобный взлёт более чем реален. Он даже посетовал, что рано Вера своего папика в могилу свела. Сейчас бы, наверное, поступила по-другому.
Зайдя в спальню и взглянув на солнечный день за окном, решил просто прогуляться. Уж больно погода соответствовала променаду на свежем воздухе. Так и не одевшись, оставаясь в одних джинсах, не обувшись, он босиком вышел в сад. Добрался до рыбацкого мостика, брезгливо осмотрел текущую перед ним муть непонятного химического состава и задумался: как бы эту реку очистить, но при этом не сломать баланс куска своего реального мира. Это ж нонсенс получится: среди говна – кристально чистая река.
– Кон, – в конце концов обратился он к Господству, так ничего и не придумав, – как, не нарушая реальности, можно сделать реку чистой? Чтоб в ней хоть купаться можно было без последствий для здоровья.
– Легко, – раскатисто послышалось с небес. – Поменяй участок на экологически чистый, ещё не затронутый цивилизацией.
Дима удивлённо задрал голову.
– А у нас ещё остались такие?
– В средней полосе России вряд ли. Но в других регионах найти можно.
– Сибирь? Алтай? Север? – начал перечислять Дима.
– На севере реки холодные, – пробурчал Кон. – Большую часть года скованы льдом. В экваториальной части чистой воды не бывает по определению из-за обитающей в ней флоры и фауны.
Дима задумался. Затем улыбнулся, почёсывая затылок, и решительно заявил:
– Давай всё же родную таёжную речушку, но с такой же, как у меня, поляной, куда впишется усадьба. А с защитой от холодной воды ты же мне поможешь?
– Нет проблем, – прогремел Господство с интонацией ехидства.
И картина мира резко поменялась. Причём кардинально. Речушка стала в два раза у́же, но прозрачная, как слеза. Течение стремительнее, и бежала она в противоположную сторону, в отличие от той, что была. Дно каменистое, из крупного окатыша, обалденно красивое. И глубиной водная артерия обмельчала. На первый взгляд, на середине по пояс будет. Хотя вполне возможно, что это оптическая иллюзия от преломления света и речка окажется глубже, чем кажется.
Мостик остался, но тоже укоротился, едва нависая над кромкой воды. Берега стали крутыми, защемляя русло в подобие оврага с двухметровыми стенами, сплошь заросшими травой и кустарником. Только к мостику со стороны поляны – покатый спуск, и вместо парадной дорожки к дому, буквально врезанному в глухой лес, вела извилистая тропа, на которой двум мужикам не разойтись.
Непонятные заросли непонятных кустов без цветов и плодов, чуть выше Диминого роста, росли на поляне как попало, клочками, и тропа извивалась между ними, словно трасса слаломиста на горнолыжном спуске между флажками.
Двухэтажный дом остался стоять без изменений на прежнем месте. Только сейчас строение утопало в зарослях многовекового смешанного леса, обступившего его со всех сторон, кроме фасада. Ни о какой окультуренности придомовой территории не могло быть и речи. А тут ещё и местные кровососы, по виду слепни, взялись за Диму с повышенным энтузиазмом.
– Кон, – взмолился молодой человек, выгибаясь, так как не дотягивался до лопаток, куда укусили, – сделай так, чтобы они меня не замечали. Пусть для всех тварей я стану несуществующий.
Кусать перестали, и Дима, отряхнувшись, как собака после воды, принялся с ожесточением чесаться.
– Вот же суки, – злился хозяин нового мира, – как они так быстро скооперировались. Я тут всего несколько секунд, а чуть до костей не обглодали.
– Потому что ты для них даже издалека тёплый и вкусный, – ехидно поддел его Господство с интонацией кровососущей твари, напившейся его кровушки от души.
Дима огляделся. Деревья вроде бы знакомые, а вроде и нет. Ближе всего росло огромное раскидистое дерево с большими длинными листьями, напоминая листообразный наконечник копья средневековья. Он точно видел это дерево в московских парках, но как оно называется – ни в зуб ногой. Папоротник, какие-то экзотические цветы, которых он раньше точно не видел. И пряный аромат в воздухе стоял абсолютно неведомый.
Знакомство с флорой прервал стук во входную дверь, раздавшийся от ближайшего куста. Дима аж вздрогнул от неожиданности, уставившись на зелёные заросли мелких листиков. Стук повторился, и молодой человек наконец вспомнил особенность копированного мира: где бы он ни находился, стук во входную дверь всегда слышится, будто она рядом.
– Кон, кто там? – недовольно спросил хозяин куска дикой глуши.
– Обе, – ответил Искусственный Разум без эффекта небесного грома, словно стоял за спиной.
– Откуда узнали, что я дома?
– Я сдал, – ни капли не стушевался Кон по поводу своего предательства.
На что Дима тяжело вздохнул и попросил телепортировать его на террасу для торжественной встречи, после чего дал команду на открытие двери. Он видел через стеклянную стену, как две чопорные леди в деловых костюмах, видимо, от самой Коко Шанель, бодро промаршировали сквозь спальню. На лицах стервочек играли улыбки предвкушения, типа: «Попался, гадёныш». Но, выйдя на открытый простор террасы, резко сменили выражения лиц на непонимание и даже изумление.
– Ди, – первой высказалась чернявая, оглядывая первозданность природы и шлепком убивая кусачее насекомое на руке, – ты вообще решил одичать?
И тут же принялась демонстрировать русский народный танец в присядку с коленцами, шлёпая себя по разным частям тела: руки, ноги, шея, лицо. В конце концов она резко завизжала и заголосила что есть мочи:
– Кон, убери их от меня!
После чего истерично замахала руками, зло промычав с закрытым ртом явное ругательство, судя по интонации и зверской рожице. Танечку, как ни странно, твари не кусали, но кружились толпой в опасной близости от лица, на что та небрежно отмахивалась, как от назойливых мух.
– Попросите Кона сделать так, чтобы местная фауна вас не замечала, – предложил Дима. – Это самое экологичное и действенное средство.
Пока подруги перешёптывались, раздавая команды Господству, он осмотрелся, с удивлением отметив, что с высоты террасы за лесом со всех сторон виднеются невысокие горы. Это создавало ощущение, что его новый кусок реальности находится в некой лощине. Выглядело очень красиво.
– Что это у тебя тут произошло? – неожиданно спросила Танечка, оторвав его от созерцания пейзажа.
Дима обернулся и, проследив за взглядом блондинки, растянулся в грустной улыбке.
– А, это тут один толстожопый дракон своим задом перила снёс.
– Какой дракон? – тут же встрепенулась Вера с выпученными глазками. – У тебя тут и драконы водятся?
Дима достал чёрный сучок из кармана брюк и, повертев в руках, с интонацией сожаления ответил:
– Был один. Но я его отпустил на все четыре стороны.
– Как отпустил? – аж взвизгнул Искусственный Дух, находясь в образе Танечки.
Блондинка быстро подошла к Диме и такими же, как у Веры, выпученными глазками уставилась на артефакт призыва, после чего подняла изумлённый взгляд на молодого человека и поинтересовалась:
– Откуда ты его взял?
– Оттуда, – с тяжёлым вздохом ответил Дима. – Я грохнул вашего Святого. Затем сдул джина с пятиметрового роста до карлика. Тот, чтобы совсем не исчезнуть, откупился астральным драконом исполнения желаний. Ну я и взял.
Он оглядел пришибленных подруг и закончил:
– Затем с помощью него переместился к себе домой в реальность, минуя все ограничения этого виртуального мира Звёздного Разума. Правда, как оказалось, моя бывшая квартиру продала, и там сейчас живут чужие люди. Хорошо, что была ночь, и новые хозяева спали, а само перемещение оказалось без каких-либо спецэффектов. Затем телепортировался сюда. А утром заявилась Царевна-Лебедь и посоветовала от него немедленно избавиться. Ну я его и отпустил, – и Дима, указав на разрушенную часть террасы, закончил: – Хотя, как видите, он до последнего упирался. Если вкратце, то это всё.
Наступила долгая пауза, которую, как уже водится, не вытерпела Вера:
– То есть у тебя был дракон, исполняющий любые желания, и Звёздный Разум его у тебя отобрала?
– Она не отбирала, Вера, а просто посоветовала от него избавиться. Причём сделала это довольно убедительно.
– В смысле? – продолжала непонимающе пялиться на него брюнетка.
– Да просто всё, – отмахнулся Дима. – Прикинь. Оказывается, халявы не существует. И если тебе кажется, что ты отхватила что-то за просто так, то знай: с тебя обязательно сдерут за это в три шкуры. Только не деньгами, которые ты зажала, а тем, что ни за какие деньги не купишь.
– В смысле? – как попугай продолжала талдычить обескураженная Вера.
– Астральный дракон за каждое исполненное желание без моего ведома взымал с меня за услуги временем жизни. Моей жизни, мля. Все сказки: лампа Алладина, волшебная палочка, Золотая Рыбка и прочие щуки из проруби, оказывается, не так работают, как нам втюхивали. Никто не в силах обойти вселенский закон: всё есть баланс. За всё приходится расплачиваться. Хочешь ты этого или нет.
– И сколько лет он с тебя снял? – аккуратно вмешалась в диалог Танечка.
– Да хмуль его знает, – с раздражением ответил Дима, – я так и не добился от них. И даже успел пожалеть, что отпустил, не узнав реальные расценки. Может, там секунды были. Может, минуты. Да я бы на часы согласился за подобную эксплуатацию.
– Да уж, – высказала сожаление расстроенная Вера.
– Знаешь, – скривился молодой человек, – я как-то привык доверять Высшим Силам, когда они не указывают, не повелевают, а дают советы. Как это ни покажется смешным, но их советы – кладезь полезности. Ни разу ещё не пожалел.
– Ну не знаю, – недовольно пробурчала брюнетка, отворачиваясь в сторону и разглядывая дикую природу с высоты второго этажа строения, – я бы ни за что не отдала.
И тут она неожиданно встрепенулась, приняв стойку суслика на кучке глины. Выпучила глаза и подобно змее подколодной прошипела:
– А у тебя здесь ещё и тигры водятся?
Все мгновенно повернулись в ту сторону, куда смотрела Вера, и замерли. Прямо по дорожке в сторону дома вальяжно вышагивал тигр, нервно помахивая длиннющим хвостом. Судя по всему, мошкара его тоже донимала.
– Кон, – вполголоса обратился к Господству Дима, – а он для нас не опасен?
– Вы же пожелали для всех обитателей стать невидимыми, – раздалось с небес.
– То есть, – воспрял Дима, резко став храбрым, – он нас не видит, не слышит, не чует? А если я подойду и ему по яйцам пну?
– А вот это вряд ли получится, – повеселел Искусственный Разум.
– Ты хочешь сказать, что мы в этом мире заделались приведениями?
– Вы реальны, как и всё вокруг. Вот только по яйцам пнуть у тебя не получится, – и выдержав театральную паузу, Господство ехидно закончил: – Потому что это тигрица.
Диме даже стало стыдно, что так опростоволосился. Девочки сначала хмыкнули в кулачок, а через пару секунд разразились звонким хохотом. Молодой человек не стал обижаться на дур. В конце концов, он им что, ветеринар, чтобы по морде пол определять? Тигрица тем временем резко остановилась. Поводила головой из стороны в сторону. Принюхалась. И в очередной раз резко взмахнув хвостом, сошла с тропы и, чуть ускорившись, потопала в лес.
Троица проследила за зверем, сгрудившись у целых перил террасы, и принялась осматривать девственно дикую природу, как не без основания предположил Дима, уссурийской тайги. Минут пять стояли молча. Наконец молодой человек на правах хозяина заговорил первым:
– А вы чего припёрлись? Соскучились что ли?
– Мы решили обсудить с тобой пройденный материал, – язвительно проговорила чернявая ведьмочка. – Лично я ничего не поняла в Пушкинских клипах. Эпатаж как средство выпендриться – это понятно. Чрезмерное себялюбие, запредельное тщеславие и безоглядная вера в собственную избранность – куда же без этого? Вот только с подобными характеристиками и сегодня народу полный Интернет. В соцсетях каждый второй с зашкаливающим «Я» и фантастическим чувством собственной важности. Но что-то великими они не становятся. Один душный выпендрёж.
Дима задумался. Но не над запросом, а какие же они всё-таки дуры бестолковые. Хотя один момент никак не стыковался с этим утверждением, поэтому, прежде чем отвечать, он поинтересовался:
– А зачем же вы заказали для просмотра фильм о Коко Шанель?
– Нам Кон посоветовал, – вклинилась Танечка. – Мы попросили его разъяснить, а так как напрямую он подсказывать наотрез отказался, то попросили, чтобы он хотя бы намекнул, в каком направлении думать. А он вместо этого прокрутил нам фильм.
– Ну вы и дуры, – беззлобно пожурил их довольный собой Дима. – Ну вот вам тогда ещё одна подсказка. Представь себе, Вера, что ты с большого бодуна неожиданно решила стать великой писательницей и для этого собственноручно или с помощью ИИ написала, ну, например, какой-нибудь фантик.
– Терпеть не могу фантики, – выразила своё недовольство брюнетка.
– А что можешь терпеть?
– Мне детективы нравятся.
– Прекрасно. Тогда написала детектив. За свои деньги или за деньги спонсора, как Коко, издашь этот шедевр приличным тиражом. Как ты думаешь, многие купят твой шедевр? И каковы будут отзывы?
– Думаю, что вообще никто не купит, – честно призналась Вера. – Если только спонсор сам не скупит весь тираж или не заставит кого-нибудь купить, лишь бы я не ревела.
– Молодец, – похвалил Дима, продолжив: – А теперь представь, что через месяц, по первому каналу, в очередном интервью с президентом на всю страну, на вопрос: «Господин президент, а какую вы сейчас книжку читаете?», тот ответил: «Сейчас второй раз перечитываю детектив одной молодой, но очень перспективной писательницы. Знаете – впечатлён». Как ты думаешь, что с тобой произойдёт на следующее утро?
– Произойдёт всероссийский пипец, – растянулась в хищной улыбке самовлюблённая ведьмочка, но тут же спохватилась и добавила с интонацией ликования, словно это уже произошло ещё вчера: – Да какой всероссийский. Всемирный! Нашему президенту во всём мире в рот заглядывают.
– А какое это отношение имеет к Пушкину? – осторожно вступила в разговор Танечка, сразу поняв по реакции подруги, что та на эйфории фантазий уже выпала из обсуждения.
– Самое непосредственное. Именно это проделал император Николай с никому на тот момент неизвестным Сашей Пушкиным.
– В смысле неизвестным? – как-то резко вернулась в реальность Вера.
– К 1826 году он ещё, по сути, ничего не написал. Да к тому же, известность поэта формируется не из того, что он насочинял, а из того, что он опубликовал. А издал он из написанного практически ничего. На тот момент его знали единицы: друзья по лицею, Жуковский, Карамзин, и то его стихи в основном гуляли в рукописных списках и основной массе читателей были не известны. Вы видели лица придворных двора его величества? Полное недоумение. И у всех на лицах один и тот же вопрос: «Это кто такой?» А ведь это цвет российской аристократии. Элита общества. Те, кто определяет культуру империи, имеющие прекрасное, зачастую европейское образование. Читающие мировых классиков в оригинале. И вот эти культурные сливки общества, за редким исключением, Сашу увидели в этом зале впервые.
Дима замолчал, с улыбкой идиота рассматривая коллег. Те задумались. Первой спросила Танечка:
– Ты хочешь сказать, что великим Пушкина сделал император чуть ли не в приказном порядке?
– Браво, – радостно воскликнул Дима. – Это называется возвеличивание с использованием административного ресурса.
– Кон, – плаксиво протянула Вера, запрокидывая голову к небу, – это правда?
– Не могу сказать, – ответило ей небо, – но могу добавить. По меткому замечанию одного писателя советского периода, Пушкин единогласно, в честь столетия смерти поэта, лично товарищем Сталиным был принят в члены Политбюро. Именно поэтому пушкинских музеев в стране больше, чем посвящённых всем революционерам вместе взятым.
– Так вот зачем ты показал нам киношку про Коко Шанель, – неожиданно озарило Танечку. – Ты намекал, что эта дамочка тоже стала мировой звездой, в первую очередь, благодаря не своему таланту, а деньгам и административному ресурсу таинственного покровителя?
– В точку, – вместо Кона ответил развеселившийся Дима.
Но, посмотрев на Веру, весёлость его как-то быстро улетучилась. Даже не залезая ей в мозги, он с уверенностью мог сказать, что ведьмочка что-то задумала. И это «что-то» Диме очень не понравилось. Он пожевал нижнюю губу и осторожно спросил:
– Верунь, ты же не нацелилась на президента страны? Поверь, ты к нему и по канализации ближе чем на три километра не подползёшь.
Брюнетка ничего не ответила. Задумавшаяся и пребывающая в предвкушении, судя по хищной улыбке, она, похоже, была в данный момент не здесь, а где-то уже там. И крутила она там всех на административном ресурсе, как на члене, постоянно переворачивая, чтобы не пригорали.
– Вера, – издевательски протянул Дима, – вернись к нам. Мы ещё не закончили обучение. Нам рано мечтать о будущем.
– Мечтать никогда не рано, – неожиданно ответила ведьма, не меняя при этом хищного выражения лица. – Ты зачем сюда пришёл?
– Куда «сюда»? – не понял Дима вопроса, оглядываясь по сторонам и осознавая, что это, вообще-то, не он пришёл, а они припёрлись.
– В учебный мир, – уточнила девушка.
– Как зачем? – продолжал недоумевать молодой человек. – Учиться.
– Чему?
Дима задумался. Он как-то уже и подзабыл, «чему». Но Вере, похоже, его ответ и не требовался. Она продолжила:
– Я лично пришла сюда получить сакральные знания, – спокойно и даже несколько отстранённо проговорила ведьмочка, смотря на далёкие не то горы, не то сопки. – А самое главное из них – это понимание того, чего ты хочешь от жизни. Это редкость, знаешь ли. Потому что подавляющее большинство людей понятия не имеют, чего хотят. Вот ты знаешь, чего хочешь получить от жизни в конечном итоге?
– Да как-то не задумывался, – стушевался Дима.
– А я вот с удивительной чёткостью теперь поняла, чего хочу. Осталось разобраться, как правильно этого добиться.
Дима внимательно посмотрел на сияющую брюнетку. Перевёл взгляд на задумавшуюся блондинку. Почему-то вспомнил о президенте. Что-то взвесил в голове и, мысленно махнув рукой, типа: «Да пропади ты всё пропадом», предложил:
– Я в принципе догадываюсь о твоих хотелках и в этой связи готов тебе помочь: обучу, чего не знаю, научу, чем не владею.
– Учитель хренов, – смягчила улыбку ведьмочка, почти ласково посмотрев на бывшего любовника.
– Но тут как посмотреть. Общеизвестная истина: кто может – делает, кто не может – учит, кто не может учить – учит, как надо учить. А вообще, учителем становятся либо по призванию, либо из протеста, что его учили не так, и вот сейчас он покажет всем, как это делается. Я же не отношусь ни к одной из категорий. Я – учитель поневоле. К тому же, у меня в этом деле есть личный интерес.
Вера вопросительно уставилась на сокурсника, и он не стал юлить.
– Если ты с нашей помощью поднимешься до сказочных высот, то и мы, надеюсь, осядем недалеко от райской кормушки. Ты же не бросишь друзей?
– И чем ты мне поможешь? Найдёшь богатого и влиятельного мужика? Да притом холостого?
– Ну, про замужество сразу забудь. Это не твоё. Да и много от статуса жены не получишь. Богатые и влиятельные – люди очень занятые, Вера. В их плотном графике выпадает лишь несколько свободных минут, чтобы женщинами только попользоваться по их прямому назначению. Они чисто теоретически не могут уделять им большего времени и не терпят, когда их графики начинают ломать и перетягивать одеяло внимания с серьёзных вещей на малозначимые. К тому же для них основное предназначение жены – это рожать ему потомков и иногда светиться на светских раутах. Ни о какой карьере мирового уровня ни одна жена такого человека даже мечтать не может.
Вера как-то сразу сделалась смурной.
– Ты считаешь, только любовница?
– Причём любовница не простая, а особенная.
– Что ты под этим подразумеваешь? – неожиданно подключилась к разговору Танечка, явно проявляя заинтересованность и выдавая себя с головой, что примерные планы на выгодное замужество Веры заговорщицы уже обсуждали между собой.
– Вспомните ступени восхождения к величию. Сначала необходимо выделиться, чтобы тебя заметили. Приобрести отличительные особенности, чтобы тебя запомнили. Кстати, – спохватился Дима, – я, кажется, где-то читал, что Наталья Гончарова была косоглазая. Кон, я ничего не напутал?
– Совершенно верно, – ухмыляющимся голосом ответило небо. – Она изрядно косила на один глаз, но это нисколько её не портило. Наоборот, придавало шарм.
– Вот. А я о чём? Ты, например, стремишься к совершенству лицом и задницей, а надо не бороться с физическими недостатками, а уметь использовать их как изюминку, выделяясь из общей массы. Визуальный изъян делает тебя запоминающейся, а когда ты становишься интересной, то изъяна уже никто не замечает. Это как и в интересной книге никто не обратит внимания на ошибку. Изюминку можно придумать любую, а вот становиться интересной для мужчины содержимым своих мозгов – надо учиться. Такие вещи сами собой не приходят. Кроме того, потребуется сломать в себе сложенные годами стереотипы и прописать для себя новые законы поведения, которые ни при каких условиях ты не должна будешь нарушать. Закон законов, однако.
– Это какие?
– Во-первых, ты должна безоговорочно согласиться и принять то, что, если он тебя любит, это не означает, что он любит только тебя. А самое главное: живя за его счёт, ты обязана жить только для него. Даже твоё плановое возвеличивание должна преподать всем как исключительно его успешный проект. Такие люди вкладывают деньги в интересное хобби. Они должны получать кайф от твоего возвышения, чувствуя себя при этом богом-творцом. Подобное ощущение ни за какие деньги не купишь. Во-вторых, ты должна быть ему интересна во всех аспектах ваших взаимоотношений и всегда должна быть перед ним слабой. Сила женщины в имитации слабости. Эта субстанция обязательна хотя бы потому, что у сильных мужчин такого изъяна нет.
– Плюс я должна на протяжении всего времени оставаться для него загадкой, – в азарте фантазий неожиданно подключилась Вера.
– Умница, – похвалил её Дима. – Предыдущий урок усвоила. Чем дольше ты будешь для него загадочной, тем дольше останешься интересной.
– Но как это сделать? Влиятельные люди имеют свои службы безопасности, которые мою подноготную наизнанку вынут.
– Голову включай. Ты же не глупая девочка. Мало ли что ему о тебе будет известно. Куда важней, что ты сама о себе расскажешь. Не трепись о себе и не пытай его. Изначально декларируй отношения с чистого листа. В-третьих, научись быть ласковой и не только в постели. Ласка в отношениях – это как гидроусилитель для руля в машине. В семьях со стажем ласка, если она и была изначально, теряется за бытовухой, и совместная жизнь переводится в разряд терпимости. Ты же, посредством своей Славы, привыкла доминировать и ласково относиться к мужчине совсем не умеешь. Придётся этому учиться.
– И где этому учат и вообще, где этому можно научиться?
– Походи на курсы актёрского мастерства. Артистичность – наше всё. Войдёшь в роль с головой – сама собой изменишься. И ещё один момент: никогда не корчи из себя женщину с большой буквы. Выбрось вообще из головы предрассудки феминизма. Как ты думаешь: чего не хватает сильному, властному и богатому мужчине?
– Да кто вас знает? Острых ощущений?
