Александр Алексеевич Богданов
Белые Ключи
– Хорошо, кабы так! – заметил Осип, думая о братьях, вернутся ли они живыми с войны, и о том, справится ли он теперь один без них с уборкой хлеба.
* * *
Рано утром на следующий день Осип был уже на хуторе.
Ощущение тоскливой пустоты охватило его. Золовки ходили молчаливые и угрюмые, повязанные горошковыми платками, точно собрались куда в дорогу.
Марья крепилась и наружно выражала спокойствие. Васка, болезненная и худая женщина, истощенная постоянными недугами, не вытерпела и сказала:
– Теперь угнали мужиков – как будем жить на хуторе?
Она и прежде была недовольна выселением на хутор, где скучала по родным. Вражда хуторян с миром особенно удручала ее.
– Как-нибудь проживем! – ответил Осип.
– Кабы мужики дома были – ничего! – продолжала Васка. – А вот теперь придут мирские да и нас начнут зорить…
– Чего же им приходить? – возразил Осип, желая отогнать внезапные недобрые предчувствия. – Чать, мы никому дурного не делаем!
– Озорничье – вот и придут! – не переставала Васка. – Прошлой осенью у Микешиных омет соломы разметали… Чего мы, бабы, спроть их силы поделаем?
Осип вспомнил Вдовиных. Правду говорит Васка, что "озорничье-народ", – подумал он. Еще несколько дней тому назад Вдовины гнались за ним от перелеска и чуть не убили.
Но сейчас же что-то внутри его поднялось и запротестовало. Быть не может, чтоб в такое лихое время мирские сделали ему зло. Нет, этого никогда не случится.
Он долго и пристально смотрел на Васку.
– А Бог-от, Васка? Чать, Бог-от есть – не оставит! Я вот думаю еще просить мирских, чтоб хлеба убрать помочью… Верно! Буду просить! Завтра же запрягу Карюху и в Кожинку.
Лицо Осипа просветлело, и уверенность стала расти.
– Чать, в такой беде помогут! Верно, Васка? Не басурмане же мы какие, а на всех хрест есть!
И на его душе стало сразу легче, радостнее.
* * *
Светло-зеленые овсы, с желтыми вызревшими кистями, тяжело клонились к земле. В ясном спокойствии ласкового летнего дня было много тихой красоты. Далеко над "Белыми Ключами" разносился дробный звон кос.
Мужики шли мерно в ряд, как цепь разомкнувшихся солдат. Первым – старший брат Вдовин, в белой рубахе и пестрядинных штанах, сильно и уверенно размахивая косой. За ним дружно в такт шли остальные, укладывая рядами срезанный низко под корень овес.
