Александр Черевков
Юркина тайга
– Пахан! Как мы будем определять, кто из нас откинется на волю? – осторожно, поинтересовался у пахана. – Таких зеков много на нашей зоне, кому осталось сидеть полгода и меньше. Лично мне осталось сидеть на зоне меньше года. Затем откинусь на волю без всяких проблем. Какой мне смысл пудрить себе мозги?! До конца срока можно на параше отсидеть и не пахать на зоне.
– Вот ты, Черепок, займёшься этим вопросом. – сказал мне, пахан. – Посчитал с начальником зоны, что на волю откинуться пятьдесят пацанов. Таких пацанов на зоне около сотни. Ты сделаешь сто закруток. Пятьдесят закруток пустых. Пятьдесят закруток с надписью "воля". Затем мы разыграем рулетку. Каждый будет тащить закрутку. У нас будет честная игра. С рулетки уйдёт на волю половина везучих зеков. Все остальные зеки будут заниматься евроремонтом нашей зоны. Через год будем жить лучше, чем бомжи на свободе и лучше зеков в других российских зонах. Почти целый день занимался приготовлением ста одинаковых листочков, в половине которые записывал "воля". Шестёрки от пахана неотрывно следили за моими руками, чтобы не сделал какие-то метки себя и своим кентам. Но всегда был честным пацаном.
Может быть, именно поэтому пахан, доверил мне ответственную работу? Одинаково записывал карандашом на каждом втором листке долгожданное слово "воля". Шестёрки от пахана, делали скрутки. Когда все листочки, свёрнутые в трубочку, были готовы, то кандидатов на волю оказалось восемьдесят пацанов. Двадцать пацанов отказались идти на волю. Пришлось убрать из кучи двадцать закруток. Так как досрочно на волю могли откинуться лишь половина желающих. Один из шестёрок принёс огромное цинковое ведро.
Туда скидали все записки, свёрнутые в трубочку. Ведро поставили на стол. Вокруг стола собралась вся воровская сходка вместе с кандидатами на волю. Ведро с записочками накрыли тряпкой. По жребию выбрали одного из шестёрок, который будет доставать записочки с ведра и каждый раз тщательно перемешивать записочки в цинковом ведре покрытой тряпкой.
Другой шестёрка будет записывать всех кандидатов на волю, в свой блокнот на отчёт пахана у начальника зоны.
Почти целый час мы раскручивали рулетку перед пацанами, желающими досрочно откинуться на волю. Когда был сделан выбор на сорок кандидатов на волю. То оставшиеся записки сожгли прямо в ведре. Кандидатов на волю стали поздравлять.
Среди кандидатов на волю оказался и двое моих кентов по зоне, это зек по кличке Гнус и зек по кличке Хорёк. В список кандидатов на волю попал зек по кличке Музя, который больше всех не верил словам пахана.
– Буффало! Прости меня, что на тебя плохо подумал. – стал извиняться Музя перед паханом. – Голод меня замучил. Давно забыл, когда был сыт. Больше думал о смерти чем о свободе.
– Передо мной извиняться не надо. – отдёрнув руку от Музе, сказал пахан. – Ты должен на воле поставить бутылку Черепку за то, что он случайно не забыл тебя записать в чёрный список. Шестёрку тоже должен благодарить, что его рука не пропустила твою записку со словом "воля". Когда будешь покидать зону, то все своё барахло отдашь шестёрке.
После того, как список зеков на волю попал в руки начальнику зоны, мы стали собираться в дорогу. Пахан нам сказал, что все свои шмотки и всякие заначки уходящих на волю останутся на зоне и будут поровну распределены между пацанами.
На воле мы должны начать свою жизнь с чистого листа. О нас все равно менты позаботятся. Начальник зоны сказал, что на вольном поселении в тайге будет все необходимое нам к жизни на воле, кроме женщин и водки. Наступил месяц май. По старой советской привычке на зоне отметили усиленным пайком первомайские праздники пролетариата и девятого мая День победы над фашизмом. Мы стали жить ожиданием воли.
Начальник зоны заранее выдал нам на руки копии документов, что мы получаем законное разрешение на вольное поселение в квадрате с дальнейшим выходом на волю по окончанию срок отбытия на вольном поселении. На вольном поселении все раны.
Главное, что никто никого не опустит и не посадит на парашу. В документах был длинный перечень того, что мы должны делать на вольном поселении и что мы не должны делать на вольном поселении.
В случае невыполнения условий на вольном поселении, каждый нарушитель получит добавочный срок заключения в размере двух лет и будет направлен на новую зону строгого режима. Каждый записанный на поселения может отказаться выезжать на поселение. Таким образом, уступит место другому на поселении.
Из всех попавших в список на вольное поселение отказались лишь двое зеков, у которых срок отсидки был всего два месяца. Свободное место тут же по жребию заняли другие зеки.
Никто из зеков, попавших в первый список на вольное поселение, не участвовал в определении жребия. Мы занимались лишь трудовой деятельностью на производстве в нашей зоне, а также общественными и бытовыми делами, которые выполняли все заключённые на зоне. Когда мы получили на руки документы, нас в этот же вечер вертолётом из зоны перекинули в международный аэропорт "Игнатьево" в Благовещенске.
Там нас с группой других заключённых посадили в самолёт, специально переоборудованный для переброски заключённых на дальнее расстояние. Куда мы летим, нам никто не говорил. Летели мы самолётом долго. Примерно, часа три или даже четыре. В полёте нас дважды кормили и дали хорошо выспаться до посадки самолёта.
Когда нас из самолёта пересаживали в крытый автомобиль "воронок" и там же аэропорту пересадили в вертолёт, специально оборудованный под перевозку заключённых, то случайно бросил свой взгляд на газету, которую читал офицер местного конвоя. На газете было написано "Красноярские новости". Сразу понял, что нас перебросили в Красноярск. Куда нас дальше будут отправлять, никто из нас даже не мог догадаться. Тайга в России огромная. Без конца и края.
На вертолёте нас перебросили прямо на зону рядом с Енисейском когда-то был на этой зоне транзитом. Прежде чем меня отправили на зону возле Благовещенска.
Однако нас не отправили в общую зону к заключённым. Вначале нас определили в транзитную зону, где сразу разделили на группы по двадцать человек. Две группы зеков с нашей зоны держали вместе. Остальных зеков с другой зоны отправили в общую зону. Видимо этих зеков не собирались отправлять вместе с нами в тайгу на вольное поселение. Просто перебросили с нами транзитом на зону.
За неделю до отправления на вольное поселение нас отделили от зоны на специальный карантин. К нам на карантин прибыли разные врачи. Стали тщательно проверять наше здоровье. Во время проверки забраковали семь зеков. Сразу им произвели замену.
Новых кандидатов на поселение тоже тщательно проверили. После чего нам всем сделали прививки и уколы от энцефалитного жука, который в изобилии размножается в тёплое время года во всей тайге. Всю неделю нас усиленно кормили, словно свиней на убой, а также постоянно контролировали наше здоровье.
Можно было подумать, что нас готовят не на вольное поселение, а в спецназ, вылетающий в зону боевых действий или на мясокомбинат. Где из нас буду делать разные мясные продукты к питанию полезных заключённых, оставшихся в зоне.
Поэтому случаю, среди кандидатов на вольное поселение, прошёл слух, что нас готовят к какому-то международному эксперименту. Хотят показывать зарубежным корреспондентам, как развивается демократия на зоне. Двадцатого мая 1998 года все наши переживания закончились. Нас разделили на две группы по двадцать человек. Каждую группу отдельно под конвоем повели на вертолётную площадку, которая была между нашей зоной и военным городком.
С собой ничего не разрешили брать, кроме документов и сменного белья. Даже зубные щётки и мыло не взяли с собой. Нам сказали, что туалетные принадлежности получим на месте. В тайге нашего вольного поселения.
Военный вертолёт, в который посадили нашу группу, был оборудован как тюремная камера с решёткой. С той лишь разницей, что в этой воздушной тюремной камере были вместо нар длинные лавки возле стенок. С двух других сторон.
Со стороны экипажа вертолёта, а также со стороны хвоста вертолёта, были металлические решётки. С небольшой решетчатой дверью на каждой решётке. Обе двери замыкались на английский замок, а также на засов и на цепь с амбарными замками. Кроме этих замков были два больших замка, которые перехватывали решетчатую дверь и саму решётку между собой.
В общей сложности было на двух клетках десять замков. Можно было подумать, что мы можем голыми руками открыть десять замков. Затем двадцать зеков могли удрать из вертолёта во время полёта в воздухе, на высоте нескольких сот метром без парашютов.
Наверно, в этих вертолётах перекидывали опасных зеков? Огромный вертолёт долго раскачивался, раскручивая пропеллера. Затем вертолёт медленно оторвался от земли.
Также медленно вертолёт стал набирать скорость вместе с набором высоты. Нам не было видно ничего, что творится за бортом вертолёта. Мы только ощущали движение вверх и вперёд, а также ужасную вибрацию, от которой у большинства зеков стала кружиться голова.
Стало дурно, как от сильного перепоя водкой или от удара по голове каким-то огромным предметом. Отчего некоторых зеков рвало. Другим зекам приходилось дышать чужой блевотной. Кроме того, переносить на себе ужасные испытания от вибрации вертолёта. Мы едва не подохли во время полёта в вертолёте. Сколько времени лететь в тайгу на вертолёте, нам совсем не было известно.
Часов у зеков не было, конвой солдат нас не посвящал во времени. Солдаты словно во время газовой атаки сидели в противогазах, чтобы не задохнуться от рвоты зеков. В нашу сторону солдаты не смотрели. Под маской противогаза не было видно, куда смотрят солдаты. Привычные к повседневной тряске вертолёта, видимо убаюканные вибрацией, солдаты просто спали во время полёта. Так как армейская поговорка гласит, что пока солдат спит, то его служба идёт.
Вот только нам было не до сна. После длительного полёта вертолёт приземлился где-то в промежутке полёта. Наверно, на дозаправку горючим? Мы пришли к такому мнению по той причине, что нас ни стали высаживать из вертолёта.
Но в тоже время что-то вокруг вертолёта громыхало и стучало о металл вертолёта. Может быть, к вертолёту подъезжали заправочные автомобили или какая-нибудь техника, которая обслуживала наш вертолёта перед следующим полётом?
В любом случае нам от этого легче ни стало. Нас никто не выпустил наружу из вертолётной клетки. Мы продолжали сидеть в своей вони. Прошло, наверно, около часа? Прежде чем в вертолёт забрался экипаж вертолёта, а следом за ними конвой. По довольным лицам экипажа вертолёта и по лицам конвоя, было видно, что у них во время вертолётной стоянки был обеденный перерыв.
От них даже исходил запах армейской кухни. В то время как у нас в клетке по-прежнему был отвратительный запах рвоты. К тому же наши кишки и желудок от голода играли марш и тоже издавали запах. Примерно столько же продолжался наш второй полет в вертолёте, также как продолжался первый полет в вертолёте.
С той лишь разницей, что большая часть зеков, не выдерживая огромной нагрузки от вертолёта, просто валялись на полу вертолёта в бессознательном состоянии. В то время как другие более крепкие зеки сидели с безразличными ко всему лицами и видимо давно пожалели о том, что согласились поменять зону срока на вольное поселение.
3. Жизнь на зоне вольного поселения.
Когда вертолёт наконец-то приземлился где-то в тайге далеко от населения, то у нас уже не было никаких сил на выживание. Мы даже не могли самостоятельно выбираться из вертолёта.
Вооружённые солдаты конвоя вытаскивали из вертолётной клетки зеков, которые находились в бессознательном состоянии. Зеков без чувств, клали на траву в стороне от вертолёта.
Туда же самостоятельно добирались зеки, которые ещё могли сами хоть немного двигаться. Едва только вертолёт освободили от зеков, как солдаты конвоя сразу забрались обратно в вертолёт.
Мы даже не успели ничего сообразить, уставшие после долгой вертолётной тряски, как вертолёт в это время поднялся выше корабельных гигантских сосен и скрылся за могучей стеной деревьев, которые окружали нас плотным хвойным кольцом. Мы остались лежать в траве рядом с какими-то бараками, из которых не было никаких признаков жизни.
Никого близко возле нас от представителей закона или нашей охраны с зоны не было. Нас просто бросили в глуши тайги на выживание. Кроме зверья, вокруг нас никого и ничего из цивилизации.
– Мы крупно влипли! – едва очухавшись, выдавил Музя. – Как чувствовал тогда, что так нас кинут менты.
– Прекрати стонать! – заорал Гнус на Музю. – Свежий воздух в тайге, намного лучше колючей проволоки вокруг зоны. В тайге хоть немного поживём по-человечески. Думаю, что в тайге не подохнем с голоду.
– Самим предстоит определить, что лучше, а что хуже. – сказал зек, по кличке Цыпа, оглядываясь вокруг.
– Пока солнце ни село за деревьями, надо определиться с ночлегом. – предложил Гнус. – Ночи в тайге холодные. Можно простудиться. Лекарств и докторов среди нас нет. Поэтому надо заботиться о своём здоровье сейчас.
– Давайте мы разойдёмся в разные стороны. – предложил зекам. – Затем вернёмся обратно. Так определим, что имеем, на месте нашего вольного поселения. После этого будем решать, как поступать сегодня со своим ночлегом.
– Черепок прав! – согласился Гнус. – Расходимся в разные стороны. В скором времени встречаемся обратно.
– Развод придётся отменить. – угрюмо, сказал Цыпа. – Козюля сдох, как собака. Не выдержал перелёта.
Зеки тут же сгруппировались вокруг своего кента по зоне, лежащего возле каких-то ящиков, на которых мы сразу не обратили внимание. Даже без помощи доктора было видно, что зек по кличке Козюля был мёртв. Видимо скончался ещё во время полёта в вертолёте. Солдаты конвоя, вытаскивая беспомощных зеков с вертолёта, не обратили внимания на состояние зека Козюли. Вертолёту надо было быстро убираться от нашего поселения задолго до ночи в тайге.
– Давайте уберём в сторону труп Козюли. – предложил Гнус, после траурной паузы. – Надо посмотреть, что имеется в ящиках. Может быть, в ящиках есть что-нибудь съедобное или какие-то предметы к нашей жизни?
– Тут в траве лежат разные ящики! – воскликнули зеки, которые отнесли труп Козюли дальше в густую траву. Зеки, не сговариваясь, принялись вскрывать деревянные, фанерные и картонные ящики прямо голыми руками без инструмента, которого у нас не было с собой в тайге.
В ящиках были комплекты одежды, постельных принадлежностей, продукты разных консервов и много напитков в пластиковых бутылках. Не было режущих и колющих предметов, которые видимо, побоялись оставить менты у зеков, вышедших из зоны на вольное поселение.
– Так понял, что упаковки в ящиках и содержимое в них полностью принадлежат нам. – определил Гнус, беря на себя руководство над зеками. – Поэтому мы без базара, поровну распределим между собой передачу от ментов. Каждый пацан получит своё. Даже списки мы составлять не будем
Гнус и Цыпа взяли на себя бремя распределения стандартных упаковок. Зеки выстроились в один ряд и по очереди подходили к Гнусу и Цыпе, которые давали каждому по одному совершенно одинаковому пакету. Когда закончился один вид пакетов, то Гнус и Цыпа приступили к распределению других видов пакетов. В общей сложности, сколько было разновидностей ящиков, столько было разных видов упаковок, принадлежащих нам на вольном поселении.
– Что будем делать с трупом Козюли? – поинтересовался кто-то, когда мы закончили разбирать упаковки.
– Труп Козюли придётся чем-то прикрыть. – ответил Гнус. – Иначе хищники сожрут труп Козюли. Завтра кто-нибудь из ментов сюда прилетит на вертушке и заберёт труп Козюли. Думаю, что нас на совсем не забудут.
Зеки стали рыскать по территории нашего вольного поселения в поисках чего-то подходящего, чем можно будет накрыть труп Козюли от хищников. Ничего подходящего не нашли, кроме огромной ржавой бочки. Засунули труп Козюли головой в бочку и поставили на ноги.
Вокруг ржавой бочки положили много разных ржавых металлических предметов. Сверху бочки положили кусок рельсы. Теперь до трупа Козюли никто не мог добраться. Да и зачем зверям жрать труп Козюли, когда на вольном поселении столько много свежего мяса виде зеков. Ведь у нас нет никакого оружия, чтобы обороняться от хищников. Мы лёгкая добыча всякому зверью. В тайге нам надо выжить хоть одну ночь.
Может быть, завтра утрам на зону вольного поселения прибудет вооружённая охрана нас от диких зверей? Избавившись от трупа Козюли, мы всей толпой направились к огромному полусгнившему бараку, который стоял особняком от других полностью сгнивших строений.
От некогда небольшого посёлка остались лишь торчащие из земли огромные бревна, вокруг которых когда-то были сооружены какие-то строения, напоминающие нечто вроде бараков или ферм содержания животных.
На большой территории вольного поселения не было ни одной живой души. Некогда заселённое место давно проросло деревьями и кустарниками, которым на вид несколько десятков лет.
Изнутри полусгнивший барак напоминал огромную камеру с нарами, а точнее барак концентрационного лагеря времён войны с фашистами. Внутри барака воняло гнилью досок и тканей, которые за давностью времени представляли собой с тлевшие бесформенные куски тканей.
По клочьям звериной шерсти было видно, что до нашего появления на этом вольном поселении побывали хищники, но при виде нас или во время трескотни вертолёта звери сбежали с площадки вольного поселения.
Но если звери давно проживали в этих местах, то они обязательно вернуться к своему жилищу и устроят кровавую резню с безоружными зеками. Нам надо было принимать меры безопасности.
– Видимо здесь в начале тридцатых годов был лагерь политических заключённых. – своими выводами нарушил Цыпа молчание зеков, обалдевших от увиденного в полусгнившем бараке. – В современной прессе такое гнилое место называют Гулаг.
– Интересно, куда делись отсюда политические заключённые? – поинтересовался зек по кличке Тюря. – По размерам территории заброшенного поселения здесь лет шестьдесят-семьдесят назад проживало несколько сотен человек. Может быть, даже больше было узников Гулага?
– Скорее всего политических заключённых сожрали звери. – ухмыляясь, сказал Гнус. – Посмотри на нары и на столбы. Тут всюду звериная шерсть. Нас ждёт та же участь. Если мы сейчас не примем никаких мер безопасности. Поэтому хватит базарить. Давайте быстро очистим барак от грязи. Закроем свободными нарами выход из сгнившего барака.
Зеки, не сговариваясь, последовали примеру Гнуса. Вышли из гнилого барака со своими упаковками и положили их в стороне от барака. Затем обратно вошли в полусгнивший барак и стали выносить оттуда гнилье от бывшего имущества заключённых.
Все гнилье стали складывать на краю поселения вдали от нашего барака, чтобы не пахло гнильём возле нашего ночлега. Кроме того, на собственный запах в гнилье могли вернуться звери. Так что запах гнилья в стороне от нашего места ночлега отвлечёт зверей от нас. У зверей не будет повода нападать ночью на зеков.
За пару часов до вечера барак стал относительно чистым по сравнению с тем видом, который застали мы при нашем появлении здесь на вольном поселении. В середине Гулага мы нашли большой родник под огромной сосной, которая, наверно, выросла здесь у родника после исчезновения политических заключённых?
При наличии воды мы могли вымыть барак чистой водой. Но у нас не было вёдер носить в барак воду. Поэтому каждый зек намочил более нормальную тряпку, выбранную из гнилья, мокрой тряпкой протёр то место, где собирался спать на нарах.
Таким образом, перед заходом солнца огромный барак был готов к ночёвке зеков. Можно было нам располагаться спать. За весь прошедший день мы устали до такой степени, что не в силах были организовать общий стол на свой первый ужин в зоне вольного поселения.
К тому же каждый из нас за время уборки барака перехватил немного из тех продуктов, которые оставили нам менты до нашего прилёта сюда на вертолёте. Так что нам оставалось лишь завалиться спать до самого утра. Утро покажет, как поступать дальше. Надо как-то обживать место нашего поселения. Тщательно завалив свободными нарами вход в барак, а также щели, прорытые зверями под полом, мы улеглись на нарах каждый рядом со своими кентами. Точно так же, как мы жили на нарах в своей зоне.
Среди нас не было опущенных, так как "петухов" даже не рассматривали в списке на вольное поселение. Поэтому нам не требовалось определение каст и рангов, положенных на зоне по воровскому закону. В нашем коллективе все зеки были равны. С той лишь разницей, что у каждого было своё количество ходок на зону, а также разница в сроках отсидки. В основном каждый зек имел по две и больше ходок на зону с минимальным сроком пять лет. Сидеть осталось каждому мало.
Барак был рассчитан, примерно, на пятьдесят человек. Так как нас было девятнадцать человек, то мы сгруппировались ближе к центру барака. Так было намного теплее и безопаснее в случае проникновения хищников в наш барак. Хотя проникнуть к нам в барак хищники не могли. Потому, что им надо было приложить много усилия, чтобы отбросить от входа в барак несколько нар, тщательно уложенных на вход в барак.
Если только пару медведей договорятся между собой и станут дружно вламываться в пролом в наш барак. Однако медведи никогда не нападали на жилища людей и тем более не были в сговоре между собой. Ведь в отличие от человека медведи не могут размышлять и быть в сговоре между собой. К тому же медведи в основном одиночки. Не живут стаями, как волки. Так что ночью в бараке нам ничто не грозит. Можно спать спокойно. "Утро вечера мудрёнее", – как говорит русская поговорка.
Едва лишь сумерки вечера сменились на густую тёмную ночь, как сразу со стороны тайги послышались звуки леса. Вначале захихикали ночные птицы. Затем послышалось тявканье лисиц. Где-то к полночи со стороны леса до нас донёсся вой волков.
Изредка тайгу сотрясал рёв медведей, а также трубный пугающий рёв лосей. Ночь была совершенно безветренная. Поэтому нам было отчётливо слышно каждый звук со стороны тайги и вокруг нашего барака. Стал было засыпать, как, вдруг, за стенкой барака отчётливо услышал шаги человека и лёгкое покашливание.
Мне сразу стало страшно. Откуда среди ночи за стенкой барака могут быть люди или всего один человек? Беззвучно и не заметно для нас сквозь стенку барака или через заваленный проход в бараке никто из зеков не может выйти. Тогда где-то на месте нашего поселения живут люди или, может быть, это снежный человек? Конечно же, это не каптар. Так как каптары живут на Северном Кавказе, точнее, в горах Дагестана.
Здесь же, вполне возможно, живёт какой-то другой вид гуманоидов или пришельцы с других планет поселились в этой глухомани. Надо будет утром обследовать следы возле барака.
Тем более что на этой стороне барака никто из зеков не был. Если мне это не послышалось сквозь сон, то на мокрой почве вокруг барака обязательно должны остаться какие-то следы от ног.
Так и заснул в размышлениях о ночном посетителе возле нашего барака. Мне снился Северный Кавказ, наполненный каптарами, о которых знал из рассказов своего отца и старшего брата Сашки. Мало верил тому, что слышал в нашей семье о каптарах.
Хотя мы с братом-близнецом родились в Избербаше в Дагестане, где происходили истории, связанные с каптарами. Но ещё в нашем дошкольном возрасте семья переселилась из Дагестана, на реку Лаба далеко в горах на стыке границ Краснодарского и Ставропольского краёв.
Так что не был участником историй с каптарами в горах Дагестана. Однако однажды возле реки Лаба вовремя рыбалки увидел на другом берегу реки какое-то волосатое чудище, пьющее воду в реке, что едва не сошёл с ума от страха. Это нечто волосатое похожее больше на человека, чем на обезьяну, почти двухметрового роста, спокойно попило воду. Затем это чудище, оглядевшись по сторонам, увидело меня на другой стороне речки обезумевшего от страха. Совершенно не испугавшись моего присутствия, на расстоянии нескольких десятков метров по ширине реки Лаба, чудище спокойно повернуло в заросли леса и скрылось в гуще дерева. Больше никогда не видел таких существ похожих на людей. Никому ни стал рассказывать о том, что видел такое ужасное чудище. Все равно мне никто не поверит. Так же как когда-то не верил рассказам старшего брата и отца о каптарах, которые живут в горах Дагестана.
Но с того времени вовремя моей встречи с волосатым человеком, стал часто думать о том, что мы не одни не только во вселенной, но даже на планете Земля. Рядом с нами живут подобные нам разумные существа, которые отличны от нас высоким ростом и с могучим телом, покрытым густой шерстью или волосами.
Вероятно, эти существа живут в глубоких пещерах и в другом измерении жизни. Лишь изредка эти разумные существа появляются в среде обычных людей, пугая нас своим видом и неизвестностью, которая недоступна обычным людям.
Иначе бы мы давно имели контакты друг с другом и даже получили бы потомство между нашими видами. Как это происходит между людьми разных рас и народов.
Отчего на Земле получаются прекрасные метисы. Может быть, когда-то мне придётся войти в контакт с каптаром женского рода? Наделаю с ней каптарчиков.
Хотя это маловероятно, что каптары и обычные люди могут иметь между собой потомство. Ведь обычные люди и обезьяны похожие на людей давно живут рядом друг с другом, но что-то потомства от контакта между людьми и обезьянами до сих пор не появилось на белый свет.
Так что меня не ждёт половая связь с каптарами. Своих бы обычных детей воспитать. Как только выйду на волю, так сразу поеду к своей дочери Галины на Северный Кавказ. Можно было бы и к сыну съездить, но не знаю, куда моего сына увезла вторая жена.
Мой сон прервала вертолётная трескотня. Открыл глаза. Яркие лучи солнца пробивались сквозь щели в потолке и в стенах барака. Все остальные зеки тоже только что проснулись от шума вертолёта и стали подниматься с нар.
Мы разом направились к входу в наш барак и стали оттаскивать завал из нар от входа в барак. Нам не терпелось увидеть, что притащили нам на вертолёте менты.
Наверно, строительные материалы? Ведь жить в таких условиях невозможно. Надо как-то благоустраивать своё жилище на своём вольном поселении. Иначе мы погибнем в тайге.
Когда мы выбрались из своего барака в сторону вертолёта, то лопасти вертолёта уже прекратили вертеться.
Экипаж вертолёта заглушил двигатели винтокрылой машины. Из вертолёта выбрались несколько вооружённых солдат конвой и офицеры. Солдаты с автоматами на изготовке заняли круговую оборону вокруг вертолёта.
Офицеры открыли заднюю дверь вертолёта, который был заполнен огромным количеством различных ящиков. Майор внутренних войск приказал нам подходить по двое к вертолёту и забирать ящики из вертолёта. Укладывать ящики в стороне.
– Здесь все необходимое пригодное к вашему постепенному благоустройству на месте вольного поселения. – сказал майор внутренних войск, показывая на ящики, сложенные горкой в стороне от вертолёта. – Следующим вертолётом вам привезут полевую кухню и строительные материалы. Пока поближе к центру своего вольного поселения освободите место к установке временного жилья. В длинных ящиках жилая и хозяйственная палатки. Инструкции по установке палаток имеются. Вы должны разобраться между собой на две бригады. Одна бригада будет строить жилье. Друга бригада будет заниматься хозяйством, следить за порядком, готовить пищу, сажать огород.
– Нас сюда на вольное поселение, на всю жизнь прислали? – удивлённо, воскликнул Гнус. – Лично не собираюсь здесь долго отдыхать. У меня через три месяца кончается срок отсидки. Затем буду вольная птица. Лечу куда хочу. Мне воля дороже всего. Если меня не отпустят отсюда, то сам сделаю ноги на волю.
– Насчёт твоих полётов сомневаюсь, чтобы ты мог далеко улететь, даже имея крылья. – ухмыляясь, сказал майор. – Даже крылатой машине приходиться дважды заправляться в пути, чтобы долететь до своей стоянки. Что же касается твоего освобождения, то пока здесь не будет благоустроенного посёлка вольного поселения зеков, никто из зеков отсюда не улетит. Ты сам подписал документ на строительство вольного поселения. Обратной дороги отсюда нет. Пока каждый из вас не выполнит условия договора. Уйти отсюда просто невозможно. Сотни километров до ближайшего жилья. Вокруг глухая не проходная тайга, наполненная разными хищниками, которые порвут любого беглеца.
– Выходит, что мы все добровольные заложники собственного вольного поселения. – угрюмо, сказал Музя.
– Вы все вольные люди. – ответил майор. – Но на волю уйдёте только тогда, когда будет заложен благоустроенный посёлок, в котором можно будет перезимовать следующим вольным поселенцам из зоны. Новое поселение будет продолжать строительство благоустроенного посёлка. Со временем не только зеки, но даже вольные люди захотят поселиться в этих местах. Через год здесь будет современная звероводческая ферма по разведению пушного зверя.
– Кто будет в тайге руководить строительством современной звероводческой фермой? – поинтересовался.
– Пока будешь ты руководить стройкой вольного поселения. – ответил майор внутренних войск. – Затем сюда на вертолёте прилетят специалисты. Сборные домики легко собрать. Ума много не требуется. Надо силу и желание. Все присутствующие свободны. Можете позавтракать перед работой. Начальник стройки остаётся со мной.
Зеки поплелись обратно в барак на свой первый завтрак на вольном поселении. С майором остался возле вертолёта подписывать бумаги на приём инвентаря и принадлежностей, которые завезли вертолётом вчера и сегодня утром.
Бумаг было так много, что у меня стали болеть пальцы от перелистывания документов и от подписей каждого документа. Майор лишь шлёпал печати на документы. Одну копию документов отдавал мне. Остальные брал себе.
– Теперь ознакомься с чертежами по сборке домиков. – доставая из военного ящика пачку документов, сказал мне, майор внутренних войск. – Здесь ничего сложного нет. Каждый домик собирается из готовых деревянных конструкций. Затем обшивается огромными плитами из специального металла с утеплителем внутри. Специалисты такой домик собирают в течение одного дня со всеми подводками воды и электричества. Вас скоро научат собирать эти домики.
– У нас здесь электричество будет? – удивлённо, спросил. – Откуда же подведут электричество к нашей звероводческой ферме, если от нас до ближайшего населённого пункта, несколько сотен километров?
– У вас в посёлке будет современный стационарный генератор, который работает от аккумуляторов и любого горючего, на котором могут работать автомобили. – ответил мне, майор внутренних войск. – Надо набраться терпения и постараться хорошо поработать. Через пару лет сюда придут прогресс современной электроники. Русская пушнина никогда не выйдет из моды. Весь мир ждёт нашу пушнину. Вы будете выращивать соболей, куниц и серебристых лисиц.
