Поэтика Чехова – Александр Чудаков

Один из главных вопросов, встающих при описании всякой повествовательной системы, – как соотносится оценка, выраженная в слове повествователя, с позицией автора, то есть с позицией, которая «выводится» из всего произведения.

Прекрасное, интересное, тщательное, умное, подробное исследование любимого, такого с детства любимого, такого навсегда любимого Чехова, от автора замечательного романа «Ложится мгла на старые ступени».Вернее, наоборот, это сначала Чудаков филолог, литературовед, исследователь Чехова и историк литературы, а уже потом стал автором прекрасного романа-идиллии.Это научная работа, настоящее исследование со статистическими выкладками и другими подробностями, сравнительным анализом, теориями и, опять же, подробнейшим анализом текстов. Чтоб читать такое от корки до корки нужно время, терпение и большая любовь к предмету.Но терпение и время вознаграждаются сторицей, потому что это так восхитительно интересно, и узнаешь о любимом авторе еще что-то, открываешь неведомое в, казалось бы, наизусть знакомом, и еще чуть-чуть лучше понимаешь что-то в русской литературе, этой любви на всю жизнь.Достоевский, хотевший дотянуться, как сказал поэт, «до дна простуженной души», Толстой в своем исследовании закона человеческих чувствований стремились дойти до последнего предела. Чехов останавливается у некоей черты. За ней, быть может, и лежит то главное, которое объяснит все. Но туда он не считает возможным вступить. В чеховской художественной концепции человека этот последний, глубинный пласт сознания (или подсознания?) – «черный ящик».

Представьте себе: у вас есть любимое блюдо. Которое готовит один и тот же человек, и вроде бы из простых продуктов, но вкус получается немыслимый, изысканный, многогранный и потрясающий. И вот однажды вам рассказывают, как он готовит это блюдо, в каком порядке кладет ингредиенты, как смешивает и чем приправляет. При этом тот, кто рассказывает о процессе, сам очень любит результат.

И признаёт, что в процессе приготовления все же присутствует некий тайный ингредиент. Вот примерно что происходит, когда читаешь книгу Чудакова о Чехове.

Чехов для меня – это неиссякаемый источник красоты, стиля, удовольствия, это мера мудрости и прекрасный тест. Спросите у человека, что ему нравится у Чехова – и вы сможете многое понять о его вкусах, пристрастиях и ценностях.

Поскольку Чехов в сильном , серьезном периоде своего творчества весьма энигматичен, а любовь моя к нему значительно уменьшает

критичность, я всегда с огромным интересом читаю критику о Чехове. Набираюсь мудрости и ищу ключи к многочисленным его загадкам и сюжетам. К сожалению, вследствие многоликого наследия Чехова, так же неровна и разнообразна критика его работ. А любовь, чистая и неприкрытая, к его текстам – и вовсе почти ни у кого из литературоведов не просматривается. Между тем, имхо, без того мощного эмпатического заряда, который получает всякий искренне любящий, Чехова просто невозможно понять. Более того, с Чеховым, как ни с кем иным, легко попасть в ловушку полного понимания. Тексты его прозрачны, сюжеты просты, сила чеховского слова и образа – мощнейшая. Чудаков проделал огромную работу, интегрировал массу статей в поэтапный анализ развития поэтики Чехова. Делая это с неизменным уважением к чеховскому слову, к силе его таланта и (это особенно важно!) с отдельным поклоном неимоверному чеховскому осознанию социальной ситуации.

Особо хочется отметить нечастый в чеховиане разбор произведений автора в связке с традиционным для классической русской литературы духовным, религиозным смыслом. Принципиально иной чеховский подход к теме духовного еще никогда не был так доступно, интересно и убедительно проанализирован. Связка «Пушкин-Чехов» вызвала у меня такой восторг, как встреча с давно не виденным любимым другом. Скрупулезный анализ строения чеховских текстов, речевых характеристик героев – приносит отдельное удовольствие поклонникам чеховской прозы.

но больше всего радует осознание Чудаковым того факта, что сумма всех чеховских приёмов, разбор всех предложений и слов все равно не даст полного понимания той магии, которая знакома всем читателям Чехова. Поскольку, как и все истинные произведения искусства, целое у Чехова неизмеримо больше и выше всех составляющих.

Самая настоятельная рекомендация всем любителям изящной словесности, Чехова особенно.