Александр ДАВ
Фига из будущего
Он удалялся по хорошей дороге, а в спину ему смотрели десятки встревоженных глаз из окон администрации города Земска.
Наверняка неудачно прошедшая аудиенция у мэра не вызвала бы особого эффекта и не имела бы резонансных последствий, не случись на следующий день нечто неординарное.
Во-первых, украли колёса с мэрского «мерседеса». Водитель Толя, сообщив новость о краже главному милиционеру города Капцу, побежал к дому Ивана Львовича. Благо жил за углом.
– Чего тебе? – ещё не собравшись, спросил мэр запыхавшегося от бега водителя. – Чего так рано? Иди жди в машине, значит да от…
– Тут такое… короче, я без машины. Иван Львович, это всё он! Ваш колдун! Он мне вчера ещё… А я значения не придал!
– Говори внятно, – попытался изображать образец выдержки Иван Львович. – Что, кто, когда, значит да от…
– Мне вчера этот колдун в рясе, когда выходил от вас, сказал: береги, мол, копыта коня своего… Я и подумать не мог! А тут! Утром выхожу – машина на кирпичах!
– То есть как на кирпичах? Ты что плетёшь, Толя?
– Колёса украли! Резина новая совсем!
– С «мерседеса» украли?
– Да… – чуть не плакал водитель… – А он мне вчера – копыта, говорит, коня своего побереги… А я… А он ушёл… Надо его искать!
– Так, звони Капцу… значит да от!
– Уже…
– Тогда иди в администрацию и жди. Я скоро.
Колёса искали все милиционеры города. Но безуспешно. Купили другие. А тут новое потрясение. Ремонт котельной, спасавшей школу и детский сад города в зимние месяцы, шёл привычным порядком – в режиме аврала освоения выделенных средств. По утверждённой свыше смете сумма превышала реально дошедшую до исполнителей в два раза. Откат начал своё вторжение в преступный мир зарождавшегося чиновничьего класса в условиях новых экономических отношений. По причине этого средств не хватало. К тому же исполнители были людьми, воспитанными на принципах планового ведения хозяйства, с отсутствием жажды достижения задуманного результата.
Рабочие начали с большого перекура. Потом перешли к обсуждению политической обстановки в мире, коснулись последних инициатив министра иностранных дел США и выказали крайнее неудовольствие в связи со снижением курса рубля. Всё бы пошло обыденным путём, не появись на ремонтной площадке бывший сотрудник ДЭЗа Лёнька Веселовский. Он с полгода как ушёл на вольные хлеба и теперь трудился на ниве кооперативного движения в организации под названием «Антикварус». Кооператив был дохлым, и деньги платили Лёне крайне нерегулярно. Но признаться своим бывшим коллегам в этом ему не позволяла гордость. Зачем тогда переходил? Он разыгрывал роль высокооплачиваемого квалифицированного рабочего новой волны и угощал всех дорогими сигаретами, заняв накануне у тёщи денег на их покупку. Встреча прошла с бурными овациями обеих сторон, лёгкими словесными уколами и решением отметить встречу. Многовековая традиция отмечать что-либо не оставляла выбора в поиске форм её проведения. Пили прямо в траншее. Вначале молча, потом под сдержанный смех и далее громко и без оглядки на окружающих. Когда бригадир Курлашёв, стукнув по огромной трубе, служившей импровизированным столом, громко сказал: «А ведь раньше я по шестому разряду четыре сотни заколачивал! А теперь? На них и пива не купишь. Да гори оно ясным пламенем…», всё действительно загорелось. Да ещё как. Брошенный кем-то из рабочих окурок стал причиной возгорания промасленной ветоши, а затем и взрыва находившегося рядом газового баллона.
Результат – двое в больнице с лёгкими ушибами. И один там же с контузией средней тяжести. Рассказывая соседям по палате историю своего попадания в «травму», Курлашёв делал упор на провидение и знак судьбы.
– Не окажись тогда бы Лёньки рядом, мы бы не выпили… от… А не выпили бы – пошли б работать… от… Там бы все и полегли… от. А так – в траншее за трубой сидели, там и схоронились… Всё верхами прошло… от… А ты говоришь, пить вредно. Кабы не пили, то уже б и ласты склеили… от.
– Да, – отвечал сосед по койке.
– Сказано: пейте, пока пьётся. А не можете – работайте.
– Это где же так написано? – переспросил второй потерпевший.
– Где, где… Екклесиаст, – отвечал просвещённый пьяница и сосед по койке, – он же мудрый царь еврейский Соломон.
– Надо же – еврей, а не дурак…
И они решили не играть в орлянку с судьбой, а послать гонца в близлежащий гастроном. Лечение в палате вошло в фазу ремиссии.
А в это время мэр города Иван Львович собрал экстренное совещание приближённых лиц. Он сидел за своим богатырским по размеру, но довольно затрапезным столом и нервно теребил жидкий пучок волос на голове. Напротив – два его заместителя: Генрих Борисович Маловеров и Тит Саватеевич Старорежимный. Люди проверенные и преданные ещё со старых времён. Также присутствовал Пётр Капец.
– Вот хотите – верьте мне, а хотите – нет… значит да от. Он же вчера… вот тут, при Инне Михалне мне так и сказал: побереги людишек, дескать, авария будет на котельной! – доверительно повествовал мэр. – А я его взашей… Не может быть таких совпадений, значит да от! Все согласились, недоуменно поднимая плечи и рассуждая о малой вероятности подобных совпадений. Масла в огонь подлил начальник милиции, вспомнив украденные колёса «мерседеса». Стали совещаться, как поступить с этим Учителем. Результатом совещания стал тайный сговор узкого круга лиц городского управления пойти на повторный контакт со странным предсказателем. Действовали всё так же через жену мэра. И контакт состоялся на следующий день, но не в кабинете у мэра, а в лесу, недалеко от города, рядом с садовым товариществом «Гипоталамус». Место предложил Давид Богданович Ром, а в настоящем времени – Учитель. Это было его основное условие. Только в лесу. Никаких кабинетов. Кабинет изначально делает его владельца хозяином встречи, а это не было на руку Давиду. Встречу назначил на «после обеда», не затрудняясь в точном указании часа.
«Мерседес» Ивана Львовича на новой резине и ещё две служебные «Волги» первых замов прибыли на указанное место сразу после четырнадцати. В это время обед заканчивался во всех казённых учреждениях города. Выйдя из машин, чиновники расстегнули объёмные пиджаки, ослабили одинаковые, словно форменные, галстуки и стали ждать. Учителя не было.
– Завтра на ремонте котельной авария будет… Людишек побереги… Взорвётся она…
Через час ожидания, протоптав неровные тропы между стоявшими вкруг машинами, верные слуги народа, разгневанные непунктуальностью «странного типа», решили уезжать. Перед отъездом Иван Львович предложил дать «стременную» на ход ноги. Водитель Толя, с ловкостью фокусника разложив на капоте одной из «Волг» («мерседес» приберегал) скатерть-самобранку, мановением руки соорудил походный стол, а-ля ресторан «Зелёная жаба». На капоте красовались закуски и напитки, готовые к употреблению без промедлений. Выпив по одной, достойные мужи рассупонились до пупов, отбросив пиджаки и галстуки на задние сиденья машин. Настроение улучшилось, лица покраснели, пальцы засверкали закусочным жирком, присыпанным крупной солью, а тягучая и нервная обстановка превратилась в лёгкую, приятную загородную атмосферу благодушия. И в этот самый момент из-за соседнего орешника вышел он.
– Ну здравствуй… господин мэр.
Открытые рты, застывшие в руках стопки, лёгкий ветерок, развевающий пушок над лысеющими головами, дополнили картину «Встреча на лужайке».
Глава VII
Суровые будни предсказателя
Вы пробовали играть в карты с профессиональным шулером? Нет? Ну тогда и не советую. Выиграть у него всё равно не удастся. Тот же результат ожидает вас, если партнёр по преферансу, сидящий справа, нагло и беспардонно пасётся в ваших картах. Вообще надо заметить, что игра в карты – не только увлекательное времяпровождение, но и часто источник дохода для нежелающих пахать на ниве почётного труда. Сталевар во времена «сссра», стоя в горячем цеху у мартена и прожигая себя в прямом смысле слова, мог заработать на содержание семьи из пяти человек и заслужить пенсию к пятидесяти годам. Также в советские годы он имел оплачиваемый отпуск, путёвку в санаторий, а иногда, за неслыханное перевыполнение плана, премировался автомобилем «москвич», чем вызывал жёлчную зависть сотоварищей по цеху и презрительное хмыканье соседей. Труд всё же был поощряем, но не более того. Водитель такси, крутя баранку по восемь, а иногда и десять часов в сутки и имея неплохие чаевые и левые, иногда мог позволить себе потратить деньги на небольшие шалости, как то: поход с друзьями в баню с пивом, раками и иногда – продолжением. Продолжение приветствовалось в кругах сильного пола, но сильно осуждалось женской половиной семьи. Официант до открытия на него уголовного дела по статье «О нетрудовых доходах» мог поехать один раз в квартал в Сочи и снять неплохой номер в приличной гостинице. Мог там пить шампанское и пользоваться услугами женщин очень лёгкого поведения. Мог также перекупить автомобиль «москвич» у работника мартеновского цеха за двойную цену. Но это всё так, мелочи. А вот катала, или в простонародье – шулер, имел на порядок больше. Он мог иметь всё вышеперечисленное и сорить деньгами после удачной поездки на «гастроли» в тёплые края и веси или хорошего куша на прикормленной мельнице при раскрутке клиентов, приехавших с хлопкового востока страны. Он даже мог позволить себе в конце карьеры, если доживал или оказывался на воле к тому времени, дачу в Малаховке, золотые зубы, билеты в первый ряд на «Юнону и Авось» в «Ленком» и удостоверение инвалида первой группы, купленное по случаю у представителя околомедицинской чиновной братии. Давид не был сталеваром, никогда не крутил баранку зеленоглазого автомобиля, не бегал с подносом, лавируя меж шатающихся граждан, разнося заказы по ресторанным столикам, и не принадлежал к категории «катал», или шулеров. Но в душе он был игроком. Причём игра ему нравилась больше своим азартом, чем непосредственно результатом. Хотя стремился он к результату всегда… не всегда, правда, достигая его.
Один из законов преферанса гласит: «Карты ближе к орденам». В том смысле, что прижимайте к груди, дабы не провоцировать других игроков совершать бесчестные поступки и подглядывать, косясь прищуренным глазом, делая при этом задумчивое лицо озабоченного человека. Да любая игра с соперником, знающим твои карты, превращается в простой отъём денег. Примерно то же случилось в игре Давида с администрацией города Земска.
Ром играл, глядя в открытые карты партнёров. Газеты из будущего, любезно предоставленные серой актрисой уехавшего балагана – цирка шапито, были прочитаны, изучены и аккуратно сложены в укромном месте. Информация, полученная из них, была сродни сведениям, добытым в результате не совсем приличного, но всегда полезного в игре подглядывания в карты партнёру по преферансу. На первой встрече в кабинете главы Земска Давид бросил фразу об аварии, заготовив её после прочтения статьи в газете из недалёкого будущего. Статья была небольшая и констатировала лишь факт происшедшего. Называлась она буднично и неоригинально: «Случай при ремонте котельной». Сам стиль изложения был пресный и вялый. А суть состояла в том, что всё у нас плохо, всё идёт прахом и жить дальше так нельзя. Это было прогрессивно и современно. Не зацикливаясь на стилистике, Давид выбрал важное зерно – факт аварии и приберёг его для беседы с главой тихого омута российской глубинки. В том, что сказанное вызовет эффект, он не сомневался. Тем более факт, сдобренный пропавшими колёсами главного автомобиля города. Но вот масштабы этого эффекта предположить он не мог.
Его уход пешим порядком должен был, по замыслу, добавить интриги разыгрывающейся на подмостках провинциального захолустья пьесе, названной самим прорицателем «Холод подземелья». Он не ошибся. Придя домой после первого антагонистического свидания с мэром, Давид снял свою рабочую рясу, завалился на диван и стал перечитывать, достав из загашника, газетки. Эдакие необычные послания будущего. Его очень интриговали события недалёкого будущего времени. Вначале он подчеркнул синим карандашом результаты роста котировок акций странной, но уже находящейся на слуху фирмы под названием «МММ». Затем выделил кривым овалом курсы мировых валют и уже собирался всё это записать в специально заведённую тетрадь, как в дверь стали тихо, но настойчиво царапаться. Пришлось прекратить магическую тренировку для предстоящих свершений, убрать драгоценные свитки и открыть дверь, предварительно накинув поповскую рясу. Инна Михайловна пала на колени прямо у порога. Её потёкшие поддельной польской тушью глаза были полны слёз раскаяния и мольбы. Растрепавшиеся кудри не оставляли сомнения, что она рвала на себе волосы, убиваясь по поводу произошедшего, а большая тяжёлая грудь вздымалась от громких и глубоких вздохов, похожих на звуки трубы, в которую попал дождь.
– Простите! – умоляла она. – Я не встану, пока не простите моего неразумного мужа!
Давид простил сразу. Впрочем, слёзы нарисованных глаз высохли столь же быстро. Благородный Учитель помог подняться грузной мэрше с колен и проводил в свою келью… то бишь в комнату Катиной квартирки.
Разговор состоялся вполне приличный и деловой. Учитель взял быка за рога:
– Я не вправе судить никого. Не вправе осуждать поступки людей. Всё принимаю с покорностью… – Тут он задумался, вспоминая монолог героя книги, которую в далёком босоногом и бесшабашном детстве читали с друзьями, сидя для страха в тёмном подвале старого дома. Герой того разодранного романа без названия говорил, как писал неизвестный мальчишкам автор, «уныло, печально, но уверенно…» Прорицатель выбрал его манеру…
– …принимаю и понимаю. У него много забот. Ответственность за судьбы тысяч людей, плохое пищеварение, изношенная нервная система…
Инна Михална пристрастно кивала в такт растрёпанной головой Горгоны, поправляя одновременно волосы и держа в зубах вывалившиеся шпильки, тихо пришёптывала:
– Да, да… нервы у Ванечки ни к чёрту, да и почки… А сколько проблем с его простатой… Да, да… Вы правы… Он не такой уж плохой… – Она поочерёдно доставала шпильки изо рта и втыкала их в копну искусственного «вавилона».
– Но ты и меня пойми, Инна. – Давид сделал упор на двойное «н» в середине имени, чем вызвал непроизвольную икоту у кающейся женщины. – Пойми, я маленькая частичка окружающего мира, случайно знаю то, что другим не дано.
Тут Давид сам себе кивнул в знак согласия, немного даже скривив в гримасе подтверждения рот, и, дёрнув мужественным подбородком, подумал: «А ведь не вру. Кто ещё знает, что случится скоро?» Вслух продолжил со вздохом:
– Ладно. Я не в обиде… Завтра в лесу у садового товарищества. «Гипоталамус». после. обеда…. Пусть. приходят. Он и его компания. Только самые проверенные.
Так была назначена эпохальная, как любили говорить газеты недалёкого советского прошлого, встреча мэра города с новым оракулом и провидцем – Учителем. Встреча прошла в тёплой, дружеской обстановке, с примирением сторон и продолжением в тихом, уютном, но весьма нескромном банкетном зале загородного ресторана «Утиная охота». Ранее ресторанчик назывался «Пролетарская кухня». На банкете по случаю примирения сторон подавались блюда, приготовленные на итальянский манер, с использованием исключительно дичи, лесных ягод, речной рыбы, экологических продуктов и привозных напитков. Подготовленный читатель наверняка задастся вопросом: «Как из напитков можно приготовить блюдо?». Ответом на данный вопрос может стать меню ресторана, разработанное привозным поваром из Италии Бартоломео Лучани. Который, кстати, до приезда в Земск работал на набережной города Сочи, в шашлычной «Пристань пирата», и носил гордое имя Ашот Абрамян. Что, безусловно, никоим образом не умаляет его кулинарных способностей, но бросает тень на все остальные названия, расцвечивающие своей необъяснимостью меню «Утиной охоты». Соусы, согласно расширенному разъяснению, предлагаемому к меню, имели в своём составе в качестве ингредиента и коньяк, и ликёр, и вино, и джин, и мартини, и ещё много чего такого… которое никогда не добавлялось в эти блюда в реальности. Как говорил Бартоломео Лучани, он же Ашот Абрамян: «Лук, сол, пэрэц, уксюс, таматный паста, вада и нэмного самогона дают вкус нэпрэвзойдённого соуса – самопал». Но говорил он это только в узком кругу родных и близких друзей, и то когда сильно напивался.
Давид, с удивлением окинув взглядом надписи с завитушками, попросил официантов подать ему «на свой вкус». Он был проинформирован приглашающей стороной, что всё оплачено и можно не стесняться. Нисколько не стесняясь, Давид съел на закуску какое-то сыроватое мясо на хлебе. И лишь потом узнал, получив пояснения к названию блюда, вежливо и учтиво предложенные услужливым, но гордым Ашотом Лучани. Это мясо называлось «прошутто» и значилось в меню как Prosciutto. Познания в иностранных языках не были сильной стороной образования Рома, и он читал Prosciutto как «просци-утто», немного недоумевая, из чего оно может быть приготовлено. То ли из утки, замоченной в моче молодого поросёнка. То ли ещё из чего-то неудобоваримого. Подавали блюдо как закуску на ломтике хлеба с кусочками арбуза и мёдом. Сочетание странноватое, но приятное. Запивали аперитивом, немного терпковатым, но приятным. Потом «на вкус» официанта подали суп под пугающим фантазию названием «Суп Минестроне» (в меню – Minestrone). Его ели под водку и итальянское сухое вино. Кто что выбрал. Суп был так себе, слабенький – сплошные бобы с морковкой. Дальше был «Цыпленок "Пармезан"» (писалось как Chicken Parmigiana) – Давид позорно перевёл название как «кухня Пармиджиани», перепутав сhicken с kitchen. Но языковые познания остальных участников примирительного мероприятия с напитками были ещё скуднее, так что конфуз прошёл незамеченным. Ещё ели цыплят под коньяк и мартини с оливками на шпажках. Далее пошло «Джелато» (Gelato), постыдно названное закосевшим мэром пломбиром с вареньем. Всё это приправлялось чудесными соусами «от шефа», которые мы с вами теперь уже знаем как «самопал». Помимо перечисленных итальянских изысков ели принесённую с собой сушёную рыбу под пиво. А мэр даже зажарил на спичке сморщенный пузырь от воблы.
Встреча прошла в тёплой, дружественной обстановке, с примирением сторон…
Застолье подходило к кульминационной фазе и намеревалось переместиться в стоявшую на отдалении баню, числившуюся по документам как банно-прачечный комбинат при садовом товариществе «Гипоталамус», как вдруг произошло непредвиденное событие. Иван Львович, потрясая бокалом над головами нетрезвых подчинённых и сыто икающего Учителя, собрался уж было сказать тост о прелестях дружбы и взаимовыручки, как дверь банкетного зала растворилась широко и резко. На пороге в позе разъярённого быка на арене стоял начальник милиции Пётр Капец. Глаза его имели вид героев античных статуй – пустые и огромные. Рот открывался в беззвучной попытке сказать, видимо, что-то важное:
– А… а… п-п… та… ам… и машины такие… Красноречием начальник местной милиции не страдал с детства. Напротив – до семи лет он вообще молчал. Кивал, мотал головой, разводил руками, смеялся, но не говорил. Забирал игрушки у младших в песочнице, толкался, дрался, плевался… и всё это молча и цинично. Уже тогда, сопоставляя его поведение с общепринятым стандартом разных профессий, многие говорили: «Растёт будущий блюститель».
Если мы заглянем в словарь, созданный известным советским лингвистом Сергеем Ивановичем Ожеговым, то увидим сухие пояснения сего непонятного слова:
БЛЮСТИТЕЛЬ, – я, м., чего (устар. и ирон.). Человек, к-рый охраняет что-н., наблюдает за чем-н. Б. порядка. Б. нравов. // ж. блюстительница, -ы. // прил. блюстительский, – ая, -ое.
Не пытайтесь расшифровать. Всё просто: человек, который охраняет что-нибудь, наблюдает за чем-нибудь. Также блюститель порядка, нравов… ну, женский род в нашем случае не применяется, как и форма прилагательного от этого слова. Если отбросить казённый штиль и сказать просто, получится вполне резонное «держиморда». Заговорил будущий блюститель-держиморда в школе, на первом же уроке. Как его приняли в школу? Это всегда оставалось загадкой для учительницы начальных классов. Он сказал своё первое слово. И слово было «хрен». Потом он добавил к нему ещё несколько, и получилось предложение: «Хрен вам, а не сидеть смирно до обеда». После этого маленький Петя говорил и говорил, пока не договорился до начальника местного отдела милиции, оправдывая пророчества наиболее дальнозорких граждан.
А вот сейчас его опять перемкнуло. На время перестал говорить. Промычав своё «а… а… п-п… та… ам… и машины такие…», он сглотнул громко и смачно, эффектно передвигая адамово яблоко под расстегнувшимся воротником форменной рубашки.
Иван Львович, не опуская рюмку и посмотрел на него растревоженной совой, попеременно наклоняя голову то к левому, то к правому плечу, и хрипло спросил:
– Чего тебе, Петя?
Капец развёл руками – и тут мы, используя модную ныне терминологию в духе высокого патриотизма на примере старинных русских былин, употребим сакральное «и разверзлись его уста»:
– Из Москвы… – наконец выдохнул он что-то более-менее ясное. – По-моему. Наверное, из Москвы приехали… Возле администрации… Все солидные… Вас спрашивают. Мэр безысходно закивал головой, выпил содержимое поднятой над присутствующими рюмки и, занюхав головой Семёна Недобитого, сидевшего рядом, крякнул:
– Кхе… значит да от.
Потом, лавируя между стульями и столами, он нетвёрдой походкой вышел из зала, оттолкнув при этом Петю Капца. Выйдя на свежий воздух, Иван Львович, икая, позвал зычно, как объевшийся мухоморов лесной олень:
– Ми-ик-эк-ита! Ми-и… ик… кита!
Огромный бородатый леший, по-видимому Микита, подошёл тотчас со спины и бочковым утробным голосом пробурчал:
– Тут я, тут.
Иван Львович дёрнулся от неожиданности, а потом расцвёл пьяной умильной улыбкой. Он обнял огромного Микиту и, облобызав его, попросил, жалобно скуля:
– Микитушка… плохо мне… перебор… А вон вишь из Москвы понаехали… Помоги, а, друг…
Остальные участники банкета выползали из зала, щурясь на всё ещё яркое небесное светило и не до конца понимая, что произошло и почему нет продолжения…
Давид умел держать удар алкоголя. В этот раз он пил не очень много, стараясь оставаться, что называется, в форме и, естественно, в образе. Он выпил холодной колодезной воды из стоявшего рядом ведра, умылся и отошёл в сторонку, не желая светиться в пьяной компании, пусть и выдающихся людей города. Ром вошёл в роль прорицателя и Учителя, а посему считал, что его сан не позволяет подобных разгульных мероприятий. Мало ли что скажут. А ему ещё есть над чем и, главное, с кем в этом городишке поработать.
Микита похлопал мэра по округлой женской спине, поцокал языком и, ничего не говоря, подтолкнул размякшее от спиртного и съеденного тело главы города к бане. Баня представляла собой шикарный сруб с резными окнами, крытый черепицей. Из трубы вырывался пар. Из двери шёл приятный парной дух. Иван Львович подчинился огромному Миките и был предан процедуре резкого вытрезвления. Через час, во время которого Микита в одних исподних штанах несколько раз выбегал за ведром колодезной ледяной воды, из проёма двери той же бани вышел в розовых мраморных разводах свежий и парующий всем телом голый мэр. Точнее, он был наполовину укутан простынёй. Несколько листиков берёзы, прилипшие к его лысеющей маковке, сделали его похожим на холёного патриция античных времён после римских терм. Иван Львович глубоко дышал и крякал. Микита подталкивал его сзади по направлению к небольшому пруду, зеркально отливавшему за срубом бани, откуда вскоре послышались всплеск упавшего тела, весёлые взвизги и фырчание намокших губ. Вытрезвление состоялось. Вся команда Головы времени не теряла. Она проделала процедуру отхода от излишеств в том же порядке, но без помощи Микиты.
Кто же так растревожил начальника местной милиции? Что за делегация заставила прервать такое важное мероприятие мэра?..
На этом оставим наших героев ненадолго. Далее попробую элегантно зайти с другого конца истории, дабы, закрутив интригу, постараться ещё больше завлечь повествованием дорогого читателя.