Александр Григорьевич Домовец
Ратники преисподней
─ Ты не поверишь, старик, но я его уже накручиваю по мобильному…
Часть вторая
ОККУЛЬТНАЯ ТРЕВОГА
(Рассказано хозяином сыскного агентства «Детектив» Игорем Серегиным)
Глава десятая
Друг седовласый
С Гришей Кирилловым мы познакомились лет двадцать пять назад при довольно любопытных обстоятельствах.
Дернул же его черт написать репортаж с похорон одного из крестных отцов Нижневолжска! Сегодня этим никого не удивишь, но в конце 80-х, при советской-то власти, такие вещи были в диковинку. Наша провинциальная мафия уже вовсю играла мускулами и, пользуясь случаем (разборки со стрельбой, пять трупов, один из них авторитет), решила высунуться из подполья и себя показать.
Вагинака провожали красиво. За катафалком с баснословно дорогим гробом, утопавшим в цветах и венках, шли рыдающие родные, удрученные близкие, хмурые товарищи по оружию − сплошь в черных костюмах. Следом тащилась колонна непрерывно гудящих автомобилей, среди которых были даже старые иномарки. Шествие на какое-то время парализовало центр города. В сущности, это была демонстрация, смотр криминальных сил.
Вот об этом и написал в своем репортаже молодой журналист Кириллов, который затесался в процессию и много чего наслушался. Конечно, получилась бомба, сенсация. Горожане рвали газету из рук. Гриша в одночасье стал знаменитым. Но поскольку за все надо платить, уже на следующий день ему от лица нижневолжской мафии позвонил незнакомый человек и в грубых выражениях пообещал искалечить за неуемное любопытство и бойкое перо. При этом аноним продемонстрировал хорошее знание Гришиных обстоятельств (место проживания, распорядок дня, имена родственников)…
Понятно, что Гриша сообщил об этом редактору. Тот позвонил начальнику городского управления милиции, а полковник поручил заняться этим делом мне, в ту пору капитану-оперативнику. Так мы с Григорием встретились и познакомились.
Нельзя сказать, что он был уж так сильно перепуган. Как я потом не раз убеждался, он вообще не из пугливых. Однако был напряжен − да и кто в такой ситуации не напрягся бы? Но вот что меня поразило: журналист, которому нет и тридцати, был абсолютно седым. Как будто ему на голову опрокинули чан с белой краской, а промыть волосы не удосужились. Во всем прочем (лицо без морщин, сверкающая улыбка, здоровый румянец, энергичные правильные черты и цепкий взгляд с хитринкой) парень вполне соответствовал возрасту. Вообще, седина ему шла, и был он, пожалуй, красив неброской мужской красотой.
− Не обращайте внимания, − сказал Гриша, заметив мое удивление. − Это не от переживаний. Это у меня физическая и нервная конституция такая. В шестнадцать лет поседел в одночасье.
− А я уж подумал, что это звонок мафии на вас так подействовал, − неуклюже сострил я, присаживаясь.
− Может, лучше на «ты»? Это я с виду такой преклонный, − он пригладил шевелюру, − но душой очень даже молод…
− Годится…
На «ты» беседовалось проще. Я объяснил Григорию, что сильно переживать не стоит: хотели бы действительно убить или искалечить − сделали без всяких предварительных звонков. Целью звонившего было явно другое: напугать. «У нас журналистов не убивают», − веско сказал я (и ведь не соврал: убивать их начали года через три-четыре…). Однако не расслабляться! В темное время суток из дома не выходить! Безлюдных мест избегать! Завести овчарку! И так далее! И тому подобное! И поменьше проявлять здоровое журналистское любопытство!!
По-моему, воспитательная беседа удалась. Во всяком случае, месяца два Гриша пробавлялся репортажами с культурно-массовых мероприятий, очерками о передовиках производства да отчетами с партийно-комсомольских пленумов. В оперативно-розыскной круговерти я уже начал про него забывать, как вдруг журналист Кириллов выдал еще одну сенсацию − большой материал о подростковых бандах, которые терроризировали Краснозаводской район Нижневолжска. Конкретный такой материал с именами, фактами, статистикой…
Я позвонил ему сам.
− Тебе что, жить надоело? − спросил я с большевистской прямотой.
− Ты же сам говорил, что у нас журналистов не убивают, − бодро сказал он.
− Так с тебя и начнут! − заорал я. − Ты кого зацепил? Это же кодла малолеток, банда несовершеннолетних! (Таких слов, как «отморозки» и «беспредельщики», тогда еще не знали). У них же немотивированная жестокость! Сила уже есть, а мозгов ни на грош! Дадут по голове и не задумаются. Лучше бы ты взрослой оргпреступностью занялся. Те, по крайней мере, десять раз прикинут, прежде чем с газетчиком связываться…
Он всполошился и принялся меня утешать. (Он! Меня!)
− Да брось ты, Игорь, не переживай. Лучше подумай, сколько я вам усилий сэкономил, сколько всего накопал… Создадите группу, проверите факты и вырубите эту бандитскую поросль к чертовой матери! И вообще, не посидеть ли нам нынче в «Нептуне»? У меня там бармен знакомый. Пива попьем, поговорим…
Я шел на встречу, до глубины души потрясенный его наивностью. Неужели он в самом деле думал, что если бы не эта публикация, мы бы так и не узнали, что в Краснозаводском районе творится неладное? Или он полагал, что у милиции, как у Шивы, сто рук, и она до чего-то не дотягивается исключительно из-за лени?
В баре мы переругались. Я пытался ему втолковать, что в милиции служат не такие уж валенки, и мы вполне в состоянии выполнять свои обязанности без газетно-публицистических понуканий. («Не учи меня жить, лучше помоги материально!») Григорий возражал. К органам внутренних дел он относится с пиететом, но у них есть свои недостатки, и об этом надо говорить вслух. Разве не известно, что на счету у краснозаводской шпаны грабежи, кражи, нападения, угоны машин? А если известно, почему не реагируете? Почему эти босяки на свободе и фактически безнаказанно терроризируют целый район?..
Защищая честь своих мундиров, мы оба погорячились. Расстались у дверей «Нептуна» холодно, без рукопожатия, и каждый двинул в свою сторону.
Не знаю, что меня толкнуло, но через пару минут я развернулся и пошел следом за ним, убыстряя шаг. То ли интуиция оперативника что-то шепнула, то ли не понравилась стая подростков, куривших у входа в бар и разглядывавших тех, кто выходил. Как будто поджидали кого-то… Свернув за угол, я увидел, что впереди, метрах в пятидесяти, семь или восемь пацанов догнали Гришу и, словно волчата, кинулись на него.
Рукопашных навыков у журналиста, конечно, не было. Однако Григорий мгновенно сориентировался и, заорав во весь голос: «Милиция!», принял неравный бой. Хорошие физические данные позволили ему уложить пару нападавших, но остальные общими усилиями свалили его и принялись избивать. Его затоптали бы, если бы не подоспел я и не отвлек внимание.
Прямо скажу: нечасто мне приходилось в драках настолько туго. Юркие, сильные пацаны дрались озверело, подбадривая друг друга дикими криками. Чужие жизни были им до фонаря. Я получил сильный удар обрезком трубы по ребрам и понял, что нас обоих сейчас убьют. И как только я это понял, мне стало плевать на их подростковый возраст. Я начал бить, как учили: на поражение. Тому, с трубой, я раздробил нос. Другому, который пытался ткнуть ножом, вывихнул руку. Инструктор мной гордился бы. Я перестал уворачиваться, я шел напролом, я рычал, как танк на подъеме.
Немногочисленные прохожие в драку благоразумно не лезли, но кто-то позвонил в милицию из телефона-автомата, и подъехал наряд. Один из восьмерых убежал, троих поймали, а четверо были не в состоянии передвигаться без посторонней помощи. В милицейских руках детки быстро присмирели и стали давить на жалость. «Ой, дяденька, больно-то как!» − в голос рыдал тот, кто чуть не зарезал меня. Гриша лежал без сознания. Мне досталось меньше, но главное было впереди. Вы, наверное, поняли, о чем я… Да! Банда юных отморозков со мной не справилась. Это сделала общественность.
Уже через несколько дней после побоища группа родителей, педагогов и ветеранов труда завалила петициями райком, горком и обком, городское и областное управления УВД, министерство внутренних дел и ЦК КПСС. Надо ли говорить, что речь шла про царя Ирода в капитанском звании (обо мне, то есть), который при поддержке беспринципного репортера (то есть, Гриши) учинил зверское избиение несовершеннолетних подростков. (Очевидно, из педагогических соображений я должен был позволить, чтобы меня забили ногами.)
В связи с этим общественность требовала: исключить из партии, сорвать погоны, устроить показательный суд, приговорить к длительному сроку заключения. Что касается Гриши, то для начала предлагалось выгнать его из редакции и Союза журналистов, а также лишить права работать по профессии. Что-то там еще предлагалось, уже не помню.
Закончилось все это невесело. Начальник горотдела полковник Власов молча пожал мне руку и вслух предложил написать рапорт об увольнении из органов по состоянию здоровья. Так сказать, во избежание худшего. В общем-то, он был прав; я и сам понимал, что после такого скандала на службе и карьере можно ставить крест. Рапорт я написал прямо у него в кабинете, после обстоятельной беседы. Потом я поехал навестить Гришу в больницу. Я смотрел на седую забинтованную голову и почему-то испытывал симпатию к парню, который стремительно ворвался в мою жизнь и невольно ее деформировал…
Впрочем, увольнение из органов не стало катастрофой. В конце восьмидесятых годов воздух был наэлектризован ожиданием перемен, и наиболее энергичных сограждан уже охватила предпринимательская лихорадка. Быстро сориентировавшись, я всего через два месяца создал первое в городе кооперативное охранное предприятие «Детектив». Из названия видно, что это было, главным образом, сыскное агентство (на что учился и что неплохо умел), хотя услуги мы оказывали самые разные, включая адвокатскую помощь и юридические консультации.
Говоря «мы», я имею в виду костяк предприятия − милицейских офицеров-отставников, бежавших из органов либо из-за нищенских зарплат, либо из-за пережитой несправедливости. Коллектив я сколотил крепкий, а спрос на детективно-юридические услуги, как я и предполагал, оказался велик. Это при советской власти «моя милиция меня бережет», но стремительно растущая буржуазная прослойка для охраны жизни и собственности выбирала профессиональные частные структуры. Там, знаете ли, клиент всегда прав, да и вообще толку больше.
К распаду Советского Союза я отнесся с сожалением, но понимал: нельзя сохранить то, что сохранить уже нельзя… Я делал свое дело и был хозяином серьезной фирмы, которая, прочно заняв свою нишу, уверенно ее расширяла. Слово «процветание» я из легкого суеверия не произносил, но, в общем, все складывалось очень прилично. И надо признать, что существенную лепту в неназываемое процветание внес Гриша Кириллов, с которым к тому времени мы стали большими друзьями.
Выйдя из больницы и лишь тогда узнав о моем увольнении, Гриша опубликовал разъяренную статью в виде открытого письма на имя начальника областного УВД. По-моему, это лучшее из того, что он когда-либо писал. Во-первых, Гриша объективно изложил ситуацию и прямо заявил, что я спас ему жизнь. Во-вторых, он буквально сравнял с землей защитников бандитствующих несовершеннолеток. В-третьих, он спрашивал генерала, почему вместо борьбы с подростковой преступностью из органов пинком ноги выгнали офицера, который этой преступности дал бой − в прямом смысле?
Потом Гриша признался, что никогда его публикации не имели такого резонанса. Он подтвердил свою репутацию одного из ведущих журналистов Нижневолжска. Редакцию завалили письмами, из которых примерно пятьсот были адресованы лично мне, причем почти во всех выражались поддержка и сочувствие. Генерал получил на бюро обкома партии строгача, после чего был вынужден серьезно заняться краснозаводскими бандами, и на какое-то время обстановка там улучшилась. Апофеозом стал звонок моего бывшего начальника с предложением восстановиться на службе… Но к тому времени я уже сдал устав «Детектива» на регистрацию и решил, что в одну воду дважды не входят.
Статья Гриши не только реабилитировала меня, но и стала превосходной рекламой. В сущности, какое-то время обо мне говорил весь город. Узнав, что звонит или подписывает письмо с предложениями не просто директор кооператива «Детектив», а «тот самый Серегин», заказчики чаще всего с удовольствием шли на деловой контакт. Да и потом, став совладельцем «Нижневолжских новостей», Гриша периодически делал мне скрытую рекламу − публиковал материалы о буднях сыскного агентства.
Реклама есть реклама, и поначалу я порывался платить за нее. Но Гриша пару раз меня послал, так что денежную тему из наших отношений мы исключили. «Натурой отдашь при случае», − туманно сформулировал мой седовласый друг. И ведь как в воду смотрел! Когда он основал «Убойные новости», мы стали дружить агентствами.
В новостных лентах и эксклюзивных материалах на криминальную тему он постоянно ссылался на «Детектив» и меня лично. Он разрабатывал планы моих рекламных кампаний и сам их вел, экономя мне приличные деньги. В свою очередь я помогал в журналистских расследованиях, добывал информацию по своим, прямо скажу, отлично работающим каналам, а несколько раз мои парни подстраховали его ребят, которые в творческом азарте лезли туда, откуда можно вылезти без головы…
Так мы и жили, поддерживая друг друга, хотя виделись не слишком часто. Конечно, случались у нас и посиделки, и выезды на природу, и шашлыки под коньяк, и банные походы… Но не это главное. Просто он знал, что, если надо, я все брошу и приеду. А я был уверен, что всегда могу положиться на него в любом деле. Взаимных услуг не считали и обходились без длинных благодарностей: хлопнул по плечу, заглянул в глаза, и все. Может, это и есть суровая мужская дружба?!
Глава одиннадцатая
Привет из Шамбалы
Когда Григорий позвонил и попросил приехать, я вскорости был у него. Не скрою, с некоторых пор я навещаю «Убойные новости» с особенным удовольствием. Референт Наташа Житина − это моя большая платоническая любовь. Ей-богу, приударил бы, но угораздило же такую очаровательную девушку запасть на сухаря-шефа, по совместительству моего друга. Вообще-то, Гриша не такой уж сухарь и вовсе не монах (есть информация!), да и просто не женат, но у него, видите ли, табу на служебные романы. Плюс комплекс мужчины, которому прелестница в дочери годится. Ну и что, что тебе под пятьдесят? Самый расцвет, радуйся жизни и радуй женщину! Однако никак я ему это не втолкую…
Мы коротко обнялись (ритуал!), уселись на диван и обменялись расспросами. Я спросил, как поживает Маришка-мартышка. Я прозвал ее так потому, что совсем еще маленькой Гришина дочка любила карабкаться на меня, как обезьянка на пальму. Лет прошло много, ребенок превратился в чертовски симпатичную студентку-третьекурсницу университета, и я не теряю надежды женить на ней своего старшего парня, Сашку. Ребят у меня двое, а вот Гриша подкачал − всего одно чадо… Хотя вопрос не к нему. Если бы Нина не бросила его, когда агентство было на грани банкротства, Кирилловых на свете, наверно, прибавилось бы. Так он больше и не женился. И ее обратно не принял, когда дела поправились, и она предложила сойтись вновь…
− Маришка-то? В порядке Маришка. Сессию сдает, − рассеянно сказал Григорий.
− Как Нина?
− Все нормально. Вроде бы снова замуж собралась. У жениха поэтичная фамилия Завгородкин, − так же рассеянно сказал Гриша.
− Маришка донесла?
− Да уж не сам выследил…
Повисла пауза. Слепой заметил бы, что Гриша не знает, с чего начать. Интересная картинка: профессиональный журналист не может подобрать слов. Я удивился и даже слегка встревожился. Что ж там за дело такое, коли Григорий Александрович мнется, как нотариус перед заключением сомнительной сделки? Хотя по пустякам он ко мне вообще никогда не обращался…
− Странная история, Игорь. И странная ситуация, − негромко сказал наконец мой друг. − Нужен совет.
− Докладывай голосом, − распорядился я, доставая сигареты и устраиваясь поудобнее. − Со всеми подробностями.
И Гриша стал докладывать.
Он рассказал про Бормоталова с его вудуистами. Про вудуистов с их Бормоталовым. Про несчастного Максима и агрессивных пришельцев. Про намеченный визит к олигарху Петровскому, по совместительству главе регионального центра по борьбе с коварными инопланетянами… В заключение мой друг попросил не считать его человеком, у которого едет крыша, хотя тут же признался, что крыша к отъезду готова.
Во время рассказа Гриша ерошил седую шевелюру и настороженно поглядывал на меня, проверяя реакцию. А реакция была сложная. Прежде всего, как я отметил, Гриша на грани того, чтобы поверить во всю эту галиматью. Или уже поверил. От этого сказанное звучало довольно убедительно. Во-вторых, по ходу монолога я поймал себя на мысли, что, пожалуй, слушаю почти спокойно, без внутреннего вопля: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда».
Все же крах атеистической идеологии, пережитый нашим поколением, сделал свое дело. Мы уже не встаем на дыбы, когда сталкиваемся с непознанным. НЛО, древние магии, Шамбала, оккультные разработки Третьего Рейха и ВЧК-КГБ, запредельные способности отдельных личностей − все это и многое другое имеет под собой какую-то фактическую основу. С этим сегодня, в общем-то, и не спорят. К счастью, тайны и мистика всегда живу где-то далеко, потому и читать про них так интересно. Однако если нечто подобное оказалось под боком, мы тут же начинаем искать простые, бытовые объяснения. И ничего не поделаешь: инстинкт самосохранения велит отвернуться и пройти мимо. (Дескать, мы не тронем, нас не тронут. А что было? Да ничего не было!..) В этом смысле я очень хорошо понимал Юру Денисова, мнение которого Гриша изложил. Но по жизни я вполне солидарен с Гришиным тезисом насчет страуса, рискующего больше всех. Может, оттого мы, журналист и сыщик, так и сдружились, что вечно лезем в ситуации, которые нормальный человек обходит за версту…
− Это все? − спросил я, гася очередную сигарету.
− А тебе мало?
− Гриша, − ласково сказал я, − мне уже достаточно. Твой рассказ вполне тянет на палату номер шесть. Попроси Бормоталова, пусть по знакомству обеспечит пару коек.
− Зачем пару?
− А ты без меня заскучаешь…
− Договорились. И что ты об этом думаешь?
Я пожал плечами.
− Что тут думать, трясти надо…
− А если серьезно?
− Ну, если серьезно, то к Петровскому поедем вместе. А потом в связи с вновь открывшимися обстоятельствами возьмем в оборот Бормоталова. Пусть доказывает, что не пришелец.
В кабинет заглянула Наташа.
− Кофе будете? − спросила она с улыбкой, от которой у меня перехватило дыхание. Какая девушка! Болван Гриша, как есть болван…
− Из ваших рук, Наташенька, хоть синильную кислоту, − галантно сказал я, отдышавшись.
Григорий вызвал Юру и Марка Наумовича, и вместе мы принялись вырабатывать план действий. Всех, конечно, интересовало, какое впечатление произвела эта история на свежего человека (на меня, то есть). Все ждали, что прямой наследник Шерлока Холмса Игорь Серегин разложит ситуацию по полочкам. Но раскладывать пока что было нечего.
− Информации прискорбно мало, − заявил я, глядя на сосредоточенного Гришу, хмурого Денисова, задумчивую Наташу и невозмутимого Марка Наумовича. − Ясно только, что речь может идти лишь о двух вариантах. Возможно, вас пытаются разыграть. Но версия слабовата. Очень уж изощренный получается розыгрыш… а если вспомнить про смерть Максима, то просто изуверский. Трудно даже представить, кому и зачем понадобились такие шутки.
− Ничего себе шутки, − подал голос Гриша. − А мыслеобразы Бормоталова − это как? А откуда эти борцы с пришельцами узнали про его визит к нам, и о чем он со мной разговаривал?
− Тем более, − сказал я, кивнув. − А вот вторая версия выглядит абсолютно фантастической, но логически не противоречива. Предположим, все так и есть. Существуют две противоборствующие стороны, каждая из которых действует в строго законспирированном режиме. Каждая мечтает «засветить» противника и тем самым его скомпрометировать, ослабить. Вот тут обращение в журналистское агентство вполне оправданно. Равно как и попытки склонить вас на ту или иную сторону. Правда, не ясно, почему пришли именно к вам. Есть куча желтых газет, журналов, сайтов, которые с удовольствием опубликуют такую информацию, и достаточно популярны, чтобы публикацию заметили.
− Ну, мы тоже не из последних, − заметил Марк Наумович.
− У нас хорошая репутация, − вяло поддержал Юра. − И потом… Ну, тиснул какой-нибудь «Москвич-комсомолец» заметку «Вуду − НЛО: кто кого?» Таких микросенсаций выше крыши, чертовщиной народ уже объелся, никто и не заметит. И совсем другое дело, когда солидное информационное агентство провело собственное расследование, подготовило развернутый материал и разослало его по редакциям ведущих СМИ. Вот здесь может быть резонанс! Да мы, если уж на то пошло…
− Достаточно. Не надо переоценивать свой вклад в трагедию русского либерализма, − предостерег я.
− А мне кажется, Игорь Иванович прав, − неожиданно сказала Наташа. − Да, мы хорошие, солидные, объективные, мы не впадаем в желтизну и способны выдать сенсацию, но Бормоталов пришел к нам не только из-за этого. Да и вообще пришел не к нам.
− Здрасьте! А к кому же?
− А вот к Григорию Александровичу. Персонально.
С этими словами Наташа как бы невзначай опустила изящную руку на плечо шефа.
− Мысль, конечно, интересная, − оценил Марк Наумович, потирая ладошки. − А почему вы так решили, дитя мое?
− Мы, бабы, сердцем чуем, − ответила Наташа, не моргнув.
Слово «бабы» в устах гламурной девушки звучало экзотично, однако тезис в целом я разделял. В моей практике случалось, что женщины на уровне интуиции выдавали решения, которые были не по зубам аналитикам в штанах. Я посмотрел на Григория.
− Откровенно говоря, мне тоже так показалось, − негромко произнес тот. − Ощущение такое, что в разговорах обе стороны пытались привлечь в союзники не столько агентство с его информационными ресурсами, сколько лично меня.
− Оч-чень интересно, − сказал я с чувством. − И чем же твоя скромная персона заинтересовала пришельцев с колдунами?
Гриша только пожал плечами.
− Я всегда чувствовал в нем что-то демоническое, − пробормотал Юра, иронически кривя губы.
− Ладно, − сказал я, поднимая руку. − Будем считать, что одной загадкой больше. Их и так уже выше крыши. А фактов пока нет, если не считать установленной смерти Максима Криволапова. Все остальное нам известно лишь с чужих слов. Посмотрим, что даст поход к Петровскому.
− Ты тоже пойдешь? − спросил Денисов, глядя исподлобья.
− Обязательно. Буду осуществлять силовое прикрытие и сбор информации.
«За каким чертом тебе лезть в эту кашу?» − хотел, судя по взгляду, спросить меня Юра. Скептик, он и в Африке скептик. Где ему понять высокие отношения, связавшие нас с Григорием после той давней драки…
− Ладно, − сказал Денисов, поднимаясь. − Раз пока все решено, пойду-ка я для разнообразия поработаю. Материал дописать, звонки сделать…
Он удалился, доставая на ходу мобильник. Марк Наумович озабоченно посмотрел вслед.
− Сдается мне, он сегодня-таки не в своей тарелке…
− Наверно, Зое опять хуже, − грустно сказала Наташа.
Юра не распространяется, но его жена Зоя больна. По-женски и очень тяжело. Ей уже сделали сложную, чертовски дорогую операцию (три четверти стоимости оплатил Гриша через агентство, а на остальную часть выписал Юрке годовую премию), но, похоже, не очень-то она помогла. Будешь тут не в своей тарелке…
Вслед за Денисовым удалились Марк Наумович с Наташей. Какое-то время Гриша и я неторопливо разговаривали на оккультные темы, причем он доказывал, что вуду − самая мерзкая из всех известных магий. То ли дело славянское волхвование! Чистое, светлое волшебство, родившееся из единения с природой и глубокого проникновения в ее тайны… «Да вы, батенька, расист, − уличил я его. − И Африку, небось, не любите». «Люблю. Особенно северную, где Шарм-Эль-Шейх… Но родина дороже». «Да ладно! Скажи уж прямо, что своего любимого Ратибора лоббируешь… Он тебе, кстати, какие-нибудь чудеса предъявлял?» «Да просил я его, но бесполезно. Говорит, мол, чудеса ─ не баловство, с ними лучше не связываться. И смотрит как-то странно…»
В этот момент Гришин мобильник слабо вякнул, сообщая о приеме эсэмэски.
Читая сообщение, мой друг, видимо, испытывал чувства сильные и разнообразные. Сначала его брови поползли вверх, а лицо выразило недоумение. Потом брови сошлись на переносице, щеки покрыл злой румянец, и тихо, но отчетливо Григорий Александрович выдал виртуозную матерную тираду.
− На вот, почитай, − он сунул мне трубку.
Первым делом я посмотрел, с какого номера отправлено сообщение. Номер не определился. Понятно. Есть такая услуга у всех мобильных операторов. Затем я прочитал текст. Полагаю, что по прочтении мои эмоции вполне могла конкурировать с Гришиными.
Сообщение гласило: «К Петровскому ехать нельзя. Там смерть. Серегин вас не защитит. Не лезьте в эту историю. Берегите себя, заклинаю Шамбалой пресветлой. Друг».
− При чем тут Шамбала? − спросил я в пространство.
− Без понятия, − хмуро ответил Гриша. − Но чую, на очереди «вацапка» от доброжелателей из града Китежа.
− Ты еще скажи, е-мэйл из Лемурии…
Глава двенадцатая
Нападение
Покинув Гришу, я сел в свою «японку» и покатил в контору. Тридцатилетний навык управления позволял рулить на автопилоте, оставляя голову свободной для размышлений. Сейчас в ней бурлил поток сознания. А поскольку сознание многомерно, то и поток складывался из нескольких одновременно и параллельно журчащих ручейков.
Ручеек первый. Какого черта эти ребята с двух сторон вцепились в Гришу? Как вообще на него вышли? Что в нем такого особенного? Ну, умен, энергичен. Бесспорно, талантлив. Отличный парень и надежный друг… Ну и что? Людей с подобными качествами немало. Может быть, в Грише есть нечто такое, чего мы, его близкие люди, не замечаем, а контрагенты разглядели и поняли, что именно этот человек позарез нужен для их планов? Но сколько я ни размышлял, ничего особенного в Грише не находил. Разве что его ранняя, чуть ли не с подростковых лет, снежная седина…
Ручеек второй. Рассказ Бормоталова, подкрепленный фактом внезапной смерти Максима, звучал драматически. А вот организация «Защита», занятая борьбой с инопланетянами, в первом приближении выглядела несерьезно. Если угодно, по-голливудски. Коварные, агрессивные пришельцы и противостоящие им земляне, взявшие на вооружение колдовские методы… блокбастер какой-то. Выглядело так, словно в попытке скомпрометировать Бормоталова с его историей какие-то люди наспех, на живую нитку, скроили сюжет, ставящий ситуацию с ног на голову.
Ручеек третий. Как они вышли на Бормоталова? Допустим, не получив от Максима согласия войти в их ряды, они начали за ним наблюдать (жигули-«семерка» номер 558 с водителем-зомби). Засекли визит парня к врачу. Взяли под наблюдение и Бормоталова. Засекли визит Бормоталова в «Убойные новости». Заинтересовались личностью хозяина агентства и пытаются установить с ним контакт…
При этом демонстрируют свою сверхинформированность: звонят по закрытому телефонному номеру, сообщают о содержании беседы врача с Кирилловым. Опять же, дешевка. О чем Бормоталов мог рассказать Грише, догадаться нетрудно, исходя из ситуации. А узнать номер и вовсе не проблема, были бы деньги и желание. Телефонных станций в Нижневолжске по пальцам пересчитать, зато неимущих телефонистов хватает с избытком…
Из этих рассуждений вывод получался один: какая-то организация все-таки существует. Вудуисты они или борцы за освобождение Земли от инопланетного ига, или общество по разведению породистых вуалехвостов… пока не ясно. Ясно только, что в этом смысле Бормоталов не врет. А вдруг не врет и в остальном? Тогда история приобретает по-настоящему темную окраску. Впрочем, если звонивший Грише Олег Вадимович не соврал, ситуация не намного светлее…
Ручеек четвертый. Откуда свалился на голову неизвестный друг, приславший паническое послание Грише? Почему у Петровского ждет смерть? И почему это «Серегин не поможет»? Во-первых, Серегин всегда поможет, работа такая. Во-вторых, Серегин занялся этим делом каких-нибудь полтора-два часа назад, и знает об этом предельно узкий круг абсолютно доверенных людей. Прослушка, что ли, в кабинете у Гриши? Так или иначе, утечка информации налицо. Час от часу не легче…
Размышляя на оперативно-оккультные темы, я не забывал посматривать в зеркало заднего обзора. Привычка, знаете ли, чтобы враг не подкрался. И вдруг показалось мне, что неприметная бежевая «семерка» едет за мной, повторяя все повороты, что-то уж очень долго. Четверть часа, не меньше.
Мне стало интересно. Я слегка притормозил, подпуская машину ближе, и как следует разглядел. За рулем сидел мужчина в темных очках, с ним еще двое. А номер у «семерки»… оп-па… 558. Та самая машина, которая преследовала несчастного Максима незадолго до смерти!
Чтобы отсечь возможность совпадения, еще минут двадцать я петлял по родному городу. Номер 558 неназойливо тянулся следом, как подхалим за начальством. Ошибка исключалась: за мной действительно следили.
Я припарковался возле первого попавшегося кафе и неторопливо направился внутрь. Обнаружив «хвост», не следует суетиться, нельзя показывать, что заметил слежку. Надо спокойно обдумать ситуацию и понять мотивы преследователей. Заказав длинноногой официантке в дивно короткой юбке чашку «капучино», я посмотрел в окно. «Семерка» припарковалась неподалеку. Чего, собственно, этой троице от меня надо?
В контексте событий машина может принадлежать как пришельцам-«бормоталовцам», так и «защитникам»-вудуистам (пока будем пользоваться этими терминами). Ведь о том, что «семерка» села на хвост Максиму после конфликта с Колбасьевым, известно лишь со слов Бормоталова, а он ‒ лицо заинтересованное… Так или иначе, одна из сторон узнала, что журналист Кириллов, коего тянут в противоположные лагеря, пригласил для совета и помощи старого друга, по совместительству профессионала-оперативника Серегина. Кому-то сей факт очень против шерсти: ломает планы или что-то в этом роде.
И вот за мной мгновенно устанавливается наблюдение с неясной конечной целью. Хорошо, коли просто хотят собрать рутинную информацию вроде адреса офиса, места жительства и маршрута передвижения. Но может быть и по-другому. Допустим, своим появлением на сцене событий я настолько могу помешать, что тройка преследователей колесит за мной, чтобы прижать в первом же укромном углу и… что? Ликвидировать? Искалечить до состояния недееспособности? Припугнуть, чтобы я вышел из игры, только-только войдя в нее?
