Александр Грин
Ящик с мылом
Вообще, я испытывал какие-то странные вещи: туман клубился, разрывался, свертывался, надвигался на меня и вновь отходил в сторону, как будто множество парусов бежало передо мной. Я стал немного обалдевать, пошатываясь. Понимаете – я плохо сознавал уже, где я, собственно, и кто я. И вот тут-то произошла странная история – туман полегоньку незаметно растаял, небо вызвездилось, я мог различать под форштевнем пену воды. Тогда, не дальше как в двух ярдах слева, я увидел бушприт трехмачтовой шхуны; корабль шел прямо на нас, носом в бакборт.
Ленур остановился и посмотрел на слушателей. Было так тихо, что ясно слышался бегущий с кормы шепот лага.
– Я хотел крикнуть, ударить в баковый колокол, но язык мой слушался меня как черт – ангела. Тем временем наше судно и неизвестный корабль почти прикасались друг к другу; скованный непонятной силой, я цепенел от ужаса. «Почему помощник капитана не видит с мостика этого корабля?» – подумал я. Глаза мои были прикованы к освещенной палубе чужой шхуны, на ней, казалось, не было ни души. И в этот момент, ребята, когда я терял сознание, на носу шхуны у самого бушприта появился высокий человек, он нагнулся ко мне и протянул руку. Я тотчас схватил ее, она была холодна как лед. Более я ничего не помню. То есть, если хотите, я опамятовался, когда увидел, что подхожу к вам с трубкой в зубах.
Ленур был по-настоящему взволнован, рассказывая это; глаза его, казалось, еще хранили след недавнего испуга. Он вытер рукавом блузы пот, выступивший на висках, и поймал угрюмый, пристальный взгляд боцмана.
– Эти вещи бывают! – убежденно заявил корабельный плотник. – Корабль мертвого негра, Ленур, это был он, клянусь, чем хотите!
– Ленур, – сказал боцман, подходя к матросу вплотную, – что бы там ни было, а ты посидишь в карцере, потому что, может, ты бессовестно врешь.
– Я поджидаю тебя вторые сутки, – сказал Ленур юнге, когда тот принес ему в темное помещение карцера обед и кувшин с водой. – Сядь, потолкуем. Прежде всего, что слышно?
