Александр Харламов
Игра отражений
Если честно, то все мои мысли занимал Вышицкий.Я отвернулся к окну, задумчиво рассматривая как осенний холодный дождь кидает свои косые струи на толстое оконное стекло, барабанит по крыше.
Завтра же с утра, когда Мишка с Эльвирой Олеговной будут в школе, а Светка на работе, скажу, что согласен, решил я. Любопытсво победило осторожность, как это и бывает в ста случаях из ста. Приняв это решение окончательно и бесповоротно, я закрыл глаза и уснул спокойно и без сновидений.
Ночь прошла спокойно. Господин Вышицкий, как и обещал, перестал мне надоедать своими бесконечными снами и гонками по зеркальному лабиринту. Впервые за долгое время я проснулся бодрый и полоный до краев сил.
Из-под длинной тяжелой зеленого цвета шторы косо выглядывали настенные кварцевые часы, показывающие двадцать минут седьмого. Скоро у жены зазвонит будильник и придется вставать.
Опережая события, я аккуратно поднялся с кровати, стараясь не скрипеть и не разбудить Светку. Она приоткрыла один глаз, улыбнулась мне и накрылась одеялом с головой.
Все правильно! У нее время еще было. Пока я в ванную, пока сделаю кофе. Минут пятнадцать, не меньше…А благодаря нашим славным энергетикам, ранним утром в холодную квартиру вылезать из-под нагретого одеяла как-то совсем не хочется.
Я зашел в ванную. Кекс рванул на кухню, ожидая завтрака. Из спальни Эльвиры Олеговны доносился могучий богатырский храп. Значит сегодня опять будет история “про не выспалась”…В ванной было холодновато. Я зябко поежился, брызгая на лицо теплой водичкой. Немного полегчало. Сонные, заспанные глаза наконец-то широко открылись…от удивления.
В холодном неприветливом, стального цвета зеркале отражался старик Вышицкий в своем обычном облике сморщенного отвратительного деда. Ей Богу, мне казался он в сотни раз привлекательнее, когда мы находились в девятнадцатом веке.
– Дворкин!– он кивнул мне, не обращая внимание на мое удивление.
– Кажется сутки еще не прошли…– заметил я, покачивая головой, искоса поглядывая на дверь, за которой прошлепала босыми ногами на кухню Светка.
– Мне почему-то показалось, что они тебе вряд ли понадобятся,– самоуверенно заявил ясновельможный пан,– так что ты решил?
Мое сердце замерло, как перед прыжком с высоты, что-то в этот момент внутри меня пыталось остановить, оградить, защитить…Но я предпочел не обратить на это никакого внимания.
– Только не сейчас…– воровато оглянулся, чувствуя себя так, словно совершал какое-то преступление. Было стыдно.
– Не бойся! Твоего отсутствия никто и не заметит…Зеркальный лабиринт сможет вернуть тебя в эту же комнату, в это же время, в этом же…– он оглядел меня полуголого в одних трусах, брезгливо отметив,– в этом же наряде!
– Все равно…– помотал головой я, что-то ныло в груди. Настроение улетучилось– Давай через часа два.
– Понимаю!– осклабился своей беззубой улыбкой Вышицкий.– Хочется побыть с людьми, которыми плевать на тебя еще некоторое время? Что-то это все попахивает мазохизмом!
– Константин Афанасьевич…– укоризненно посмотрел на него я. Слова ученого зеркальщика больно резанули по самому оголоенному, самому потайному.
– Ладно-ладно,– пошел тот на попятную,– мое дело предложить – ваше дело отказаться. Хотите через два часа, будет вам через два часа.
Его удивительная покладистость тогда, не заставила меня с подозрением отнестись к этой всей затеи. А может стоило бы?
В коридоре послышались легкие шаги жены. Она аккуратно постучала в дверь, шепотом, чтобы не перебудить весь дом уточнила:
– Сашка, ты еще долго? Мне вообще еще на работу собираться…– я отшатнулся от зеркала, зашептал в ответ, что уже почти выхожу, а когда обернулся в зеркале отражался только лишь я со своей полноватой фигурой бывшего спортсмена.
Кофе был чудесный. Жена неожиданно для меня сварила мне его в турке, а не как обычно в чашке. Тонкий аромат арабики разносился по кухне, заставляя меня глотать жадно слюнки. Я с наслаждением отхлебнул из небольшой чашки, чувствуя, как тепо волной разливается по всему телу.
Мы мило о чем-то поболтали, в основном о погоде, потом я проводил жену на работу, закрыв за ней дверь. На секунду задумался, замерев посреди коридора. Что же с собой взять? Что необходимо будет в этом путешествии по мирам, придуманным мною? Нож? Рюкзак? Запас провианта? Я же не в турпоход в конце-концов собираюсь?! Остановился на том, что надо просто хорошенько одеться, оставив все остальное на волю случая. Накинул куртку, на ноги обул кроссовки, новые джинсы и рубашку с длинным рукавом и шагнул в ванную, плотно притворив за собой дверь.
Зеркало было пустым, ну, естественно, кроме моего отражения, которое врачам не вселило бы оптимизма. Сам себе я казался каким-то странно угрюмым. На душе кошки скребли. Испытывали ли то же самое исследовтели прошлых лет? Или наоброт горячились и для всех казались возбужденно счастливыми.
Вышицкого не было. Я присел на край ванны, терпеливо ожидая. Пришел раньше, изволь терпеливо отнестись к пунктуальности другого.
– Уже тут?– раздалось справа от меня.
Зеркало неожиданно помутнело, на его чистой, блестящей в лучах лампы, поверхности заклубился сизый туман, сквозь который проступило лицо Вышицкого, счастливое и довольное в отличии от моего.
– Я рад, что ты принял правильное решение, мой друг,– сообщил он мне, потирая сморщенные руки с дряблой обвисшей кожей.,– многие отказывались от своего счастья. Хотели и дальше мучиться в этом странном мире, полном горести и обид. Я их не осуждаю, значит они были слишком слабы, чтобы сделать шаг вперед. Отторгнуть все свои предрассудки и ухватить свою птицу счастье за хвост.
– Достаточно,– чуть заикаясь от волнения, остановил я поющего мне дифирамбы Вышицкого,– давайте приступим к делу!
– Как скажите, мой дорогой друг! Как скажите…– довольно легко согласился старик, если не сказать торопливо. – Извольте протянуть свою ладонь к зеркалу…
Я выполнил указание пана. Пальцы немного тряслись, как и всего меня слегка потряхивало.
– Смелее…– улыбнулся Вышицкий.– Коснитесь зеркала!
Туман заклубился все сильнее. Константин Афанасьевич практически исчез. Подушечки пальцев нерешительно погладили холодную, чуть влажную от конденсата отражающую поверхность. Рука провалилась куда-то внутрь ее по локоть. Лед сковал меня. В последний момент захотелось просто отдернуть руку и прекратить этот кошмар. Я сжал зубы и сделал шаг вперед, в никуда, в неизвестность, в пустоту зеркального лабиринта. Дыхание вдруг исчезло, воздух прекратил поступать в легкие. Я выпучил глаза, стараясь не сделать глотка плотной серой массы вокруг меня, а потом чье-то сильное и властное прикосновение вытолкнуло меня вперед так сильно, что я кубарем покатился в по гладкому полу, составленному из зеркал. Я снова был внутри этого длинного, нескончаемого лабиринта. Вокруг меня отражались разные эпохи, разные люди, разные события. Голова шла кругом от переплетения красок, фигур, зданий.
– Ищи тот мир, в котором тебе будет комфортно, -раздалось у меня над головой.
Надо мной, стоящим на коленях, возвышалась стройная фигура пана Вышицкого. В этот раз ученый в Зазеркалье предстал в облике, который запомнился мне при встрече в его доме. Стройный мужчина в добротном сюртуке, идеально отглаженной белой манишке, с каким-то цветком в петлице. Его костюм очень напоминал тот, в котором его хоронили. Я испуганно заморгал, попытался встать, но ноги тряслись.
– Господин, Дворкин!Рад, что исполнил ваше желание,– Вышицкий подал мне руку, чтобы я смог встать. Я отряхнулся, поблагодарил его.
– И что дальше?
– Дальше перед вами тысячи миров, времен и зеркал!– Константин Афанасьевич обвел рукой лабиринт, словно представляя мне все многообразие этой жизни за стеклом.– Теперь все в ваших руках…Путешествуйте! Наслаждайтесь!
– А вы?– недоуменно спросил я, ежась от холода.
– А я…– задумчиво промолвил тот, глядя куда-то в сторону,– я, пожалуй, вернусь в реальную жизнь, господин Дворкин. На ваше место!
– Что?!– ошалело заморгал я, еще не осознавая, как глупо попался! Идиот ты, Дворкин! Иванушка дурачок из сказки…
– Все очень просто, мой дорогой,– Вышицкий сделал несколько шагов назад, чтобы я его никак не смог достать даже прыжком,– секрет вечной жизни мне удалось придумать! Вы сами все видели…Но вот, как вернуться из Зазеркалья обратно…в этом и была настоящая проблема. Нужен был человек, который сможет прорвать завесу между настоящим миром живых и этим миром фантазий и отражений,– он обвел рукой лабиринт,– а так же добровольно покинуть реальность! Марта сделать этого не могла никак. Слишком мало способностей, фантазии, эрудиции, но вы…Вы отличный экземпляр!– Вышицкий радостно похлопал в ладоши.– Право слово, мне доставляло удовольствие наблюдать за тем, как вы терзаетесь, как мучаетесь, как считаете свою жизнь неудавшейся. Несостоявшийся инженер, несостоявшийся писатель, муж, отец, зять, сын…У вас куча комплексов, мой дорогой Дворкин! После того, как вы купили это зеркало на рынке, мне оставалось вас только легонечко подталкивать к правильному решению.
– Так это…– у меня в голове царил полный беспорядок, хотелось выть, кричать, рвать на себе волосы, удушить Вышицкого.
– Именно! Это был мой план, наш план…– поправился он.– который мы придумали с Мартой еще в девятнадцатом веке.
– Но Марта…Ты же ее любишь, сволочь!– взревел я, сжимая кулаки.
– Марта все понимала и тоже меня люблиа, потому и была готова пожертвовать собой, ради меня. Из десятилетия в десятилетие, из века в век ее потомки пытались найти человека, который наконец-то освободит мою душу из плена Зазеркалья. Несколько дней назад, Марте Калиновской – пра пра пра…– Вышицкий задумчиво поглядел на потолок, что-то высчитывая, потом махнул рукой и улыбнулся.– внучке моей Марты удалось всучить тебе, Дворкин, это зеркало. Теперь ты здесь, а я буду там…– он кивнул в сторону зеркала, в котором по другую сторону чистил зубы заспанный Мишка. Я заскрежетал зубами.– Конечно, ты не идеальный вариант, но думаю, что новый Саша всем понравится.
– Сволочь!– заорал я, дернувшись вперед, стремясь ухватить Вышицкого за полы сюртука, но тот ловко извернулся, опрокинувшись назад, исчезая в тумане зеркала, ведущего к моей семье.
– Нет!!!– закричал я, бессильно тарабаня по блестящей поверхности, пока кровь не брызнула из разбитых костяшек. – Нет!
Силы оставили меня. Я медленно сполз на зеркальный пол и заплакал.
ГЛАВА 11
Не могу сказать сколько длилось это состояние полной опустошенности, боли и обиды на самого себя. Меня развели, кинули, обманули…Хотелось выть, кричать, колотить в эти ненавистные стены кулаком, но я прекрасно понимал, что это бессмысленно и ни к чему не приведет.
– Ну погоди, пан Вышицкий…– пробормотал я, вытирая слезы, катившиеся по щекам. Встал с пола и посмотрел на зеркало напротив меня. Клубы дыма рассеялись. Изображение по ту сторону Зазеркалья было ясным и четким. Вышицкий все так же стоял в моей ванной и терпеливо ждал пока у меня пройдет истерика.
– Господин Дворкин,– тихо позвал он меня,– спасибо, что доставили мне удовольствие попрощаться с вами. Я уж и не надеялся, что эти стенания о скорбной доле когда-нибудь закончатся,– продолжило отражение с неизменной ехидной улыбкой,– думаю, что ваша жена не пожалеет о произведенном вами обмене.
– Иди назад, сволочь!– я бросился к зеркалу, но мои пальцы лишь беспомощно заскользили по гладко поверхности.
– Простите, рад был знакомству,– его смех резанул мне по ушам,– но мне пора идти. Теща зовет завтракать…
– Верни меня назад, гад!– заорал я, но Вышицкий неожиданно стал расплываться, отражение его стало бледнеть, постепенно приобретая мои очертания. Через пару минут его уже было невозможно было отличить от инженера “Турбоатома” Александра Сергеевича Дворкина двадцати семи лет отроду.
В ванную постучали. В открывшуюся щель заглянула Эльвира Олеговна. Она лишь краем влазила в отражение. Вышицкий повернулся ко мне спиной, что-то вежливо с улыбкой ей отвечая. Она заулыбалась в ответ и они вместе покинули комнату.
Все пропало…если уж теща с ее практически ищеечным нюхом не обнаружила подмену, то значит отныне и навсегда Вышицкий – это я Дворкин, а я – всего лишь узник этого проклятого Зазеркалья. От этого осознания вдруг стало невыносимо тоскливо., но я взял усилием воли себя в руки. Должен же быть какой-то выход? Неужели ничего нельзя с этим сделать? Если Вышицкий его нашел, то и я найду. И вернусь назад, в свой мир, в свою реальность.
Эти мысли несколько приободрили меня. Я встал с колен. Отряхнулся и огляделся по сторонам. Тот же самый лабиринт отражений, в котором я уже бывал не раз. Те же самые разные времена, лица, события, осколки чьих-то прожитых и непрожитых жизней. В этом непонятном месте мне надо найти свою настоящую, которая, как оказалось, была очень даже неплоха с самого начала.
Надо было что-то делать. Я шагнул вперед, внимательно рассматривая мелькавшие отражения. Это все было не то, все из других времен и столетий, воспоминания людей, смотревшихся в это проклятое зеркало, боль и радость, страдание и искреннее счастье, сон и явь, просто игра отражений и ничего более.
Мне пришлось идти так не меньше часа. Лабиринт все не кончался, в тупик я не попал ни разу. Складывалось такое ощущение, что эти бесконечные коридоры подстраиваются под меня, ведя к какой-то определенной цели, опасаясь, что самостоятельно я заплутаю.
Мне стало даже немного интересно, будто смотришь немое короткометражное кино.
Вот красотка в одной длинноплой ночной рубашке причесывает длинные до крутых бедер черные, как уголь волосы. Она любуется собой в зеркале, улыбаясь каким-то своим мыслям.
В другом отражении бравый полковник оправляет гладко выглаженную форму НКВД, поправляя фуражку с синим околышем. Его аккуратно подстриженные усики и породистое дворянское лицо никак не вяжется с формой этого ужасного заведения. Его лицо мрачное, полное грусти. Под глазами мешки от постоянного недосыпания. Правый глаз дергается в нервном тике. На висках появилась первая седина.
На следующем отражении совсем молодой парень. Чуб его залихватски причесан направо, торчит из-под фуражки с вставленной за ухо ромашкой. Глаза голубые, полные веры в светлое будущее. Пиджак старенький, слегка поношенный, но идеально чистый. Брюки заправлены в кирзовые сапоги, стрелки на них наглажены, а сами штаны подпоясаны солдатским ремнем с большой металлической звездой. Воротник белой рубашки в красный горошек выпущен поверх отворотов пиджака. Позади парня на лавке стоит гармонь двухрядка, а рядом сидит черноокая красавица в цветастом платье и чистом белом платке.
– Да… Как тут не сказать, что сам дурак, – проговорил я задумчиво, наблюдая за их счастьем. Когда-то я тоже любовался своей Светланой. Смотрел на нее такими же влюбленными глазами, как и эта девчонка на своего парня. А теперь на жену смотрит Вышицкий. От осознания этого у меня даже скулы свело. Лицо перекосило. Я дал себе мысленное обещание, что найду способ вернуться отсюда, как можно раньше.
Следующее отражение было пивная. Погуляло по белу свету зеркальце, ох, погуляло! Длинная очередь с трехлитровыми банками и бачками. В неясном отражении полуподвальное помещение. Все оглядываются по сторонам, словно занимаются чем-то предосудительным. Среди мужчин затесалось и парочка женщин приличного облика с причудливой прической на голове.
Я понял, что если буду рассматривать каждое отражение то до своего не дойду никогда в жизни. Слишком много вокруг было людских судеб, фантазий и мечтаний. Я мог заплутать в них. Быстрым шагом пошел дальше, стараясь теперь глазеть по сторонам, лишь для того, чтобы обнаружить себя или хотя бы что-то похожее. Ведь сюда смотрелись и Света, и Мишка, и Эльвира Олеговна, а значит и их мечты должны были быть здесь.
Меня как будто что-то кольнуло в бок. Я остановился непонимающе, рассматривая очередное зеркало. На гладкой поверхности был лес, через который проложены узкие дорожки. По сторонам от этого тротуара приютились уютные лавочки. Все вокруг цвело, пахло и зеленело. В начале парка появились три фигуры – одна крупная и две поменьше.
Я напрягся, уперевшись почти носом в зеркало, и увидел светкины кучерявые волосы. Она держала за руку ребенка., в котором, судя по походке медвежонка, привитой ему Эльвирой Олеговной, скорее угадал Мишку, чем рассмотрел. Рядом с ними шел мужчина, которого я никак не мог узнать, что-то смутное похожее было в его плечах, крепкой фигуре.
– Андрей Валентинович,– с грустью решил я для себя, назвав вслух имя его родного отца и мужа Светланы. Это было несомненно Зазеркалье Мишки. Настоящая семья гуляет по летнему парку, что может быть добрее и прекраснее. Фантазия, как раз для ребенка его возраста, учитывая некоторые обстоятельства. Было больно…Впрочем, как и всегда, когда Мишка вспоминал про папу. Неосознанное чувство вины, какая-то непонятная ревность – все это смешалось у меня в душе, глядя на эту идиаллическую картинку. По крайне мере, я делал всегда все, что в моих силах, чтобы Мишка был счастлив. Стало стыдно, лицо покраснело. Я прикрыл глаза ладонями, тяжело вздохнув. На что ты вообще надеялся? Что заменишь ему родную кровь? Станешь вторым папой? Бред…
Я уже было хотел уходить дальше, как рассмотрел, что мужчина – это я. Только почему-то немного помолодевший. Такой, какой я был, когда мы со Светой познакомились. Поэтому-то и фигура мне показалась лишь смутно знакомой. Я снова заплакал. В своем самом сокровенном видении, Мишка представлял семью из себя, мамы и меня…
– Я вернусь, сынок, слышишь!– прошептал я, прильнув к зеркалу.– Я обязательно вернусь…
Сделав шаг влево, я оказался перед другим Зазеркальем. Это был небольшой уютный дворик с широкими дорожками, уложенными тротуарной плиткой, вокруг которого все было засажено клумбами с цветами, над которыми весело суетились шмели и пчелы. В тени яблонь с нависшими гроздьями на их ветках крупными краснобокими плодами притаилась беседка с резными бортиками и металлической крышей. Из беседки доносились счастливые крики и шум. Отражение немного зарябило и приблизилось. В беседке стоял стол, накрытый разными вкусностями, играла музыка. Сидели люди. Рядом с беседкой мангал с жарящимися шашлыками. Изображение было настолько реальным, что я почувствовал запах хорошо промаринованного мяса и нервно сглотнул слюну. Во главе стола сидела Эльвира Олеговна. Рядом были я и Светлана, Мишка чуть поодаль. Все были счастливы и довольны. Ее младшая дочь Елизавета с мужем, подруги тещи.
– Эльвира Олеговна в своем репертуаре, как мамам и положено…– проговорил я, робко делая еще один шаг влево, прекрасно понимая чье Зазеркалье будет следующим. Руки немного тряслись, и я никак не мог унять эту противную дрожь. Липкий страх холодно коснулся спины, змейкой сползая вниз.
– Хватит! Чего уж бояться…– я шагнул, зажмурившись, в сторону, а когда открыл глаза, то увидел именно то, что и предполагал.
Это был небольшой стадион позади нашей восьмой общеобразовательной школы, в которой учился Мишка на индивидуальном обучении. Зеленое поле было полно людей. Шла линейка в честь выпускного. Девочки были одеты в красивые нарядные платья, мальчики в строгие костюмы с галстуками, у каждого из них была перекинута линта с надписью “Выпускник” через плечо. На трибуне о чем-то рассказывал директрисса, но ее мало кто слушал, как и стихи, что, волнуясь, читали первоклашки, провожая в дальний путь взрослой жизни своих старших товарищей.
Родители толпились в стороне. Матери плакали, утирая слезы платками. Мужчины делали вид, что вообще попали сюда случайно и им все равно. Приглядевшись, я рассмотрел в этой толпе с фотоаппаратами свою Светочку. Она была с букетом красных роз в узком вечернем платье с открытыми плечами, ради такого торжественного случая обувшись в босоножки на высокой шпильке. В отличии от остальных она не плакала, а с гордостью смотрела на Мишку, который о чем-то переговаривался в толпе с одноклассниками. Ее губы шептали, что она смогла! Она вытянула! Она выучила!
Миша выглядел повзрослевшим, подтянутым, крепко сложенным для своего возраста. Девчонки о чем-то щебетали ему на ухо, задорно смеясь.
Я буквально щощутил, как счастье поглощает мою жену при виде такой картины. Директрисса, наконец-то, закончила свою длинную монотонную речь, перейдя к вручению аттестатов:
– Коноваленко Михаил Андреевич награждается аттестатом о полном среднем образовании!– проговорила она. Заиграл бравурный марш. Мишка широкими шагами пошел через все поле стадиона. Послышались апплодисменты.
– Михаил испытывал некоторые трудности во время учебы, но за его стремление, старание и прилежность он награждается аттестатом, где средний бал твердая девять! И потому от имени и поручению главы администрации города Харькова получает возможность учиться в Академии Управления при Президенте Украины!
Вот тут-то жена и расплакалась. Картинка замерцала, медленно тая в клубах тумана. Себя я так и не увидел в ее мечтах о светлом будущем. Умом я, конечно, понимал, что главное для женщины в любом случае – это ребенок, а мужики приходят и уходят, но проклятое мужское эго заныло в груди.
Я снова повернулся к зеркалу с мечтами моей жены, но отражение начало повторяться. Ничего нового! Лишь мысль выучить Мишку и выдавить ценой невероятных усилий его в люди. А как бы думал я на ее месте? О чем мечтал? Одернул я себя. Об успехах мужа или о том, чтобы у твоей кровинушки было все хорошо?
Сколько же прошло времени? Я посмотрел на часы, но секундная стрелка безжизненно повисла где-то около шести и болталась из стороны в сторону. Все правильно! В Зазеркалье времени нет, лишь одни воспоминания и мечты!
Следующая стенка была моя, в этом я был уверен. Но сделать один шаг влево, чтобы увидеть самые потаенные свои секреты, мне не хватало сил после всего увиденного. Слишком уж разнились мои мечты с мечтами моих близких. Стало стыдно за себя.
Однако, другого выхода не было! Скорее всего это был единственный выход прочь из этого проклятого лабиринта хоть в какую-то реальность. Пускай это будет всего лишь зазеркалье, а не настоящий мир, но в нем я буду не бесплотной тенью, а самым настоящим Сашей Дворкиным. А там, в нем, я попытаюсь найти выход в мой мир, который так бесцеремонно захватил хитрый пан Вышицкий.
Пришлось сделать над собой усилие, чтобы шагнуть еще раз влево. Ноги немного подкосились. Я трусливо прикрыл глаза. Не знаю почему, я так боялся увидеть свои мечты…Может потому, что они хранились у меня в самом дальнем и потаенном углу сердца и даже для меня самого являлись секретом.
В этот раз изображение не появлялось довольно долго. Туман клубился внутри зеркала, не давая мне рассмотреть, что за ним, будто издеваясь. За ним в непроглядной серости метались какие-то тени. Я видел фигуры людей. Но разобрать, что это был не в силах. Так продолжалось уже минуту. Зазеркалье, словно предлагало мне сыграть в темную. Шагнуть в неизвестность. А можно ли это сделать? Или так же как и всегда мои пальцы упрутся в твердую отражающую поверхность?
Я коснулся ладонью зеркала, которое тут же зарябило, всколыхнув сизый туман. Поверхность его пошларябью мелких морских барашков. Я отдернул руку, понимая, что проваливаюсь внутрь. Несколько раз глубоко вдохнул, набирая воздуха в легкие, прекрасно помня, как внутри нечем дышать, а потом с головой кинулся в этот зекральны омут, искренне надеясь, что я не ошибся, что это именно мое Зазеркалье, а не кого-то другого.
Снова мерзкий холод, колючие острые грани сотен зеркал впились мне в тело, я заметался, пытаясь освободиться, но невиданная сила все толкала и толкала меня куда-то вперед, сквозь туман, напоминающий кисель. После нескольких минут этакой круговерти Зазеркалье с громким хлопком мое тело выбросило наружу, на что-то твердое. Я больно приложился локтем и затылком, зашипев от боли в ушибленном месте. Резко встал на ноги, не обращая внимания на боль. Напротив меня, на уровне пояса, висело большое старинное зеркало в деревянной резной оправе, покрытое морилкой и лаком для большего шика. Резьба была предсатвлена какими-то сценами из греческих мифов. Странные выпуклые животные, герои-атлеты, побеждающие демонов. Выглядело по меньшей мере солидно. Никакой опасности от Зазеркалья я не увидел. Отражение было моим и единственным, если не считать комнаты. Кстати, куда это я попал…
Я огляделся по сторонам. Видимо, это был чей-то кабинет, выполненный в темных тонах. Стены зашиты такими же резными деревянными панелями с изображениями сценок из мифологии. Прямо напротив зеркало, около другой стены длинный старинный книжный шкаф, сплошь заставленный книгами. Судя по затертым корешкам книг, их действительно читали, а не держали для красоты. Дюма, Пикуль, Бушков, Акунин…Неплохая подборочка! Сам бы читал! Стоп! А может это я и читаю? И мое предположение оказалось верным? Сделав несколько шагов по комнате, повернулся к окну, с любопытством рассматривая рабочий стол, даже на вид выглядевший тяжеленным. Малахитовая столешница, крепкие ножки из мореного дуба, ящички украшенные позолотой – делали его прекрасным произведением искусства. Я завистливо покачал головой. В реальном мире мне приходилось только мечтать о таком…Прошел за стол, позади которого высилось на пол стены окно, занавешенное плотными шторами, создавая в кабинете уютный рабочий полумрак. Присел на мягкое вертящееся кресло, положив локти на удобные подлокотники, будто провалился во что-то мягкое и удобное. На столе стоял компьютер. Экран был потушен, но системник мерно гудел. Судя по красивой обертке, он тоже не из дешевых. Кто же я тут такой-то, если имею возможность вот так обустроить собственный кабинет? В своих джинсах и спортивной куртке я выглядел тут по меньшей мере нелепо.
В дверь настойчиво постучали. Я чуть не выпрыгнул из кресла, почему-то на одних рефлексах решив спрятаться за шторой. Потом одернул себя. Это же мой кабинет, здесь я хозяин – Александр Дворкин. Убегать прочь было бы странно. Только что говорить? О чем? Я понятия не имел, что творится вокруг, какой сейчас год и что делать дальше! Мельком скосил глаза на календарики, перевернутый на ноябре семнадцатого. Значит все точно так же, как и там, в настоящей реальности.
– Войдите!– откашлявшись сообщил я, стараясь приадть себе солидный задумчивый вид.
Скрипнула дверь и вошла моя теща – самая настоящая Эльвира Олеговна. Только что-то неуловимо изменилось в ней. Я так и застыл столбом за столом. Способный только лишь медленно моргать.
– Не помешала?– вежливо спросила она, присаживаясь напротив.
ГЛАВА 12
Я ошалело пялился на свою тещу, изрядно помолодевшую. Второй подобородок был убран, кожа подтянута. На шее болтается недешевое колье с какими-то камешками, на ногах лакированные туфли на высоком каблуке и длинное платье, почти скрывающее ноги, на которых я не рассмотрел следов мучавшего ее в реальности варикоза.
– Саша…– позвлаа она меня, пощелкав пальцами перед моим ошарашенным лицом. Я встряхнулся, стараясь выглядеть как можно естественнее, хотя это было очень трудно. Столь разительные перемены произошли в облике Эльвиры Олеговны.
– Да, я вас слушаю,– собрался наконец я, выдавив из себя хоть что-то, чтобы совсем уж не казаться дебилом.
– Ты где нашел эту дрянь?– она кивнула на мою одежду, которую сама приобрела в секонде две недели назад. – Полная безвкусица…– Эльвира Олеговна сморщила носик, кстати тоже сделанный пластикой.
– Я…– смущенно опустил глаза на красную куртку со слегка затертыми на локтях рукавами и джинсы зеленого защитного цвета, спрятав ноги со старыми разорванными кроссовками под стул. Выглядел я сейчас, как бич на приеме у английской королевы.– Это для…вообщем захотелось вспомнить молодость!– нашелся я, натянуто улыбнувшись.
Теща скептически покивала головой, делая вид, что приняла мой ответ.
– Я пришла напомнить тебе, что уже четверть шестого, а на семь у вас назначен торжественный банкет в “ Украине” в честь начала продаж твоей новой книги, ты подготовил речь? Света очень переживает, что не успеет к началу, просила простить, у нее слишком много дел в клинике…Но она обязатель приедет, как только сможет!
– В клинике? Книга?– я был в легком состоянии шока. Не знал, что говорить, что делать, как себя вести. Меня не покидало ощущение, что я занимаю не свое место, что это какой-то сон, который кончится стоит только ущипнуть себя и вернуться назад в Светкину квартиру, где меня встретить нормальная теща, к которой я привык, Мишка со своими компьютерными играми и жена с вечной усталостью и головной болью.
– Ты опять все забыл? Сегодня презентация твоей новой книги “Приключения Элронда и Анны Ролейн”.
Вот так вот….Значит здесь, в моем Зазеркалье фэнтезийный роман, начатый мною там все-таки издали. Но до чего глупое и не оригинальное название!
– Отлично!А Мишка?
– Мишка?– удивленно округлила глаза Эльвира Олеговна.– Мишка в лицеи, у него занятия испанским и английским назначены на семь, с тобой все в порядке, Саша?– женщина нахмурилась, рассматривая меня, как под лупой.
– Все отлично, Эльвира Олеговна, спасибо. Конечно, к семи я буду готов…
– Вот и славненько!– улыбнулась теща, вставая и направляясь к двери.– думаю, ты будешь не против, если я поеду с тобой?
– Конечно нет,– выдавил я из себя жалкую улыбку,– а Света говорите где?
– В клинике…
– В своей?– уточнил я, покусывая губы.
– А то в чьей же?– удивилась теща.– Ты действительно какой-то странный сегодня … Может это все от волнения? Не переживай, у тебя все романы – настоящие бестселеры.
– Наверное, вы правы,– согласился я, по-дурацки улыбаясь. А что мне оставалось делать еще? Мир перевернулся с ног на голову. Теща выглядит, как тридцатипятилетняя разведенка в поисках любовника, у жены своя клиника, сын в языковом мидовском лицее, а ты известный писатель. Казалось бы куда уж лучше? Но меня тянуло назад. При мысли, что Вышицкий хоть пальцем прикоснется к Светлане трясло от ревности. Необъяснимая обида душила ледяной петлей. Я совладал с собой, дождавшись пока за тещей закроется дверь, а потом, устало откинувшись на спинку кресла, только лишь промолвил:
– Офигеть…
Прикрыл глаза, пытаясь в голове навести хоть какой-то порядок. Мысли, события, все смешалось там. Если я уже здесь и ничего нельзя поделать, решил я, то надо смириться и искать выход, а искать его можно, лишь приняв правила игры. Я успешный писатель? Отлично! Я буду им, пока не найду возможность вырваться из плена Зазеркалья и засунуть хитрого пана обратно сюда, где ему самое место.
Расставив в своей голове приоритеты, я снова осмотрелся. Не лишним будет произвести знакомством с этой новой реальностью, чтобы и тут меня не приняли за неожиданно сошедшего с ума писателя,а то в глазах любимой тещеньки мелькали искорки подзрения уже сегодня. Для начала надо переодеться, а то среди этого богатства я, как бельмо на глазу в своем еще приличном секонде. Пошарил по ящикам стола, открывая их один за другим. Ничего интресного! Какие-то наброски, бумаги, макеты обложек, договора и прочая канцелярщина. Со вздохом встал, привыкая к новой обстановке.
