Александр Куприн
Извозчик Петр
Как зовут этого извощика, я не знаю. Спины у всех извощиков одинаковы. Да, впрочем, может быть, одна из наших тягчайших вин та, что мы никогда не удосужились поглядеть в лицо иэвощика, разнощика, конюха, землекопа, каменщика, баньщика и так далее, хоть и ехали на их спинах. Но иные ночные разговоры помню четко и любовно.
– Много ли сегодня выездил?
– Брось, Александр Иванович. На керенки считать? А чо мне с ними делать? Избу оклеивать, или……?
– Да ведь радовался же ты, дурак, революции?
– Что и говорить, милый, все мы дураками были. Небось и ты? Да нет, ты послушай, барин, как я раньше жил. Послушай только!
Он бросает возжи, поворачивается ко мне и начинает загибать черные (вижу, не видя) корявые пальцы.
– Выезжаю я из Пижмы в город в восьмом часу утра. Овес со мною, собственный, не купленный. Положил гривенник. Ехать домой обедать в Пижму пять верст мне не расчет. Обедаю в трактире у Веревкина. Первым делом – щи. С убоиной. Опять гривенник. Щи такие, что ложкой не проворотишь. Потом на пять копеек каши, пшенной или гречневой. Самое чистейшее подсолнечное масло.
