Александр Конторович
Лорд в серой шинели
– Это не кто – это что.
– Хорошо. Что это такое?
– Это яд.
– Фу-у-у… Глядя на меры предосторожности, какие предпринимают твои ребята, я было решил что это ОМП!
– Что такое ОМП?
Кратко поясняю ему сущность оружия массового поражения. В нашем случае больше было бы похоже на бактериологическое.
Выслушав меня, он понимающе кивает, не забыв при этом щедро плеснуть себе «трупоподъемника».
– Да. Очень похоже. Надо полагать, что и ваши колдуны не брезгуют такими вещами.
Да уж чем только у нас не брезгуют! Это ты еще про все прочее не слышал… я тебе еще про толерантность расскажу – вообще обалдеешь! Ты еще про мультикультурализм не в курсе! Феминисток наших не видывал!
Странно, но Кот почти не опьянел.
– Но это – не простой яд. Это – королевский!
– То есть на барона он может и не подействовать?
– Не так. Он действует на всех, и от него нет противоядия. Просто никто не будет травить им барона.
– Почему?
– Это очень дорогой яд.
– Насколько дорогой?
– Если продать твой замок, присовокупить еще пару городов… не таких, как этот, а нормальных! То… может быть, и выйдет купить одну дозу яда.
– Охреносоветь… Из чего ж его делают?
– Этого никто не знает. Случаев его использования мало, и все они хорошо известны. Говорят, что в процессе приготовления яда нужно убить мучительной смертью несколько десятков человек. Преимущественно детей и молодых девушек.
– Да ну, на фиг! Чушь какая-то! Чтобы убить одного человека, проще уж нанять сотню головорезов – всяко дешевле станет.
– А кто тут говорит про одного человека? – удивленно смотрит на меня Лексли.
– Не понял…
– Последний, кто умер от этого яда, был король Лоран Шестой. Он имел все основания для опасений, ибо врагов у него хватало. Так, например, его пищу пробовало пять человек.
– Однако…
– Из которых трое умерло…
– Ни хрена себе работенка у них была!
– Поэтому отравить непосредственно короля было почти невозможно. Тогда отравили дочь его камердинера.
– А она-то тут каким боком прилепилась?
– Ты видел, как билась в судорогах Она?
– Эта девушка? Видел, конечно!
– Так вот, отравленный Шерном человек так себя не ведет.
Удивленно смотрю на Кота. Мой взгляд, брошенный на Кота, настолько полон откровенного и не терпящего промедления интереса, что Лексли решительно отодвигает недопитый стакан. Тяжело, как бы нехотя, он встает со своего стула и подходит к кровати. Внимательно смотрит на укрытое плотной тканью безжизненное тело…
– Отравленный человек бросается на первого, кого он увидит. Кусает его, царапает – все равно. Может просто плюнуть. Если попадет слюной в глаза или рот, то и этот человек также будет отравлен. Укушенный или оцарапанный – тоже.
– А после?
– Спустя несколько часов тот, кого отравили, тоже становится одержимым. И будет опасным для окружающих. И так далее…
– Как долго все это может продолжаться?
– Пока не умрет последний отравленный. Обычно это происходит на третий день.
– А скольких человек можно так перетравить?
– Вместе с Лораном Шестым умер весь его двор…
– Ни хрена себе…
Пытаюсь представить себе отравителя. Неужто он не предвидел таких последствий? Как-то с трудом могу себе это вообразить. Ведь небось яд добывал, деньги платил. Стало быть, знал, за что платит. Наверняка и на трон метил. Как же он собирался, в таком случае, королевством управлять?
– …А после этого пришлось окружить войсками столицу. И никого оттуда не выпускать. Теперь это мертвый город, куда уже сто лет не ступала нога человека. Они все умирали довольно долго… Те, кого не успели застрелить солдаты, – Кот говорит негромко, но от его слов у меня по коже табунами скачут мурашки.
– Так они, что же – пытались вырваться из города?
– Да. Командовавший войсками генерал после всего этого принял яд.
– И что, нет никаких методов лечения?
– Нет. Церковь пыталась что-то сделать. Внутрь города ушло около двухсот монахов и священнослужителей. Даже три епископа. Ушли церковные целители – человек пятьдесят. Обычные целители тоже пробовали что-то сделать.
– И что?
– Ничего. На памятнике людям, умершим от Шерна, добавилось несколько сотен имен…
Молчу и перевариваю услышанное. Этот мир повернулся ко мне страшной стороной. Той, о которой я ничего не слышал и даже не предполагал ее наличия. Вот тебе и средние века! Да тут такие страсти происходят… Вот вам и неспешное существование, о котором так любят писать историки.
Поворачиваюсь к Лексли.
– Ты что-то говорил о том, как ведет себя отравленный человек…
– Да. У него резко возрастают силы. Такая девушка, как эта, – тычет он рукой в сторону кровати, – может свалить с ног сильного мужчину.
– Так и было.
– Только вот кричать она не станет. Наоборот, постарается сделать все тихо.
– Что же произошло в этот раз?
– История знает один такой пример. Когда отравили молодую жену короля Гэтана. Она очень любила своего мужа и смогла удержать в себе желание напасть на него. Правда, это вызывает очень сильную боль… человек почти сходит с ума.
– Ему нельзя помочь?
– Только убить.
– Почему же ты не взял Рунный клинок? Ведь один его удар решил бы все наши проблемы.
– Да. Она… не заслужила такой смерти. Ведь гораздо проще было бы просто тебя укусить…
– Сколько же ей пришлось вытерпеть… почему? Она совсем меня не знала.
– Ты не просто лорд. Ты – Серый Лорд.
– Это что-то значит?
– Смотря для кого… Для нее, видимо, значило.
– А для тебя? Ведь ты сразу понял, что тут происходит. Арбалет у охранника имелся… Можно было бы и не рисковать головой!
– Я клялся служить честно! И своей клятвы не нарушу.
– Но… ты служишь не мне.
– А кто заставлял тебя идти на верную смерть ради нас? И ради короля, который хотел тебя убить?
– Я не хотел смуты в стране. И гибели людей, с которыми уже успел подружиться.
– Долг красен расплатой, Сандр. Любой из нас поступил бы так же. Вспомни свой отъезд из лагеря.
– Помню. Вы тогда еще склонили передо мною штандарт.
– И что это значит?
– Откуда же мне знать?
– Штандарт нашей части склоняется только в трех случаях. При коронации нового короля. При приветствии нового Кота и при похоронах погибшего товарища.
– И какой же из трех случаев мой?
Лексли не отвечает. Он снова подходит к кровати и смотрит на девушку.
– Как много прошло времени?
– Чуть меньше часа.
– Сколько нам еще осталось, как ты думаешь?
Понятно… он думает, что кровь или слюна уже попали на кого-то из нас. Вот зачем и накрыл девушку шторой. Ясно, почему не бил дважды одним и тем же кинжалом – боялся, что брызги крови попадут на окружающих. Черт! Вот это хладнокровие! Прямо-таки боевой компьютер, а не человек.
– Да черт его знает! А как вообще происходит отравление?
– Я же тебе говорил.
– Ты говорил про того, кого укусит или поцарапает отравленный, так?
– Ну.
– А сам он как отравился?
Кот чешет в затылке. Впервые вижу его настолько озадаченным.
– Ну… таких сведений у нас нет.
– А почему, кстати говоря, ты настолько хорошо обо всем этом осведомлен?
– Коты всегда были рядом с королем. Рядом с Лораном Шестым – тоже.
– И?
– Последний из них поднялся на городскую стену и рассказал солдатам, окружившим город, все, что знал. Монахи записали его рассказ.
– А потом?
– Ушел назад. В город. В нашей казарме стоит стела, на которой написаны имена всех, кто погиб в тот раз.
– Это у вас всех так помнят?
– Всех. Но этот памятник – особенный. Они все знали, что умрут, и никто не бросил своего поста. Шансов выжить не было с самого начала.
Ладно. Более точных сведений мне уже не получить. Значит, остается использовать свои знания. Криминалист я или где?
Подбираю с пола клинок. Он так и лежит там, куда я его отбросил. Вот и индикатор отравления. Убираю его в ножны.
– Давай-ка еще одну штору сорвем, – поворачиваюсь я к Лексли.
Накрываю тканью тело девушки, прямо поверх первого покрывала. Где-то здесь ножницы были… ага, вот они! Отрезаю несколько кусков еще и от занавесей у двери, на них-то уж точно ничего не попало. Лексли безжалостно срывает одну из них и по моему знаку расстилает ее около кровати. Поочередно и очень осторожно вытаскиваю оба кинжала, обернув их рукояти отрезанными кусками материи.
Так. Кладем кинжалы на пол, на подстеленную занавесь. А теперь – рунный тест! Клинок знакомо чернеет. Точно – яд! И Рунный клинок его распознает.
– Становись-ка… – ставлю Кота напротив окна.
Плашмя провожу клинком по его рукам.
Рукав…
Щелкают ножницы. И отрезанный кусок летит к кинжалам.
Воротник рубашки…
Щелчок.
Все.
– Раздевайся!
Волосы… Прядь над левым ухом.
Щелкают ножницы.
Шея…
А вот тут что отрезать?
Видимо, мое лицо изменилось и это не укрылось от глаз Лексли.
– Что-то нашел?
– Да. На шее, сбоку.
– Вот, значит, как… – впервые слышу, как дрогнул его голос.
– Не мешай! Еще все остальное осмотреть надо.
Слава Богу, что более никаких непонятных и неприятных «меточек» клинок не выявил.
Убираю его в ножны и сажусь на подоконник. Кожа, насколько я знаю, неплохо защищает от всякого рода неприятных штучек. Но что я знаю про этот яд? Да в общем почти ничего.
Так.
Сызнова пляшем от начала.
Имеем некую отраву, неизвестного происхождения и с непонятной картиной первоначального отравления. Поражаемые части тела – глаза, рот и через кровь. То есть слизистые и кровь, если быть более точным. Слизистые… Накожного воздействия не отмечено. Значит ли это, что его нет?
– Лексли, как давно известен этот яд?
– Лет триста.
– Ого! И что, никого из отравителей так и не поймали за все время?
– Нет.
– Скажи, а вот если отравленный… ну, например, за руку тебя возьмет… что – тоже кирдык?
Он вопросительно смотрит на меня.
– Блин! Извини, – спохватываюсь я. – Прикосновения отравленного человека опасны?
– Конечно.
– Я имею в виду не царапины, а просто… ну, толчок, например.
– Не знаю. Таких сведений у нас нет.
Да… задачка. Без стакана и не поймешь…
Стоп…
Без стакана…
Спирт.
Точнее – мой самогон с сероглазкиными корешками.
А ну-ка!
В темпе отхватываю от многострадальной занавеси еще один кусок ткани и щедро поливаю его «трупоподъемником».
Подскакиваю к Коту и протираю опасный участок импровизированным тампоном. Этот долой, следующий… Еще разок…
А теперь – рунный тест!
Клинок цвета не изменил…
А тампоны? Первый реагирует, положительно. А вот второй… здесь реакции не отмечается.
И только сейчас я заметил, как дрожат мои руки.
Втыкаю меч в пол и сажусь рядом, прямо там, где и стоял. Руки мелко подрагивают, даже зубы, по-моему, постукивают.
– Все? – Лексли присаживается напротив.
– Похоже, что так.
Он молчит, переваривает услышанное. Могу его понять – не каждый день тебя из могилы вытаскивают. Да еще из такой!
– Я опять обязан тебе жизнью…
– А-а-а… брось! Мы тут все в одной лодке сидим…
Кот упрямо наклоняет голову.
– Как хочешь. Но у меня имеется и свое мнение.
– Давай после, а? Еще и меня проверить нужно, да и вон тех ребят не помешало бы.
Пользуясь моими подсказками, он тщательно проверил клинком меня всего. Подозрения вызвали только рукава рубашки, каковые были тут же отрезаны и отправлены в «зараженную» кучу.
После чего Лексли опустил клинок и развел руки в стороны.
– Все. Больше ничего нет.
На всякий случай смачиваю самогонкой еще один кусок ткани и протираю себя везде, где только могу. Рунный тест этого куска ничего не показал.
– Так, – говорю я Коту, – теперь займемся слугами. Оба парня так и сидели у камина. Поднимаю первого и в темпе устраиваем ему проверку. На нем ничего не нашлось, но одежду его мы на всякий случай отправляем в общую кучу.
Вообще, надо сказать, что видок у нас еще тот! Я в трусах, Лексли в набедренной повязке. Лица замотаны проспиртованной тканью. У меня меч, у Кота – ножницы. В другой руке у каждого разящие спиртом тряпки. Черт знает что подумать можно. На всякий случай уточняю у него – не было ли при отравлении признаков сумасшествия? А то еще примут нас за отравленных – из-за такого-то внешнего вида…
Он морщит лоб.
– Нет. С ума никто не сходил. Во всяком случае, на нас двоих так не подумают.
– Это еще почему?
– Среди Котов и Серых рыцарей таких случаев еще не бывало.
Ну… дай-то Бог! А то еще решат, что это как раз первый такой разок и приключился. Нашпигуют арбалетными болтами – и мяукнуть не успеем.
– Второго давай, – киваю я в сторону камина.
А вот тут-то нас и ждал облом…
Когда Кот похлопал по плечу безмолвно сидящего слугу, тот мягко соскользнул по стене к его ногам.
– Это еще что? – наклоняется к нему Лексли. – Уснул, что ли? Вот это нервы!
– Стоп! – хватаю я его за руку. – Обожди…
Не торопимся… проверяем одежду… чисто. Голову, волосы… тоже в норме.
Прикрыв руки проспиртованной тканью, Лексли разжимает пальцы рук. Они у слуги сжаты в кулаки.
Левая рука – пусто.
Правая – аналогично.
Следов яда нет нигде.
А вот лицо слуги мне не нравится.
Губы закушены, черты лица искажены гримасой.
Отравление?
Очень похоже…
Проверяю клинком язык – чисто. Губы – та же песня. Яд он явно не сейчас принял.
– Смотри-ка, – говорю я Коту, – он себе губу прокусил! Аж до крови!
– Кричать не хотел, видать, здорово его крутило. Сильный мужик! Он же и не шевельнулся ни разу! Так, молча сел, молча же и умер.
– Где ты вообще его взял?
– В коридоре. Там, слева от твоей двери, у них каморка. Сидят и ждут вызова. Это, вообще-то, твой постельничий.
– Мой?
– Ну, он в доме отвечает… отвечал за эту комнату. Меняет тут белье, кровать застилает.
Кровать?
Девушка вскрикнула, когда полезла под одеяло…
Подзываю к себе Лексли и поясняю свой план.
Я, конечно, понимал, что зрелище будет не слишком-то приятным, да и навидался я покойников столько, что Коту и не снилось даже. Чего стоил только один псих, который умудрился почти перепилить себе горло обычной ножовкой. Жуть с ружьем!
Но данное зрелище впечатлило и меня…
– Смотри, – говорит Кот, – она проткнула ладони рук ногтями – так сильно сжимала руки…
Действительно, на ладонях видны следы от этого.
Черт возьми, вот где настоящий героизм! Представляю себе, как ее, бедную, корежило…
Вся кровать щедро полита кровью, и клинок негодующе чернеет.
Сорвав палку, на которой висят занавески, мы осторожно переворачиваем ею тело Оны. Лексли еще что-то ворчит, но я уже не слышу его слов.
Вот оно!
Натренированный замечать всякие мелочи, взгляд профессионального криминалиста сразу же цепляет на окровавленной простыне инородное тело.
Было дело, я в немаленькой комнате одного серьезного учреждения отыскал «раздевшуюся» макаровскую пулю. За двадцать минут, между прочим. И сердечник подобрал, и разорванную оболочку – пуля, после удара об пол, разлетелась на части, которые рикошетом усвистели еще метров на тридцать. Так что собирал я ее по частям… Правда, врать не буду, малость металлоискатель помог. Но ведь там и комнатка была… раз в пять поболее этой.
Значит, смело могу ставить себе пятерку!
Клинок не то что почернел, а аж завибрировал!
Две пятерки! Даже три!
– Что это, Сандр?
– Вот он – яд…
В складках простыни лежал, еле заметный среди них, шипастый бронзовый шарик…
Отыскав среди всякого барахла кувшин, сделанный из цветного стекла, кончиком клинка закатываю туда шарик. Вырезав из деревяшки пробку, Лексли затыкает ею горлышко.
Еще раз тщательно осматриваю кровать. Нет… больше ничего тут не обнаруживаю. Да и смысл? Лежал шарик посередине кровати. Не я, так девушка, на него точно напоролись бы. Как, собственно говоря, и произошло.
Еще дважды мы обходим всю комнату. Уже рука устала тыкать клинком во все подозрительные места. «Трупоподъемник» извели почти весь, осталось только на треть во второй фляге. А в углу выросла немаленькая кучка опасного мусора.
– Ну что, Сандр? – смотрит на меня Кот. – Открываем двери?
– Только стрелков предупреди. А лучше – подзови к двери, и все подробно растолкуй. Через дверь. Чтобы не слишком волновались. Надо будет кого-нибудь в замок послать. Пусть Мирна сюда еще своего зелья привезти прикажет. Только саму ее удержите! Нечего ей тут делать! Это приказ! Хоть в кандалы закуйте!
Зеваю во все горло.
Отходняк? Очень даже может быть.
Ложусь прямо на пол, содрав для этой цели последнюю занавесь у двери.
– Хоть часок посплю, пока ты там дипломатией заниматься будешь…
Поспать однако удалось значительно больше. Сквозь сон я слышал голоса, двигали какую-то мебель, кто-то куда-то что-то тащил… Потом все накрыло плотное одеяло тишины.
Проснулся я оттого, что неимоверно затекла левая рука – ее я подложил под голову. Кое-как сфокусировав взгляд, смотрю по сторонам. В комнате уже висят новые занавески, кровати нет, как нет и кучи опасного мусора. У закрытой двери стоит кресло, из которого видны чьи-то ноги в сапогах. Хозяин сапог дрыхнет самым бессовестным образом – слышу, как он похрапывает. На полу около кресла лежит взведенный арбалет.
Перевожу взгляд на себя. Пока я спал, меня накрыли теплым и пушистым плащом из какой-то шкуры. Легкий и удобный, плащ почти невесом. Надо будет его для Мирны позаимствовать, авось не будут сильно бычить… Хотя, что я несу? Это же мой дом? Стало быть, и плащ – тоже. Ну, во всяком случае, дам денег, у меня в церковном банке они есть. Да и в замке что-нибудь отыщется… чай не дороже денег плащик-то будет?
Стоило мне приподнять голову, как храп прекратился и лязгнул подхваченный соней арбалет.
– Эй-эй! – бужу спящего. – Не стрельни спросонья! Тут все свои!
Над подлокотником поднимается взъерошенная голова.
Лексли.
Вполне естественно, а кого ж ты ожидал тут увидеть? Папу Римского?
Пару минут мы таращим друг на друга сонные глаза. Ну и рожа у него!
Хотя…
Думаю, что моя немногим краше.
– Жрать хочу! – с этими словами я отбрасываю плащ и встаю на ноги. – Пару часов поспал, а такое чувство, будто месяц не ел!
Кот хмыкает.
– Пару часов?
– А что – больше?
– Ты дрых, как убитый, почти сутки! Даже чуть больше!
– В натуре? – изумляюсь я.
– В окно посмотри!
Припадая на затекшую ногу, ковыляю к окну и приоткрываю плотную штору.
Н-н-да… на улице уже солнышко. Ну, ни хрена ж себе подремал!? Начинаю поворачиваться вглубь комнаты, и тут взгляд цепляет что-то на улице.
Что там?
Толпа.
Здоровенная, такой я тут еще не видел.
– Это что там за торжественная встреча? – киваю в сторону окна. – Епископа ждем? Самое время бы ему прибыть…
– Нет. За ним, естественно, послали, но он пока еще не приехал.
– А какого ж тогда хрена?
– Пока ты спал, слухи о произошедшем разнеслись по городу.
– Неудивительно!
– И вся эта куча народу, неся зажженные факелы, двинулась к дому.
– Так вроде бы утро уже начиналось? Или тут такие обычаи – с факелами днем ходить?
– Они хотели сжечь дом со всеми его обитателями. Народ верит, что только таким путем можно остановить Шерн.
Н-н-да… ни одно доброе дело не останется безнаказанным… прямо как у нас…
– На случай попытки прорыва в толпе шло несколько сотен арбалетчиков.
Лихо они тут сорганизовались! Эти-то таланты – да на благое дело бы!
– Ты меня обрадовал! И почему мы до сих пор не в аду? Они не решаются подойти к дому?
– Его можно поджечь и издали. Горящими стрелами.
– Продолжай в том же духе…
– Толпа уже собралась поджигать дом, а мы приготовились на прорыв. Ты спал и разбудить никак не удавалось. Поэтому мы завернули твое бесчувственное тело в плащ из шкуры морха и положили на носилки.
– С носилками понятно. А плащ тогда зачем?
– Шкура морха не пробивается стрелой. Ее можно только разрезать или распороть.
– Хренасе у вас тут бронежилеты! А что ж в ней тогда полгорода не щеголяет? Уж бандюки точно бы на себя не то что плащи – трусы бы меховые напялили.
– Такую шкуру, как эта, можно встретить один раз в десять-пятнадцать лет. Этот плащ граф Дарен купил, покрыв его золотыми монетами в один слой.
Так это все-таки мой плащик? Хорошо, хоть платить за него не буду. А то тут никакого бабла не хватит…
– Ну, хоть здесь ты меня обрадовал! Я-то хотел эту шкурку Мирне на плащ организовать.
– Безопаснее было бы повесить ей на шею мешок с золотом. Если она будет носить такой плащ, тебе придется посылать за ней отряд охраны не менее чем в двадцать человек.
– Шутишь? Где я их возьму?
– Такие плащи носят только короли. Ну… может, еще некоторые весьма знатные люди.
Ага, так покойный граф загодя к этой роли готовился? Интересно, а еще какие приготовления он успел сделать? Кстати…
– Слушай, а толпа вот эта… чего они там ждут? Когда мы выйдем?
– Я думаю, что они ждут тебя.
– Чтобы порезать на мелкие кусочки?
– Видишь ли, когда мы уже собрались пойти на прорыв, появился священник. Надо полагать, все эти события были и для него некоторым потрясением.
– Надо же!
– Он вышел перед толпой и спросил – что они хотят сделать?
– А это было не очевидно?
– Кому как… – пожал плечами Кот. – Ясное дело, что ему тут же пояснили суть их намерений. Все-таки Церковь тут уважают, и оставить без внимания прямой вопрос священника… это как-то нехорошо.
– Лорда своего поджаривать, стало быть, в порядке вещей?
– В ответ на разъяснения он спросил – знают ли люди о том, что Серого рыцаря нельзя отравить?
– А это действительно так? Что ж я тогда тут так выеживался?
– Не знаю. Может быть, и так. Священник дословно сказал следующее: «Вы знаете, что Серые рыцари смертны. Его можно убить как любого из нас. Но кто-нибудь слышал о том, что Серого удалось отравить?» Таковых в толпе не нашлось. И тогда он снова сказал: «Ничто не угрожало вашему лорду. Он мог просто уехать и бросить дом, вместе со всеми. Он – Серый, и законы нашего королевства к нему неприменимы. Но лорд остался и попытался спасти тех, кто уже был поражен Шерном. Для этого, помимо всего прочего, он отдал в чужие руки свое оружие, которое могло в этом случае принести смерть уже ему самому. И люди были спасены, угроза того, что Шерн выйдет в город – устранена. А сейчас ваш лорд лежит в беспамятстве, отдав все свои силы для спасения других. Вы напуганы и озлоблены и я вас понимаю…».
– А он-то все это откуда выведал?
– От него под утро служка приходил, спрашивал, когда ты сможешь повидаться с отцом Дерихом.
– Кто это?
– Так это здешний священник и есть.
– Блин! Не знал, извини!
– Так что служке-то все и рассказали. В дом он не входил, говорили с ним через дверь, так что опосля таких новостей парень вообще исчез почти мгновенно. Он быстро смотался в Церковь, вот отец Дерих и успел сюда в самый раз.
– Да, в самый интересный момент и подоспел.
– А то! Мы еще выйти не успели, как он перед дверями дома появился. Вот… Ну, а как закончил говорить, взял у кого-то факел и вышел вперед. Повернулся к толпе и сказал: «Тот, кто еще хочет сжечь лорда и его людей – пусть выйдет сюда и возьмет у меня этот факел!»
– И что?
– Вон этот факел, до сих пор лежит на земле. Давно уже потух.
– А толпа чего ждет?
– Если через два дня никто не умрет и не станет одержимым – ты победил яд. Вот они и ждут, пока это станет очевидно.
– Стало быть, нам тут еще два дня сидеть?
– Да.
– А жрать мы что будем?
Смущенный Кот почесал в затылке.
– Вот с этим-то у нас незадача… Никто же сначала не знал, как именно пытались тебя отравить. Вот и собрали по моему приказу все съестное и… того.
– Что?
– Сожгли. Костер во внутреннем дворе развели и туда все побросали. Простыни и занавески – тоже. Ону… в общем, ее тоже сожгли.
– М-м-да… жаль. Я ее по-человечески похоронить хотел… Ну, да что теперь говорить-то? Пить у нас тоже нечего?
Лексли встряхнул в воздухе флягой.
– Это то, что я думаю – или?
– Или. Это вода.
– Много ее у нас?
– Тебе хватит.
– Лексли!
– Полведра.
– Атас… Ну, два-то дня мы тут продержимся. А вот если больше…
День тянулся медленно, как-то совсем неторопливо, словно нехотя.
Толпа не расходилась, лишь время от времени люди сменяли друг друга. Надо полагать, уходили на отдых. К вечеру улицы перегородили повозками, на которых спешно нарастили борта – видимо, всерьез опасались прорыва конницы. Благо наши лошади так и стояли под окнами у коновязи. Слава Богу, что хоть у них вода была. Вот с едой… тут обстояло похуже. Сено и овес они уже успели съесть и теперь беспокойно перебирали ногами, оглядываясь по сторонам.
Нельзя сказать, что это видел только я. Во второй половине дня кто-то из слуг, распахнув окно, крикнул горожанам, чтобы они покормили хотя бы лошадей.
Слышавший это Лексли только поморщился и отошел от окна.
– Что так? – спрашиваю я у него.
– Никто не подойдет к дому ближе, чем на тридцать шагов. Народ испуган. И людей можно понять.
– А если мы попробуем отвязать лошадей? Не знаешь, они подвержены заражению или отравлению этим ядом?
– Да вроде бы нет…
Минут через десять в доме приоткрылась дверь. По толпе сразу же пробежал шорох, слышный даже с такого расстояния. Но из двери вышел только мальчишка, который ухаживал в доме именно за лошадьми. Оглянувшись по сторонам, он делает несколько шагов в сторону коновязи. На площади наступает мертвая тишина. Вот отвязана первая лошадь, вторая…
Встряхнув гривой, она направляется в сторону ближайшей улицы.
Слитный гул множества тетив!
Сбитый с ног мощным ударом сразу нескольких арбалетных болтов, конь буквально отлетает в сторону.
Вторая лошадь падает недалеко от первой.
Потрясенный этим зрелищем, мальчишка вскидывает руки. Он что-то кричит и делает несколько шагов в сторону расстрелянных животных.
Первый болт ударяет его в плечо…
– Черт! – мой кулак с хрустом проломил тонкую декоративную панель на стене.
– Что? – удивленно приподнимает бровь Кот. Он стоит у окна. Чуть сбоку, так, чтобы его не было видно с улицы.
– Да ладно, забей… – понемногу остываю я. – Парня-то за что?
– Страх… Они и не уходят отсюда именно поэтому. Наилучший выход для них – если дом, вместе со всеми обитателями, провалится сквозь землю. Горожане и мышь отсюда не выпустят. Всегда есть шанс, что смерть выскользнет из кольца вместе с ней.
– Но ты же говорил, что был уже случай… про жену короля. Как вышли из положения тогда?
– Сожгли замок. Вместе с ее телом. Там все обстояло проще, это был охотничий замок и стоял он далеко от города.
– И что, так ни разу и не нашли отравителей?
– Я таких случаев не знаю.
– Слушай! А этот – слуга, что помер у камина, он где?
– В подвале. Там есть комната, мы натаскали в нее льда из ледника. В ней он и лежит.
– Ну, раз делать нам больше нечего, пойдем, посмотрим на этого паникера…
Осмотр тела показал однозначно одно – слуга умер от яда. Его печень недвусмысленно отреагировала на рунный тест. Хотя в данном случае клинок потемнел не так явственно. Надо же! А я уже начинаю отличать его реакцию. Вот на шарик он отреагировал как на смертельную опасность. На девушку – уже не так сильно, на тампоны – еще слабее. С точки зрения клинка, слуга, вернее, яд, которым его отравили, стоял существенно ниже. А вот на болт, которым меня ранили, он и вовсе по-особенному отозвался… Да, интересное мне все-таки досталось оружие! Чует мое сердце, что это далеко не все его возможности. Как вот только их выявить?
Поднимаемся в комнату слуги и устраиваем там тщательный обыск. Вот тут я всерьез удивил даже невозмутимых Котов.
– Значит, так! Заходим и смотрим. Запоминаем, что и где лежит. Почему это и почему именно тут? Отчего в таком положении, а не в другом? Кто хозяин комнаты? Как давно он в ней живет? Левша или правша? Наличие замков на двери, как быстро они открываются? Куда открывается дверь – внутрь комнаты или в коридор?
На лицах Котов написано неприкрытое удивление.
– Где он спит? Как именно – в смысле, куда головой ложился – к двери или к окну? Могли ли к нему зайти? Кто и по какому поводу? Иными словами – мог ли он какое-то время не отпирать дверь и не вызвало бы это подозрений?
– Зачем это? – ворчит один из них. – Тут и комнатка-то – переплюнуть можно. За несколько минут ее всю перевернуть – вообще не вопрос.
– Согласен! – киваю собеседнику. – Только вот какая закавыка… Он служил тут уже шесть лет?
– Ну да. Управитель так и сказал.
– И что, данный постельничий был так уж сильно предан графу?
– Да граф и был-то в этом доме всего пару раз. И то – лет пять назад.
– Тогда отчего именно этот слуга стал отравителем? Зачем и почему он так долго и тщательно скрывал свою сущность? Особых причин любить графа у него не было, должность свою он занял по причине смерти прежнего постельничего и граф тут не причем.
– Откуда ты все это знаешь? – удивляется Лексли.
– Так и я тоже с управителем разговаривал – не забыл? Только вот я, в отличие от вас, кое-что другое выспрашивал.
Оставляю Котов переворачивать вверх дном комнату согласно полученным указаниям, и отвожу Лексли в сторону.
– Видишь ли, тут вот в чем дело… Не верю я в случайности, понимаешь? Ты посуди сам, он подложил мне Шерн и, в принципе, мог уходить, так?
– Так.
– Но он остался! Зачем? Что его держало? Он что, не понимал, что в случае успеха он умрет одним из первых? Причем – мучительной смертью!
Кот хмурится.
– Я думал об этом…
– И каков результат?
Вместо ответа он пожимает плечами. Понятно – никакого.
– Видишь ли, – беру я его за пуговицу на камзоле, – в моей истории встречались похожие… э-э-э… типы. Они иногда прилюдно убивали себя таким образом, чтобы это повлекло бы смерть окружающих.
– Зачем?!
– Долго объяснять. И это далеко не всегда были воины. Попадались и совершенно обычные, на первый взгляд, конечно, люди. Мне приходилось с такими мерзавцами сталкиваться и видеть последствия их действий. Так что некоторые моменты я вижу не потому, что умнее и прозорливее тебя, а просто в силу жизненного опыта. Это вы больше с нормальными людьми, пусть даже и с противниками, общаетесь. А я все больше с негодяями воевал…
– И как?
– По-разному… Мелочь всякую давили, и довольно успешно. А вот тех, что повыше сидели… те уже нас гоняли – и будь здоров как!
– Это как такое может быть? – Кот совершенно потрясен. – Вы же служили королю?
– Поднимай выше – как бы и не императору!
– И обыкновенные разбойники… осмеливались вам возражать?
– Ну… не совсем обыкновенные, только укравшие побольше остальных… Возражать? Хм! Это еще мягко сказано! Нас и в тюрьмы сажали и убивали… да много еще чего бывало…
Обалдевший Кот качает головой.
– Ну и жизнь там у вас была… видать, давно никто порядка не наводил…
На этот раз видение отряда Котов в приемной начальника ГУВД было столь явственным, что я аж поперхнулся.
– Да уж… бардака у нас хватало.
Стукает дверь и в коридоре появляется один из обыскивающих. Лицо довольное, только что не улыбается.
– Ну как? – в один голос спрашиваем мы его.
– Есть тайник!
Присев на корточки, рассматриваю нижнюю часть стены. На полу тут виден полукруглый след, который вполне мог быть оставлен откидывающейся вбок доской. Движется она, надо полагать, на петлях, наподобие дверцы, и при этом оставляет следы на полу. Логично? Вполне.
Ложусь на пол и смотрю вдоль него. Полы тут натирают восковой мастикой, так, что они блестят, как зеркала. Но вот в этом месте пол поцарапан… не натирали? Но ведь мастика заполнила бы царапинки, и их не было бы видно.
