Александр Мартынов
Миры душ. Холодная сталь
Глава 3. Слабая плоть
В маленькой тесной камере уже несколько недель томился глубоко изможденный пленник. Он мог покинуть камеру в любой момент, однако добровольно оставался в заточении, а обмотанные вокруг его рук цепи не давали упасть на пол. Через мелкие отверстия в потолке медленно просачивались капли раскаленного металла, которые то и дело падали вниз, оставляя на теле узника ужасные ожоги.
За время заключения его кожа обуглилась и слезла черными лоскутами, однако капли все продолжали падать. Металл кое-где уже прожег мышцы и все ближе подбирался к костям. Пленник, стиснув зубы, выдерживал адские мучения, пусть и понимал, что ему уже недолго осталось. Его сила воли начинала давать трещину, и с каждой каплей эта брешь только росла. Он пытался отвлечься на что-нибудь постороннее, но в крошечной камере не было ничего, кроме холодных серых стен.
Провалившись в забытье, узник смог отсрочить свое неизбежное поражение. Возможно, он выиграл себе пару часов, может, всего десяток-другой минут. Он уже давно потерял счет времени. Даже едва ли мог сказать, как давно находится здесь. Его одиночество разбавлял лишь тихий свист капель, который всегда заканчивался невыносимой болью и отвратительным шипением кипящей плоти.
Внезапно пленник услышал чьи-то приближающиеся шаги. Он знал, точнее, всей душой надеялся, что это пришли за ним. Когда шаги стихли перед дверью его камеры, сердце узника забилось чаще, а когда отодвинулся засов, он и вовсе едва смог сдержать радостный крик. Из-за ударившего в глаза света ему не сразу удалось разглядеть того, кто стоял в дверях. Кажется, это был тот же самый рыцарь, что оставил его здесь. Как давно это было… Словно в прошлой жизни. Однако в этот раз рыцарь выглядел немного иначе. Что-то в нем определенно изменилось, вот только что? От него веяло какой-то губительной аурой, было физически тяжело находиться рядом с ним. Казалось, само присутствие воина несет в себе смерть и разрушение.
– Плоть слаба, – произнес искусственным голосом рыцарь. – Она ничто перед величием железа.
Пленник ничего не ответил. Он понимал, что сейчас у него нет права говорить. Только отвечать, когда его спросят. Рыцарь же явно не торопился. Он стоял неподвижно, однако узник чувствовал, как его пристально изучают глазные сенсоры, защищенные бронированными линзами. Лишь полностью закончив осмотр, рыцарь вновь решил обратиться к человеку в камере:
– Тебе известно, что ты провел здесь двадцать два дня, пять часов и сорок одну минуту? – спросил воин.
Пленник попытался что-то сказать, но только сейчас осознал, насколько он обессилел. Вместо слов он лишь едва мотнул головой, но рыцарю этого оказалось достаточно.
– Что ж, теперь ты знаешь. А еще ты должен знать, что прошел обряд посвящения. Железо испытало тебя и вынесло вердикт. Ты – достоин! Отныне металл будет для тебя не наказанием, а даром. Возрадуйся этому, рыцарь.
Узник хотел бы предаться радости, но он находился буквально на грани жизни и смерти, чтобы проявлять хоть какие-то эмоции.
– Плоть слаба, – повторил воин. – Она не в силах служить нашему братству. Тебе нужно пройти перековку, чтобы стать одним из нас.
Рыцарь вошел внутрь камеры и освободил узника от цепей. Взвалив почти бездыханное тело на плечо, он покинул нижние уровни крепости и направился в кузню ордена. Путь был неблизкий, однако благодаря сложной системе из лифтов и подъемников воин оказался на месте в мгновение ока.
«Протокол: приветствие. Здравствуй, друг. Я пришел к тебе с еще одной просьбой»
Технокузнец оторвался от дел и взглянул в сторону посетителей.
«Протокол: вопрос. Бальтазар, что ты здесь делаешь. Почему с тобой человек, зараженный плотью»
Рыцарь положил свою ношу на кибернаковальню и после этого произнес:
«Протокол: ответ. Это наш новый брат. Ему нужно пройти перековку, причем быстро. Уже через несколько часов он отбудет на свое первое задание»
«Протокол: возмущение. Я так не работаю. Тебе не хуже других известно, что мне требуется время на подготовку»
«Протокол: убеждение. Мы не выбираем битвы, они выбирают нас. И твоя сейчас здесь»
Технокузнец погрузился в раздумья, но в конечном счете принял предложение рыцаря:
«Протокол: согласие. Я проведу перековку. Но итоговый результат получится топорным. Воин сможет сражаться, однако в ближайшем будущем ему придется снова лечь на наковальню»
«Протокол: ответ. Да будет так, брат. Пусть железо наставит его на истинный путь»
Мастер кузни отправил дронов-подмастерьев за всем необходимым для перековки, а сам прочел короткую молитву на технолингве:
«Протокол: прославление железа. Я есть металл. Я есть орудие. Я есть кузнец. Все вместе – клятва. Клятва есть путь. А путь ведет к очищению»
Не заставив себя ждать, дроны быстро вернулись с деталями. Технокузнец придвинул еще один стол, где и собрал все механизмы воедино. Получился массивный доспех, в металлическом черепе которого зияла пустота.
«Протокол: пояснение. Первый этап пройден, Бальтазар. Теперь осталось самое сложное. Пришло время отделить мозг от тела. Неофит может не пережить столь радикальную перековку. Протокол: вопрос. Надеюсь, ты хорошо все обдумал, брат, перед тем как прийти сюда»
«Протокол: ответ. Решение принято. Если наш новый брат не переживет перековку, вся ответственность будет на мне»
Мастеру кузни хватило этих слов, и он приступил к делу. При помощи хирургических инструментов он вскрыл череп неофита, а затем извлек мозг. Следом он поместил его в полупрозрачную капсулу с жидкостью, чтобы предотвратить отмирание тканей. Однако мозг все еще не был готов соединиться с нейромостом. Перед тем как поместить орган внутрь доспеха, мастер кузни проткнул его тысячами иголок для считывания и передачи сигналов. Он сделал это прямо сквозь стенки капсулы, благо та была специально создана для того, чтобы оставаться герметичной даже после стольких проколов.
«Протокол: тезис. Настал час слияния. Это момент истины для нас всех»
Технокузнец поместил мозг внутрь железного черепа, а затем принялся подключать тонкие проводки, тянувшиеся от каждой иголки. На все про все ушел почти час, да и то лишь благодаря непревзойденному таланту мастера кузни. Когда работа была окончена, он запустил реактор в груди доспеха и сказал:
«Протокол: тезис. Теперь нам остается только ждать. Больше мы ничего не в силах сделать для нашего брата»
Минуты ожидания тянулись одна дольше другой. Бальтазар внимательно следил за неподвижным доспехом, но тот так и оставался лежать грудой металла. Внезапно внутри механического тела что-то загудело, а оптические сенсоры начали беспорядочно вращаться во все стороны. Вскоре доспех стал подергиваться, но в итоге снова застыл. Технокузнец склонился над броней и попытался установить соединение, однако у него ничего не вышло.
«Протокол: предположение. Ассимиляция закончилась неудачей. Возможно, мозг не в состоянии адаптироваться к искусственной нервной системе»
«Протокол: ответ. Ты заблуждаешься. Он показал, что способен управлять модулями доспеха. Протокол: предположение. Возможно, наш брат еще не овладел технолингвой. Нужно обратиться к нему иначе»
Бальтазар подошел ближе и заговорил с помощью голосового модулятора:
– Брат, ты слышишь меня?
Секунду не было никакой реакции, а затем доспех слегка пошевелился, и из динамика в нижней части головы вырвался неразборчивый треск помех.
– Нужно провести ритуалы калибровки. Кузнец, помоги ему с этим.
Несмотря на то, что просьба была не на технолингве, мастер кузни исполнил распоряжение Бальтазара. Он напрямую подключился к коммуникационному порту доспеха и провел ритуал дистанционно. Свежеперекованному рыцарю сразу же полегчало, и он даже смог немного приподняться на локтях.
– Где я?.. Что со мной? – спросил он, осматриваясь кругом.
– Ты стал одним из нас – рыцарем Железного братства. Отныне плоть не сдерживает тебя, и ты можешь познать мир по-настоящему.
«Протокол: уточнение. Рыцарь прошел лишь первый этап перековки. Его мозг все еще заражен органикой. Следующую попытку очищения можно будет предпринять лишь через несколько лет. До тех пор рыцарю предстоит пройти через множество мелких операций по улучшению для подготовки его тела к окончательной перековке»
– Он что-то сказал? – спросил неофит. – Я одновременно понимаю и… не понимаю.
– Это технолингва, – пояснил Бальтазар. – Машинный язык. Он уже часть тебя, и скоро ты будешь понимать его так же хорошо, как и человеческую речь. Возможно, однажды ты полностью перейдешь на него, как это сделал почтенный брат-кузнец.
– Понятно, – медленно кивнул рыцарь, все еще привыкая к своему новому телу.
– Да, еще кое-что, – спохватился Бальтазар. – Ты должен получить новое имя, под которым тебя будут знать братья по ордену. Так как я следил за обрядом твоей инициации, а позже и за перековкой, то мой долг наречь тебя.
«Протокол: приказ. Опустись на колени и прими новое имя»
На этот раз рыцарь понял все, что сказал ему технокузнец. Он поднялся с наковальни, а затем немного неуклюже преклонил колени перед старшим воином.
– Я – Бальтазар, человек железа, воин стали, дарую половину своего имени, как некогда ее даровали мне, и нарекаю тебя Бальдуром! – торжественно начал рыцарь. – Пусть это имя будет знаком того, что я поручаюсь за нашего нового брата. Его успех – мой успех, его неудача – моя неудача, его позор – мой позор. Ибо таков Железный порядок.
«Протокол: приказ. Скажи, что принимаешь новое имя с честью»
Бальдур воспользовался подсказкой мастера кузни и ответил так, как следовало:
– Я буду с честью носить данное мне имя. Путь железа – отныне мой путь.
– Хорошо, – кивнул Бальтазар. – Но рыцарь ничто без своего оружия. Скажи, технокузнец, мой старый меч еще у тебя?
«Протокол: ответ. Конечно. Ты ведь совсем недавно забрал свое новое оружие. Я еще не придумал, что делать с твоим прежним клинком»
– Можешь больше не ломать голову. Бальдур возьмет мой старый меч. Потом ты перекуешь оружие специально под него либо же изготовишь новый клинок. Но пока он пойдет в бой с тем, что есть.
«Протокол: согласие. Да будет так»
Мастер кузни отдал команду дрону, и уже вскоре он вернулся с контейнером, точь-в-точь таким же, как тот, в котором совсем недавно покоился новый клинок Бальтазара.
– Забери оружие, – коротко приказал рыцарь.
Бальдур открыл крышку контейнера и взял в руки меч, повидавший на своем веку немало сражений. Однако, несмотря на потасканный вид, клинок все еще был крепким и надежным. Он верно служил Бальтазару, и Бальдуру тоже послужит достойно.
– Времени опробовать меч у тебя нет. Придется осваивать его прямо в бою. Как только научишься говорить с машинным разумом, сможешь узнать о свойствах клинка. В крайнем случае, я сам поведаю тебе о них. Но это потом. Сейчас нам нужно готовиться к отбытию. Иди за мной.
Не дожидаясь ответа рыцаря, Бальтазар покинул кузню, отправив технокузнецу напоследок благодарность на технолингве. Бальдур поспешил следом, еще не до конца понимая, какое испытание ему предстоит. С самого появления в Железной крепости он пребывал практически в полном неведении относительно своей судьбы. Ему ничего не рассказывали, но взамен требовали полного послушания. Бальдур молча соглашался на эти условия, ибо идти ему все равно было больше некуда. Перед ним стоял выбор: принять Железный путь либо же принять смерть от железа. Он выбрал первый вариант.
Меж тем рыцари были уже неподалеку от оружейных ордена. Бальтазар знал крепость как свои пять пальцев, а потому ловко пользовался то открывающимися, то закрывающимися хитроумными переходами. Сам Бальдур наверняка плутал бы здесь не один час.
Оказавшись на месте, Бальтазар уселся на особый металлический трон и жестом пригласил Бальдура занять соседний, а затем отдал приказы дронам-оруженосцам, чтобы те приступили к подготовке рыцарей к походу. Пока машины облачали рыцарей в узорчатые стихари и крепили восковые печати с клятвами верности, старший воин задал вопрос неофиту:
– Расскажи, что привело тебя к нам. По правилам ордена не принято спрашивать о таком до окончательного принятия в братство, однако я желаю знать, с каким человеком собираюсь биться плечом к плечу.
– В моей истории нет чести, – признался Бальдур. – Мне бы не хотелось ворошить прошлое и снова вспоминать о постыдных делах минувших дней.
– Однако ты это сделаешь, – настоял Бальтазар. – В Железном братстве нет ни одного воина, свободного от своего прошлого. Однако на этом и зиждется наша честь и достоинство. Несмотря ни на что, мы сохраняем верность клятвам, даже если те, кого мы пообещали защищать, отвернулись от нас.
– Тогда я поведаю свою историю, – сказал Бальдур после короткой паузы. – С чего же начать? Пожалуй, с зависти. Она преследовала меня с самого момента появления на свет. Я родился вторым сыном знатного рода, и это заранее определило мою дальнейшую судьбу. Отец, приложив все доступные связи, отправил меня в орден Багровых клинков. Уверен, ты слышал про них. Там состоят только отпрыски знатных семей. Вот только обычно для попадания в орден мало одних лишь связей, нужно достойно проявить себя еще и на поле брани. А я, к сожалению, в великие воины совсем не годился. Однако мой отец был одержим мыслью сделать меня частью Багровых клинков. Так он мог заметно укрепить свое положение при дворе. Но по-хорошему меня стоило отдать в какой-нибудь менее титулованный орден.
– Вначале ты говорил о зависти, – напомнил Бальтазар. – Однако из твоего рассказа следует, что завидовать нужно как раз-таки тебе.
– Действительно, – согласился Бальдур. – Из сказанного мной могло сложиться такое впечатление. Но беда в том, что я никогда не был удовлетворен тем, что имел. Я всегда завидовал старшему брату, который одним своим появлением отнял у меня наследный титул. Также я завидовал братьям по ордену, куда более сильным и способным. С каждым годом я все больше тонул в пучине собственного порока, и однажды он проявил себя, навеки замарав мое имя.
– Хм… зависть, – протянул Бальтазар. – Я слышал немало историй об этом грехе, но предчувствие подсказывает мне – сегодня я узнаю кое-что новое. Какую же подлость ты совершил, раз сбежал ото всех?
– Я совершил предательство, – не сразу ответил Бальдур. – Однажды мой рыцарский круг отправили истреблять очередной еретический культ. Дело казалось пустяковым, и Багровых клинков привлекли только лишь по личной просьбе одного богатого и древнего дворянского рода. Проще говоря, задание служило, скорее, поводом обновить старые клятвы и нанести визит вежливости. Никто не ожидал сюрпризов, как и не видел угрозы со стороны ничтожных культистов. А очень зря, ведь еретики оказались умнее, нежели о них думали. Они нарочно преуменьшили свою силу, хотя на самом деле под их влиянием находился уже каждый третий человек в городе.
– Только не говори, что ты тоже поддался еретическому учению? – насторожился Бальтазар.
– Нет, ни в коем случае! – резко отмахнулся Бальдур. – Случилось кое-что другое. Наш рыцарский круг выяснил, где собираются лидеры культистов. Это была небольшая церквушка на окраине, откуда изначально и стала расползаться ересь. Мы пришли туда с намерением положить конец гнусному учению, но попали в ловушку. Еретики ждали нас. Они напали разом со всех сторон, мы же, ведомые верой в собственное превосходство, не озаботились даже малейшими предосторожностями. Завязалась кровавая схватка. Мы бились яростно и отчаянно, не счесть, скольких вероломных культистов мы положили в тот день. Но этого оказалось мало. Поток отступников не заканчивался, и паладин принял единственно верное решение – послать кого-то за подмогой. Выбор пал на меня, ибо я был слабейшим воином в круге. Ценой жизни двух братьев удалось пробить небольшую брешь в рядах культистов, и я воспользовался ею, чтобы покинуть оскверненную церковь.
Рыцарь замолчал, а Бальтазар, подождав немного, спросил:
– Кажется, ты остановился на самом важном моменте истории, брат. Или это все, о чем ты собирался мне поведать?
– Нет, – тяжело произнес Бальдур. – Я остановился на моменте, когда поддался греху и перестал быть рыцарем. Тогда, покинув церковь, я побежал прочь, однако вскоре остановился. Сперва я сам не понял, что творю, но вскоре на меня снизошло темное озарение. На самом деле я не хотел приводить подмогу. Проще было дать им всем умереть и только потом вернуться во главе толпы гвардейцев, якобы мстя за поверженных братьев. Поступив так, я бы заполучил все то, о чем столько лет мечтал. Почет, уважение, целую историю о моем доблестном подвиге. И я уступил тьме внутри своей души. Я убил братьев бездействием, а затем вернулся и добил остатки культистов. Копаясь среди трупов, я нашел их тела. Они были изуродованы и осквернены. Но даже так я видел, что братья бились до самого конца. До самого конца они верили, что я приду к ним на помощь.
– Как к этому отнеслись в ордене? – поинтересовался Бальтазар.
– Никто не обвинил меня, – тихо ответил Бальдур. – Большинство отказывалось видеть предателя в своих рядах. Те же, кто что-то подозревали, держали мнение при себе, ибо боялись бросить тень на весь орден. Однако я не мог не чувствовать, как постепенно меня начинают сторониться. Да и сам я вместо триумфа ощущал горечь, словно лишился того немногого, чем мог гордиться. Орден стал мне чужим. Я стал чужим сам себе. Однажды во время одного из заданий я просто ушел, не сказав никому и слова. В палатке остался мой доспех, как и мой меч с багровым лезвием. Мне не хватило сил открыто во всем признаться братьям, но я хотя бы не забрал с собой то, что должно принадлежать ордену. А затем, после пары лет бесцельных скитаний до меня дошли слухи о загадочном Железном братстве, куда принимают рыцарей, утративших смысл жизни. Еще через полгода я, наконец, отыскал спрятанный обелиск ордена и активировал его. А уже через месяц ты прибыл за мной и забрал в крепость. Дальше, думаю, нет смысла рассказывать.
– Знай вот что, – произнес Бальтазар после долгого молчания. – Воин, который предал своих братьев, – мертв. Железо выжгло из него весь грех, а затем подарило ему новое тело, лишенное изъянов. Ты – Бальдур, рыцарь железа, а не потомок знатного рода. Твои желания, амбиции, страсти больше не имеют значения. Остался только путь огня и стали. Пока ты следуешь ему, твою честь не поколебать.
– Спасибо… брат, – ответил Бальдур. – Я запомню эти слова.
– Хорошо, ибо оруженосцы закончили работу. Пришло время нам встретиться с остальными.
Бальтазар поднялся с места, а секундой позже к нему присоединился и Бальдур. Теперь оба рыцаря выглядели грозно, но одновременно величественно. Богато расшитые плащи едва не доставали до земли, а листки с клятвами, скрепленные печатями, мягко колыхались при каждом движении.
Рыцари снова погрузились в недра запутанных коридоров, едва не растворившись в них. Спустя десяток переходов между подвижными секциями крепости они наконец добрались до взлетной палубы, где их уже дожидался заправленный и готовый к отлету шаттл. Рядом стояли еще два рыцаря. Один из них, судя по виду, явно пребывал в нетерпении.
– Проклятье! Я уже думал, что ты подбил нас на авантюру, а сам решил слинять! – недовольно проворчал Вильгельм.
– Ты слишком сильно переживаешь о том, о чем не стоит, – спокойно ответил Бальтазар. – Видимо, из-за того, что в тебе слишком много горячей крови и мало железа, дабы обуздать ее.
Действительно, из всей четверки Вильгельм сохранил больше всего живой плоти. Он, конечно, не избежал многочисленных улучшений, однако, скорее, походил на сильно кибернетизированного человека, нежели на металлического воина с мелкими вкраплениями органики. За это его часто обвиняли в недостаточном следовании принципам ордена. А некоторые и вовсе смеялись над его лицом, которое было практически нетронуто инструментами технокузнеца.
– Моя кровь – моя забота, не твоя, – огрызнулся рыцарь.
– Не начинайте, – прервал зарождающуюся перепалку Ульрих. – Лично мне уже хватило разборок с Алкидом. Не хочу участвовать еще в одной ссоре.
– Ни о какой ссоре не может быть и речи, – возразил Бальтазар. – Тем более когда мы должны поприветствовать нового брата в наших рядах. Это Бальдур, – указал он на рыцаря позади себя. – И его миссия – освободить Скифос.
– Салага будет только путаться под ногами, – махнул рукой Вильгельм. – Боюсь, первый поход станет для него последним.
– Это не первый мой поход! – резко ответил Бальдур. – Я уже не раз ходил в бой вместе со своим прежним орденом.
– И в итоге ты здесь, – усмехнулся Вильгельм. – Даже не хочу спрашивать, что стало с твоими прежними братьями.
Слова рыцаря задели Бальдура за живое. Он замолчал, а Ульрих тем временем вновь разрядил обстановку:
– У каждого из нас хватает темных страниц в прошлом. Мы еще успеем поговорить об этом, но прямо сейчас не лучшее время.
– Точно, – подытожил Бальтазар. – Люди Скифоса не будут ждать, пока мы выясним отношения. Предлагаю выдвигаться немедленно.
Вильгельм ничего не ответил. Он молча поднялся на борт, и остальные последовали его примеру. Вскоре откинутый трап с громким лязгом захлопнулся. Этот звук словно бы ознаменовал начало похода на Скифос. А еще казалось, будто бы одновременно он отрезал рыцарей от крепости. Теперь, чтобы вернуться, они должны были заслужить это право в битве с опаснейшими врагами Империи. Либо погибнуть, пытаясь исполнить свой долг.
