Александр Михайловский
Возвращение атлантов
Авторы благодарят за помощь и поддержку Макса Д (он же Road Warrior) и Ильина Олега Васильевича
Пролог
Джо Болл до сих пор не верил, что ему повезло и он уцелел в том аду. Его, обессиленного, мертвой хваткой вцепившегося в обломок «Барракуды», подобрал где-то около полудня турецкий рыбацкий баркас. Рыбаки долго не могли оторвать его от куска шпангоута, в который мертвой хваткой вцепился Джо.
Еще через два дня турки высадили его в Трапезунде, откуда он на перекладных добрался до Константинополя. Явившись к виконту Понсоби, британскому посланнику в Турции, Джо Болл рассказал ему о том, что произошло в ту роковую ночь.
Сэр Джон был не только дипломатом, но и кадровым британским разведчиком, которому хорошо были известны все пути снабжения черкесов, живущих в российских пределах, порохом и оружием. Он знал о том, что в Анапу из Самсуна вышла шхуна «Барракуда» с грузами для горцев, сражающихся с русскими под знаменами имама Шамиля. На этот раз оружия и боеприпасов везли на сумму, превышающую сто тысяч турецких пиастров. Горцев теснили русские войска, и они крайне нуждались в военном снаряжении и порохе.
И вот, как выяснилось, она бесследно исчезла в морской пучине при тех же таинственных обстоятельствах, как это произошло с двумя другими британскими и турецкими грузовыми судами, попытавшимися прорвать русскую блокаду и в укромной бухточке передать черкесам свой груз.
– Значит, вы говорите, что на вас напал ночью корабль, без парусов и гребных колес? – спросил виконт Понсоби. – Постарайтесь как можно подробней рассказать – как он выглядел и как все произошло.
– Сэр, это было ужасно, – Джо Боллу не хотелось вспоминать о том, что произошло в ту страшную ночь. Но он понимал, что британский посланник хочет услышать от него рассказ о гибели шхуны «Барракуда» не из праздного любопытства. – Мы шли к берегам Черкесии в темную безлунную ночь. Наш капитан радовался как ребенок, ожидая, что патрульные русские корабли в такой темноте не заметят нашу шхуну. Но этот дьявол, летящий над волнами, он, словно кошка, видел все…
Джо Болл не выдержал и скрипнул зубами. Виконт участливо покачал головой, налил в стакан немного портвейна и протянул своему собеседнику. Джо выпил вино, тяжело вздохнул и продолжил свой рассказ.
– Сэр, все произошло так быстро, что мы даже не успели ничего понять. Да, мы слышали о том, что у берегов Черкесии появились какие-то странные корабли, не похожие на те, что были в составе русского Черноморского флота.
Знали мы и о том, что несколько баркасов и шхун, груженных порохом и оружием для черкесов, не дошли до места назначения. Но в море могли произойти любые случайности – корабли могли разбиться о скалы, их могли опрокинуть сильные ветра, которые часто дуют в тех широтах. Правда, наши матросы – люди суеверные. Они говорили о каких-то морских чудовищах, которые нападали на корабли и утаскивали их на дно морское.
Сэр, лучше бы нам встретиться с такими морскими чудовищами…
Джо Болл закашлялся и вопросительно взглянул на графинчик с портвейном, стоявший на столике в кабинете британского посланника.
Виконт Понсоби, внимательно слушавший рассказ моряка, снова плеснул вина в стакан. Промочив глотку, Джо на мгновение прикрыл глаза. Он словно опять увидел скользящий по волнам с огромной скоростью белоснежный корабль, на котором не было ни мачт, ни парусов. Он был небольшой по размерам, пожалуй, даже чуть поменьше «Барракуды».
– Сэр, этот адский корабль появился перед нами внезапно, словно вынырнув из морской пучины. Он осветил шхуны чудовищной силы светом. Матросы, увидев его, страшно перепугались. Некоторые крестились и читали молитвы, некоторые в панике метались по кораблю, ища, куда им спрятаться от этого выходца из преисподней.
Наш капитан приказал ставить все паруса, пытаясь спастись бегством – «Барракуда» была быстроходной шхуной, и не каждый русский патрульный корабль мог ее догнать.
«Остановитесь!» – раздался громкий голос. Он звучал как трубный глас архангела Гавриила. «Вы можете спасти свои жизни, если спустите паруса, ляжете в дрейф и не окажете сопротивление нашей досмотровой группе!»
Но наш капитан Роберт Стюарт, родом из Шотландии, был упрям, как все шотландские горцы. Он приказал матросам прибавить парусов и канонирам – открыть огонь из двух небольших пушек, стоявших на корме «Барракуды». Эх, лучше бы он этого не делал!
Джо Болл снова вздохнул и бросил взгляд на столик. Но графинчика с портвейном на нем уже не было. Облизав пересохшие губы, Джо на мгновение забылся. То, что последовало потом, он будет вспоминать до своего последнего часа.
– Сэр, шхуну нашу сильно качало, да и наши канониры стреляли отвратительно. Два ядра, выпущенные ими в сторону этого адского корабля, даже не долетели до него.
В ответ раздался выстрел, и в полукабельтове от бака нашей шхуны поднялся столб воды.
«Последнее предупреждение! – проревел над морем адский голос. – Еще один выстрел – и вы попадете в рундук Дэви Джонса!»
К нашему капитану бросились несколько моряков и стали умолять его сдаться. Они согласны были отправиться в страшную Сибирь, куда царь ссылает своих врагов, но где все же есть шанс остаться в живых и когда-нибудь вернуться в старую добрую Англию.
Но Роберт Стюарт был непреклонен. Он сам навел пушку, поднес фитиль к затравке и выстрелил в таинственный корабль, который приблизился к нашей шхуне и чуть сбавил скорость.
Ядро плюхнулось в воду рядом с вражеским кораблем, не причинив ему никакого вреда. Ответ же был ужасный. Я не знаю, сэр, какое вооружение установлено на этом корабле, только скажу вам, что в бою с ним ничего не сможет сделать даже стопушечный корабль. Наверное, это самое совершенное орудие для убийства, которое существует на свете.
На носу этого адского корабля запульсировал огненный цветок. И десятки взрывов загремели на палубе шхуны, убивая и калеча матросов, рубя, словно топором, снасти, в щепки разбивая рангоут.
Одним из первых погиб наш капитан. Его буквально разорвало на части. Я видел искромсанные трупы. Мне навстречу по палубе полз боцман Френк Джексон. Ниже колена у него не было ног, а вместо них торчали куски мяса и белели раздробленные кости.
Потом один из вражеских снарядов попал в трюм, где были сложены бочки с порохом. Раздался страшный взрыв. Я взлетел вверх, наверное, до самых салингов, и сверху видел, как наша красавица «Барракуда», расколотая пополам взрывом, погружается в морскую пучину. Потом я полетел вниз. От страшного удара я потерял сознание, и уже не помню, как доплыл до куска шпангоута и из последних сил вцепился в него…
– Да, тебе повезло, – произнес виконт Понсоби, сочувственно похлопав моряка по плечу, – ты единственный, кто спасся после встречи с этим кораблем смерти. Остальные унесли тайну этого адского охотника с собой в могилу. Что ж, Джо, вот тебе немного денег – тебе их должно хватить для того, чтобы заплатить за каюту на почтовом корабле, идущем в Марсель. Ну, а оттуда ты доберешься до Кале, где до Англии уже рукой подать.
Джо Болл ушел, а виконт сел за стол и начал писать срочное донесение премьер-министру Великобритании сэру Роберту Пилю, сменившему трагически погибшего виконта Мельбурна.
«Все случившееся с “Барракудой” удивительно напоминает то, что произошло с нашими фрегатами у норвежских берегов, – подумал сэр Джон. – Значит, корабли-убийцы появились у русских и на Черном море. А это очень и очень опасно. В горах Кавказа войска императора Николая теснят бедных черкесов, которые из-за отсутствия пороха вынуждены отбиваться от русских лишь холодным оружием. Порох и другое военное снаряжение по морю подвезти невозможно – ни за какие деньги теперь не найти матросов и не зафрахтовать корабль, который бы рискнул отправиться к берегам Черкесии. Похоже, что русские получили шанс победоносно закончить эту войну, которая стоила им стольких жертв и надолго отвлекла их от продвижения на восток, в сторону Афганистана и Индии. А вот это – очень опасно для Британии…»
Часть 1
Восток – дело тонкое
Каждому свое
Пока на Черном море патрульные катера из будущего топили турецкие фелюги и британские шхуны, пытающиеся прорваться к Черноморскому побережью Кавказа, в Петербурге шла тихая, часто незаметная работа по чистке государственного аппарата от чиновников, которые не могли или не хотели трудиться на благо государства Российского.
Стараниями ведомства графа Бенкендорфа и при прямом содействии его советников из XXI века, согласно составленным проскрипционным спискам, тот или иной глава департамента, или высокопоставленный бюрократ, отправлялся в отставку или оказывался под следствием за взятки и казнокрадство. Понятно, что одним махом невозможно вычистить ту «Клоаку Максима»[1], в которую превратился государственный аппарат Российской империи. Но все ж даже самые самоуверенные чиновники, до сих пор считавшие, что они могут безнаказанно запускать свои вороватые руки в казну, вдруг поняли, что и до них могут добраться вездесущие агенты III отделения СЕИВ Канцелярии. Часть из них умерили свои аппетиты, а некоторые, от греха подальше, подали в отставку и укатили в свои имения.
Император Николай I не мог нарадоваться, глядя на свою любимую Адини, вернувшуюся из будущего. Она посвежела, похорошела, и ее было просто не узнать. Царь счел все это влиянием своего советника, подполковника Щукина. К тому же в прошлое, к великой радости Адини, вернулся и Сергеев-младший. Теперь влюбленные виделись практически каждый день. Николаю все больше и больше нравился будущий зять. Он был храбр, умен, честен и, самое главное, – Адини в нем души не чаяла.
В учебном подразделении заканчивал свою стажировку поручик Тенгинского полка Михаил Лермонтов. По отзывам лиц, наблюдавших за ним, поручик изменился в лучшую сторону – стал дисциплинированней, рассудительней и уже не старался самоутвердиться среди окружавших его людей, поддразнивая их. По возвращении его из будущего Николай решил поговорить с ним лично и уже потом принять окончательное решение – назначить Лермонтова командиром группы специального назначения, задачей которой будет борьба с мелкими маневренными группами горцев и перехват караванов с боеприпасами и оружием, тайными тропами следовавшими в Чечню и Дагестан из Турции, или, для начала, дать ему возможность постажироваться под началом более опытного командира. Александр Шумилин предложил в качестве такого командира есаула Якова Бакланова, который в данный момент служил в Донском учебном полку.
А курировать этот свой первый на Кавказе «спецназ» Николай, по совету того же Шумилина, должен был поручить Сергееву-младшему. Правда, для этого ему пришлось бы на время покинуть Петербург и отправиться на Кавказ, но император решил, что командировка будет недолгой. И когда жених великой княжны вернется из нее, то он благословит Адини и Николая на брак и отправит их в будущее, где они и обвенчаются. Императору не хотелось, чтобы о свадьбе его дочери узнали посторонние.
Чета Одоевских оставалась пока в будущем. Беременность протекала у княгини Ольги Степановны сложно, и для нее было бы лучше находиться под постоянным наблюдением опытных акушеров-гинекологов. Владимир Федорович, чтобы не сидеть без дела, писал свои воспоминания о Пушкине, Лермонтове и других своих современниках. В будущем находилась и Ольга Румянцева с Карлом Брюлловым. В общем, кто-то занимался устройством своих личных дел, а кто-то трудился не покладая рук. Среди последних был и Антон Воронин.
Он уже научился открывать портал из прошлого в будущее. Теперь можно будет обеспечить двухстороннюю связь между XIX и XXI веками. Важность нового открытия Антона Воронина трудно было переоценить. В случае необходимости можно, не дожидаясь открытия портала из будущего, запустить машину времени, установленную в прошлом, и оказаться в XXI веке. Антон провел несколько пробных открытий и закрытий порталов – агрегат работал как часы.
Узнав об успехах Антона, Олега Щукина вызвало в Москву высокое начальство. На прошедшем там совещании было решено инициировать освоение территорий в Русской Америке и в Калифорнии. Просто дух захватывало от открывшейся перспективы. Можно было с помощью портала на Дальнем Востоке перебросить в прошлое несколько ОТРК «Искандер-М» и поставить их на боевое дежурство на Аляске или в той же крепости Росс. В случае чрезвычайной ситуации будут открыты порталы, и выехавшие через них ОТРК проведут пуски ракет с ядерными боеприпасами. Перехватить их будет практически невозможно. Но это всего лишь один из вариантов использования открытия Антона Воронина.
В прошлом же было решено вплотную заняться освоением Дальнего Востока и Русской Америки. Для этого следует через порталы перебросить в XIX век несколько патрульных кораблей Тихоокеанского флота, чтобы приструнить британских и американских китобоев и промысловиков, браконьерствовавших в российских территориальных водах. Янки и британцы безжалостно истребляли в водах Аляски каланов, скупали за бесценок у местных жителей пушнину, спаивали чукчей и эскимосов. Было решено создать на паях компании, которые займутся добычей золота и серебра. Благо в будущем хорошо известны местонахождения участков в Калифорнии и на Аляске, богатых драгметаллами. Все это сулило большую выгоду и Российской империи, и РФ.
Император согласился ввести в правление Российско-Американской компании несколько человек из будущего. Одним из них он хотел бы видеть Виктора Сергеева, который был не только рачительным хозяином, но и его будущим родственником.
В настоящее время управляющим Российско-Американской компании является капитан 1-го ранга Адольф Карлович Этолин – уроженец Гельсингфорса, типичный швед, старательный, упрямый и хозяйственный. Император решил, что Сергеев-старший найдет с ним общий язык. Кроме того, отставному майору будет поручено негласное поручение – посланник России в США тайный советник Александр Андреевич Бодиско сообщил царю, что имеется возможность официально закрепить за Россией не только крепость Росс, но и некоторые территории в Калифорнии. Требовалось лишь кое-кому в Мехико дать «на лапу».
Николай Павлович сперва категорически отказался вести переговоры с мексиканцами – республиканцами и мятежниками, отделившимися в свое время от Испании, да и к взяткам, как и к прочим противозаконным, с его точки зрения, поступкам, царь испытывал отвращение. Но Олег Щукин уговорил императора дать отмашку посланнику Бодиско начать пока еще приватные переговоры с мексиканским правительством, а Виктору Сергееву прозондировать обстановку на месте, чтобы определить – что еще можно «отжать» у местных властей.
Дело в том, что в Калифорнии начальство менялось с калейдоскопической скоростью. Власть Мехико над Калифорнией была чисто номинальной. Хотя и в Мехико дела обстояли ненамного лучше. С 1832 по 1855 год власть там менялась 36 раз. Поэтому грех было не воспользоваться подобной политической нестабильностью и всерьез не обосноваться в Калифорнии. Так что надо будет осваивать не только бухту Бодега, на берегах которой расположилась крепость Росс, но и залив Сан-Франциско.
Так что работы было невпроворот. Все люди, как из прошлого, так и из будущего, осознавали важность того, что им предстоит сделать, и делали все, чтобы история России двинулась по новому пути.
* * *
Император Николай I сегодня целый день находился в тяжких раздумьях. А причиной тому стали известия, поступившие в Петербург из Франции. Касались они племянника Наполеона Бонапарта принца Шарля-Луи Бонапарта. Этот непутевый отпрыск брата великого корсиканца с юности был замешан в различных авантюрных делишках. Причем, несмотря на свое высокое происхождение, он не гнушался якшаться с людьми самого низкого пошиба.
Один его альянс с итальянскими карбонариями чего стоит! Правда, тут, похоже, не обошлось без дурного влияния старшего брата, Наполеона Луи, который ухитрился аж целую неделю побыть королем Голландии. Это ж надо было додуматься – два юнца намеревались похитить герцога Рейхсштадтского – сына Наполеона Бонапарта от австриячки Марии-Луизы. Помимо всего прочего, герцог, которому тогда едва исполнилось двадцать лет, носил титул короля Рима. Этим и решили воспользоваться два братца – они собирались лишить власти римского первосвященника и, с помощью карбонариев, объявить сына великого корсиканца ни больше ни меньше как королем Италии.
Правда, все закончилось для них печально – заговор провалился, старший из братьев умер от кори (а может быть, его отравили – существовала и такая версия), а сам Шарль Луи, спасаясь от папской стражи, с английским паспортом в кармане сбежал во Францию, откуда его, от греха подальше, выслали в Британию.
После смерти кузена – герцога Рейхштадтского – Шарль Луи решил любыми путями занять трон своего гениального дяди. Он, при поддержке англичан, которые были весьма рады устроить смуту во Французском королевстве, стал печатать брошюры с возмутительным содержанием. В них он пытался совместить несовместимое – монархическую идею с республиканской.
Помимо агитации принц занимался и сугубо практическими делами. В 1836 году он попытался поднять вооруженный мятеж в Страсбурге, но был арестован и выслан в Североамериканские Соединенные Штаты, перед этим написав королю Луи Филиппу покаянное письмо, в котором признавался в преступности им содеянного, восхвалял великодушие и милосердие короля и просил о пощаде для своих сторонников.
Шарль Луи был упрямым человеком и огромным честолюбцем. Он втемяшил себе в голову мысль о том, что во что бы то ни стало должен стать императором Франции. Вернувшись из Нового Света, Шарль Луи начал готовить очередной заговор с целью захвата власти. В августе этого года он высадился со своими сторонниками в Булони и попытался взбунтовать солдат местного гарнизона. Но мятеж провалился, и принц Шарль Луи был схвачен и приговорен судом палаты пэров к пожизненному тюремному заключению. Отбывать наказание неисправимого бунтаря отправили в крепость Гам, расположенную в Пикардии.
Император с любопытством читал в свое время донесения русских дипломатов о похождениях племянника великого дяди. К бунтовщикам он всегда относился с осуждением, и желание принца Шарля Луи свергнуть короля Луи Филиппа, который, если сказать честно, и сам пришел к власти с помощью парижской черни – недаром его называли «королем баррикад», – Николай считал преступным. Потому он посчитал приговор, вынесенный бунтарю, вполне справедливым.
Кроме всего прочего, император от своих друзей из будущего уже знал о том, что в конце концов Шарль Луи осуществит свою мечту и под именем Наполеона III все же займет трон своего дядюшки. И это несмотря на то, что по статьям Венского конгресса династии Бонапартов было запрещено претендовать на французский престол. Помогут же ему удержаться у власти прусский король и австрийский император, которые, то ли из боязни воинственного французского монарха, то ли для того, чтобы досадить ему, российскому самодержцу, согласятся именовать этого выскочку своим братом. В то время как Николай в письме к нему обратился «мой друг».
А самое главное – именно этот самый сиделец из крепости Гам станет одним из тех, кто начнет в 1853 году войну против России – ту самую Крымскую войну, в которой его империя потерпит поражение, а он, Николай I, от огорчения и досады потеряет желание жить и править и умрет от воспаления легких. Так что никаких добрых чувств император к принцу Шарлю Луи не испытывал.
Но вот позавчера из сообщения парижских газет Николай узнал, что племянник Наполеона Бонапарта был застрелен караульными крепости Гам «при попытке к бегству». Конечно, император вполне допускал, что такой авантюрист, как принц Шарль Луи, мог и в самом деле попытаться сбежать. И караульные поступили именно так, как и должны были поступить по закону. Но все же произошедшее во Франции вызвало у Николая некоторые сомнения.
Он вспомнил, как во время одного из разговоров с подполковником Щукиным было, среди прочих, упомянуто и имя будущего французского императора. Гость из будущего как-то странно улыбнулся при этом. Зная брутальность этих людей, Николай заподозрил, что с принцем Шарлем Луи в самое ближайшее время может что-то случиться. И вот подтверждение тому – император еще раз взглянул на заметку во французской газете. Случайность, или?..
Циники еще в древности говорили: Optime olere occisum hostem – «труп врага всегда хорошо пахнет». Может быть, что это действительно так, и со смертью несостоявшегося французского императора у России станет одной заботой меньше. Но что, если к убийству этого авантюриста приложили руку люди подполковника Щукина? Не слишком ли вольно пришельцы из будущего распоряжаются жизнями коронованных особ? Конечно, Бонапарты – это парвеню, выскочки, но ведь с ними на равных разговаривали его отец и брат – императоры Павел I и Александр I.
Николай задумался, потом, решившись, достал из ящика письменного стола радиостанцию и связался с Александром Павловичем Шумилиным. Он полностью доверял этому человеку и надеялся, что тот сумеет разрешить его сомнения.
Честно говоря, Шумилин действительно ничего толком не знал о подготовке ликвидаторов из «конторы» к убийству Шарля Луи Бонапарта. Похоже, что Щукин вступил в негласный альянс со своим будущим зятем и все больше и больше вмешивается в нынешние дела. Это вполне закономерно – возможности и ресурсы государства несравнимы с возможностями и ресурсами группы частных лиц, даже если те и находятся в хороших отношениях со здешними властями.
Да и личностью покойный племянник Наполеона Бонапарта был глубоко аморальной. Он был отъявленным русофобом и мечтал, став императором, отомстить за поражение своего дяди во время Русского похода. На его совести – правда, имелась ли она у этого человека? – были также Крымская война, разрушенный Севастополь, разграбленные французской солдатней могилы адмиралов Нахимова, Корнилова, Истомина и Лазарева. Ну, и в довесок – война с Австрией, Мексиканская авантюра и колониальные войны в Северной Африке.
На прямой вопрос, заданный императором – имеют ли его люди какое-либо отношение к убийству принца Шарля Луи Бонапарта, – Шумилин, не кривя душой, ответил, что ему о причастности его друзей к этому делу ничего не известно. К тому же, если верить написанному в газете, арестанта застрелил охранник тюрьмы, который к людям из будущего никакого отношения не имеет.
– Ваше величество, – сказал он, глядя прямо в глаза императору, – а вы подумайте – кому была в первую очередь выгодна смерть этого человека? С моей точки зрения, более всего в ней был заинтересован французский король Луи Филипп. Ведь он не мог спать спокойно, зная, что где-то живет, хотя и находясь за решеткой, неисправимый смутьян, который все двадцать четыре часа в сутках думает о том, как бы свергнуть с престола законного монарха. К тому же принц Шарль Луи, следуя заветам своего дядюшки, в случае удачи не станет церемониться со свергнутым королем Франции. Вспомните печальную судьбу герцога Энгиенского.
Николай с сомнением покачал головой.
– Ну, Александр Павлович, если вы так считаете… К тому же я вижу резон в ваших рассуждениях. Бог с ним, с этим несчастным, который вступил в борьбу за трон, поставил на кон свою жизнь и проиграл ее. Но я вас прошу, – тут император строго взглянул на Шумилина, – очень прошу – если у ваших друзей вдруг появятся намерения совершить нечто подобное, то пусть они прежде всего поставят меня об этом в известность. Договорились, Александр Павлович?
Император неожиданно улыбнулся и протянул ладонь Шумилину.
– Договорились, Николай Павлович, – Шумилин пожал руку царю. – Я даю вам в этом слово.
* * *
После беседы с императором, во время которой Николай завел речь о покойном принце Луи Бонапарте, Шумилин решил переговорить с Олегом Щукиным. Императора, кажется, удалось убедить в том, что мятежный племянник великого корсиканца был действительно застрелен охранником во время неудачной попытки к бегству. Но Шумилин, зная привычку некоторых ребят из «конторы» радикально решать некоторые серьезные проблемы, вполне допускал, что в этом деле не все чисто. И сегодняшний разговор должен будет убедить Олега не уподобляться слону в посудной лавке.
Шумилин встретился со Щукиным в усадьбе Сергеева-старшего – так сказать, на нейтральной почве. Сам Виктор занимался хозяйственными делами, так что старые друзья беседовали с глазу на глаз.
– Слушай, Олежка, – напрямую спросил Шумилин, – не твои ли ухорезы уконтропупили бедного принца, так и не дав ему стать императором? Уж больно все как-то кстати получилось – теперь воду мутить во Франции некому. И если «короля-грушу»[2] в конце концов попрут с престола, то будет провозглашена республика, где один президент будет соревноваться с другим в казнокрадстве.
– Не понимаю, Шурик, – пожал плечами Щукин, – тебе что, и в самом деле жалко этого клоуна? К тому же империю он так и не построит, угробит кучу народа, доведет Францию до войны с Пруссией, которую с треском проиграет. И, между прочим, – тут Олег пристально посмотрел на Шумилина, – не заложит в ходе своего правления бомбу под европейскую политику, которая в конце концов бабахнет в 1914 году.
– Все это так, но ты, Олег, так мне и не сказал – причастны ли твои ребята из «конторы» к смерти этого, как ты правильно сказал, клоуна? Поверь, мне его ничуть не жалко, да и сожженный и разрушенный Севастополь – на его совести. Только вот на Николая Павловича все это произвело не совсем приятное впечатление.
Мне, правда, удалось уболтать его, только учти – император мужик ушлый, и его так просто не проведешь. Ну не нравится ему ваши методы. Ты учти, что Николай – по натуре рыцарь и, к сожалению, мерит людей по своей мерке. Он никак не может понять, что наступили другие времена, причем абсолютно не связанные с нашим появлением в их времени. Император любит играть в открытую, но садясь за карточный стол с шулерами, такой человек уже через полчаса проиграется до нитки.
– Хорошо, Шурик, я все понял, – примиряюще ответил Щукин. – Только скажи мне, дружище, как нам работать в этом мире? Ты полагаешь, что можно быть белым и пушистым, ведя тайную войну?
– Нет, конечно, – вздохнул Шумилин. – Я тоже в меру циничен. Только я попросил бы тебя заранее сообщать мне об очередных ваших спецоперациях, чтобы я имел возможность соответствующим образом подготовить Николая. Договорились?
– Договорились. – Похоже, что этот разговор был Олегу неприятен, но заметать мусор под ковер он не посчитал нужным. – Только, Шурик, я попрошу тебя, чтобы ты то, что узнаешь от меня, не сообщал третьим лицам. Ну, если это их непосредственно не касается. Ведь ты помнишь слова папы Мюллера: Was zwei wissen, weiЯ das Schwein.
– Угу, – кивнул Шумилин, – «Что знают двое, то знает и свинья». Насчет конфиденциальности можешь не сомневаться. Чего-чего, а в этом ты можешь быть уверен. Тем более что ты меня знаешь не первый год.
– Ладно, Шурик, проехали. Скажу только, что во время моей недавней командировки в наше время я встретился с самим, и у нас был с ним большой разговор. Я потом подробно перескажу тебе темы, которые обсуждались, а сейчас сообщу тебе в общих словах – начальство решило активизировать продвижение России на Дальний Восток и на Юг. Пока мы будем помогать готовить экспедицию Невельского к устью Амура. Если это получилось у него в нашей истории, то должно получиться и теперь.
А с генералом Перовским мы готовимся к новой Хивинской экспедиции. Только с учетом всех тех ошибок, которые были сделаны в предыдущей, и с использованием нашей техники. Думаю, что у сарбазов Аллакули-хана останутся незабываемые впечатления.
– Гм, а вы все это согласовали с Николаем? – спросил Шумилин. – Или опять будете ставить императора перед свершившимся фактом?
– Предварительные непрямые переговоры об этом были, – успокоил друга Олег. – Помнишь, когда адмирал Лазарев вернулся из нашего времени, он с глазу на глаз долго беседовал с Николаем? И – об этом знают немногие – передал ему личное письмо президента. В дополнение Михаил Петрович рассказал императору, о чем он беседовал с ВВП в Севастополе. Николай полностью доверяет Лазареву и считается с его мнением.
– Вот как, – Шумилин недовольно поморщился. Ему был не совсем приятен тот факт, что Олег Щукин теперь через его голову запросто общается с императором и решает многие вопросы, даже не советуясь с ним. С другой стороны, он прекрасно понимал, что время полупартизанских вылазок в прошлое уже прошло. Теперь воздействием на историю занимается государство, и с этим уже ничего сделать нельзя. Точнее, можно с помощью машины времени Антона Воронина взять да и сбежать в какие-нибудь более древние времена. Например, в XVIII век, в царствование «веселой императрицы» Елизаветы Петровны, или набиться в советники к царю Иоанну Васильевичу и помочь ему выиграть Ливонскую войну.
Только как же Адини? Она же не переживет расставания с Колей Сергеевым. А Ольга и Карл Брюллов? Дочка Щукина явно сохнет по своему жандарму. Да и самому Шумилину не хотелось бы попрощаться с императором Николаем Павловичем, с которым он уже успел сдружиться.
Ладно, будь что будет. К тому же его друзья нашли свои ниши в этом времени, и каждый занимается своим делом. Взять, к примеру, Олега Пирогова. Он теперь стал совсем своим для флотских офицеров и учит их уму-разуму, рассказывая о своих плаваньях в дальние страны. Конечно, сухогруз – это не шлюп или фрегат, но повидал Олег немало, причем места, в которых ему довелось побывать, для здешних мореманов – настоящая терра инкогнита.
Похоже, что Щукин почувствовал настроение друга. Он дружески похлопал его по плечу и предложил пойти прогуляться по имению отставного майора. Надо сказать, что под умелым руководством Сергеева-старшего жизнь в когда-то захудалой помещичьей усадьбе наладилась. Мужики не могли нарадоваться своему новому барину, который заботился о них, не обижал, не мучил барщиной, хотя и спуску не давал. Они теперь, обращаясь к Виктору, называли его не иначе как «батюшка», «отец родной», что, если сказать честно, Сергееву очень не нравилось.
Правда, последнее время Виктор Иванович занимался делами американскими. Он готовился к дальней командировке в Русскую Америку в качестве уполномоченного самого царя. Сергеев лопатил всю имеющуюся у него литературу о жизни русских на Аляске и в Калифорнии, составлял списки необходимого для улучшения быта поселенцев. Ну, и собирал сведения о месторождениях золота и серебра в окрестностях крепости Росс.
