Александр Николаевич Лекомцев
Созидатели… руин
Мартовский шабаш
историческая быль
В эти дни, пусть это глупо,
Но, прохожих веселя,
Нечисть над столицей в ступах,
Выдавала кренделя.
Их была большая стая:
Черти, ведьмы, упыри…
Матерились все, летая
От зари и до зари.
Что бы там ни говорили,
Как тропа бы ни легла,
Все, кто в разуме и силе,
Поднимались против зла.
Не дремал мужик забитый.
Хата с краю – не насест…
Зла полпреды с чёрной свитой
Открывали страшный съезд.
Снова плакала свобода.
Коммунисты и жульё
Отбирали у народа
Даже голос за неё!
Немигающий, лукавый
Новый серый кардинал
(Мало денег или славы?)
Будоражил дикий зал.
Зал гудел, стонал от воя
В говорильне жуткой, злой.
«Референдум? Что такое?»
«Власти новые долой!».
То чертей вопила свора,
Был у них сплошной аврал
Именно тогда у вора
Вор дубинку отбирал.
Все радели за свободу…
«Окопался красный зверь».
Вбили в головы народу.
Что свободен он теперь.
Потому в нервозном зуде
Ставился вопрос ребром,
Потому вопили люди:
«За свободу мы умрём!».
Но отныне, как не жаль их
(Облапошен был народ!),
Слово многие сдержали,
Не дожили до свобод.
В суете переворотов
Псам народ до фонаря,
От жестоких поворотов
Многие сказали «кря».
Мы в борьбе, в минуты пыла,
За «прекрасную мечту»,
Шило поменяв на мыло,
Просто впали в нищету.
Те же, кто еще при супе
И при хлебушке пока,
Не толките воду в ступе.
Вы остались в дураках.
А у власти те, что были,
Кто успел обчистить вас,
Те, которые добыли…
Политический аванс.
Вот, пожалуй, все моменты -
Дни, похожие на ночь
«Руки прочь от президента!»,
«От Свободы руки прочь!».
Эти лозунги нелепы,
Их создатели – бомжи.
Все мы тихо чешем «репы»,
Утомлённые от лжи.
Христианские морали
Братства, равенства, любви
Нынче крепко обмарали
Всех форматов холуи.
Люди лома и лопаты,
Люди низа и высот,
А не мы ли в депутаты
Выбирали этот сброд?
А не мы ли голосистых
Поднимали на ура?
Сдобных, розовых, мясистых,
Очень ласковых… вчера.
У магнатов мозг из стали,
Затвердел от глупых фраз…
Мы затем ворон считали,
Чтоб они сожрали нас.
Шабаши – за шабашами.
Нет в них пользы ни на цент.
Мы прохлопали ушами,
Исторический момент.
Зло придавит наши страсти,
Жандармерия Руси.
Может, хватит партий власти?
Еже си на небеси…
Встал у власти клан нечистых…
Неужели, навсегда?
Либералы, коммунисты…
Все из одного гнезда.
Мало ли народной боли,
Жертв людских, лихой беды?
Все мы вышли из неволи,
Кроме лижущих зады;
Кроме этих, кто продался
За «элитный» партбилет,
В свите Дьявола остался
До каких-то там побед.
Но не будет злу пощады.
Жив пока Народный Суд.
А покуда эти гады
У кормушек, сладко жрут.
Только им всё мало, мало…
Так в любую щель и брешь
Зло коварно проникало,
Сотворяя свой мятеж.
Чтобы жизнь нам стала адом,
Тусклым – свет, холодным – кров,
Сделали Россию складом
Снова воры – для воров.
Все остались при портфелях,
При кормушках, при постах,
При рабах, лгунах Емелях,
При ублюдках и скотах,
Да при тех блатных и сивых,
Впавших в детство или фарс,
Что спешат спасать Россию
От… её народных масс.
Ах, ты, матушка столица,
Полурусская душа!
Нечисть снова веселится.
Как ей жить без шабаша?
Ты живёшь намного лучше,
Чем в России города.
Но и вас, друзья, научат
Сладкой жизни господа.
Час придёт – поймешь ты, вроде,
Как частица всей страны,
Что продуманной свободе,
Голодранцы не нужны.
Всё, за что мы так боролись,
В светлых думах о себе,
Мы на то и напоролись.
Пали жертвами в борьбе…
О Ерохе-скоморохе
былина о конце минувшего века
Да пошёл, смеясь, Ероха
На морской вокзал.
А в душе у скомороха –
На слезе слеза.
А бубенчики застыли
И колпак поник.
Он пошёл в морские мили,
Растворяясь в них.
Он сменил косоворотку
На тельняшку враз.
Как велик Ероха кроткий
В неподкупных нас.
Свято веруем в свободу.
От обид и зла
Мы идём в огонь и воду,
Чтоб душа жила,
Чтобы ей служило тело,-
Не наоборот.
Разве юность улетела?
Нет, она живёт!
Драться с косностью ей хмурой,
Не боясь расплат.
К морвокзалу Петербурга
Едет стар и млад.
Их дорога – степень риска,
Удаль, деньги, боль…
Там, за морем, за Балтийским
Многих судеб соль.
А Ероха рыбу ищет,
Где валы свистят.
Сколько лет Ерохе? Тыща
Или пятьдесят?
…После суточного лова
Траулер, что в забытье.
Ты скажи, Ероха, слово
О своём былом житье.
– Расскажи,– команда просит.-
Кто ты, старый шут?
– Если надобно, матросик,
Жизнь разворошу.
Да берёт он балалайку,
В грубых жмёт руках
И поёт, то ль быль, то ль байку,
О минувших днях:
«Я из Волхова, ребята.
С вами оказался тут…
На моей земле хохлатки
Яйца с твой арбуз несут.
А коровушки – из первых,
Свой у них подряд:
Вечерами строят фермы,
Бани, детский сад…
Я, друзья, люблю раздолье,
В нём я весь всегда.
Плыл комбайн мой по полю,
А теперь – вода.
Впрочем, вру я для охоты,
Сказка, будто стон.
Волхов – город безработных,
Для бомжей притон.
С алюминиевым заводом
Так оно и сяк.
Всё в России с каждым годом
Наперекосяк.
Начинание любое
Там теперь с нуля.
Волхов – городок разбоя,
Мелкого жулья…
Впрочем, ничего не хаю,
Сносное житьё.
Хата ведь моя не с краю.
Просто, нет… её.
Был женат и я, на Шуре.
Молоко и кровь!
Захотелось старой дуре
Поиграть в любовь.
Так пошла она по людям
Свой позор нести…
