Александр Никонов
Вечный sapiens. Главные тайны тела и бессмертия
– Получается, что кровеносная система разомкнута! – продолжает Голованов, волнуясь. – То, что сердце нагоняет в артерию под давлением в 120 миллиметров ртутного столба, в конце пути вытекает в межтканевую жидкость, давление которой 25 мм рт. ст. А дальше всю гадость, выделенную клетками, надо собрать в венозные капиллярчики, прогнать через фильтры, насытить кислородом в легких, добавить питательных веществ из кишечника и погнать по второму кругу. Но для начала отходы надо всосать в вены из межклеточного пространства. А это нетривиальная задача! Ведь венозное сердце должно работать на всасывание, а всасывающий насос…
– Погодите! – Я встал со стула, прошелся по душной комнате с тарахтящим вентилятором, посмотрел на развевающуюся занавеску, на горы книг, лежащие везде, вытер пот со лба. – Погодите. До венозной крови мы еще доберемся. Нам пока нечем гонять артериальную. Вы же говорили о том, что сердце для такой работы не годится – там всего 10 ватт мощности. Если бы вам, как Создателю, дали техзадание – продавить жидкость в сеть тонюсеньких труб огромной длины, какой мощности насос вы бы поставили?
Голованов покачал головой:
– Я бы не взялся. 100 тысяч километров труб! Гидродинамическое сопротивление в такой системе стремится к бесконечности. Задача не имеет решения: чтобы додавить кровь до капилляров, понадобился бы насос такой мощности, что аорту пришлось бы делать из многослойной стали метровой толщины – как ствол корабельного орудия.
Я остановился и снова вытер пот со лба. Как же здесь все-таки жарко!
– Ну, ладно, а как эту закавыку преодолевают медицинские теоретики? У них ведь есть какое-то объяснение?
Вместо ответа Голованов сунул мне потрепанную медицинскую книжку.
– Полюбуйтесь. Для того, чтобы выкрутиться из положения, они отказываются от гидродинамики и используют… электротехнику – закон Кирхгофа! А там складываются величины, обратные сопротивлениям. И у них получается, что сопротивление потоку жидкости в широкой аорте больше, чем в миллионах тончайших капилляров! Абсурдность этого вывода ясна любому сантехнику, но почему-то не ясна академикам медслужбы.
Жидкость и электрический ток уподоблять нельзя, потому что электроны текут в сосудах без стенок – проводниках. И сопротивление проводника зависит в основном от свойств материала. У серебра меньше электросопротивление, у свинца больше. Это электротехника. А в случае с жидкостью совсем другой коленкор: жидкость тормозится именно о стенки трубы! То есть чем меньше просвет и чем больше относительная площадь стенок – тем ужаснее сопротивление. Уменьшите диаметр трубы вдвое, и ее окружность уменьшится тоже вдвое, а вот просвет (площадь сечения) – в 4 раза. В тонких сосудах площадь стенок – умопомрачительная, а просвет мизерный. Лепешки эритроцитов в самых узких местах сворачиваются аж трубочкой и протискиваются через сосудик по одному. Это гидродинамика. И при чем тут закон Кирхгофа?..
Пробежав глазами в протянутой мне Головановым медицинской книжке эти странные теории, находящиеся на стыке физики с идиотизмом, я сначала закрыл книгу, потом закрыл глаза и задумался. Инженерное решение проблемы должно было быть простым и изящным.
– Так, Иван Иванович. Подобное бывает в радиосвязи: если сигнал гаснет, нужны ретрансляторы. Если одним насосом жидкость доставить к пункту назначения нельзя, значит, нужны промежуточные подкачивающие станции. Причем очень много. Вот и все. Ищите. Должны быть. Чудес не бывает…
– Сердце задает ритм, проталкивая небольшую порцию крови с небольшим давлением в аорту. А дальше сами сосуды начинают ритмичной волной проталкивать кровь. Перистальтика – как в кишечнике! Те самые подкачивающие станции – это сами сосуды. Каждый сосуд оплетен мышечной тканью. Медицина говорит, что эта гладкая мускулатура нужна для сужения просвета сосудов. А я полагаю, что она также участвует в движении крови, волнообразно проталкивая ее вперед. И на долю сердца, по моим расчетам, приходится не более 1 % энергии, которая требуется на прокачку артериальной крови. И характер распределения давлений в аорте мою гипотезу подтверждает.
– Ну и прекрасно, – я поправил вентилятор, чтобы получше дул в нашу сторону. – С этим разобрались. А какие у нас там проблемы с возвратом крови?
– Есть проблемы. И гораздо бо́льшие! Но почему-то современная медицина на эти проблемы никакого внимания не обращает. На Российском национальном конгрессе кардиологов, из 1500 докладов только 2 были посвящены венозному возврату – доклады №№ 0033 и 0214. Причем в первом из них сказано, что «венозная система сердца при хронической сердечной недостаточности практически не изучена». А я скажу, что она вообще плохо осмыслена! Вот смотрите. У нас максимальное артериальное давление, как известно, 120 мм ртутного столба (давление здорового человека 120 на 80). А что остается от этих 120 мм в конце пути? Практически ничего! Оно сбрасывается в капиллярах и межтканевой жидкости практически до нуля (25 мм рт ст). И встает задача – как загнать кровь обратно в сердце?
– У нас же в сердце стоит два насоса. Артериальный нагнетает в систему. А венозный пусть всасывает.
– «Пусть всасывает…» А вы знаете, что в технике всасывающая линия насосной станции – один из самых ответственных элементов системы! От нее зависит, будет работать станция или нет. Причем расчет это очень сложный, и им владеют даже не все специалисты. Многие инженеры не умеют рассчитывать всасывающую линию и сводят этот вопрос к автоматизму – всасывающий насос просто размещают ниже резервуара с перекачиваемой жидкостью. Это называется «насос под заливом». Иначе никак! Ведь всасывающий насос, создавая вакуум, не может поднять жидкость выше определенного уровня. Для ртути этот столбик составляет 760 мм, для воды – 10 метров. Дальше вес столба жидкости уравновешивается атмосферным давлением. Собственно говоря, это ведь атмосферное давление загоняет жидкость наверх, а насос просто убирает над столбом жидкости воздух. И жидкость поднимает вверх до тех пор, пока ее вес не станет равным весу «атмосферного столба».
– А как же воду на 12-й этаж закачивают, это ведь выше 10 метров? – спросил я. Нет, жара положительно мешала мне соображать!
– Нагнетательным насосом. А всасывающий насос даже по горизонтали не подкачает воду с расстояния дальше, чем в несколько десятков метров! Потому что существует сопротивление труб. Сколько ошибок делают проектировщики на этом! У меня и у самого такое случалось. Хочешь сэкономить на заглублении подстанции, решаешь поставить насос чуть повыше, а он потом полметра недотягивает. Потому что тут колено, там колено – а это лишнее сопротивление… На практике при трубе в полметра диаметром насос не поднимет воду выше чем на три метра. А с уменьшением диаметра потери растут в геометрической прогрессии! И учитывая, что в теле человека общая протяженность сосудиков только диаметром 0,1 мм составляет 50 000 км, о всасывании можно забыть.
Сердце является насосом под заливом только для верхней трети туловища. Поэтому из головы и верхней части груди – с мест, которые находятся выше оси насоса, сердце может с помощью предсердия, то есть присасывающей линии венозного насоса, собрать кровь, а из ног и всего, что ниже – нет. И все равно от врачей я периодически слышу, что именно сердце перекачивает кровь. Если это скажет школьник, ему простительно. Но даже школьник, если ему сообщить, что в венах есть клапана, должен все сразу понять.
– Клапана?
– Все вены на всем протяжении оснащены клапанами, которые препятствуют обратному оттоку крови. Если бы кровь всасывало сердце, зачем бы нужны были эти клапана? Они только мешают, создавая дополнительное сопротивление. Да одно только существование этих клапанов перечеркивает всю теорию о том, что венозную кровь по телу качает именно сердце! Вы где-нибудь в водопроводных трубах видели клапаны? Нет их там. Потому что в водопроводных трубах вода прокачивается именно и только центральным насосом.
– Стоп! Вспомнил! Я где-то читал или мы в школе проходили, что сердцу помогают прокачивать кровь мышцы. Сжимаясь и разжимаясь, они сдавливают вены и с помощью вот этих вот клапанов порциями проталкивают кровь по направлению к сердцу. Человек ходит, и мышцы ног гонят кровь вверх.
– Правильно! Я тут видел недавно одну женщину-милиционера, которая пришла к врачу с ужасающим варикозным расширением вен на ногах. Вены черные, раздувшиеся. Человек гниет заживо. Почему? Потому что целыми днями она стоит где-то там на своем посту и почти не ходит. Мышцы не работают, венозного оттока нет, и мясо гниет…
Медицина давно уже согласилась, что лимфа по лимфатическим сосудам проталкивается именно мышцами, потому что никакого лимфатического сердца у человека нет. Но в случае с кровеносной системой распространенная точка зрения до сих пор такова, что кровь прокачивается сердцем. Редкий врач вспомнит про мышечную прокачку. Но и он полагает ее фактором дополнительным, помогающим сердцу, а не основным. А это – главное! Практически весь венозный возврат обеспечивается мышцами. Канализация организма построена на мышечной тяге. Вот почему так важно движение. И вот почему человек во сне бессознательно вертится с боку на бок. Смысл этих постоянных поворотов – нужно то одну, то другую часть тела поднять над осью насоса, чтобы обеспечить в этой части тела венозный возврат. Иначе просто будут пролежни, то есть гниение заживо. Именно поэтому обездвиженный человек так быстро выходит из строя. Кровь застаивается, и клетки отравляются отходами собственной жизнедеятельности.
…Как средневековые города, смертность в которых была ужасающей. Обеспечьте канализацию! И вы продлите жизнь своих клеток, как мудрый правитель…
– Пишут, что биологически человек рассчитан на 120–130 лет жизни, – волнуется Голованов. – А я вообще считаю, что живые ткани почти не изнашиваются. Но для этого им нужно обеспечить стопроцентное кровоснабжение, то есть полностью прогонять всю кровь по кругу несколько раз в сутки. А у человека в обычном состоянии циркулирует только 50 % крови, остальная застаивается. Застои крови убивают нас и являются причинами всех болезней – даже инфекционных, как ни парадоксально, потому что на фоне недостаточного кровоснабжения просаживается иммунитет. Попадающие в организм бактерии и вирусы ищут слабое место – «компостную кучу», где и начинают размножаться. Чем более организм загрязнен, чем больше он напоминает клоаку, тем проще микробам им овладеть.
– Вы рассуждаете столь уверенно о человеческом теле. Но вы же не врач!
– Да, я не врач. Но сколько учат на врача? Пять лет. Потом пару лет ординатуры. А я изучаю этот вопрос уже 16 лет! Я больше, чем врач. Я прочел по кровообращению все, что об этом написано, начиная от Гарвея, который опубликовал свой фундаментальный труд «Анатомическое исследование о движении сердца и крови» еще в XVII веке. Кто из нынешних врачей читал Гарвея? А между тем современная теория кровообращения в своих базовых посылках далеко не ушла от XVII века и повторяет все те же ошибки.
А ведь проблески были! Но они оказались никому не нужны. В начале прошлого века академик Яновский высказал догадку об «артериальном периферическом сердце», то есть о перистальтике артерий, которая помогает прокачивать кровь. Об этом даже дискутировали в 20-х годах… А в 1843 году чешский физиолог Ян Пуркинье, наблюдая работу открытого сердца, выдвинул гипотезу о присасывающем действии сердца во время сокращения, то есть о том, о чем говорю я: сердце – это два двуступенчатых насоса с всасывающей линией на входе. Некоторые анатомы поддержали гипотезу Пуркинье. Но потом гипотеза Пуркинье была забыта, и медики вновь сосредоточились на нагнетательной линии, просто забыв о части штатного «оборудования». Отсюда методические и диагностические ошибки.
– Ну, хорошо, – устало кивнул я, отложив графики давлений. – Медицина недооценивает присасывающую роль предсердий. Медицина переоценивает роль нагнетательной части сердца, медики неверно рисуют диаграмму распределения давлений в насосе. Вы их поправили. Вы разработали новую теорию прокачки. Но какой практический смысл в этой теории?
– Моя новая теория кровообращения позволила мне сделать следующий вывод, в котором я абсолютно уверен: большинство проблем, связанных со здоровьем, имеют транспортную природу. Остеопороз начинается с нарушения кровоснабжения. Рак начинается с нарушения кровоснабжения… Да практически все начинается с транспортной недостаточности и сопутствующего отравления! Даже атеросклероз сосудов. Я тут недавно одному академику сказал, что атеросклероз начинается с нарушения кровоснабжения в сосудах сосудов. А он меня спрашивает: «А что это такое?» И только потом вспомнил из институтского курса: «Vasum vasorum что ли?» И это академик!
…Тут я прерву Ивана Ивановича, чтобы пояснить читателю кое-что. Наши артерии не сделаны из пластмассы. Человек – клеточный ансамбль. Огромный театр, все роли в котором исполняют живые клетки. Одни клетки играют роль сосудов, другие роль печени, третьи – кожи… Но все они – живые актеры, которым нужно питаться и выделять. И поскольку артерии, по которым перегоняется кровь, тоже состоят из клеток, эти клетки необходимо снабжать, а для этого транспортировать к ним питательные вещества и кислород. Для этого существует специальная кровеносная система для кровеносной системы. Иными словами, артерии обернуты не только оплеткой гладких мышц, но и пронизаны сосудиками, питающими стенки артерий. Они и называются vasum vasorum – сосуды сосудов. Нарушается эта меленькая сеть, слабеют артерии. И начинается атеросклероз.
Ну, а то, что многие болезни (по сути функциональные расстройства) в государстве клеток имеют транспортную природу, так же очевидно для меня, как и то, что в государстве людей многие экономические болезни имеют… ту же транспортную природу! Аналогия тут полная. Только в экономике роль транспорта – переносчика ценности играют деньги. Пренебрежение монетаризмом, а точнее, недопонимание роли денег и твердой валюты (увлечение социализмом, например, или разжижение денежной крови «инфляцией») приводит к периодическим экономическим катастрофам. Впрочем, не будем отвлекаться…
– Я разработал систему упражнений, которая обеспечивает четырехкратный и 100-процентный обмен крови в организме, – продолжал Голованов. – И когда начал ее на себе применять, просто переродился. Эта система заменяет двухчасовой бег, а занимает всего 10 минут. Бегать вы рано или поздно перестанете, поскольку всю жизнь бегать – никакой дисциплины не хватит. А уделить 10 минут гораздо легче. Вот я делаю свою «кровяную зарядку» и держусь молодцом. Надеюсь прожить еще лет 30–40. А все мои сверстники и друзья уже умерли.
– Ну, то, что бегать от инфаркта полезно, еще в «Литературной газете» времен совка писали.
– Так можно до инфаркта добегаться! Само сердце тоже нуждается в кровоснабжении и оттоке «отработки», оно ведь тоже состоит из клеток. Нарушения в кровоснабжении сердца приводят к инфарктам. А основная масса сердца расположена ниже горизонтальной оси всасывающего насоса, то есть венозного предсердия. А это значит, что сердце всегда работает в режиме дефицита. Потому что конструктивно оно «рассчитывалось» на другие условия функционирования. Мы – приматы, и наши предки жили в трехмерном пространстве – в кронах деревьях. А это постоянные раскачивания, растяжения, прыжки и скачки с ветки на ветку с поворотами и переворотами вниз головой. В таких условиях дефицитности венозного возврата быть не может по определению: насос оказывается «под заливом» то для головы, то для ног… А при постоянном вертикальном положении, гиподинамии и сидячей работе, болезни и ускоренное старение практически гарантированы.
Поскольку сердце своей мощностью обеспечивает кровообращение менее, чем на 1 %, пациенту надо обратить самое пристальное внимание на остальные 99 %. Я утверждаю, что при правильной эксплуатации система под названием «человек» может прожить лет на 30 дольше. Откуда берутся все болезни, укорачивающие жизнь? Почему организм вообще заболевает, он ведь оснащен штатной системой защиты? А потому заболевает, что система борьбы с нарушениями в организме имеет транспортную природу – все «лекарства» к пораженным клеткам доставляются кровью. Другой системы доставки в организме нет.
…Голованов имеет в виду вот что. Если даже в организме не нарушена сигнальная система и организм вовремя распознал непорядок и послал туда десант для убийства мятежной группы клеток, этот десант до места не дошел из-за нарушения в транспортной системе…
– К клеткам не поступают также необходимый кислород, витамины, микроэлементы… Если кровь не циркулирует или циркулирует плохо, ядовитые продукты жизнедеятельности клеток не канализируются с венозной кровью. Клетки задыхаются в продуктах собственных выделений, массово гибнут и начинают разлагаться. Создаются идеальные условия для размножения вирусов и микробов. Дальше все идет по цепочке – в таких мертвых зонах нарушается связь отравленных клеток с другими клетками и с центральной нервной системой. ЦНС начинает выдавать неправильные ответные реакции. В результате растет или падает производство каких-то гормонов. Отсюда эндокринные нарушения, диабет, нервные и даже психические заболевания… Поймите одну простую вещь: все заболевания начинаются в результате недостатка или избытка в клетках каких-либо веществ или элементов – других причин нет. Нормализуйте кровообращение – и новые болезни у вас не возникнут, а старые рассосутся в самом буквальном смысле этого слова. Не зря же после того, как инфарктников перестали держать на постельном режиме, а стали поднимать на второй день и заставлять ходить, смертность от инфаркта упала в разы. Покой и лень – смерть. Движение – жизнь.
– Какой неожиданный вывод, – улыбнулся я. – И все-таки спасибо вам за него. И за северные реки заодно…
Глава 2. Ложка как шанцевый инструмент
Ей уже далеко за девяносто, но она садится на шпагат и купается в проруби. Спит по 3–4 часа в сутки. Ест плошку супа или каши в день и жалуется, что толстеет. Раньше она была врачом, нейрохирургом, кандидатом наук. А потом научилась лечить людей и переквалифицировалась в целители. Бывает…
Она довольно известная личность в кругах фанатов. Поэтому и зимой, и летом живет на даче: ее городскую квартиру давно уже вычислили и там просто проходу не дают. Фанаты караулят ее у подъезда не затем, чтобы получить автограф. Просто она может сделать то, что не в силах сделать никто. Может избавить человека от рака, цирроза… Если она берется лечить, можно считать, больной вытянул счастливый лотерейный билет: неудач за ее долгую врачебную практику было не очень много. Ее зовут Галина Шаталова. Уникальная тетка. Ничего не боится…
А вот я, как и все нормальные люди, боюсь – рака. Поэтому иногда о нем думаю. Мысли мои невеселы. Мы все знаем, что рак неизлечим. Если ты заболел раком, современная медицина достойно проводит тебя в последний путь. Это называется – не повезло. Но почему одному везет, а другому нет? Почему один заболевает, а у другого – ни в одном глазу? Да потому что они разные люди, и организмы у них разные, и предрасположенность. Но если организм вырастил себе на голову опухоль (или на любое другое место, все равно), как заставить его отказаться от этой затеи? Опыт показывает: никак. Ну, ничего ты с ним не поделаешь, облучай его, собаку, не облучай, трави химией, не трави – организм будет стоять насмерть.
Есть только один выход – нужен другой организм. То есть практически другой человек. Совсем новый. Тот, который раком не болеет. Иванов болен. Петров весел. Значит, из Иванова нужно сделать Петрова. Петров по-другому питается, живет, дышит, спит, и главное – по-другому мыслит. Шаталова, собственно, не лечит рак, она меняет организм. Делает другого человека. Ее девиз по жизни, с которым она знакомит каждого пациента и познакомила меня, звучит просто: «У человека всегда есть выбор – меняться или умереть.»
Но об этом чуть позже. Сначала пару слов о ней самой. Я чувствую, это нужно сделать, потому что здание цивилизации выкладывается из микроскопических кирпичиков наших биографий…
Родилась Галя на окраине империи, в Пешпеке (ныне Бишкек), за год да того, как империя рухнула – в 1916 году. То есть еще до революции. Папа – железнодорожный инженер либеральных взглядов. Мама – политическая ссыльная социал-демократического толка, которая свободно говорила на четырех языках. То есть девочка наша, как говорится, из хорошей семьи.
После революции в Азии начались беспорядки, повадились скакать на лошадях басмачи. Несмотря на прогрессивность взглядов и принципиальную поддержку чаяний народа, бандитизм родители Гали не одобрили и зачем-то переехали на Кавказ. От Кавказа в Галиной памяти осталась какая-то резня. Трупы штабелями лежали на улицах и во дворах, и река текла красная от крови. Потом пришла Красная армия в лаптях, а родители переехали в Ростов. Там и началась сознательная жизнь.
Родители в дочурке души не чаяли. Никогда не наказывали, учили играть на рояле и не позволяли мыть посуду, чтобы не испортить пальчики. «Музыкантом будет», – мнилось отцу. Но однажды школьников повели на экскурсию в анатомический театр, потому что тогда все взрослое население обучали санитарии и гигиене. Там Галя увидела плакаты со строением человеческого тела. Галя была поражена его красотой и логикой, прибежала домой и взахлеб начала рассказывать родителям, как изумительно устроены люди. Папа долго слушал, потом подошел к роялю и демонстративно закрыл его огромную крышку. Это означало, что он ошибался: дочь родилась не музыкантом, а врачом, и никто ее насиловать нотами больше не будет.
Но путь в медицину оказался долгим. До института был еще автодорожный техникум. Товарищ Сталин тогда лихорадочно готовил новую интеллигенцию к новым классовым боям, поэтому старшие классы школ были «ликвидированы как класс». Всех школьников старших возрастов автоматически сделали студентами техникумов. Обучение в автодорожном техникуме строилось так: полгода – учеба, полгода – практика. Из этого понятно, что Сталину просто была нужна бесплатная рабсила – отсюда и ГУЛАГ, кстати… Практикантов разбили на бригады и заставили строить дорогу. Норма выемки грунта была едина для взрослого землекопа и для 13-летней школьницы Гали. Галя от землекопов почему-то все время отставала, что вызывало постоянные нарекания бригадира.
Через некоторое время на практику приехала интеллигентная мама, посмотреть, как там идут дела у дочки. То, что она увидела, потрясло маму до глубины глубин. Ее музыкальная дочка, которой дома запрещалось мыть стаканы, держала в мозолистых руках кувалду и тюкала ею по огромному камню, потому что ее перевели в бригаду грабарей, задачей коих было изготовление щебенки. Мама подошла к дочурке, молча взяла ее за руку и увезла домой.
А дома встал вопрос – как же получить среднее образование? Пришлось устроиться на табачную фабрику и учиться на рабфаке. Тут самыми тяжелыми были ночные смены. Галя работала набивальщицей табака в папиросные гильзы и клевала носом на рабочем месте. Хорошо, что старшие работницы с трех до пяти ночи укладывали ребенка спать и делали норму за нее.
Потом был ростовский медицинский, знакомство в Ленинграде с академиком Павловым (тем самым, собакомучителем), хирургия. Институт удалось закончить, несмотря на то, что в 1937 году старший брат Галины, талантливый архитектор, автор проекта Батумского вокзала, был расстрелян за то, что его квартира приглянулась начальнику городского НКВД. Сестру врага народа не отчислили из института только потому, что по всем предметам у Гали были пятерки.
По сравнению с изготовлением щебенки и набиванием папирос в институте жилось легко. Галя работала по 12 часов и все успевала. Даже познакомилась с великим травником Клементу. У Клементу было трое безалаберных детей, которым он свои уникальные знания по траволечению передать не решился, а выбрал худую упорную девочку Галю, ставшую его единственной наследницей. Поскольку секса в те годы, как известно, не было, советская молодежь успевала очень много. У Гали, например, между институтом и Клементу оставалось время для обучения в воздушно-десантной школе. Там студентку научили метко стрелять, водить автомобиль, прыгать с парашютом и бить людей по почкам.
Кстати, насчет стрельбы и почек… Уже в девяностые годы Шаталова прилетела из Барселоны. Там она лечила Н., одного из самых богатых людей России. Этот новый русский сидел на игле – жил на диализе. То есть был привязан к аппарату искусственной почки в ожидании почки донорской. Раз в два дня ему чистили кровь, иначе он бы умер от токсикоза. Вообще-то, денег за лечение Шаталова не берет, а богачей не жалует. И согласилась вылечить нувориша только потому, что ей было интересно: до этого она никогда не снимала людей с диализа. Удалось…
Так вот, жил Н. на своей испанской вилле на берегу моря. И к нему приехал поговорить за деньги его приятель, некто Борис Абрамович Б. Этот Б. Шаталовой очень не понравился. Думая, что она не слышит, Борис Абрамович вполголоса спросил у Н.: «Слышь, врач-то у тебя какая старая, она еще не совсем из ума выжила? Ты смотри…»
На вилле было много ружей. И банкиры периодически с весьма переменным успехом стреляли в мишени.
– Не хотите ли попробовать? – спросили они как-то у Шаталовой. Приколоть, наверное, хотели.
– Отчего же не попробовать? – согласилась старушка, божий одуванчик. – Даст бог, в «восьмерку» попаду. Вот только куда влепить? Левее «десятки» или правее?
– Правее, – засмеялись пузатые.
Винтовки были превосходными, и Шаталова легко попала в цифру «восемь» правее центра.
– А теперь в десятку, – не поняли банкиры.
– Чуть левее цифры, чуть правее или в само перекрестие мишени? – спросил одуванчик.
– В самый центр, – посерьезнели хозяева жизни.
Пуля легла в центр. Хозяева переглянулись. А Шаталова скромно положила ружьишко и пошла себе. А могла бы и руку за спину заломать…
Вернемся, однако, в середину прошлого века. После института начались войны – сначала финская, потом Отечественная. Фронт. Бесконечные операции, раненые, кровь… Уже тогда появилась шаталовская тяга к новаторству. На финской люди тысячами обмерзали. И вместо того, чтобы нести раненого срочно на операцию, его, обмороженного, сначала тащили в сарай, где растирали снегом. Варварский способ растирки Шаталовой не понравился: от него страдали не только кожные покровы, но и верхние мышечные ткани. Она подняла бучу и предложила размораживать конечности не снаружи трением, а изнутри – УВЧ-излучением. По типу нынешних микроволновых печек, размораживающих замороженные продукты. При ее участии были разработаны нормы облучения и построены УВЧ-установки.
А неизлечимый смертельный столбняк она пыталась лечить с помощью травяных ванн. Столбняк – плохая штука. Мышечный спазм у больного настолько силен, что его выгибает в дугу. Причем назад выгибает, потому что мышцы спины самые сильные. Во время приступа больного клали в ванну с водным настоем трав. Отпускало.
Во время Отечественной 26-летней Шаталовой, которая о ту пору уже носила шпалу в петлице и была начальником отделения эвакогоспиталя, надоело отрезать ноги и руки, пораженные газовой гангреной. Она начала иссекать пораженные ткани и засыпать раны белой глиной. Результаты были впечатляющи. Удавалось спасать конечности.
Молва о ее чудесных исцелениях распространилась довольно широко, и посмотреть на Шаталову приехал сам Войно-Ясенецкий, автор знаменитой на весь мир книги «Очерки гнойной хирургии». «Умница, девочка!» – сказал светило, погладил по голове подающий большие надежды медицинский росток и отбыл удовлетворенным.
После войны, будучи уже кандидатом медицинских наук и довольно известным нейрохирургом, на своей лекции Шаталова получила записку от дочери одного фронтовика: «Дорогая Г.С.! Помните ли вы Ивана Васильевича Крюкова? Вы его оперировали во время финской. Потом он попал к вам на стол во время Отечественной с осколочным обеих ног. Вы спасли ему ноги от газовой гангрены. Справку о выписке с вашей подписью он хранит до сих пор. Низкий поклон от его семерых детей».
В общем, все вроде бы шло хорошо. Работать в институт, названный потом его именем, Шаталову пригласил сам Бурденко. Работа, правда, была тяжелая – в нейрохирургии операции длятся по 10–12 часов, и все это время врач на ногах, – но зато впереди брезжило большое хирургическое будущее. Была практически готова докторская диссертация.
И вдруг Шаталова ушла из хирургии. Настала пора других методов…
– Как же это у вас получается лечить раки всякие? – интересуюсь я, беспечно ковыряя в носу.
– А рак и не нужно лечить, – отвечает Шаталова, поглаживая любимую кошечку. – Рак ведь не болезнь. Это симптом. Следствие перекоса в организме. Устраните перекос, уйдет болезнь. Короче говоря, лечить нужно человека, а не болезнь.
– Ну, об этом сейчас не говорит только ленивый! Это не Америка.
– Сейчас да… Но я перестала быть ленивой очень давно. Раньше всех. Думала, отчего человек заболевает? Организм ведь сложная самонастраивающаяся система и должен сам корректировать отклонения. Должен, а не корректирует. Почему? Да потому что мы свои организмы эксплуатируем не в соответствии с инструкцией. Если в машину регулярно заливать не тот бензин, она помрет раньше времени с разными нехорошими симптомами. Может, и с нами то же самое? Может, не тем заправляемся?
– Так, уже чую, куда ветер… Сейчас вы скажете, что мясо кушать вредно…
– Вы будете смеяться, но мясо кушать вредно… И многое другое вредно. Ну, нельзя в карбюратор солярку подавать! Не к добру это. Я однажды в Китае видела мясную смерть. Это одна из средневековых пыток, когда приговоренного кормят только мясом и больше ничем. Через некоторое время он умирает от отравления продуктами распада мяса, и его раздувшийся труп выглядит очень неприглядно, поверьте. Причем, что любопытно, от мяса человек умирает быстрее, чем от голода – всего через месяц чисто мясной диеты, тогда как голод организм выдерживает до трех месяцев.
Тут я Шаталову прерву, чтобы подтвердить цифры, которые кому-то могут показаться невероятными. Я имею в виду сроки голодания, которые человек может выдержать. Многие полагают, что через 20–30 дней голодающий умрет. Это не так. В середине XX века группа ирландских сепаратистов, заключенных в английскую тюрьму, решила уморить себя голодом в знак протеста против британских «колонизаторов». Происходило это в городке Корк, и местные газеты на 20-й день голодовки написали, что голодающие узники вот-вот помрут. Родственники сбежались ко входу в тюрьму. Никто не умер, и все вздохнули с облегчением.
