Александр Поливаев
Мертвый Витя
Глава I
Похороны
Это было кладбище на окраине города, не столь популярное, а потому совершенно малоизвестное. К нему даже не ходил общественный городской транспорт. Но здесь лежал дедушка Вити, а значит и хоронить сподручнее было здесь, поближе к родственнику.
Гроб достали из катафалка, поставили на табуретки. Родственники и друзья тут же жадно обступили Витю – еще пару дней назад живого, беззаботного и веселого молодого человека, у которого вся жизнь была впереди – чтобы проститься. Труп лежал накрытый саваном почти до носа, чтобы в глаза не сильно бросалось лицо с явными следами падения с высоты. Витя выпал с восьмого этажа, добровольно или случайно – это уже было не столь важно, да и толком неизвестно. Факт оставался фактом – Витя был мертв и сегодня его должны были закопать в землю. Навсегда. В последний раз близкие и друзья Вити могли к нему прикоснуться, дружески пожать бездвижную холодную руку, помня ее крепость и горячность, или поцеловать столь же холодный белый лоб. Пользуясь последней, безвозвратной близостью, можно было еще что-то сказать – вслух или мысленно – попросить прощения, в чем-то может признаться, облегчить душу, более такой возможности не предоставится уже никогда. Человек навечно исчезнет с лица земли и жизнь столь же мерно, равнодушно, как и ранее, продолжит свой спешный и суетный ход, каждый вернется к своим делам – будто и не было никакого Вити, будто бы ничего и не произошло.
Казалось бы, все уже сказано, казалось бы, все уже успели проститься, но как только могильщики подошли, чтобы бережно отнести свою ношу к новому вечному дому для Вити, как тут же показалось, что столько всего еще не высказано, не сделано в отношении мертвого… но нет – пора-пора, земля ждет свою привычную дань.
Обступив яму, прощающиеся плотоядно ожидали последний, самый важный и наиболее драматичный акт в общении с Витей – погружение гроба в глиняную яму. Обычная неглубокая яма, в которой видны обрубленные корни расположенного по-соседству дерева, рядом покосившиеся надгробие витиного дедушки, и очень тесная металлическая, давно не освежавшаяся оградка. В такой-то тесноте Вите предстоит провести вечность – в любую погоду, в дождь ли снег, под палящим солнцем или в глухой осенней ночи Витя всегда будет здесь. Всегда. Будет ли в городе война или процветание, чума или другие какие напасти, будет ли открытие новых микрорайонов или парков, женятся или умрут его друзья, близкие – Витя неизменно будет здесь, в двух метрах от бурлящей, переменчивой жизни. Рядом с дедом, среди вездесущих суетных корней и под спорной охраной почти ржавой оградки. Никто и ничто уже не вызволит его отсюда, никто и ничто не позволит ему пройтись по теплым вечерним улицам города в компании друзей, пропустить пару кружек холодного пива в любимом баре или почувствовать теплый нежный поцелуй подвыпившей красотки… Вечный непроглядный мрак, глухая тишина и холод – вот его новые спутники, друзья и пиво. Вот его новый мир, который так мало похож на мир внешний. Вечный покой. Здесь Витя будет долгие десятилетия коротать время один на один с собой, пока истлевший скелет окончательно не смешается с грунтом.
Кидая прощальную щепотку земли, присутствующие словно участвуют в каком-то отвлеченном ритуальном процессе, вроде как не имеющем особого отношения к умершему, но первые же глухие удары комьев земли по крышке гроба непроизвольно заставляют вздрогнуть всякого – к этому невозможно подготовиться, даже прекрасно понимая, что сейчас будет происходит. На каком-то подсознательном уровне это те самые звуки, которые окончательно разрывают связь с умершим, ставя жирную точку в его истории. Теперь уже точно все, безвозвратно. Все кончено. И от этого разрыва и вздрагивают присутствующие, испытывая не физическую, но ментальную боль. Дальше уже мерный шум земли не вызывает таких эмоций, как первый ком земли, рассыпавшийся о новую крышку гроба, потому что связь уже разорвана.
Водрузив на свежую могилу венки, положив пока еще свежие яркие цветы, близкие и друзья, негромко разговаривая, начали потихоньку расходиться. Одни собрались в кафе, чтобы как следует помянуть новопреставленного раба божия Виктора, вспомнив все самое лучшее, чем тот наделил их своим скоротечным существованием, другие же – возвращались к обычным трудовым будням, ибо время, на которое они отпросились с рабочего места, давно на исходе. И жизнь пошла своим привычным рутинным чередом, а Витя остался наедине в своем новом вечном доме. Хотя в этот теплый июльский день он должен был беспечно попивать холодное пиво в поезде «Ростов – Анапа», билет на который купил ровно неделю назад. Там его ждали море, Утриш и друзья. Нынче же – вечный мрак и одиночество.
Уже через каких-то десять-пятнадцать минут на забытом кладбище снова воцарилась привычная тишина, изредка оживляемая лишь щебетом птиц, да шепотом потревоженных ветром деревьев. И никого. Даже привычные для городских кладбищ бродяги не ходили сюда вовсе, потому что хоронили здесь крайне редко, а значит и поживиться совершенно нечем… да и далеко, неудобно.
Еще через несколько часов день потускнел и смолкли даже птицы… на кладбище стало совсем черно и тихо.
Возвращение
Однако, привычный ночной покой длился не так уж и долго. Через несколько часов на совершенно пустое темное кладбище заехал фургон. Абсолютно чуждым инородным телом казался этот живой, ухающий автомобиль с приглушенными фарами в царстве тьмы и вечного покоя. Из фургона спешно выскочили двое крепких мужчин с лопатами и фонариками, закрепленными на лбах. Они молча и уверенно прошли к свежему захоронению, вытащили крест из земли, сноровисто отложили венки и цветы, накрыв их клеенкой, и принялись быстро раскапывать свежую могилу. Рыхлая земля легко поддавалась, а потому уже через несколько минут бодрой работы в мутных лучах фонарей показалась сосновая крышка гроба.
Мужчины подцепили гроб специально принесенными веревками с крючьями и выволокли его наружу. Один из них поддел крышку фомкой и через мгновение та уже приподнялась. Ночные гости открыли крышку полностью и отложили ее в сторону. Один из них бесцеремонно сдернул саван с лица покойника. И вновь каким-то непостижимым образом воздух и земная жизнь коснулись Витиного лица, недалеко слышался шум ночного города, звездное небо радушно взирало на покойника. Один из мужчин достал смартфон, открыл фотографию, несколько раз перевел взгляд от нее на Витю и уверенно сказал:
– Он.
Тогда другой достал шприц с мутной жидкостью, открыл Вите правое веко и, воткнув иглу в застывший зрачок, безразлично глядящий прямо перед собой, медленно спустил содержимое. Они выждали минут десять, после чего мужчина со шприцем несколько раз ударил Витю по щекам. Глаз покойника дрогнул и неуверенно повернулся, сосредоточившись на ночном визитере. С трудом открылось второе веко. Витя рассеяно смотрел то на мужчин, то вокруг себя, пытаясь осознать происходящее.
– Вот и славно, – сказал один из копателей, после чего они взяли Витю за подмышки, выволокли из гроба и посадили рядом на землю, прислонив к ограде.
– Посиди пока здесь, не дергайся.
Витя не хочет, да и не может дергаться, он еще слишком слаб. Словно только-только придя в себя после наркоза вследствие сложной операции, Витя не вполне понимает, что вообще происходит.
Вдруг где-то совсем недалеко раздался звонок телефона.
Мужчины тревожно переглянулись
– Тихо, – сказал один из мужчин, они тут же потушили фонарики и стали прислушиваться.
Звонок оборвался и раздался голос:
– Да, скоро буду, с Витьком попрощаюсь и приеду.
– Сука, – сказал один из ночных визитеров, – ладно, решим.
Он выскочил на дорожку и стал за деревом, напротив витиной могилы, другой притаился за соседним надгробием.
Между тем, человек с телефоном был уже совсем близко, он шел по дорожке пытливо освещая фонариком телефона свой непростой путь. И когда он подошел, то Витя без труда узнал друга Димку. Они не были близкими друзьями, но приятельствовали и частенько коротали вечера у стойки бара за кружками светлого нефильтрованного. У парня с собой была бутылка початого вискаря и две гвоздики. Не дойдя метра до могилы, Димка остановился с ужасом всматриваясь в безобразно потревоженное надгробие – сложенные в стороне венки и открытый пустой гроб.
