Александр Прокудин
Взломать стихию
Первая часть
Глава 1
Пролог. Роза
В свои 72 Роза Моисеевна все еще считала себя «поздним бутоном». Который рано или поздно кто-то, наконец уже, прилетит опылять. Во времена ее молодости многие шмели с трутнями порхали вокруг, но улетали всегда ни с чем. Кроме шипов и насмешек от колкой Розы им ничего не доставалось. Бесцельно жужжать шмели быстро уставали и, встав на крыло, отваливали к более доступным тычинкам.
Роза Моисеевна давно пересмотрела свое отношение к мужскому полу, и от былой разборчивости не осталось и следа. Увы, без следа также исчезло и то, на что слетались мужчины. «Бутон» давно миновал увядание и перешел в необратимую стадию гербария.
Но поздняя Роза присутствия духа не теряла. Она твердо надеялась, что когда-нибудь непременно найдется тот, кто срежет ее с опостылевшего куста и, приколов себе на мужественную грудь, будет бережно носить возле самого сердца до конца счастливых дней.
«Хорошо бы кто-то похожий на Владимира Владимировича!» – Роза Моисеевна имела в виду Познера, своего многолетнего идола и кумира. Умного, интеллигентного, внимательного. И… чего там, сексуального!.. – Розе Моисеевне не были чужды самые смелые мысли о том, что до сих пор в ее жизни было только в фантазиях.
На ходу перебирая в памяти последний эфир телевизионного гуру (она помнила наизусть их все), Роза Моисеевна возвращалась из магазина, в котором всегда покупала кошачий корм. Тащиться через лесопарковую зону, конечно, не ближний свет, но качество! От любого другого корма у избалованного старой девой нежного зверя случалась ипохондрия – так казалось хозяйке. А любые виды хандры Розе были чужды, как понятие.
Неожиданно лесопарковую тропинку преградила чья-то тяжелая длинная тень.
– Добрый вечер! – произнесла общительная Роза, обернувшись в сторону ее источника.
* * *
Получать удовольствие от прогулок по кишащим муравьями, клещами и лесными клопами кустам может только ненормальный! – считал засевший в ельнике мужчина. И, в своем случае, был совершенно прав. Если бы не Голоса в голове, мужчина никогда бы не занялся тем, что сейчас сделает. Убивать – это вообще не его, если честно. Жизнь во всех ее проявлениях сумасшедший любил и уважал намного сильнее смерти.
«Ну вот, я так и знал!» – мужчине начало казаться, что по нему поползли насекомые.
Черт бы побрал эту раннюю весну! Зимой, когда вся эта сволочь еще не повылазила из своих куколок и коконов, выходить на охоту было куда приятней. Несмотря на мороз и сугробы. Какое же мерзкое ощущение. Пускай сейчас зачесалась только рука, но уже понятно, что через минуту зуд распространится дальше, по всему телу – зачешется в рукавах и штанинах, в подмышках и на пояснице под свитером.
«В следующий раз, – дал себе слово маньяк, – буду поджидать жертву в подъезде или переулке!». К дьяволу эту псевдоприроду, искусственные городские парки и прирученные зеленые зоны. С ног до головы можно опрыскаться инсектицидами, какая-нибудь ползучая дрянь все равно запутается в волосах, пробежит по пальцам, или того хуже, проникнет за шиворот…
Ну вот! Отвлечься не получилось. Как и ожидалось, теперь у него зачесалось везде.
«И это в настолько важный момент! Когда Двенадцатая уже должна быть тут…»
Раздраженный маньяк поскреб правую голень возле заправленной в носок брючины. С трудом остановил себя и попробовал отвлечься еще раз.
«Плевать! Все это мелочи. Учитывая, что на кону!».
Сумасшедший едва удержался, чтобы не захихикать. Хорошо, что секрет знают только избранные. Такие, как он. Так бы в парке было не протолкнуться от людей с надвинутыми на нос капюшонами и капающим сквозь карман хлороформом. За подобным счастьем ломанулись бы все, включая арохнофобов и лишайных чесоточников.
Надо только довести до конца План, продиктованный ему Голосами. Первую часть пути он уже почти преодолел и буквально на днях приступит к следующей.
«Скоро! Очень скоро! – засиял от приятных ему мыслей безумный. – Полгода, чуть больше, и я свободен!».
Как всегда, при мыслях о Плане, мужчина почувствовал прилив сил. Знакомое, не раз пережитое возбуждение вновь переполнило его от подошв одетых в медицинские бахилы кроссовок до кончиков волосков на свихнувшейся макушке.
Вдруг что-то снова мерзко защекотало в районе воротника.
«Ненавижу!» – мужчина собрался скинуть с головы капюшон, чтобы получить возможность почесать шею ближе к лопаткам.
Но тут он увидел ее.
Двенадцатая шла по утоптанной тропинке, прямо навстречу его укрытию. Медлить было нельзя. Снимать капюшон, сраный день, тоже. «Приду домой, сожгу все шмотки нафиг!» – подумал безумец и стремительно шагнул из паркового ельника наперерез идущей по тропинке жертве.
* * *
Высокий мужчина, которого увидела Роза Моисеевна, появился справа от тропинки, немножко сзади. Руки он держал в боковых карманах темной спортивной куртки, капюшон которой почти полностью скрывал его лицо.
– Добрый вечер! – улыбчиво произнесла Роза дружелюбным старческим сопрано. – Метро ищите?
Даже по одному лишь силуэту мужчины, было видно: вопрос прозвучал для него неожиданно.
– Тут многие плутают, – продолжала Роза. – Станция вон там, – она махнула рукой в нужном направлении. – Можете срезать через кусты, не заблудитесь.
Мужчина встряхнул головой, словно отгоняя лишние, мешающие ему мысли, и шагнул вперед. На ходу он вынул из левого кармана руку и почесал ею шею и правое плечо.
– Тихо говорю? – Роза подумала, что мужчина ее не расслышал, и сама сделала шаг ему навстречу. – Если через кусты! То быстрее! Минут пятнадцать и станция! Вон туда, поняли?
Мужчина вынул из кармана вторую руку, в которой был зажат кусок сложенной в несколько раз марли. Грубо схватив Розу Моисеевну за плечо, он накрыл ее рот и нос чем-то душным, по медицински пахучим.
От неожиданности пенсионерка и не подумала сопротивляться. Вжав голову в плечи, она просто замерла в руках нападавшего.
Выждав секунд десять, мужчина отнял от лица жертвы ладонь с тряпкой.
– Что вы делаете? – хрипло спросила изумленная Роза Моисеевна.
– Черт, выветрился… – буркнул сам себе маньяк, имея в виду хлороформ, «обновить» который перед нападением ему помешал приступ инсектофобии.
Так как вокруг было совершенно безлюдно, он решил пренебречь обычной процедурой. Роза и в этот раз не успела понять, что происходит: на ее рот снова легла крепкая мужская ладонь, уже без тряпки, ноги ее оторвались от земли, и через несколько мгновений сухопарая старушка оказалась внутри грузовой машины, припаркованной совсем рядом, в лесопарковых зарослях.
Лязгнули, захлопнувшись, большие задние двери.
Человек, чье лицо все еще было скрыто капюшоном, осветил пол кузова фонариком.
– Раздевайся! – грубо приказал он.
«Ничего себе! – с удивлением подумала Роза Моисеевна. – Все-таки?».
Глава 2
Агентство «Ф.Б.Р.»
Теплым августовским вечером в приемной детективного агентства «Ф.Б.Р.», расположенного на 17-м этаже одного из высотных деловых зданий Новой Москвы, сидела то ли молодая женщина, то ли старая девушка. За ярким внешним лоском и кричащими, безвкусными аксессуарами понять было трудно. Девушка-женщина обладала ногами с трассу «Москва – Кишинев», и плакала слезами с клюкву в сахаре. Ее можно было понять. Судя по рассказу, взбираясь по крутой и скользкой светской лестнице столицы, она остановилась в шаге от этажа, на котором живут те, кто с понятием «лестница» не знакомы в принципе. Эту роль для них исполняют лимузины, вертолеты и паланкины с персональной охраной. И тут жизнь поставила подножку. Да еще какую!
– Если вы не найдете, хто обесчестил Земфиру, я не ручаюсь за то, шо сделаю!
Земфирой звали суперпородистую таксу молодой женщины, только что принесшую потомство. Которое «шокающая» и «хекающая» владелица рассчитывала конвертировать во входной билет в кулуары московского истеблишмента. Но, в разрез с ожиданиями, помет у таксы вышел не королевских кровей. Помимо выписанного из Дании чистокровнейшего кобеля, в зачатии щенков явно успел поучаствовать еще «хто-то». Владельца этого Фанфана-Тюльпана, сорвавшего сделку всей ее жизни, и пыталась найти зареванная девица. Ее вежливо выслушивал Иван Черешнин, номинальный глава агентства «Ф.Б.Р.» – молодой, приятной наружности человек, в котором весьма трудно было предположить профессионального детектива.
– Успокойтесь, – Иван подлил еще воды в стакан посетительницы, успевшей к тому времени уже выдуть литра полтора. – Как вы себе это представляете? Мы будем бегать по помойкам и брать у жучек на анализ ДНК? И даже если найдем – то, что?
– Он заплатит! Он мне за все заплатит! – недосветская дама сжала в руках пропитанную слезами салфетку так, что с нее закапало на пол. – На этих щенков в очереди стояли… – всхлипывая, дама начала перечислять имена жен московских олигархов, чиновников и светских львиц, самой затрапезной из которых была Ксения Собчак. – И шо я им предложу? Меня же больше на порог нихто не пустит! С этими уродами…
Иван еще раз посмотрел на фотографию новорожденных, принесенную посетительницей на телефоне. Как и раньше, ничего уродливого он не заметил – со снимка на него взирали жизнерадостные, симпатичные мордахи со смешными розовыми языками, с удовольствием позирующие фотографу.
– Я заплачу, скока скажете!
Этими словами посетительница попала в хронически больное место агентства «Ф.Б.Р.». Аббревиатура которого, кстати, не имела никакого отношения к известному федеральному бюро, являясь сочетанием первых букв имени, фамилии и отчества его первого владельца – детектива Филиппа Борисовича Рапапорта.
Кроме названия от бывшего хозяина агентству досталась его строптивая секретарша Клара, на равных паях принимавшая участие во всем, что касалось заказов. 28-милетний же Иван Черешнин, в недавнем прошлом программист-фрилансер, буквально год назад еще и не помышлял становиться детективом. Но по прихоти судьбы, именно он раскрыл несколько преступлений, о которых судачила вся Москва. (В том числе убийство того самого Филиппа). С Клариной подачи Иван согласился попробовать себя в качестве частного детектива. Тем более что самое первое дело, о грозном маньяке Заплаточнике[1], в отличие от московской прокуратуры и полиции, у него получилось раскрыть лихо. Платой за это, кстати, явился более чем солидный гонорар от отца одной из жертв.
Но, увы, эти деньги быстро кончились. Доходы же от возрожденного детективного агентства, мягко говоря, оставляли желать лучшего. Из клиентской базы почившего Филиппа, которую Иван получил из его компьютера, большинство контактов оказались неприменимыми к использованию. Кто-то не желал передавать свое дело непонятно кому, вчерашнему программисту. У кого-то с течением времени просто отпал вопрос, по которому он обращался в агентство. А оставшиеся клиенты, в основном, просили об одном и том же – шпионить за их вторыми половинами. Что у Ивана, во-первых, совершенно не получалось, шпионил он так, что было видно за версту. А, во-вторых, после головокружительного успеха с маньяком, Черешнин нафантазировал себе карьеру сыщика, раскрывающего исключительно «настоящие преступления». Если не с убийствами, то, по крайней мере, с похищением бриллиантов и покушениями на президентов. На худой конец, с исчезновениями из запертой комнаты.
А тут обесчещенная Земфира!
– Сколько? – не то провыла, не то рявкнула еще раз заплаканная клиентка.
– Первый прием по стандартной таксе, – сказал Иван, и осекся, наткнувшись на взгляд посетительницы.
– Вы специально? – ужаснулась она. – «По таксе»? «По таксе»?!
– Он имел в виду «по тарифу», – быстро ответила за Ивана Клара.
Как и Иван Черешнин, Клара испытывала острую нехватку денег, и не собиралась жертвовать ни единым шансом, внести изменения в эту ситуацию. Часто гораздо более решительная, нежели собственный шеф, и настолько же менее щепетильная, секретарша бойко перехватила инициативу.
– По тарифу. 150 евро в день. А дальше, в зависимости от сложности и вовлечения ресурсов. Чем больше людей будет этого кобеля искать, тем больше шансов на успех, верно?
На словах про «ресурсы» Клара бросила взгляд на еще одного члена детективного агентства «Ф.Б.Р.», находившегося тут же в приемной. Рыжего жлоба в спортивном костюме звали Василий Ложкин, и в принципе, он состоял в штате по дружбе. Не так давно ему нужно было решить какие-то вопросы с налоговой, и Иван не смог отказать Ложкину в «официальном» оформлении на работу. Помимо того, что Василий был его соседом по дому, в деле с поимкой маньяка он принимал такое же непосредственное участие, как и Клара. Все это установило довольно странные отношения между бывшим программистом, бывшей секретаршей детектива и бывшим гопником (Василий был именно им). К слову, насколько он был «бывшим». На этот счет у Ивана и Клары постоянно возникали сомнения. Ложкин жил темной жизнью, постоянно принимая звонки от абонентов типа «Сиплый», «Сопля» и «Гребень», и выходя в коридор, чтобы не говорить с ними при свидетелях. О чем они там «терли», и что решали, Иван с Кларой не знали и знать не хотели. Чтобы не расстраиваться.
– А в чем проблема, я не пойму? – откликнулся Василий на Кларин взгляд.
– В том, шо послезавтра жена заместителя начальника подотдела департамента по благоустройству ЮЗАО должна получить щенка от Эриха – Карла – Франциска – Мигеля – Эммануэля и моей Земфирочки!
Проникнувшись продолжительностью обеих регалий Иван, Клара и Василий уважительно кивнули.
– А у меня только вот эти… чудовища! Сделайте же шо-нибудь, я вас умоляю!
И девушка выдала такой фонтан «клюквы в сахаре», что ковер под ее ногами захлюпал.
Опасаясь за возможное обезвоживание клиентки, Иван снова подлил в ее стакан воды. Клара закусила губу, пытаясь придумать, как не упустить деньги.
Неожиданно Василий снова подал голос:
– А если купить в другом месте породистых и передарить?
– А бумаги? Нужна ж родословная! – через прижатую к носу салфетку ответила клиентка. – Хто подтвердит, шо они чистокровные?
Рыжий веснушчатый Васька фыркнул – словно нанюхавшийся пыли спаниель.
– О бумагах вообще не беспокойтесь. Покажите, какие надо?
В ложкинском прошлом, и, как подозревали Иван с Кларой, скорей всего и в настоящем, было множество неправомерных поступков. Подделка документов, судя по всему, к ним тоже относилась.
– Легкотня! – резюмировал Ложкин, окинув показанные хозяйкой Эльвиры образцы быстрым взглядом. – Завтра будут. А вы пока запасных собачек найдите. Хотя, честно говоря, мне и эти нравятся.
Заплаканная посетительница смотрела на спаниеля Ложкина как на мессию, сотворившего породистое вино из паленой «бонаквы».
– Подождите, – замотал головой принципиальный Иван. – Это… не совсем законно. Мы так не можем…
– Сколько? – игнорируя Ивана, хозяйка Земфиры повернулась к Кларе, раскрывая одновременно дорогой кожаный клатч, из чьей гламурной пасти тут же выглянул пухленький веер стоевровых банкнот.
– Тройная т… м-м-м… оплата! Мы ведь рискуем, – ответила Клара, не теряя на размышления ни секунды.
– Конечно! – с готовностью согласилась клиентка и вытянула из клатча примерно половину веера.
– Это за прием, – Клара почесала нос. – За документы и остальное, отдельно.
– Без вопросов! – ответила посетительница. – А сколько доплатить, шобы вы разобрались с… – она показала на фото щенков – бастардов.
– В смысле? – не понял Иван.
– Ну шо, я их у себя содержать буду? Смеетесь? Есть же какие-то службы? По усыплению там, или еще как – то…
– Нет! – Иван повысил голос и даже поднялся. – Об этом не может быть и речи. За кого вы нас…
– Еще тысяча, – уверенно сказала Клара. – Пятьсот. Тысяча пятьсот.
Шеф детективного агентства потерял дар речи.
– Договорились! – поднявшись с диванчика для посетителей, женщина сунула в Кларину руку оставшиеся деньги. – Здесь с запасом. Я завтра заеду за документами. А уродов завезет шофер.
Василий пошел проводить клиентку до лифта, по пути договариваясь с ней о деталях предстоящей фальсификации.
– Ты что?! Ты с ума сошла? – накинулся на Клару Иван, как только за посетительницей закрылась дверь.
– Спокойно, – невозмутимо отразила выпад секретарша. – У меня сестра приютами занимается. Ей сдадим. За неделю по рукам разойдутся – такие симпатяги. А шо ты предлагаешь? Нам нужно и за аренду платить и жить на что-то. И остальную мою ситуацию ты знаешь.
Иван в который раз подумал, что надо бы серьезно рассмотреть вариант, в котором шлются к чертовой матери все манипулирующие им работодатели, и вернуться обратно к пусть еще более небогатому, но значительно более свободному в плане поступков, компьютерному фрилансу.
Но вслух сказал другое.
– Знаю. У нас у всех ситуации.
После быстрого дележа полученных денег Черешнин направился к стойке – вешалке у входных дверей и снял с нее свою куртку. Больше находиться в агентстве ему не хотелось.
– Поехал следить за очередной неверной женой, – буркнул он, одеваясь. – Обратно не вернусь, сразу домой.
– Правильно, – прокомментировала Клара, с довольным видом пересчитывающая купюры. – За собственной женой тоже нужно следить.
Клара имела в виду Гуляру Черешнину – супругу Ивана, на которой он женился всего несколько месяцев назад. По профессии Гуляра являлась Ивану почти коллегой – работала в прокуратуре, помощницей следователя. Именно дело Заплаточника, или Шамана, как еще называли обезвреженного Черешниным маньяка, свело их вместе, заставив пережить как совершенно жуткие, так и полные любви моменты. Девушкой же, которую Ивану ценой неимоверных усилий удалось спасти от серийного убийцы, и была его будущая жена, Гуляра.
Наблюдая за тем, как шеф «собирается на дело», Клара не удержалась от ироничного замечания:
– Смотри, чтобы снова не спалили.
– А пусть палят, – ответил на это начальник. – Ненавижу все, что делается втихаря!
Несмотря на полученные деньги, настроение у детектива Ивана Черешнина было еще хуже, чем тогда, когда их еще не было.
Глава 3
Жители империи
Когда в квартире Беринзон-Шлиппе ругались, соседи этого не замечали. Думали, обсуждают книгу или театр.
– Я бессребреник! – кричал оскорбленный в лучших чувствах Беринзон.
– Ты бесприданница! – наносила новое оскорбление Шлиппе.
В этой семье матерились словами «оксюморон» и «паноптикум», а поджатые губы значили то же самое, что у нормальных людей «я тебя прикончу, тварь, прямо сейчас, самым кровавым, из всех возможных, способом!».
Через стенку от них жили те самые «нормальные люди» – по фамилии Брыкун. Антиподы Беринзон-Шлиппе, вряд ли знающие значение слова «антиподы». Папаша Брыкун мог гаркнуть на человека так, что серная пробка из его левого уха оказывалась в правом. Все остальные органы просто перемешивались в анатомический винегрет, каждый ингредиент которого стремился прижаться к противоположной источнику страшного звука стенке своего человека. Серьезной причины для этого, причем, не требовалось: так Брыкун мог попросить передать за столом соль, например.
Советский период причудливо перемешал социальные слои советских граждан. Замки аристократов и трущобы чернорабочих сменили трущобы аристократов и чернорабочих. Бесконфликтным такое соседство быть не могло, в принципе. Если вы пробовали прижать друг к другу одинаковыми полюсами магниты, вы понимаете, что это значит. Тонкая перегородка общей кухонной стены с ролью нейтральной демпферной полосы справлялась плохо. К тому же ее постоянно пробивал насквозь Жора Брыкун, по приказу жены вешавший очередные крючочки для ее полотенец, поварешек и прочей кухонной утвари.
Благодаря этим факторам, дыркам в стене и громким голосам соседей, Беринзон-Шлиппе в деталях знали, какими словами их обсуждают. И в отдельные моменты дипломированный филолог Елизавета Шлиппе всерьез задумывалась: а не взяться ли за вторую докторскую? Не добавить ли к англосаксонской поэзии тему «современного городского фольклора»? Делов то: постучать в стену с просьбой вести себя потише, а затем приставить к одному из отверстий диктофон. Потоком материала могло вынести на один уровень с Бахтиным и Фортунатовым.
Беринзоны отвечали Брыкунам на свой манер. Второго августа, например, поздравляли служившего Георгия «с днем девиантника». И получали немыслимое удовольствие от его искреннего: «Спасибо, соседи! Приятно! Можете же, как люди, оказывается…».
Но там, где невозможно сойтись скалам, могут договориться скатившиеся с них камни. В лучших традициях шекспировских страстей, преподаваемых Елизаветой Викторовной в Московском педагогическом университете, Марина, единственная дочка Брыкунов, накрепко сошлась с Альбертом Берензоном-Шлиппе-младшим. Втайне от родителей бегая друг к другу на свиданки, раменские Ромео и Джульетта долго водили за нос оба почтенных семейства. А по достижении совершеннолетия, тут же приняли решение: немедленно пожениться друг на друге, пока чего-нибудь не случилось.
О чем и сообщили родным.
Поставленные перед фактом обе фамилии сошлись лишь в одном: такой брак был позором.
«Мезальянс!» – шептались у Беринзонов.
«Говно собачье!» – орали у Брыкунов, имея в виду то же самое.
Но любовь, как известно, зла ко всем одинаково, так что свадьбу пришлось сыграть.
Она прошла весело.
«За ихнее счастье!» – тосты новых родственников Шлиппе запивали водкой, морщась перед рюмкой, а не после.
«Возможно, преамбуле не хватает лапидарности…» – сокрушался по поводу излишне длинного тоста дядя Беринзонов. И остаток вечера провел в извинениях из-за фонетической двоякости «лапидарности».
Как бы там ни было, а результатом обоюдного мезальянса стала освободившаяся «однушка» Брыкунов, в которой до этого проживала невеста. После того, как молодожены съехали на большую площадь, подальше ото всех родителей, ее было решено сдавать.
Тамара Николаевна Брыкун риелторским бизнесом промышляла не первый день, поэтому, как распорядиться квартирой, знала точно. Так она и появилась в жизни Ивана и Гуляры, решивших, не дожидаясь разжижения мозга, съехать от такого соседа, как Василий Ложкин. Помимо того, что он в принципе был человеком неспокойным, Василий к тому же имел жуткое хобби – русский рэп. Слушал он свое хобби на полную громкость (что с трудом, но еще можно было бы пережить), но также пробовал писать и свою собственную «музыку улиц». Что как раз туда и вызывало желание перебраться.
Воспользовавшись в очередной раз связями матери Ивана, Тамары Владимировны, знакомой со всеми «деловыми людьми» в Москве, молодая семья вышла на Тамару Николаевну и переехала в квартиру ее непокорной дочери.
«Лучшее – враг хорошего!». Спустя месяц эту фразу Иван не поскупился бы отлить в золоте и носить на собственном лбу, чтобы постоянно видеть ее в зеркале и других отражающих поверхностях.
Тамара Николаевна относилась к недвижимости, как к собственной империи. В законе развития которых, как известно, заложены стремления расширяться, завоевывать и порабощать, не страшась самых жестоких методов. С этим Тамара Николаевна справлялась блестяще. В качестве формы правления она предпочитала тиранию, о чем жильцы, снимающие у нее квартиры и комнаты, узнавали в первые минуты знакомства.
– Ключи у меня свои. Приходить буду без звонка, – предупреждала императрица – тиран. – За все сломанное платите по прейскуранту.
Имперский прейскурант Тамары Николаевны включал в себя без малого 600 пунктов, в которые входили все неодушевленные предметы жилища.
– «Лампочки – 50 рублей»… – вникал в договор Иван. – Тарелки по сотне… Вилка – 800? А вилка-то чего такая дорогая?
– Потому, что единственная, – с легким недоумением пояснила квартирная владелица.
Сцилла – Василий Ложкин и Харибда – Тамара Брыкун. Огонь и полымя. К сожалению, обратный ход было давать поздновато (и не так легко – мать Ивана уже оплатила первый и последний месяцы). Чуя недоброе, молодожены согласились на неведомое.
Ради справедливости, надо отметить, что сложный характер квартирной хозяйки компенсировала цена за проживание. Она была относительно невелика. Но и с ней еще надо было справиться.
Из задолжавших жильцов Тамара Николаевна вытягивала деньги разными методами. Как зубной тянет зуб, как старатель вымывает породу. Как вода точит камень и так далее. В зависимости от настроения и того, насколько ей был неприятен конкретный квартиросъемщик. К Ивану Тамара Николаевна применяла метод «неделикатной стирки». Выжав все возможное, оставляла его потом в квартирном коридоре безвольной тряпкой в катышках.
Тем не менее, и этот способ в последнее время перестал давать результаты. Иван был должен за квартиру за три месяца. И Гуляра, разумеется, вместе с ним. Не знавшая жалости ни к кому из неплатёжеспособных организмов во всей природе, Тамара и в этом случае исключения делать не собиралась. Наоборот, неожиданно применила к Черешниным нечто новое в своей и так богатой на фантазию практике.
Молодые супруги только вернулись со своих работ, и, сидя за легким ужином, собирались делиться друг с другом событиями прошедшего дня. Но не успели – во входной двери бесцеремонно залязгали ключи. Никто кроме хозяйки это быть не мог, к этому они уже привыкли.
– Здравствуйте, Тамара Николаевна! – крикнул Иван в сторону коридора, еще не видя, кто пришел, как только входная дверь отворилась.
Тамара возилась в коридоре не здороваясь, переобуваясь в персональные тапочки, надевать которые дозволялось только ей, и появилась в дверном проеме спустя секунд двадцать.
Взгляд Тамары Николаевны, больше похожий на ищущий цель ствол танковой пушки, прошелся по комнате, заставляя все живое ужаться в размерах.
Иван и Гуляра сидели по стойке «смирно». Гуляра, несмотря на теплый летний вечер, набросила на себя просторное газовое парео, оставляющее на виду только голову с шеей и кисти рук. На это были свои причины (весьма веские, прописанные в договоре и прейскуранте).
– Деньги готовы? – без улыбки задала вопрос хозяйка, закончив танковую разведку.
– Большая часть! – Иван вскочил, суетясь, достал из кармана джинсов несколько пятитысячных купюр и протянул их квартирной хозяйке.
– Ага… – Тамара не взяла в руки деньги. – Я так и думала.
Танк развернулся и снова ненадолго исчез в коридорной пасти. Обратно он вернулся с большим пластмассовым контейнером темно – зеленого цвета. Держа его за широкую, прикрепленную к верхней части, ручку, Тамара Николаевна шагнула в комнату и поставила контейнер на стол.
Иван напряг извилины и понял, что видит перед собой кошачью переноску.
– Вот. Будет у вас жить, – безапелляционно заявила владелица квартиры, подтверждая догадку детектива.
Ошеломленные молодожены заглянули в дырочки переноски и увидели там нечто рыжее, глазастое, перепуганно – усатое.
– Как жить? Подождите!.. – всполошился Иван.
– Ждала, сколько могла, голубчик. Договор почитай. Деньги где? Ну, вот и не возникай, это я еще вам навстречу иду, – Тамара заняла позицию «руки в боки», из которой, по опыту, могла отражать любые атаки любого противника. Вечно.
– Навстречу?… А вдруг… а может… у меня аллергия? – искал соломинку Иван.
– У тебя «может», а у меня совершенно точно. На долги по квартплате, – Тамара уселась за стол и взяла из фруктовой вазочки яблоко. – Ничего, поживете втроем. Тем более, других вариантов нет.
Гуляра вместо того, чтобы поддержать супруга, почему-то прыснула. Кошачья переноска, обескураженный Иван, беспощадная наглость квартирной хозяйки – все это вместе было довольно забавно.
– Это соседкин. Пропала старуха, несколько месяцев никто не видел. Дверь взломали, думали, в квартире потихоньку преставилась, – Тамара перекрестилась рукой с яблоком. – Но нет. Там этот только. Засрал все. Короче! – она с хрустом откусила от яблока добрый кусок и дальше говорила сквозь него. – У меня со старухой был договор. Пять лет назад она нам свою квартиру продала, а потом ее же на эти деньги у нас снимала. Ну не важно. В общем, пока я ее квартиру в предпродажный порядок привожу, это ваш жилец.
– А родственники какие-то не нашлись? Им бы отдали? – задала вопрос Гуляра.
– Родственников нет, это я давно знаю. Сейчас ищут для порядка, но….
– А потом? – спросил Иван.
– Суп с котом! Заплатите сначала, потом вместе «попотомкаем». Я еще за тарелки с вас спрошу.
Гуляра прикусила язык – действительно, она била посуду, которой и так было немного, регулярно. Без скандалов, по неуклюжести.
Ивану же, чей день начался с собак, а заканчивался кошками, никак не приходило в голову, что бы он еще мог возразить. Почти все деньги, полученные от хозяйки Эльвиры, ушли на аренду офиса. Из оставшихся большую часть забрала себе Клара – ей срочно требовалось по личным обстоятельствам. Так что крыть было нечем.
– Как его хоть величать – то? – спросил он с плохо скрытой досадой.
– Без понятия. По-еврейски как-нибудь. Хозяйку Розой Моисеевной звали, – ответила Тамара.
– Может, найдется еще? Со старичками так бывает – память отказала, ходит где-нибудь… – робко предположил сдающийся Черешнин.
– Ну, ты ж частный детектив, мне мама твоя говорила? Ну, вот и найди сам! – Тамара Николаевна смерила Ивана взглядом, в котором читалось что угодно, кроме уважения. Покачала головой, вздохнула и перевела внимание на Гуляру. – Мужики… Чего только не придумают, лишь бы бабе на шею сесть.
– Что? Это не так… – возмутился Иван.
Тамара играючи заткнула его своей усмешкой.
– Детектив! Щас сдохну!
И пока Черешнин, пыхтя, подбирал ответные слова, успела выйти в коридор и попрощаться.
– Там в коридоре жратва ему и песок, куда гадить, – дала она последние указания. – Бывайте. Будут деньги, семафорьте. Прибегу. Пошла.
Как только за танком захлопнулась дверь, татарская красавица Гуляра, похожая, если не на императрицу, то, как минимум, на принцессу из восточных сказок, попыталась утешить кипящего беспомощным негодованием мужа.
– Да ладно тебе. Ну, вот такая она, что поделаешь, – погладила она по руке супруга. – Это же смешно!
– Да я понимаю, – ответил Черешнин, через силу приходя в себя. – Просто как-то давно мы уже в этой яме барахтаемся. И никак. И этот еще… – Иван кивнул в сторону переноски с безымянным котом. – На работе у тебя хоть все хорошо? Есть приятные новости?
– У меня – то? Полно! – рассмеялась Гуляра. – Новый маньяк в Москве появился. Подойдет?
