Александр Прозоров
Прыжок льва
Глава третья
В земли гетов
Из Крыма Леха вернулся довольный и веселый. Выпросил у кровного брата «краткосрочный отпуск», чтобы посмотреть на недавно родившегося сына. Иллур, не долго думая, отпустил. Несмотря на то что предложение тайного посланника Ганнибала он принял, с наступлением не спешил. Дальше на юг перед ним лежали земли многочисленных противников, и первыми предстояло разгромить гетов, конечно, уступавших скифам в военной организации, но все же достаточно сильных и хорошо вооруженных. Конница у них была неплохая. Иллур не сомневался в победе, но как мудрый и дальновидный военачальник, который только начинал свое победное шествие по миру, тщательно готовил удар, прежде чем его нанести.
– Езжай, – сделал царь скифов широкий жест, – на сына посмотри. Потом долго его не увидишь.
Леха даже вздрогнул от такого напутствия. Спешившись, они стояли на берегу моря. Позади, на некотором расстоянии, расположилась сотня охранников Иллура. Кровные братья вместе часто объезжали окрестности под вечер или на рассвете, – царь скифов любил конные прогулки, и никто не мог упрекнуть его в том, что он «потерял форму».
– Эта война может затянуться, – пояснил Лехе Иллур, поглядывая на бесконечный горизонт над морем. – Когда мы нападем, геты сдадутся не сразу. Они понимают: я пришел не уговаривать, я пришел покорять. Битва будет жестокой. Но мы победим. А потом нас ждет еще много сражений.
И развернувшись в сторону коней, к которым они направились неспешным шагом, Иллур добавил.
– Тем более что я жду гонцов от Арчоя. Он должен был уже привести к покорности бастарнов и захватить их земли по берегам Тираса до самых гор. Орития тоже должна скоро объявиться. Сама. Так что, Ал-лэк-сей, к твоему возвращению я буду знать уже все, что нужно. А может быть, ты даже успеешь побывать на военном совете.
Услышав тогда про Арчоя и бастарнов, Леха немного напрягся. Эти слова означали для него воспоминания, связанные с голубоглазой хозяйкой Еректа. Недавно Исилея, получив свое, уже отбыла обратно к амазонкам. Надо сказать, Леха был несказанно рад этому. Его же Иллур не спешил отправлять в земли бастарнов. Особенно после удачного штурма Тиры, где флот так отличился под руководством бравого адмирала. Какую роль Иллур отвел ему в предстоящем наступлении, Леха еще не знал, но пока и не особенно хотел знать.
Гораздо больше морпеха интересовало, как ему жить дальше и все объяснить Заране. Хотя он и понимал умом, что можно ничего не объяснять, – все же Зарана для него наложница, – каких он мог себе позволить еще сотню. Но после рождения сына, он в глубине души называл ее только женой и, несмотря на довольно свободные порядки, не мог выкинуть из головы установку из прошлой жизни, что жена должна быть всего одна.
Не умея долго изворачиваться, Леха, прибыв в свое крымское стойбище вместе с сотней всадников, первым делом посмотрел на сына, – мальчик был здоровый и крикливый, весь в отца, – а потом признался Заране, что был с другой. Рассказал почти все.
Узнав, кто она, Зарана неожиданно успокоила морпеха, сообщив, что место свое знает и будет его любить всегда, что бы он не решил с ней сделать – оставить или продать. Лишь бы не разлучал с сыном. А если захочет перебраться в Ерект, то она готова и там быть его наложницей, если, конечно, Леха возьмет ее с собой.
Такая мудрость и покорность судьбе потрясла скифского адмирала, а перспектива жить втроем, озвученная Зараной, или вообще среди десятка других наложниц выглядела для него совершенно ошеломляющей. Он сам о таком даже не подумал.
Чтобы справится со свои чувствами, тем же вечером Леха приказал слугам немедленно устроить себе ужин в дальней юрте и напился со своим сотником и бойцами, закатив грандиозный пир по случаю рождения сына. Даже выдал каждому по несколько золотых монет, отобранных у бастарнов.
На том пиру бравый адмирал выпил подряд несколько кувшинов отличного вина, совершенно захмелев. Надо было как-то снимать стресс. Слишком давно он носил в себе это, а тут, на тебе, такой поворот.
«Впрочем, – размышлял вечером сильно выпивший Леха сидя почти в обнимку с Уркуном у тлевшего в юрте очага, – если Зарана и согласится на такой вариант, то уж Исилея точно соперниц не потерпит. Еще зарубит мою наложницу, оставив сына без матери. Нет уж, пусть они порознь поживут, жизнь покажет. Да и никто меня пока в Ерект не зовет. Нечего мне там делать. Что я, сармат что ли, бабам подчиняться?»
– Да ты что, Ал-лэк-сей, какой же ты сармат. Ты скиф! – услышал он удивленный возглас Уркуна.
Оказалось, что совершенно пьяный адмирал последние слова произнес вслух, немного встревожив своего сотника неожиданным заявлением. «А ведь я даже не скиф, – еще больше распалился Леха, еле сдерживаясь, чтобы не озвучить и эту мысль, – я русский, брат. Русский».
От нахлынувших мыслей ему вдруг сделалось невыносимо грустно. Он залпом выпил еще один кувшин и, выпроводив всех из юрты, заснул мертвым сном, забывшись, наконец под утро.
А проснувшись, поспешил отбыть обратно в «действующую армию». Поцеловал тихую Зарану и спящего сына, сел на коня и ускакал, бросив на последок:
– Не бойся. Я тебя не брошу.
В нем все еще бурлило, хотя главный страх прошел. Теперь он чувствовал себя намного свободнее, но все же хотел быстрее забыться в пылу схватки с врагами. Отвлечься от семейных проблем на настоящее мужское дело. А лучше войны ничего было не придумать.
Миновав Ольвию, он прибыл обратно в Тиру, которая теперь считалась главной базой скифов для предстоящего наступления на юг. Здесь теперь находились оба греческих инженера Гилисподис и Калпакидис и стоял почти весь ударный флот. Едва миновав охранение лагеря, Леха сразу явился на прием к царю, ожидая застать того в окружении амазонок и гонцов Арчоя. Тем более что у самого лагеря ему попалось несколько отрядов воительниц и кое-кто из скифов, знакомых по сражениями в землях бастарнов.
Но кровный брат застал царя в совершенном одиночестве. Совет уже закончился. Иллур, однако, пребывал в великолепном расположении духа. Он мерил шагами юрту, радостно потирая ладони и поглаживая бороду. В общем, вел себя так, словно отпали последние сомнения, и он мог приступить к давно задуманному делу. А главным делом Иллура была война.
– Я смотрю, совет прошел удачно, – заметил Леха, оказавшись в юрте и пару секунд понаблюдав за перемещениями кровного брата.
– Да, я доволен, – кивнул Иллур и наконец сел к низкому столику, на котором по обыкновению виднелись фрукты и вино, – угощайся, Ал-лэк-сей, выпей вина с дороги.
– Не откажусь, – кивнул Леха, усаживаясь рядом на ковер. Взял чашу с красным вином. Отпил глоток, посмаковав терпкий вкус. Вино было отменное.
– Ну как съездил, – вдруг спросил Иллур, словно ничего более важно сейчас не существовало, – видел сына?
– Видел, – подтвердил Леха, – весь в меня.
– Молодец, – похвалил Иллур, – на одного скифа стало больше. Сын – это награда богов. Это будущий воин, который продолжит наше дело.
– Но ведь он рабыней рожден, – осторожно напомнил Леха, – разве он будет считаться свободным? И моим законным наследником?
– Будет, – подтвердил Иллур, – сын моего кровного брата, кем бы он ни был рожден, будет свободным. Если ты, конечно, сам не пожелаешь иначе.
– Не пожелаю, – быстро ответил Леха.
– Значит, так тому и быть, – подвел черту Иллур.
Отпив вина, он помолчал. Со стороны казалось, что этот бородатый скиф смакует вино, но Леха ясно видел, что не от вина получает наслаждение сейчас царь, а от того, что готовится сказать своему кровному брату.
– Мы начинаем новый поход, – проговорил наконец Иллур, подняв на сидевшего напротив морпеха грозно сверкнувшие глаза, – через два дня армия уйдет из-под Тиры и вторгнется в земли гетов. Я узнал все, что хотел.
– Отлично, – согласился Леха, хлопнув себя по коленям, – начнется настоящее дело. А то я уже заскучал. Что прикажешь?
– Мы переправимся через Пирет и основой удар нанесем в сердце гетам, – продолжал излагать свою мысль царь, – большое войско в степи поведу я сам. Орития и Арчой обойдут горы и ударят в тыл гетам.
– А как же побережье? – не выдержал Леха, – оно, что, за гетами пока останется? Мне-то чем тогда заняться?
– Не беспокойся и для тебя найдется дело, – осадил его кровный брат. – Вдоль побережья ударит Аргим с двадцатью тысячами воинов. Он будет наступать до самых земель Палоксая и приведет его покорности.
Иллур плотоядно ухмыльнулся.
– Если глупый Палоксай не хотел сам встать на нашу сторону, а предпочел мне греков, то царство его будет сожжено. На этой земле будет только одна Великая Скифия.
– Хорошая мысль, – кивнул Леха и, вспомнив о предателе Иседоне, быстро пришел в ярость, – позволь мне, когда мы захватим его царство, лично казнить старейшину Иседона? У меня с ним счеты, ты же знаешь.
– Посмотрим, – поговорил царь скифов, слегка нахмурившись и поставив на столик пустую золоченую чашу, – предателей мы, конечно, казним, чтобы дать урок другим. Но если нам удастся захватить Палоксая, то я сам с удовольствием посмотрю на его смерть. А Иседон… ладно, дарю тебе его жизнь.
– Вот спасибо, – обрадовался Леха, уже предвкушая, как рассчитается с обидчиком, продавшим его грекам.
Иллур встал и прошелся по юрте, в которой становилось душновато. Солнце снаружи палило нещадно.
– Командовать на суше будет Аргим, а ты с частью флота пройдешь вдоль побережья и будешь его поддерживать с моря, – царь скифов, как оказалось, еще не до конца выразил свою волю, – а когда вы окажетесь у знакомого тебе берега, захватишь порты Палоксая. Отправляться можешь немедленно. Гонцов Аргим будет слать мне постоянно, так что сообщай мне через них все, что происходит.
Леха вскочил, не заставив себе повторять дважды.
– Уж можешь поверить, – пообещал он кровному брату и даже погрозил невидимому обидчику кулаком, – я этого гада из-под земли достану. Никуда не денется.
Направляясь в шатер к командиру корпуса, с которым ему предстояло теперь вместе воевать, Леха вспомнил о данном Федору обещании найти помощников убийц, напавших на них тогда ночью. Он уже предпринял кое-какие усилия и обнаружил главаря из местных греков-контрабандистов, но тот был убит при попытке захвата. Так что все концы оказались обрублены. «Во всяком случае, я попытался помочь, – слабо утешил себя скифский адмирал, – надеюсь, Федьке повезет больше. Он головастый, разберется».
Пообщавшись с Аргимом, здоровенным и высоким воякой, затянутым в чешуйчатый панцирь, Леха остался доволен знакомством. Раньше он никогда не видел этого военачальника. Все это время Аргим воевал в далеком тылу с Боспорским царством, предавая его огню и мечу, и лишь недавно прибыл из Крыма на «западный фронт». Боспорские греки, как недавно узнал Леха, были сильно потрепаны, но не уничтожены совсем. Много городов Аргим взял и сжег, а людей казнил, но Боспор все еще сохранил часть своей территории и довольно сильный флот.
– Ничего, – ответил на немой вопрос Лехи скифский военачальник, почесав бороду, – теперь они надолго присмиреют и не смогут нанести нам удар в тыл. Потому Иллур и вызвал меня сюда. Здесь мы нанесем главный удар.
– Это так, – согласился Леха и после обсуждения первых совместных шагов заметил, – Эннеру, конечно, придется оставить в Тире. Нечего ей делать на Истре, она уж слишком большая. А там, у берегов, еще греческие триеры рыщут, можно только за зря потерять отличное штурмовое орудие. Если что, Иллур мне этого не простит. Ведь дальше греческих городов по берегу еще много будет. Пригодится.
– Ал-лэк-сей, – рассудил рослый скиф, нахмурив свои кустистые брови, – ты командуешь на море, ты и решай. Возьми кораблей, сколько нужно, и будь готов отплыть. На рассвете мы выступаем.
– Раньше всей армии? – удивился адмирал.
– Да, – кивнул военачальник конницы, – против нас на побережье геты держат не так много воинов. Они знают, что Иллур ударит в глубь степей. А здесь противник слабее, хотя сопротивляться тоже будет жестоко. Ведь отступать им вдоль берега некуда, дальше только земли Палоксая.
– Ничего, – подмигнул Леха Аргиму и даже хлопнул того по плечу, развеселившись при мысли о скором наказании предателей, – пощупаем оборону гетов. К рассвету я буду готов.
Когда солнце едва осветило береговую линию Тиры, в порт на флагманскую триеру адмирала, которую тот окрестил «Ойтосиром», по имени бога силы, прибыл гонец от Аргима. Конные скифские орды пришли в движение. Глядя с корабля на всадников, что неслышно скользили вдоль берега на своих быстрых скакунах, поблескивая чешуей панцирей и островерхими шлемами, Лехе вдруг захотелось самому прокатиться с ними. Желание было настолько сильным, что моряк и конный разведчик в одном лице, по воле Иллура, даже захотел сойти на берег, временно перепоручив командование Токсару. Тому самому толковому скифу, что участвовал с Иллуром и Лехой в первых маневрах новоиспеченного флота кочевой империи. Но, поборов это желание, Леха вскоре передумал. Адмирал, как ни крути, должен находиться со своим флотом. Даже скифский.
А потому махнул рукой и приказал Токсару отчаливать из защищенной гавани в открытое море. Бородач Токсар с обветренным лицом и колючим взглядом, напоминавший Лехе своим видом хищную птицу, мгновенно озвучил приказ. Гребцы, взявшись за весла, одновременно погрузили их в воду, плавно разгоняя корабль, за которым потянулись из гавани остальные.
Стоя на корме рассекавшей волны триеры, Леха вспомнил, как этот скиф попал на флагманский корабль. Токсар, в отличие от других бывших конных воинов, оказавшись во флоте, выполнял работу артиллериста с огоньком. И даже успел отличиться при взятии Херсонеса. Но флот рос на глазах. И Леха, когда встал вопрос о подборе нужных людей в командный состав, вспомнил о нем. Сначала скифский адмирал велел перевести Токсара из Крыма «главным артиллеристом» своего корабля в Тиру. А поняв, что тот за время службы на море стал неплохо разбираться и в управлении триерами, начал поручать ему командование кораблем и даже небольшими соединениями.
Постепенно Токсар вошел в доверие настолько, что стал правой рукой скифского адмирала, любившего частенько покидать свой флот. Вот и на этот раз, несмотря на свой адмиральский чин, Леха едва не решил начать наступление посуху. Благо в здешних водах греческих триер не наблюдалось, равно как и солдат противника поблизости. Захотелось ему проехаться в седле, ведь потом предстояло все время проводить на тесной палубе триеры. «Ойтосир», конечно, был хорошим и быстрым кораблем, но с «Тамимасадасом» сравниться не мог. Ни по ширине палубы, ни по огневой мощи.
Поначалу адмирал вообще не собирался брать в поход большие корабли. Ведь после десантной операции и захвата побережья Малой Скифии предстояло дальше двигаться вверх по реке. А Леха хоть и был наслышан о полноводности и протяженности Истра, все же опасался, что квинкеремы окажутся слишком громоздкими для такого плавания. Не имея подробных карт и сведений насчет фарватера, скифский адмирал боялся, что их можно будет легко посадить нам мель.
Впрочем, пять квинкерем скифский адмирал по зрелом размышлении все же взял, в том числе и «Тамимасадас». Они могли пригодиться после десантной операции для охраны устья и побережья от внезапного вторжения греков и удара в тыл. Колонистов из Том и Одесса тоже нельзя было пока сбрасывать со счетов. Как только неподалеку начнется серьезная заваруха, выбора у них не останется. Не исключено, что греки решат присоединиться к войскам союзного им Палоксая и воевать вместе против Иллура.
«Квинкеремы, конечно, пригодятся на начальном этапе, но дальше надо действовать малым флотом, – размышлял вслух Леха, наблюдая, как остальные корабли покидают лиман, – десяти триер и такого же количества бирем для подъема по реке будет достаточно. В случае чего прикажу еще прислать. Гилисподис работает не покладая рук, скоро еще партию триер спустит на воду».
Первый день прошел спокойно. Флот скифов сопровождал передвигавшиеся вдоль берега войска Аргима. Двигались скифы быстро, но осторожно. Аргим разослал вперед разведчиков, а основные силы все время находились у побережья на виду у адмирала. Кораблей противника в море не наблюдалось.
К вечеру скифские войска пересекли невидимую границу гетских земель и вошли в пределы вражеского государства. Не обнаружив поблизости крупных сил противника, Аргим приказал вставать на ночлег. Корабли охранения тоже пристали к берегу, найдя неподалеку достаточно вместительную гавань, рядом с которой расположилась рыбацкая деревня. Как оказалось при ближайшем рассмотрении, покинутая своими жителями. Весть о приближении скифов, похоже, достигла этих мест уже давно.
Леха решил не строить защищенный лагерь. Вряд ли стоило ожидать нападения, ведь они едва перешли границу. Ночевать приказал на кораблях, вытащенных для этого на берег. Лишь более крупные квинкеремы простояли всю ночь в море на своих якорях.
Эта ночь действительно прошла спокойно, а на следующее утро Леха все же решился покинуть ненадолго флот, чтобы проехаться в седле рядом с Аргимом. Начавшийся день тоже не предвещал, на его взгляд, ничего особенно опасного.
«Наверняка опять никого не встретим, чего на палубе маяться, – бодро размышлял Леха, спускаясь по сходням на берег, – геты уже, небось, пятки смазали до самого Истра и там окопы роют. Бояться они нас. Значит, уважают».
– Токсар, – обратился адмирал к поджидавшему внизу помощнику.
– Слушаю, господин, – почтительно поклонился скиф.
– Я схожу на берег и весь день буду ехать с Аргимом, – проинформировал он своего подчиненного. – Принимай командование. Пусть флот движется вдоль побережья, не удаляясь слишком. И следи за сигнальными стрелами.
– Все будет в порядке, – ответил Токсар.
Приблизившись к подведенному одним из воинов коню, Леха бодро вскочил в седло и, взяв с собой полсотни Урукуна – остальным пришлось остаться на корабле, – быстро догнал авангард скифского войска, где ехал сам Аргим.
– Что, не усидел на корабле? – усмехнулся военачальник глядя, как адмирал-поневоле лихо осадил своего коня рядом с ним.
– Скучно стало, – решил не врать Леха, пуская коня шагом, – в море врагов нет. Попрятались все. Боятся со мной воевать. А я коней тоже люблю. Вот с тобой по берегу до вечера проедусь, а потом вернусь. В море у меня и без того порядок.
– Без коня скифу не жизнь, – согласился Аргим и посоветовал: – Ну, тогда держись рядом, а лучше позади. Разведчики доносят, что видели вчера поблизости гетов. Того и гляди объявятся.
Леха кивнул, но не поверил. Он хоть и сам был разведчиком, но в глубине души был уверен, что геты не отважатся на сопротивление еще минимум дня три. А может, и все пять. Ведь Иллур тоже начал свое наступление. Гетам теперь приходится экономить силы, накапливая для решительного сражения конницы. Но на этот раз чутье подвело морпеха.
Спустя недолгое время, дорога удалилась от скалистого побережья, постепенно переходившего в высокие холмы. Не успело солнце взобраться на небосвод и раскалить возвышенности, как они въехали в длинное, поросшее лесом ущелье вслед за авангардом. Почти вся двадцатитысячная армия находилась позади, когда с окрестных скал в скифов неожиданно полетели стрелы и копья.
– Ах ты, черт, – выругался адмирал, когда мимо него пролетело копье, сверкнув на солнце медным подтоком, и воткнулось в спину одному из его воинов. – Уркун, геты на скалах! Давай туда лучников.
Леха с трудом уклонился от второго копья, прикрылся щитом от стрел и выхватил меч, осматриваясь. Это «расслабленное» наступление, во время которого он полдня ощущал себя уже победителем, вдруг сменилось глухой обороной. Причем в ущелье они были как на ладони для пеших лучников и копейщиков гетов, спрятавшихся в засаде на склонах скал.
Наслышанный про конницу противника, Леха мысленно был готов к схватке с конными гетами. Но их, пропустив авангард, атаковали пехотинцы. Нижняя часть скал была довольно крутой и лошади на нее не могли взобраться. Геты, облаченные в черные кожаные панцири и рубахи, многие с непокрытой головой, бросали в скифов длинные копья и камни, стреляли из луков.
Это нападение произошло в самом узком месте ущелья. Но, справившись с легким замешательством, скифы, гарцуя на конях, открыли ответную стрельбу из луков и поразили многих. Однако их стрелы наносили не слишком большой вред, поскольку противник ловко использовал валуны как прикрытие. Аргим быстро увел часть солдат вперед, чтобы обойти нападавших и ударить им в тыл. А Леха приказал своим бойцам отступить назад. Однако не успел он отдать сотнику такой приказ, как геты столкнули со скалы огромный валун, который поскакал вниз, увлекая за собой другие камни.
– Берегись, камнепад! – заорал Леха, когда валун со страшным грохотом рухнул на тропу в десятке метров от него, придавив нескольких скифов, а отколовшийся от него кусок, словно выброшенный из катапульты, ударил в лошадь Ларина, буквально отрубив ей передние ноги. Изуродованный конь рухнул, а чудом уцелевший адмирал, перекувыркнувшись в воздухе, удачно приземлился в колючий куст. Правда, потеряв щит. Камнями побило также многих солдат, в том числе и пятерых бойцов из сотни Уркуна. Сам сотник, к счастью, был жив. Но, геты могли считать нападение удачным.
– Ах вы, суки, – завопил Леха, вылезая из куста с расцарапанным лицом и отплевываясь от набившейся в рот пыли, – ну я вам сейчас покажу морскую пехоту.
Он разыскал и поднял с земли свой меч.
– Уркун, спешиться! Бери еще десять человек и за мной. Остальные на другой склон.
От камнепада в ущелье поднялась пылевая завеса и геты не успели разглядеть, как десяток спешившихся бойцов противника во главе с разъяренным командиром смогли в мгновение ока взобраться по скальным выступам наверх и атаковать ближних воинов.
– Что, думали, я до вас не доберусь?! – орал скифский адмирал, с ходу рассекая не защищенную голову копейщика, который только что метнул дротик вниз, – а вот он я, тут как тут. Получайте!
Резким выпадом он пронзил черную кожаную куртку другого гета, лысого детины с палкой в руке. Затем пробил кольчугу третьего бойца, мечника, отбив его удар. Мертвый гет, харкнув кровью, распластался на плоском камне.
– Вперед, бойцы! – закричал Леха, подхватив с земли круглый щит, в котором торчало несколько скифских стрел, и продолжая развивать успех неожиданной контратаки: – Гони их по склону!
Гетам пришлось перенести свой обстрел в сторону нападавших, заставив тех ненадолго остановиться и даже залечь за валунами. Леха сам едва не получил стрелу в шею, царапнувшую его по плечу. Но зато конные скифы снизу просто накрыли гетов роем стрел, «положив» многих. А когда остальные бойцы Уркуна, уже имевшие опыт пеших боевых действий в землях бастарнов, подоспели на помощь своей сотне, вскарабкавшись по скалам на другую сторону ущелья, то исход схватки был решен.
Как бросилось в глаза адмиралу, когда пыль рассеялась, гетов здесь было не так уж и много, человек шестьдесят, но они бились до последнего, пока не полегли все. В пылу атаки Леха зарубил еще двоих копейщиков, а его лучники застрелили остальных. «Смелые ребята, – невольно отметил про себя Леха, вытирая окровавленный меч об одежду одного из них, – но, смертники. Настоящие камикадзе. Всего полсотни, а поперли против такой силищи».
Впрочем, впереди авангард скифов попал еще в одну засаду. Но на сей раз их ждали конные воины. В стычке на выходе из ущелья скифы потеряли еще почти три сотни бойцов, но путь пробили, а геты полегли все. Когда солдаты Аргима очистили ущелье от гетов и пересчитали потери своих и чужих, то выяснилось, что им противостояли всего пятьсот человек, считая пеших. Дрались они яростно, никто и не думал отступать.
– Смелые ребята, – опять повторил Леха, чуть позже осматривая место сражения авангарда скифов с гетской конницей, – но без башни. Против нас все равно не устоять.
Прогулка выдалась недолгой, но веселой. Пройдя ущелье, скифы рассеялись по открывшейся за ним долине в поисках противника, но никого больше не обнаружили. Решив дальше не рисковать по глупости, адмирал вскоре вернулся на свой корабль. Уркун с берега послал стрелу, обмотанную белой тряпкой, и «Ойтосир» снова взял Леху на борт. Если геты на суше активизировались так рано, то могли и на море что-нибудь выдумать. Хотя Леха и не слышал о том, чтобы у них был сильный флот.
Но до вечера никаких стычек больше не произошло ни на суше, ни на море. Когда солнце начало падать за горизонт, Леха велел снова пристать к берегу, где его моряки уже высмотрели приличную гавань. Она была более широкой и открытой, чем вчера. Зато в полукилометре от берега поднимался из воды каменистый остров с пологими берегами, куда скифы вытащили часть кораблей.
– Так мы будем защищены в случае внезапного нападения, – пояснил Леха Токсару и добавил: – А для тех, кто ночует на берегу, постройте заграждения.
Поскольку несколько бирем были заранее нагружены обструганными колами и необходимыми материалами – скифы быстро переняли опыт римлян, о котором им поведал Федор Чайка, – то вскоре вдоль побережья поднялся частокол, обеспечивая первую линию обороны. Вдоль частокола бродили пешие скифы с луками и копьями, а между кораблями зажглись костры. Наступило время ужина.
Когда стемнело, Аргим прислал гонца с сообщением, что встал лагерем в соседней долине, за невысоким хребтом.
– Сообщает, что рядом гетов нет, – поделился Леха информацией с Токсаром, когда лодка, доставившая гонца на остров, уплыла обратно, – но, чует мое сердце, нынче же ночью они опять нас порадуют чем-нибудь. Удвоить стражу на берегу и здесь тоже смотреть в оба.
Токсар кивнул, отправившись выполнять приказание. Когда стемнело, все моряки поели и легли спать, закрепив веревками свои корабли. Невидимая во тьме стража бродила по берегу и вокруг острова, а Леха, которому не спалось, тоже решил пройтись.
Он спрыгнул на камни с палубы свой триеры, загнутый нос которой покоился на берегу, прошел мимо часовых и вдруг увидел падающую звезду. Однако желание загадать не успел. Огонек быстро прочертил дугу в небе над долиной и погас. Леха тихо выругался, ведь не так часто он наблюдал за звездным небом, но вслед за первой падающей звездой вдруг упала вторая. Потом третья, четвертая, пятая и вскоре Ларин увидел целый звездопад. Который, впрочем, показался ему странным. Все эти яркие точки падали не совсем сверху, а как бы поднимались откуда-то снизу, набирали высоту и лишь затем гасли, исчезнув за вытянутым холмом, отделявшим прибрежную полосу от долины.
– Черт меня побери, – догадался адмирал, – да это же геты хотят запалить лагерь Аргима.
Прошло совсем немного времени, как его догадка подтвердилась. Над долиной разгоралось небольшое зарево. Видимо, гетам отчасти удалось ночное нападение. А вскоре ветер донес до берега отдаленные крики и звон оружия. Примерно полчаса Леха наблюдал за происходящим, но крики и шум не стихали.
– Токсар! – позвал адмирал.
– Я здесь, – возникла из сумрака широкоплечая фигура в полном вооружении. За спиной Токсара виднелись еще двое бойцов. Оказалось, что не только Ларин видел происходящее на берегу.
– Отправь туда человека, – приказал он, – узнать, не нужна ли им наша помощь.
Однако Аргим справился своими силами. Когда утром Леха осматривал окрестности местами все еще дымившегося лагеря, то последствия ночной атаки его удивили. Геты атаковали с трех сторон в пешем и конном строю. На этот раз их было значительно больше. Они смогли сжечь часть обоза и десятки походных юрт. Контратака скифской конницы отбросила гетов, уничтожив большую часть дерзкого противника. Но хорошо знавшие местность бойцы смогли спастись во множестве. Отбив атаку, Аргим прекратил преследование, приказав дожидаться рассвета.
– Ни дня без стычки, – прокомментировал события этой ночи скифский адмирал, – интересно, что они нам завтра преподнесут.
