Александр Романов
Неизбежность
– А почему нельзя открыть тоннель, переместиться и, оставив его открытым, потом вернуться в него же?
– Я вижу, у тебя всё ещё недостаточно знаний о природе Вселенной. На это есть как минимум две причины. Во-первых, для того, чтобы постоянно держать тоннель открытым, нужно очень большое количество энергии, а мы не можем быть настолько расточительными к имеющимся у нас запасам ядерного вещества. А во-вторых, – профессор погрустнел, его лицо явно было окутано печалью, и он медленно продолжил, смотря прямо в глаза Алексею, – открыв тоннель где-то в другой стороне галактики, мы делаем эти два мира постоянно взаимосвязанными.
– Я не понимаю, профессор, что произойдёт после открытия тоннеля? О каких опасностях вы говорите? Скорее всего, там просто ничего нет. Космос!
– То, что уже произошло со мной вчера. Как я и думал, открытие тоннеля может привести к катастрофическим последствиям: любые субстанции, находящиеся с другой стороны тоннеля, могут проникнуть в наш мир точно также, как и мы в их. Поэтому мы должны отложить попытки полётов в контур до тех пор, пока всё основательно не протестируем.
– А что может произойти, профессор, если вторая сторона контура будет открыта рядом с телом, подобным Солнцу или даже внутри него? Что произойдёт с шаром для боулинга тогда?
– Ты, видимо, шутишь, – Александр ещё ближе подошёл к Алексею и, наклонившись к нему, продолжил, – он просто не сможет преодолеть пределов контура, он моментально сгорит в этой раскалённой массе. Но это будет ещё не самое страшное. Произойдёт ужасная катастрофа. Сначала эта раскалённая масса другого тела будет прорываться через контур в нашу сторону тоннеля, всё сильнее и сильнее, пока полностью не разрушит колонны контура и установка не отключится. Если же раскалённая плазма достигнет контейнера с ураном, то на территории ближайших ста километров в течение нескольких секунд все формы жизни будут полностью уничтожены колоссальной термоядерной взрывной реакцией, – он покачал головой и немного поджал губы. – Это будет вторая Подкаменная Тунгуска 1908 года.
Алексей вопросительно посмотрел на профессора.
– Разве сейчас в школах на курсе «Форс-мажоры в науке» уже не рассказывают об этой истории? А, может, намеренно умалчивают? Так вот, послушай тогда. 17 июня 1908 года на территории сибирской части России той поры в районе реки Подкаменная Тунгуска произошёл взрыв колоссальной силы – более чем 10 мегатонн. Это сила мощной водородной бомбы. Но мало кто знает, что в те времена на этом месте располагалась первая российская имперская военная база по изучению примерно тех же явлений, что сейчас исследуем мы. Это была первая и последняя лаборатория до революции 1917 года. Взрыв был так силён, что уничтожил территорию более чем в 2000 квадратных километров. Царской «охранке» даже не пришлось заметать следы. Всё, что там было, включая оборудование, людей и даже огнеупорные шкафы с документацией, было уничтожено. Чудовищное зрелище. Потом, для отвода глаз, военные придумали эту идею с упавшим метеоритом.
Он снова промолчал и продолжил:
– Я не хочу повторения той истории. Нам необходимо более точное позиционирование, иначе эксперименты могут быть не только бесполезными, но и катастрофически опасными. Я должен найти способ сделать путешествия в другие галактики через тоннель безопасными для планеты. Для этого нам нужна… – он снова задумался, – …нам нужна полная и точнейшая карта, вся информация, всё, что только есть во Вселенной: расстояния до всех объектов, их размеры, координаты чёрных дыр, звёзд, планет, даже перемещающихся комет, и их скорости.
Александр сел за стол и в отчаянии наклонил голову.
– Но откуда может взяться такая карта? Даже самый прогрессивный телескоп «Хаббл», находящийся на орбите Земли, не может построить этой карты. Даже ему не хватит разрешающей способности.
Вдруг в глазах Алексея зажглась искра.
– Десятый, профессор, – прошептал он.
Александр поднял голову и посмотрел на него с непониманием.
– Новый Х-десятый – вот что нам нужно! Разве вы не знаете, что недавно с космодрома Института был запущен новый космический телескоп на замену устаревшему «Хабблу». Его разрешающая способность в тысячи раз больше, и он полностью компьютеризирован, то есть способен создать подобную карту, если уже не создал её!
– Да! Вот оно! – встрепенувшись, закричал Александр. – Мы получим эти координаты, я перепишу их на чип и интегрирую с сервером контура! Это и будет ключевой логической составляющей, которой не было ни в 1908 году, ни в начале 2011 в Швейцарии.
– Только вот есть одна небольшая проблема, профессор: спутник запускался в интересах военных, и коды наверняка засекрече…
Александр не дал ему закончить. Он был потрясён этой идеей, как маленький ребёнок – новой игрушкой. Он был категоричен.
– Мы взломаем защиту!
Александр снова сел за компьютерный стол и включил ноутбук.
Алексей, не успевший закрыть рот после оборванной профессором фразы, так и застыл, как будто окаменев.
– Да, и ещё, Алексей, – профессор никак не мог остановиться, – подумай, пожалуйста, кто бы мог нам сконструировать настоящие боевые космические корабли, ведь на наших таратайках даже до Юпитера не долететь! А нам нужно как минимум два корабля.
* * * ~ ~ * * *
Утомившись за день, Алексей решил съездить в клуб, находящийся в 15 минутах полёта. Это было популярное место, где обычно собиралось большое количество совершенно разных людей. Клуб представлял сбой большой развлекательный комплекс, где можно было найти занятие на любой вкус: поиграть в бильярд и боулинг, потанцевать, посидеть в шумной компании. Был здесь и зал для кендо с такой же установкой, которая была в имении Фостеров. Обычно как раз в ней собиралось большинство молодых людей. Но сегодня Алексей был не в настроении показывать мальчишкам новые приёмы защиты и нападения. Ему просто хотелось тихо посидеть в спокойной обстановке, в кругу друзей. Когда он вошёл в зал, его сразу заметил школьный друг – Джон Маккой. Его тёмные длинные волосы и небрежно проступающая щетина старили его на несколько лет. Но самой запоминающейся деталью его облика были, конечно же, редкие для мужчины глаза зелёного цвета.
– Привет, старина, – прокричал он вошедшему Алексею.
– Привет, Джон! Как обстановка?
– Спокойно сегодня! Вчера вот двое наших задиристых репортёров закатили шоу!
– И снова не хотят оплачивать ущерб?
– Как водится… Хорошо, что хоть на этот раз не разбили ничего дорогого, – он посмотрел Алексею в глаза. – Какой-то ты уставший сегодня.
– От тебя, как обычно, ничего не скроешь.
– Причина?
– Сам не знаю. Не получается ничего сегодня.
– Надо быть более собранным, Лёша! Вот у меня всегда всё получается, как я хочу, – вступила в разговор Юлия, старая знакомая Алексея.
Она подошла к нему и обняла его так, как обнимают девушки, которые «положили глаз» на молодого человека. Они действительно встречались. Правда, нельзя было сказать, что отношения были сказочными и идеальными. Алексей не мог разобраться в своих чувствах. Иногда ему казалось, что Юля – идеальная девушка, иногда – что их отношения уже зашли в тупик и наступила фаза пресыщения, из которой нет выхода. Но в этот вечер у него не было сил для ссоры.
– Привет, Юль! Рад видеть тебя, – после небольшой паузы буркнул Алексей.
– Не очень-то похоже, что рад…
– С чего ты взяла?
– Ну, не знаю… Не выглядишь ты радостным!
– Просто тяжёлый день, – вздохнул Алексей и попросил Джона принести ему немного красного вина.
– Знаешь, надо заканчивать быть человеком настроения! – заключила Юлия и высокомерно подняла голову.
Джон принёс Алексею бутылку вина и присоединился к беседе.
– Юль! Ну что ты прицепилась к человеку, бывают разные дни. Все мы меняемся – бывает белая полоса, бывает чёрная. В своём развитии человек проходит много этапов совершенствования. Наверное, было бы здорово, если бы в Институте придумали ещё и прибор регулирования настроения.
– Нет уж, хватит, – сказал Алексей, – достаточно того, что нам при рождении теперь внедряют автоматические перекодировщики языков.
– Да ладно, чего ты ополчился на новинки в области генетики? По-моему, это не такая уж и плохая штука. Как бы мы все сейчас общались? Юлия из Польши, я из Шотландии. Глобализация смела всё: границы и языковые барьеры. Теперь у нас настоящая свобода выбора места жительства и работы. Не знаю почему, но мне здесь у вас, в России, нравится. Надоест – поеду завтра же к себе домой. С нашими кораблями сейчас это совсем просто стало.
– В этом ты прав. Без перекодировщиков было бы сложновато общаться. Это действительно одно из самых великих достижений Института.
Юлия села рядом с Алексеем, и он налил вина в три бокала.
– Что ж! Давайте выпьем за то, чтобы белых полос у нас было побольше! – произнёс тост Алексей.
– Будем здоровы! – сказали Юлия и Джон в один голос.
На поясе у Алексея была прикреплена катана, и Юлия заметила её.
– Зачем ты носишь эти ножики с собой, Лёш?
– Это не ножик. Это самурайский меч! Я тебе уже тысячу раз говорил об этом, Юль!
– Да знаю, знаю, но для меня все они одинаковы! Не люблю оружие.
– Думал, покажу пару приёмов мальчишкам. Но что-то настроение сегодня поганое.
– Хватит киснуть! Что случилось-то? Всё эти ваши загадочные эксперименты с Фостером?
– И с ними тоже. Не получается ничего пока, – прибавил Алексей.
– Всё пытаетесь попасть в ваши параллельные Вселенные?
– Юля! Ты слишком много смотришь сериалов, – раздражённо воскликнул Алексей, – никаких параллельных Вселенных нет. Вселенная одна, и она уникальна. Ты всё время воспринимаешь астрономию как какую-то недоступную для понимания человека науку, а в ней на самом деле нет ничего сложного.
– Ну, так расскажи нам, что это за мир, в котором мы живём! – немного обиженно ответила Юлия, – не все же такие умные, как ты.
Алексей любил, когда к его мнению и рассказам прислушиваются, и начал быстрое повествование, основанное на материалах, которые периодически ему передавал профессор.
– Вселенная – это не какое-нибудь божественное, фантастическое или магическое образование. Она состоит из огромного количества галактик, которые в свою очередь, представляют собой большие системы из звёзд, межзвёздного газа, пыли, связанные силами гравитационного взаимодействия. Обычно галактики содержат от десяти миллионов до нескольких триллионов звёзд, вращающихся вокруг общего центра гравитации. Кроме отдельных звёзд и разреженной межзвёздной среды большая часть галактик содержит множество звёздных систем, звёздных скоплений и различных туманностей. Как правило, диаметр галактик составляет от нескольких тысяч до нескольких сотен тысяч световых лет, а расстояния между ними исчисляются миллионами световых лет. Именно из-за таких гигантских расстояний человек пока так и не может решить задачу перемещения между звёздами и галактиками. Возможно, строение Вселенной имеет такую особенность именно потому, что не хочет, чтобы мы сумели разгадать её тайны. Есть во Вселенной и опасные для перемещений точки – это чёрные дыры. На сегодняшний день уже очевидно, что в центре каждой галактики находится чёрная дыра невероятной мощности, сила гравитации которой заставляет вращать вокруг себя целые звёздные системы.
Межгалактическое и межзвёздное пространство – место, где нет звёздных систем, – является практически чистым вакуумом со средней плотностью менее одного атома вещества на кубический метр. Это означает, что перевалочный пункт в космических путешествиях сделать просто негде. Необходимо перемещаться только туда, где есть хотя бы какая-то звёздная система, иначе так и останешься в пустоте.
– Так и что же у вас не получается? Вы же такие умные и всё знаете, – язвительно заметила Юлия.
Вдруг из глубины зала послышался насмешливый голос. Это был репортёр Леонид, который уже много лет недолюбливал семью Фостеров.
– Потому что с неудачниками поведёшься – таким и сам станешь!
Алексей услышал сказанное и закусил губу; мышцы на его лице передёрнулись, он постарался не подать вида и продолжал общение с Юлией и Джоном. Однако Леонид не унимался и специально повысил голос, чтобы его могли услышать все:
– Фостеры – отбросы! Их достижения – уже пережитки прошлого!
Эти фразы Алексей уже не мог пропустить мимо ушей. Он посмотрел на Леонида и выкрикнул:
– Я, кажется, уже говорил вам, Леонид, что отзываться о другой семье в столь нелестных выражениях – это как минимум бестактно!
– А мне плевать! Всё равно рехнувшийся Фостер – неудачник, – Леонид был немного пьян.
Джон попытался остановить Алексея.
– Лёш! Спокойно! Не кипятись! Ты же знаешь Кузнецова! «Космические известия» уже давно стали жёлтой прессой!
Но было поздно. Алексей уже встал и оттолкнул стул ногой.
– Я требую, чтобы вы извинились, Леонид, – закричал Алексей.
Леонид тоже вышел из-за стола и направился к Алексею. Юлия поняла, что сейчас ситуация выйдет из-под контроля, и попыталась встать между ними. Но Леонид резким движением оттолкнул её. Завязалась драка. Джон тоже пытался разнять их, но ему это также не удавалось. Леонид дотянулся до ножен Алексея и вытащил катану. Он стоял буквально в двух метрах от него с оголённым мечом. Но по тому, как он держал катану, Алексей понял, что управляться с ней тот совершенно не умеет. Алексей сделал провоцирующий выпад, и Леонид попытался замахнуться и ударить его режущим движением. В этот момент Алексей перехватил у Леонида катану и повалил его на пол.
– Я сдаюсь! Сдаюсь! – почувствовав холодный клинок у своего горла, закричал Леонид.
– Хватит! – на весь зал закричала Юлия. Джон тоже взял Алексея за руку с мечом и медленно попытался отвести её от шеи Леонида. Алексей был в ярости, он не мог переносить хамства. Его дыхание участилось, а сердце было готово выскочить наружу. И всё же он нашёл в себе силы опустить оружие и успокоиться.
– Чтобы я больше не слышал подобных фраз о Фостерах! Ты меня понял? – он отпустил Леонида, и тот выбежал из зала.
* * * ~ ~ * * *
На следующий день Александр решил навестить в Институте своего старого приятеля и коллегу по работам над фотонным контуром – Владимира Баррета, с которым его связывали многолетняя дружба и совместная работа над проектами. После их неудавшихся экспериментов Владимира не уволили из Института, но перевели в другую лабораторию.
Институт представлял собой огромное многокорпусное здание в серых тонах. По разным крыльям Института были разбросаны различные лаборатории, занимающиеся разнородными научными разработками. Корпуса состояли из необычных строений – можно даже сказать, что это были целые районы. Многие учёные жили прямо там, располагаясь на верхних этажах, а некоторые и вовсе никогда в жизни не покидали территории Института. Здесь было для жизни всё: магазины, увеселительные заведения, гостиницы, даже собственные предприятия для производства продуктов питания. Александр подлетел к комплексу зданий своей бывшей лаборатории. Он не числился штатным сотрудником, но из-за больших заслуг его семьи служба охраны не аннулировала его доступ на территорию. Он прошёл через проходную и поднялся на этаж, где раньше располагалась его лаборатория. Войдя, он увидел своего старого приятеля, обрадовавшегося его приходу.
– Привет, Володя! – поздоровался с другом Александр.
– О! Какие люди решили к нам заглянуть! Какими судьбами, Саш?
– Да вот, пролетал мимо, решил заглянуть, проведать старых друзей! Какие у вас здесь новости?
– Если честно, ничего интересного. Наверное, хорошо, что ты больше не работаешь в Институте. Дыра дырой стала. Никаких новых сенсационных разработок – не то, что у нас с тобой раньше. Меня вот заставляют заниматься какой-то нелепой селекцией, но ведь ты знаешь, как всё это неинтересно! На заре нашей молодости мы же всё положили на алтарь исследования фотонной активности при столкновении частиц! Мы были так близко, и вот – на тебе… Нас выпихнули в селекцию. Где былой масштаб? Тот размах? Те цели? Мы же с тобой одной породы! Все мечтаем сделать поистине великие открытия! И фотонный контур, пожалуй, мог бы стать венцом всех наших творений. Никогда ещё человек не пытался попасть в такие далёкие миры, как мы. Мы были так близко… – Владимир тяжело вздохнул. – Лично я бы сейчас все отдал, чтобы продолжить те эксперименты. Я слышал, тебе удаётся проводить работы по созданию собственного фотонного контура у себя дома, на собственные средства? – спросил Владимир.
– Знаешь, пока не очень получается! Хотел бы тебя обрадовать, да пока нечем, – Александр подошёл к стене, на которой висела фотография учёных из их бывшей лаборатории. – Вижу, ты хранишь память… Смотри, здесь все мы: ты, я, Айсли, наши помощники и молодая Юля Полсон! Смотри, какая она здесь ещё девчонка! – улыбнулся Александр. – Недавно была у нас в гостях. Она так изменилась – высокая стройная жгучая брюнетка.
– Конечно, храню! Это были самые светлые годы для нас. Ты так не думаешь?
– Да, мне тоже так кажется. Мы так много прошли вместе. Думаю, мы бы и сейчас сработались. Не хочешь присоединиться ко мне? Что толку сидеть здесь, в Институте, штаны протирать на селекции?
– Нет, что ты. Я так не могу – на вольных хлебах. Мне зарабатывать на жизнь нужно! Всем бы нам таких предков, как у тебя, – он ехидно улыбнулся. В глазах Владимира читалась с трудом скрываемая зависть.
– Понимаю тебя! Если честно, у меня тоже дома проблема с этими вопросами: постоянно с Софией спорим о том, надо ли столько денег тратить на всё это. Не верит она в фотонный контур. Не верит. Ничего не могу с ней поделать!
– Ну да… нам и раньше-то не особо верили, а теперь и подавно. Но знаешь, что-то мне подсказывает, что ты всё-таки близок к достижению цели! Необычно как-то глаза у тебя сверкают. Помню, такими они были в те моменты, когда мы делали прорывы в исследованиях.
– Какой ты проницательный! На самом деле есть кое-что. Боюсь говорить – вдруг не получится.
– Что ж. Правильно. Я на твоём месте тоже бы не распространялся. В конце концов, опасное это всё дело. Так и привлечь могут.
– Точно. Ладно, Володя. Пойду ещё к остальным зайду. Приятно было тебя увидеть! – Александр улыбнулся ему и вышел, закрыв за собой массивную белую дверь.
– А мне-то как приятно, – прошептал Владимир.
Он подошёл к шкафу с кодовым электронным замком и ввёл код. Открыв дверцу, он стал просматривать названия веществ, находившихся в нём. «Полиизобутилен», «Пластификатор», «Масло».
Александр вышел на улицу. Яркое солнце освещало огромную площадь перед зданием лаборатории. Он проходил мимо памятников известным учёным планеты. Рядом же стояли бронзовые изваяния великих изобретений человечества: лук и стрела, компас, печатный станок, колесо, бумага, лампа накаливания, паровой двигатель, термометр, шариковая ручка, бочка с порохом, парашют, телескоп, радио, телефон, автомобиль, самолёт, компьютер, гибкие солнечные батареи.
Неподалёку были расставлены динамики, из которых звучали рассказы об истории изобретений и продвижения человечества в области науки и техники.
Левее, метрах в пятидесяти, столпилось несколько групп маленьких детей, которым каждую неделю под присмотром учителей разрешалось приходить на «Площадь открытий».
* * * ~ ~ * * *
Тем временем София уже практиковалась в кендо с Алексеем. Они зашли в специальный зал для поединков, построенный ими недалеко от их особняка.
– Софи! Включи подавитель, пожалуйста! А то мы сейчас друг из друга винегрет сделаем!
– Сейчас! – сказала она и направилась к центральному прибору контроля атмосферы в помещении. София повернула тумблер, и небольшой зал сначала наполнился странным низким гулом, а затем очерченная площадь в форме круга в середине зала стала образовывать едва заметное энергетическое поле. Звук становился тише и теперь был уже едва слышен. Алексей достал две катаны и зашёл в жёлтый круг. Одну он подбросил подошедшей Софии, а свою расчехлил и положил ножны на стоящую рядом скамейку.
Катана Алексея действительно была произведением искусства. Особая сталь ярко блестела в падающем на неё свете, рукоятка была сделана из материала, имитирующего кожу ската. Как и каждая катана, этот меч был очень необычной формы: неровный и с немного загнутым у конца лезвием. София каждый раз восхищалась внешним видом оружия Алексея.
– Мощная у тебя игрушка, Лёш. На славу смастерил себе клинок.
– Ещё бы… Это тамахаганэ, традиционная японская сталь, используемая при ковке меча с десятого века. Тамахаганэ производится путём сжигания железной руды с углем при высокой температуре в особой плавильне. Сырая сталь формуется в блок и нагревается в печи кузнеца. Кусок стали складывается в несколько раз во время ковки.
– Да, материал, конечно же, важнейшая составляющая. Помнишь, как тогда, в школе, твой приятель попытался расколоть своим мечом кирпич?
– Конечно, помню, как же его звали…
– Я тоже не помню его имени. Хотел похвастаться перед всеми! Его клинок, даже не вонзившись, сломался и отскочил метра на два.
– Вот было зрелище! Кстати, я потом посмотрел на конструкцию его катаны. Будешь смеяться, но ему продали сувенир. Я тебе рассказывал, что отличает сувенир от настоящего оружия?
– Нет, – София тоже вошла в жёлтый круг и расчехлила катану.
– Пропил!
– Что?! – с недоумением переспросила София.
– Пропил в нижней части катаны. Это значит, что клинок не выдержит серьёзного удара и сломается у самого основания. Да и сталь у него – сама знаешь, какая была, алюминий называется, – засмеялся Алексей.
– Кстати, Лёш, ничего смешного. Может, она и алюминиевая была, а едва не покалечила.
– Скорее, действительно, сувенир покалечить может сильнее, чем вот это, – он поднял свою катану вверх в боевом положении. Рядом стояли скрученные вместе бамбуковые снопы, хорошо зафиксированные на специальных постаментах. Алексей сделал резкий кручёный прыжок и, приземлившись, так стремительно разрубил сноп, что некоторое время его верхняя срубленная часть даже оставалась стоять, не падая.
– А вот если бы у меня тоже была детская игрушка с пропилом, сейчас бы клинок отскочил в сторону и мог бы поранить нас.
София подошла к Алексею на расстояние удара катаны.
– Проверим поле! – она поднесла обнажённую катану к руке Алексея и дотронулась до неё, а затем медленным движением потянула меч на себя, немного надавливая на руку Алексея. Рука Алексея была не повреждена, не было даже следа царапины от катаны.
– Удивительно, да? Поле действует только на живые существа, позволяя при этом, разрубать бамбуковые палки. Только никогда не повторяй такого вне этого помещения.
София и Алексей начали бескровный поединок. Сначала они ходили по кругу, не приближаясь ближе, чем на полтора метра.
– Давненько мы с тобой не занимались! Потеряла квалификацию?
– Сейчас проверим, – София замахнулась и нанесла режущий удар, но Алексей вовремя подставил свою катану и отразил его.
– Неплохо!
Она сделала ещё пару выпадов и серию колющих ударов. Один из них Алексей чуть не пропустил.
– Как насчёт большей динамики? – Алексей стал нападать сам, и они закрутились в нескончаемой серии ударов, требующих от каждого обладания чудесами пластичности.
– Подожди чуть-чуть, – сказал Алексей и надел на глаза чёрную непроницаемую повязку.
– Ну, ты даёшь! – не выдержала София, – ты теперь и с закрытыми глазами драться можешь?
– Чтобы стать великим воином, нужно оттачивать все органы чувств, – в боевой готовности он поднял свою катану перед собой. – Нападай!
Они снова закружились в серии колющих и режущих ударов. В реальных условиях каждый из подобных ударов мог бы оказаться смертельным. София не верила своим глазам – Алексей дрался на мечах так, как будто он действительно мог видеть все её движения.
– Высший пилотаж! – крикнула София и сделала два эффектных гибких прыжка назад, не выпуская из рук катану.
– Вижу и ты в хорошей форме!
– Конечно! Ведь главное – иметь самого лучшего учителя на планете!
Попрактиковавшись с Алексеем и, как всегда, изучив несколько новых атакующих позиций, София решила оставить его и пойти в дом приготовить ужин. Уходя, она обратила внимание на опасное занятие Алексея – его тренировки с вылетающими резиновыми пулями. Это было зрелище не для слабонервных. Находясь внутри круга, Алексей через пульт дистанционного управления активировал установку, выстреливающую предварительно установленными зарядами. Даже внутри защищённого периметра эти пули могли нанести значительные травмы. Таким образом Алексей оттачивал искусство молниеносного реагирования. Он включил таймер установки и встал напротив, отойдя на расстояние десяти метров. Дальше София смотреть уже не могла и закрыла глаза. Алексей стоял, сосредоточившись на отверстии, из которого через несколько секунд должна была вылететь пуля. Таймер отсчитал положенное время, и снаряд с сильным хлопком вылетел в его сторону. Алексей сделал режущее движение катаной – и разрубленная пополам резиновая пуля упала в метре от него.
* * * ~ ~ * * *
Дверь в комнату Ирины Берг была приоткрыта, и лёгкий прохладный ветерок незаметно пролетал сквозь всю её комнату. Она лежала, укутавшись, под лёгким синим одеялом. Это был её любимый цвет, он очень хорошо гармонировал с её глубокими, как океан, голубыми глазами. Длинные каштановые волосы нежно расстилались на большой плоской подушке. Её комната была самой светлой в доме. Попав в неё, сразу чувствовалось, что её обитатель – молодая девушка. Однако на этом сходство Ирины с другими обычными девушками и заканчивались. Во всём остальном она была больше похожа на мальчиков, причём далеко не самых спокойных. С самого детства её интересовали автоматические устройства и компьютерная техника, но особую страсть Ирина испытывала ко всем видам летательных аппаратов – в этой любви она даже опередила своего старшего брата Виктора. Уже с юных лет она с родителями и братом проводила долгие вечера в обсуждении принципиальных отличий в строении кислородных и атомных двигателей. Вся семья Бергов состояла из потомственных инженеров, которые разрабатывали самые прогрессивные летательные системы, в том числе и для нужд Института.
Рядом с Ириной на стуле расположился небольшой чёрно-белый пушистый комочек – прототип тигрёнка-робота третьего поколения.
Он был миниатюрным и весьма забавным. Небольшие округлые ушки с серым отливом элегантно высовывались из мохнатой головки. Сидел он на задних лапках абсолютно без движения, как будто ожидая, когда его хозяйка проснётся и заговорит с ним.
Третье поколение органических роботов поражало своей пластикой. Их движения были очень плавными благодаря новым механизмам, используемым в сухожилиях и связках. Главным элементом их конструкции был центральный йото-чип, который выполнял функцию головного мозга. Роботы мгновенно обучались и могли интерактивно взаимодействовать с человеком посредством своей новой программы квази-интеллекта.
Плюшевый чёрно-белый тигр Ирины был одним из первых выпущенных роботов третьего поколения. За несколько лет они успели очень сильно сдружиться.
Ирина открыла глаза и в этот же момент увидела его перед собой. Он знал, во сколько его принцесса (именно так по своей программе он называл её) обычно просыпалась, и устанавливал свой таймер включения за десять минут до этого.
– С добрым утром! – поприветствовал он её своим немного металлическим голосом.
– С добрым утром, Ильго! – ответила заспанным голосом Ирина. – А у тебя есть программа сновидений?
– Нет, моя принцесса. У меня такой программы нет. А откуда вы загрузили её себе?
– Глупенький… Люди ничего себе не могут загрузить. Сны приходят к нам сами.
– И вы можете выбирать сны?
– Обычно нет. Но у меня иногда получается. Перед тем как уснуть, я закрываю глаза и пытаюсь представить себе мир, в котором я через мгновение окажусь. Нам, девушкам, свойственно строить себе воздушные замки. Я часто представляю, как сижу на скамейке, на высокой отвесной горе, за которой после гигантского обрыва начинается бескрайний и величественный океан. Я могу взлететь и парить над ним, могу нырнуть и, подобно русалке, изучать его сокровенные тайны, скрытые под километрами водной толщи. Могу снова взлететь обратно на скалу и спокойно, расслабившись, созерцать эту красоту, восседая над ней, подобно богине. Я могу заставить океан покрыться небольшой рябью от утреннего бриза, могу поднять волны высотой с небоскрёб – и он полностью подчинится моей воле.
Ильго внимательно слушал Ирину и всем своим видом давал понять, что он крайне заинтересован рассказом о её снах. Однако мышцы на его плюшевой тигриной мордочке не были развиты, как у человека, и его мимика ограничивались лишь небольшими скованными движениями щёк и губ.
Ирина и Виктор уже с десяти лет ходили с родителями на ежегодный аэрокосмический выставочный салон, а с пятнадцати лет самостоятельно испытывали простейшие установки. К двадцати годам они собрали свой первый космический аппарат лёгкого класса. После некоторых доработок и необходимого формирования двигательной установки Ирина переработала корабль и назвала его именем одного из самых прогрессивных самолётов России, изобретённых в конце прошлого века – «Беркут-47-Б12». Последнюю букву она добавила от своей фамилии, а число обозначало количество произведённых ею базовых конструкционных изменений. Этот корабль был её гордостью, так как почти все основные работы по его модернизации она производила сама. Собрать необходимые средства ей, конечно же, помогали родители. Но, безусловно, главной частью корабля были вложенные в него труд и душа Ирины.
«Беркут-47-Б12» стоял на открытой парковке аппаратов за домом семьи Берг. Там же стояли корабли отца и матери, а также два лёгких звездолёта брата – первый из них был достаточно стар и потрёпан в долгих перелётах, а вот второй был не менее современным, чем звездолёт Ирины, – это был корабль класса «Инфинити-5». Ирина и Виктор часто соревновались, испытывая возможности своих кораблей, так как в целом их потенциалы были вполне сопоставимы. Но эти гонки и исследования были не только увлекательными, но и опасными.
Внешне корабли представляли собой подобие больших ласточек, на обтекаемых крыльях которых с обеих сторон находились встроенные, отлитые из единого титанового сплава двигатели тяги. Таким образом, движение корабля обеспечивалось четырьмя двигателями на крыльях и двумя продольными – один с тыльной стороны для основного ускорения и один спереди – чуть меньшей мощности – для реверсного движения.
Весили «Инфинити» и «Беркут» по тридцать тонн, а предельные скорости составляли более 20 000 км/ч. Последний рекорд в 20 850 км/ч показала Ирина при новом форсированном режиме тылового двигателя, и Виктору не терпелось обставить её при очередных испытательных полётах.
