Александр Грибоедов
Студент
Явление 6
Беневольский, Полюбин, Саблин.
Саблин. Здорово, Полюбин! как ты рано здесь нынче дежуришь! (Взглянув на Беневольского, отводит Полюбина в сторону.) Скажи, пожалуй, давно ли сестра пускает к себе в дом таких куриозов? Это чорт знает, что такое!
Полюбин. Это тот жених, об котором, помнишь, Звёздов прожужжал Вариньке.
Саблин. Казанский?
Полюбин. Как видишь, налицо.
Саблин. Чудо!
Полюбин. Хочешь ли, я вас познакомлю. (Саблин делает знак согласия.) Евлампий Аристархович! позвольте представить вам моего друга, Евгения Ивановича Саблина. (Беневольский раскланивается.)
Саблин (Беневольскому). Для первого знакомства, скажите-ко, батюшка, чем вы на белом свету промышляете?
Беневольский. Как ваш вопрос? извините. (Тихо Полюбину.) Я не понимаю его.
Полюбин (тихо Беневольскому). Человек военный, говорит просто; хотите ли, я за вас ему отвечу?
Беневольский (Полюбину). Вы меня обяжете.
Полюбин (Саблину). Господин Беневольский, честь и краса казанского Парнаса, доныне занимался только изящной словесностью, и с таким успехом, что стихи его печатались даже в «Сыне Отечества».
Беневольский (Полюбину). Помилуйте, вы меня в краску вводите вашей похвалою.
Полюбин. В ней нет ничего лишнего.
Беневольский. Вы так думаете?
Полюбин. Присягнуть готов. (Саблину.) И сверх того, в «Вестнике Европы».
Беневольский. Пощадите скромность поэта.
Полюбин. И где, бишь, еще?
Беневольский. В «Музеуме». – Да перестаньте. Хоть это всё очень лестно, но может показаться, что я самолюбив; а я ничьих похвал не ищу.
Саблин. И хорошо делаете. Кто вас так похвалит, как вы сами себя?
Полюбин. Везде рассыпаны счастливые опыты Евлампия Аристарховича Беневольского: после этого подумай…
Саблин. Я об этом никогда ничего не думаю и сочинителей терпеть не могу. (Беневольскому.) Это до вас не касается.
Полюбин. Кроме, что сочинитель, господин Беневольский ужасный законник и метит вдаль. Я его уговаривал, а он почти согласен сделаться со временем государственным человеком.
Саблин. Чем чорт не шутит! – Так вы метите в министры? а?
Беневольский. Отчего ж не стремиться вслед за Сюллиями, за Кольбертами, за Питтами, за боярином Матвеевым?
Саблин. Послушайте, подите-ка к нам, в полк, в юнкера. Смотри, пожалуй! он еще дуется!.. Ведь я не виноват, что вас иначе не примут; мне бы, напротив, во сто раз было веселее, кабы вы попали прямо в полковники: вы так сухощавы, по всему судить, проживете недолго, скорей бы вакансия очистилась.
Беневольский (в сторону). Житель Виотии в Афинах! ни малейшего колорита воспитания!
Саблин (Полюбину). Неужели ты полагаешь, что есть возможность этому шуту жениться на Вареньке?
Полюбин. Э, братец! от твоего зятя всё возможно.
Саблин. Я за это в состоянии сказать ему дурака в глаза, хоть он и думает, что вдвое меня умнее от того, что вдвое старее. Здесь неловко говорить: идем завтракать на бульвар.
Полюбин. Пойдем.
Саблин. А ужо как вернемся, настроим хорошенько сестру, чтоб она мужа на ум навела. Я, право, люблю тебя как душу, и Вариньку тоже, смерть досадно, если она достанется этому уроду… Ха! ха! ха! как можно этаким выродиться! Я бы сам себя на его месте обраковал и пристрелил. (Беневольскому.) Мы, сударь, оставляем вас одних: рассуждайте на досуге. Вот вам, как Ивану Царевичу, три пути: на одном лошадь ваша будет сыта, а вы голодны, – это наш полк; на другом и лошадь, коли она у вас есть, и сами вы умрете с голоду, – это стихотворство; а на третьем и вы, и лошадь ваша, и за вами еще куча людей и скотов будут сыты и жирны, – это статская служба. Во всяком случае, вы пойдете далеко; а мы, брат, пойдем к Бордерону, вели своей коляске за собой ехать.
Явление 7
Беневольский (один). Ха! ха! ха! Какой сюжет для комедии богатый! Как они смешны. Тот статский советник, в порядочных людях, и не читал ни «Сына Отечества», ни «Музеума»; но, по крайней мере, видно, что ему это совестно, больно: он мне после угождал взорами, речьми нарочно, чтоб изгладить дурное впечатление, которое надо мной сделало его невежество. А этот гусар, об котором Виргилий говорит: Barbarus has segetes,[1] – еще храбрится своею глупостью. Однако он мне дал мысль: ступайте к нам в полк… Нет, не в их полк, а в военную: отчего мне не быть военным? О! ремесло Цесаря! сына Филиппова! Быть вождем полмиллиона героев! Самому воспевать свои победы! воин-поэт! Но быть министром! тоже значительно, завидно. Ну, что ж? разве нельзя всё это сдружить вместе? Так, я буду законодателем-полководцем и стихотворцем, и вы меня одобрите, существа кротости!.. Существа очаровательные! всё в жертву вам!.. Но, боже мой! как здесь долго таятся в неге! Я так давно снедаем ожиданием. Ax! если б теперь мог увидеть ту, которая давно живет здесь, в моем сердце, знакомую незнакомку, которая часто появлялась мне в сновидениях, светла, как Ора, легка, как Ириса, – величественный стан, сафирные глаза, русые, льну подобные, волосы, черты… Кто-то идет – две женщины!.. Сердце, ты вещун! – это она с субреткою… Мой идеал!.. Она!..
Явление 8
Звёздова, Варинька, Беневольский.
Звёздова. Я теперь только узнала, что вы приехали, и очень жалею, что не могла прежде… Что с вами сделалось? Не дурно ли вам?
Беневольский (кланяясь). Нет-с, ничего-с. Честь имею себя рекомендовать.
Звёздова. Вы долго ехали из Казани?
Беневольский. Счетом времени только неделю, а счетом сердца целый век.
Звёздова. Видно, что-нибудь вас сюда торопило?
Беневольский. Ах! сударыня, вы не знаете любви!
Звёздова. Это очень лестно для вашей невесты. Но вы ее видите в первый раз.
Беневольский. В первый раз! Нет, я ее вижу не в первый раз.
Звёздова. Разве вы бывали прежде в Петербурге?
Беневольский. Никак нет-с.
Звёздова. Когда ж вы могли ее видеть?
Беневольский. Всегда: в часы уединенного труда, в минуты деятельной чувствительности, досуга шутливого, крылатой фантазии.
Звёздова. Да где же?
Беневольский. Везде: образ ее носился в облаках воздушных, выглядывал из ручейка долинного, отражался в каплях росы на листочках утренних…
Звёздова. Теперь я понимаю: вы шутите.
Беневольский. Одни сердца холодные могут шутить.
Звёздова (тихо Вариньке). Он говорит так странно…
Варинька (тихо Звёздовой). Странно, просто вздор; и за него хотят меня выдать. Ах! сжальтесь хоть вы.
Беневольский (в сторону). Она в смущении! Еще слово, и я счастлив.
Звёздова. Вы, кажется, поэт?
Беневольский. Так! Я не ошибся! Я счастлив! Я любим!
Звёздова. Что такое?
Беневольский. Вы меня узнали?
Звёздова. Узнала ли я?..
Беневольский. Вы меня поняли?
Звёздова. Нет, право…
Беневольский. Трепещут ли в вас те струны, которые издали голос в моем сердце?
Звёздова (Вариньке). Он с ума сходит.
Варинька (Звёздовой). Помилуйте, с чего ему сойти?
Беневольский. Я желал, и свершилось; я искал бессмертия в любви, божества в природе, – и ангел возвышенных мыслей предстал мне во всем велелепии.
Звёздова. Что вы говорите? опомнитесь.
Беневольский. Сердце имеет свою память. Вы приметили тот восторг, который не в силах был я удержать при первой нашей встрече? – в нем слышали вы голос пиитической совести.
Звёздова. Я, сударь, в жизнь мою ничего подобного не видала и не слыхала. (Вариньке.) Побудь с ним, ради бога, мне сил недостает его слушать. (Уходит.)
Явление 9
Беневольский, Варинька (она все время печальна и сердита).
Беневольский (не примечая, что Звёздова ушла). Не удивляйтесь моим словам, в языке любви запасся я жатвою слов… Боже мой! Она ушла?
Варинька. Ушла.
Беневольский. Краска стыдливой скромности, конечно, взыграла на лице невинности. Она, верно, хотела скрыть смятение первой любви. Зачем я не удержал ее? не досказал всего того, что теснится здесь, в этой груди?
Варинька. Нужды нет; вообразите себе, что я ваша невеста, и доканчивайте, как начали. Оно в своем роде, право, хорошо.
Беневольский. Верю, милая.
Варинька. Милая! Как он смеет!..
Беневольский. Но ты не моя невеста, ты не она.
Варинька. Дай бог!
Беневольский. Что, красавица?
Варинька. Я думала, каково вашей невесте!
Беневольский. Положение ее должно быть…
Варинька. Несносно.
Беневольский. Стрелы любви, конечно, язвительны, богатыри могучие по три дня не едали и не спали от них. Илья Муромец… Но ты не читала, ты не поймешь. Стрелы любви, подобно копью Ахиллову, исцеляют собственную рану… Ох! я опять забыл, что ты не поймешь.
Варенька. Авось пойму: продолжайте.
Беневольский. Если б ты, красавица, взялась мне помочь, поговорить своей барышне…
Варинька (в сторону). А! я служанка.
Беневольский. Если б ты растолковала ей, как выгодно быть подругою стихотворца!..
Варинька. К чему это? Невеста ваша всё сама от вас слышала.
Беневольский. В самом деле! С каким жаром я изъяснялся! Как ты думаешь?
Варинька. О! чрезвычайно… Только жаль…
Беневольский. Что жаль?
Варинька. Вы трудились понапрасну.
Беневольский. Понапрасну! Поверь, что нет. Я примечал всё время и приметил, что она…
Варинька. А кто она?
Беневольский. Вот вопрос забавный: она, что вдруг явилась и наполнила душу радостью, а потом исчезла как призрак, невеста, избранная мне рукою тайного Провидения, словом, она.
Варинька. Ах, сударь, она – не она.
Беневольский. Как не она?
Варинька. Вы говорили не с нею.
Беневольский. Не с нею! С кем же?
Варинька. С хозяйкою здешнего дома, с женою вашего покровителя.
Беневольский. С женою… Невозможно! Нет, нет… Какое тут правдоподобие!
Явление 10
Варинька, Беневольский, Иван.
Иван (Вариньке). Барыня вас спрашивает.
Варинька. Слава богу! (Уходит.)
Явление 11
Беневольский, Иван.
Беневольский (ей вслед). Минуту! Одну минуту!.. Никакого правдоподобия, это шутливый вымысел субретки. (Ивану.) Постой хоть ты.
Иван. Что прикажете?
Беневольский. Представьте себе, что мне сказала горничная.
Иван. Какая, сударь, горничная?
Беневольский. Ну, вот, что сейчас отсюда вышла.
Иван. Помилуйте, сударь, что это за горничная? Это барышня, здесь в доме воспитывается, Варвара Николаевна.
Беневольский. Моя невеста! Я погиб. Зловещий человек! Что ты сказал?
Иван. Сущую правду-с.
Беневольский. Но как же мне не ошибиться? Входит женщина молодая, ни дать ни взять мой идеал. Кому же взойдет в голову, что она жена старика Александра Петровича Звёздова? С ней другая должна была показаться мне горничною.
Иван. Станет ли, сударь, горничная растабарывать с молодым незнакомым господином, глаз на глаз, середи бела дня, где все люди ходят? Довольно, что и урывкою пошаливают.
Беневольский. Полно, братец, нынче горничные везде, всегда и со всеми разговаривают. Я это читал во всех новых комедиях, а комедия зеркало света.
Иван. Как вам угодно.
Беневольский (в размышлении). Из тысячи книг собирал я познания о свете, и вдруг одна нечаянность всё превращает в ничто. О fatum! – Нет, не виню тебя, ученье! Так, догадываюсь, понимаю, я сам виноват, я читал же… как забыть? как не вспомнить? Это одно и то же положение; они хотели испытать меня: одна притворилась горничной, другая моей невестой, а я не угадал. Но – не дам им торжествовать, оборочу́ им же в обиду, скажу им, что я знал всё и нарочно притворялся, чтоб помучить хитрую. Эту развязку я читал, очень помню.
Иван. Еще ничего не прикажете?
Беневольский (в сторону). Этот человек может мне послужить. Он так хорошо одет; верно, много значит в доме. Я читал, что у знатных есть слуги, которые в доме всё делают и даже управляют господами. (Громко.) Послушай, мой друг, полюби меня, делай, что я тебе скажу.
Иван. Что будет угодно?
Беневольский (дает ему деньги). Вот тебе для знакомства. Не откажись…
Иван. Кто, сударь, от денег отказывается?
Беневольский. He откажись подать мне те сведения, что я от тебя потребую. Ты, верно, всё в доме знаешь до утонченности… все тайны тебе известны.
Иван. Виноват, сударь, я вчера только поступил сюда в услужение. Александр Петрович изволил меня выпросить у своей тетушки, княжны Дарьи Савишны Невкушаевой. Про нее расскажу вам, что хотите; почтенная, целомудренная девица, шестидесяти лет; я у ней исправлял должность буфетчика.
Беневольский. Какое мне до нее дело? – Судьба меня преследует. Но крайней мере впредь, братец, старайся всё видеть, всё слышать, всё знать, что здесь происходит.
Иван. О! вперед, сударь, будьте уверены, всю подноготную выведаю.
Беневольский. Под завесой тайны слушай всё: где что, кто кому тихо станет шептать.
Иван. Да, сударь, коли очень тихо будут шептаться, и не услышишь.
Беневольский. Лови малейшие намеки, наблюдай за телодвижениями, за выражением лиц, из того выводи свои заключения, сшей себе тетрадку, всё записывай; вот тебе карандаш.
