ГлавнаяМаньякиАлександр ЩёголевОхота на хищника

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Александр Щёголев
Охота на хищника

Полная версия

– Скучаете? – раздался у нее за спиной мужской голос.

– Ни капли, – резко отозвалась Инга, даже не обернувшись.

– Может, все-таки составить компанию? – На стул рядом с Ингой присел упитанный лысеющий донжуан, пахнущий водкой и потом.

– Нет! – холодно бросила Инга.

Мужчина посидел рядом с полминуты и, чуть покачиваясь, удалился.

– Что, не понравился кавалер? – усмехнулся бармен, забирая опустевший бокал. – Ищете кого-то поинтереснее?

– Именно. Скажите, вы работали здесь четыре года назад?

– Четыре? Это когда маньяк в парке девчонку зарезал?

Бармен смерил Ингу оценивающим взглядом. Пытался понять, кто она: скучающая туристка, журналист, мент?

– Нет. За год до этого, – пояснила Инга, наслаждаясь тем, что не поддается определению и разгадке.

– Я прошлым летом устроился. – Парень налил еще один коктейль и поставил перед Ингой. – Влад работал. Охранник. Он у нас старожил заведения. Лет десять уже следит за порядком. – Парень мотнул головой в сторону охранника.

Инга хотела заметить, что не просила повторять коктейль, но передумала. Отпив пару глотков, она направилась к Владу.

– Думал, не подойдешь, – усмехнулся он, внимательно разглядывая Ингу. – Из полиции? По делу маньяка?

– Почти. – Инга вытащила документы, но мужчина, не глядя, отмахнулся.

– Я раз двадцать рассказывал про тот вечер. Не о чем говорить.

– Меня интересует другой вечер. За год до убийства в парке. Тогда в клубе была драка и кто-то вызвал полицию. Это были вы? – Инга подошла очень близко, чтобы музыка не мешала говорить.

Охранник на секунду задумался, вспоминая давнюю историю.

– Не я. Врач скорой. Сказала, о таких происшествиях положено сообщать.

– О каких? – заинтересовалась Инга.

– Да там ерунда какая-то вышла. – поморщился охранник. – День рождения был. Гуляла компания ребят, человек восемь, парни, девчонки. Я присматривал за ними. Они не то чтобы мажоры, но ребята с деньгами, с гонором, такие порой забываются. В разгар вечера они уже подвыпившие были, подходит какой-то мужик и приглашает потанцевать девчонку из их компании. Она отказала. Он настаивать стал, голос повышать. Ребята ему спокойно объясняли, что, мол, своей компанией гуляем, отвали.

– Он не отстал и началась драка? – догадалась Инга.

Охранник покачал головой.

– Мужик вроде ушел. А часа через два девчонки на улицу подышать вышли. Минуты две прошло, слышу крик. Вылетаю, сидит на крыльце этот мужик, что девчонку танцевать звал, на руке порез, кровь течет, глаза бешеные, губы аж побелели, говорить не может.

Я скорую вызвал. А пока она ехала, мне девчонки рассказали, что он к ним из подворотни вышел и опять к их подружке пристал. Мол, что отказала-то, не в постель же звал, на танец. Подошел к ней, руку протянул, вроде как приобнять. А она нож из сумки выхватила, ударила и бежать. Бешеная.

Инга внимательно посмотрела на охранника.

– А дальше? Когда приехала полиция, пострадавший написал заявление?

– Нет. Выбежали парни из той компании, поговорили с ним. Ты, говорят, сам виноват, девчонку напугал, спровоцировал. Денег предложили. Ментам сказали, что, мол, несчастный случай, а не поножовщина. Те не стали разбираться. Да и рана была несерьезная, забинтовали, и дело с концом.

– А девушка? Как она выглядела, помните? – Инга затаила дыхание, утратив на секунду свою холодную невозмутимость.

– Высокая, молодая, брюнетка вроде. Я потом видел ее тут пару раз, пока она в Лондон не уехала.

– Какая осведомленность, – насторожилась Инга.

– Ребята те у нас отдыхают время от времени. Болтают между собой, я слышу, – пояснил охранник.

Инга кивнула.

– А человек, которого она порезала, еще заходил?

– Был несколько раз. Но больше никого не трогал. Придет, посидит у стойки, выпьет рюмку-две коньяка и уходит.

Инга почувствовала, что напала на след. Что, если мужчина, пострадавший от ножа взбалмошной брюнетки, сам вооружился ножом? Отомстить девушке он не мог, она уехала из страны, а потому переключился на похожих женщин.

«Версия или попытка притянуть друг к другу разрозненные факты?» – Инга поморщилась, «Белый русский» наполнил тело приятным теплом и негой, во рту отчетливо ощущался вкус сливок и кофе, но легкий туман в голове мешал думать.

Покопавшись в сумке, Инга вытащила сложенный вдвое лист – фоторобот, составленный Зоей. Молча протянула его охраннику, тот, не задумываясь, кивнул.

Инга попрощалась и отправилась домой. Утром на трезвую голову ей предстояло найти убийцу.

– Отыскала нулевую жертву? – спросил Степан утром, стоило Инге войти в кабинет.

– В процессе, – небрежно отозвалась та. Пожалуй, чуть более небрежно, чем следовало.

– Давай помогу, – предложил следователь, – могу взять часть бумажной работы, там, наверное, море информации.

Инга замерла. Она почти нашла убийцу и не собиралась делиться информацией.

– Не стоит. Там правда море всего. Не поймешь, где и что искать. – Инга натянуто улыбнулась.

Степан испытующе посмотрел на коллегу.

– Ты что-то нашла и не хочешь рассказывать?

– Пока нечего рассказывать, – холодно ответила Инга. – Найду – сообщу.

Женщина села за стол и, уже не обращая внимания на Степана, застучала по клавиатуре. Инга знала, что подошла очень близко. Остались мелочи: имя и адрес. Графики дежурств больниц, отправляющих на вызов кареты скорой помощи, не меняются годами, если не десятилетиями. 12 июня 2018 был вторник, по вторникам дежурит городская больница № 2.

Инга резко встала и, не прощаясь, выбежала из кабинета. Степан проводил ее задумчивым взглядом.

– Кажется, она напала на след, – пробормотал он себе под нос.

Инге тоже казалось, что она гончая, которую пустили по следу. В считаные минуты она добралась до больницы, разыскала главврача и потребовала предоставить больничные записи о выездах скорой помощи в июне 2018 года.

Врач что-то говорил про тайну, постановления, архив, где все равно никто ничего не найдет. Однако четверть часа спустя Инга держала в руках журнал с записями, а там достаточно ровным для врачебного почерком значились имя, фамилия и даже адрес – Костомаров Олег Давыдович 1986 года рождения. Долгопрудная, 17.

Инга ликовала. Четыре года назад у Олега Давыдовича не было ни малейших оснований скрывать свою личность. Значит, данные верны.

Инга не помнила, как добралась до нужной улицы, отыскала дом. Азарт охоты, погони ослепили ее. Очнулась Инга, только коснувшись звонка. За железной дверью раздался мелодичный перезвон, дверь открылась, и на пороге появился высокий худощавый мужчина с внимательными карими глазами.

– Добрый день, я из поликлиники, проверяю работу наших сотрудников. Вы позволите войти? Я не отниму много времени, – проворковала Инга.

Мужчина молча посторонился. Инга прошла через узкий длинный коридор, вошла на маленькую кухню и присела к столу.

Мужчина вошел следом и остановился в дверях, чуть удивленно глядя на Ингу.

– На одну из наших сотрудниц поступила жалоба. Ее обвиняют в халатности, – Инга сделала паузу, давая собеседнику возможность отреагировать.

– Причем здесь я? – Мужчина нахмурился.

– Вы сталкивались с ней. С врачом, я имею в виду. Четыре года назад она приехала в клуб «Склад» на вызов и обрабатывала вам руку после драки. Помните?

– Да. Прекрасный врач. Очень отзывчивая женщина, – ответил он и, помолчав, добавил: – Думаю, за эти годы у нее было множество пациентов, почему вы пришли ко мне?

– Скажите, вас ведь тогда ударила ножом женщина? – не обращая внимания на вопрос, продолжила Инга. – Молодая красивая брюнетка. От такой не ожидаешь агрессии. Впрочем, чему тут удивляться, у кого нож, тот и сильнее. Был бы нож у вас, все сложилось бы иначе. Один удар – и готово. Верно? – Инга испытующе смотрела на собеседника.

Он некоторое время внимательно смотрел ей в глаза, потом медленно кивнул.

– Возможно. Хотите чаю? – Мужчина подошел к столу, включил чайник, взял с подноса рядом лимон, поколебался секунду и достал из подставки нож.

Инга за его спиной широко улыбнулась.

– Покажите шрам, – мягко попросила она. – Интересно посмотреть на отметину, заставившую вас мстить каждой молоденькой брюнетке, разгуливающей в парке двенадцатого июня и двенадцатого декабря. А кстати, при чем здесь декабрь? Мало убивать раз в год?

– Двенадцатого декабря я узнал, что эта тварь сбежала в Лондон, – мрачно отозвался серийный убийца Олег Костомаров, выставил нож и не спеша направился к Инге.

Она снова улыбнулась, холодно и зловеще. В ее руке тоже сверкнул нож: маленький, швейцарский складник. Инга поднялась со стула, оказавшись в метре от Костомарова, готовая в любой момент нанести удар. В глазах ее не было страха, скорее радость и охотничий азарт.

Инга знала, преимущество на ее стороне. Изучив множество отчетов и заключений, она прекрасно понимала, как орудует преступник. Как захватывает жертву, наносит смертельный удар. Как потом уродует ножом мертвое тело. Инга знала все.

Олег Костомаров не знал даже, кто стоит перед ним. Он смотрел на девушку, ожидая увидеть отчаяние, мольбу и покорность, но видел лишь безумие, не сулившее ничего хорошего. Он сделал неловкий выпад ножом и промахнулся.

А секундой позже его обожгла острая боль, нож Инги рассек кожу на руке. Дорожки алой крови потекли к локтю, каплями падая на пол. Олег отступил к стене. Инга шагнула к нему, продолжая улыбаться. Она не защищалась от убийцы, не собиралась его задерживать. Она пришла убивать.

Олег в отчаянии взмахнул ножом и задел плечо незваной гости. Но это ранение лишь позабавило ее. Инга переложила нож в другую руку и занесла для решающего удара.

В дверь позвонили. Раз, второй, третий.

– Инга, открой! – раздался из-за двери знакомый голос. – Открой сейчас же!

Инга отступила на шаг. Пару секунд она напряженно думала. Затем нанесла короткий яростный удар ножом и, не оборачиваясь, пошла к двери.

Степан влетел в квартиру и наставил на Ингу дуло пистолета.

– Где он? – прошипел следователь.

Инга махнула рукой в сторону кухни. Следователь бросился туда. Женщина проводила его долгим задумчивым взглядом и, не торопясь, вышла из квартиры. Свою работу она сделала.

* * *

В дверь позвонили около полуночи. Инга открыла сразу, словно давно ждала. Степан вошел в прихожую, чуть покачнувшись на пороге. Он был пьян.

– Он сознался, – сказал следователь, – в шести убийствах.

– Не сомневаюсь, – спокойно ответила Инга.

Следователь кивнул и некоторое время молча смотрел на нее, не решаясь спросить.

– Если бы я не пришел, – наконец начал он и запнулся, – ты бы его… Ты бы…

– Убила, – подтвердила Инга и подняла на следователя глаза.

– Зачем? – прошептал он.

– Думаю, ты понял. – Инга усмехнулась. – Кстати, как ты узнал?

Степан достал из кармана телефон, покопался в нем и показал Инге e-mail.

– Пришло сегодня утром, от друга, – пояснил он.

Инга прочитала: «Привет, Степыч. Ты что, работаешь с Иголкой? Сочувствую. Железная леди, одержимая. Будет идти по следу, пока не найдет убийцу. Но задумайся, почему она их находит? Она же думает как они, реальная маньячка. У нас шутили, что Иголка любого маньяка пришьет. Шутка, конечно. Но в каждой шутке, как говорится, доля шутки… Отпустишь ее одну на задержание, получишь труп и невнятную историю про самозащиту».

Инга вернула телефон. Молча кивнула.

– Остальное – дело техники. Проверил твою историю поиска. Поехал следом в больницу, узнал то же, что и ты, – рассказывал Степан, параллельно удаляя письмо. Потом достал из кармана ветровки складник и протянул Инге.

– Еле вырвал из столешницы.

Женщина улыбнулась.

– Пройдешь? – она жестом пригласила его в квартиру.

Степан посмотрел на Иголку и медленно кивнул. В конце концов, алкоголь притупляет чувство самосохранения, а он выпил действительно много.

* * *

Несколько дней спустя на станцию в одном из городов черноморского побережья прибыл скорый поезд. Из вагона вышла высокая худая женщина с холодными серыми глазами. Она едва заметно усмехнулась, оглядела перрон и поправила в кармане маленький швейцарский нож. Охота началась!

Элитный клуб
Сергей Волжский

#золотая_молодежь

#психопат_в_элитном_клубе

#кто-то_из_них_врет

1

Среди лиц, зыбким кольцом окружавших бледный дом со скучными узкими окошками, майор Грановский принялся искать знакомые. Некоторых он как будто видел, одного мужчину в фетровой шляпе, нервно расхаживавшего по тротуару, даже помнил по имени, другие казались совершенно новыми. Унылый сентябрьский пейзаж был перерезан Озерной улицей, отделявшей массив низеньких многоквартирных домов слева от поселка с донельзя высокомерным названием «Элитный клуб» справа. Чертыхнувшись, Грановский выбрался из машины и вдохнул густой аромат утреннего тумана.

Пришло время осмотреть тело. Очередное. Последний год окрестности Новоорловского заказника изобиловали ими. Телами, отбрасывавшими длинные тени нераскрытых смертей. Грановский приблизился к дому, перебирая нестройный поток фактов, отрывочных показаний прошлых месяцев и того, что с огромной натяжкой можно было окрестить уликами, огляделся и вошел в полутемную парадную.

– Третий этаж, направо, – подсказал ему парень в синей форме судебного эксперта.

В прихожей Грановский встретил своего помощника лейтенанта Зверева, который дважды махнул рукой, сперва приветственно, а затем указал шефу на труп, прикрытый традиционной белой простыней.

– Женщина. Миронова Наталья. Двадцать семь. Педагог. Ножевые ранения.

Вспышка фотокамеры осветила комнату.

– Как давно? – спросил Грановский судмедэксперта, склонившегося над следами крови, застывшими на выцветшем ковре с красно-синими узорами.

– Предварительно, до полуночи.

– Кто обнаружил тело? – Грановский задал вопрос, прежде чем успел заглянуть в протокол осмотра.

– Целая толпа. Ее ученики. И не только. Ждут на улице. Там… – аккуратно начал Зверев, надеясь, что шеф увидит на бумаге фамилию одного из свидетелей.

И Грановский увидел. Собственную фамилию.

– Грановская Марианна… – Майор переменился в лице, но, прикинув что-то, потушил гримасу изумления. – Ну конечно! За углом музыкальная школа. Это же ее преподавательница.

– Девушка на улице, шеф. С остальными, – деликатно сказал Зверев.

Вернувшись в туман Озерной улицы, соединявшей Новоорловский заказник и Выборгское шоссе, Грановский начал искать глазами. Он едва успел отыскать встревоженное лицо дочери, которая светилась ярким пятном красной куртки и беззвучно шевелила губами на расстоянии двадцати метров, как его окликнули.

– Долго мне еще тут гулять? – Мужчина в фетровой шляпе, Юрий Монахов, небритый и осунувшийся, переминался с ноги на ногу. Дирижер из школы «Терцо», где Марьяшка занимается вокалом. Проходил свидетелем, когда в начале июня учитель пения, как его там, был зарезан, как свинья.

– Сколько потребуется, гражданин Монахов. Раз в ваших краях такие дела…

– А какие дела? – начал было Монахов, но Грановский не слушал, решив поговорить с ним позже.

– Приятель этой Мироновой. Пришел одновременно с ребятами. Не дозвонился, в Сети не нашел и надумал проверить, что с ней, – торопливо объяснял Зверев, следуя за Грановским. – И про какие дела речь?

– Была пара случаев, еще до тебя. Утонул школьник. Учи́теля из «Терцо» зарезали. Но об этом после. – Майор быстрым шагом направился к группе молодых людей, ожидавших возле высокого поребрика.

Приблизившись к ним, Грановский вгляделся в лица. Он уже открыл рот, чтобы привлечь внимание, как Марианна неожиданно повернула голову. И тут же отвернулась. Грановский заметил на лице дочери печать усталости. В глазах стояла странная тревога.

– Пап? Ты как здесь? – выдохнула она, поднимая ворот куртки.

– Да вот, по работе, дочка. – Грановский слегка улыбнулся. – Ты у меня теперь свидетель.

Сколько они уже не виделись, размышлял он, силясь вспомнить день своего короткого визита, когда он общался с дочерью через порог под каменным взглядом жены, которая раз за разом втягивала носом воздух, как ищейка, стремясь уловить запах спиртного.

– Товарищ адмирал! – Насмешливый голос оборвал цепь тяжких воспоминаний.

Отведя глаза от дочери, Грановский посмотрел на девушку, обратившуюся к нему столь фамильярным образом. По его лицу пробежала тень.

– Полина Вострякова, – сквозь зубы произнес он.

– Собственной персоной, – ответила девушка, расположившаяся на гранитном выступе, отделявшем тротуар от газона.

Метнув бессознательный взгляд на Зверева, Грановский разглядел в глазах помощника нарастающую волну интереса. Он вздохнул.

Свидетельница по обоим упомянутым делам. За словом в карман не полезет. Заноза. Говорили, покуривает всякую дрянь. Из не самой благополучной семьи. Он нахмурился. И что Марьяша в ней нашла? Они еще до каникул сдружились.

– Какими судьбами? – мрачно спросил майор девушку. – Каждый раз встречаю вас поблизости.

– За компанию. Очень мило, что вы меня помните, – манерно ответила Полина.

– Павлов, Шелкунов, Куницын, Абдулова, Вострякова. И Грановская, – отчитался Зверев, кашлянув.

И снова уставился на девицу, полулежавшую на поребрике, развязно закинув ногу на ногу. В сероватом воздухе неспешно плавали ее стильные, ярко-красные сапожки с острыми носками.

– Вас сложно забыть, – процедил Грановский, обращаясь к Полине.

Вострякова вскинула брови, улыбнулась с явным непочтением во взгляде и уткнула лицо в смартфон, оставаясь в своей претенциозной позе.

Зверев не сводил с нее глаз. Грановский с сожалением покачал головой, не слишком удивляясь, однако, такому вниманию помощника к донельзя вульгарной, но, без преувеличения, эффектной особе, липнувшей к этим смертям как банный лист… Выглядела она немного старше своих лет, скорее всего неслучайно, одевалась броско, вызывающе, что явно приносило свои плоды. И куда шикарнее, чем раньше. Шелкунов и Куницын то и дело поглядывали на нее, каждый своим взглядом.

Валентина Шелкунова Грановский помнил по музыкальным занятиям, после которых парень два или три раза провожал Марьяшу до дома. Тихий. Всегда вежливый. Немного в себе.

При взгляде на толстяка Тимофея Куницына, одноклассника Востряковой и Абдуловой, круглого, как шар, замотанного в красный шарфик бесконечной длины, беспокойно почесывавшего русую макушку, майор насупился. Перед глазами тотчас выросла пасмурная фигура в дорогом костюме, пронзавшая острым взглядом, как шпагой. И тоже по фамилии Куницын. С этим Грановскому еще предстоит встретиться, он нисколько не сомневался. Его взгляд упал на очертания домов «Элитного клуба», высившихся по ту сторону Озерной улицы подобно золотым коронкам, поблескивавшим в приоткрытом рту туманных сумерек безрадостного утра.

Камиллы Абдуловой, знакомой Марианны из группы по вокалу, майор не увидел, а некий Антон Павлов, высокий, как жердь, отстраненный, на вид лет двадцати пяти, стоял, заложив руки в карманы плотной серой куртки, сливаясь с асфальтом.

– Итак. Господа. И дамы, – начал Грановский.

Вострякова растянула пухлые губы в презрительной усмешке.

– Давайте сосредоточимся и повторим, что вы уже говорили, – поддержал шефа Зверев.

– Каля, Маря и Валик поднялись в квартиру и закричали. Мы с Полькой пошли за ними. А она там валялась… в смысле, лежала, – торопливо заговорил Тимофей Куницын, встав со скамейки и приблизившись к Грановскому.

– Мы сразу вышли и стали звать на помощь, – медленно, как будто не без труда, добавил Валентин.

– Как девчонки, – послышался злорадный голос с поребрика.

– Пожалуйста, гражданка Вострякова, сосредоточеннее, – одернул Грановский девушку.

Уперевшись локтем в гранит, Полина продолжала помахивать ногой. Ее серое, в черную полоску платье заметно поднялось, обнажив длинные ноги в белых чулках. Грановский чувствовал, что Зверев постепенно отдаляется от расследования, скользя глазами от кончиков красных сапог и выше. Майор кашлянул.

– Подошел Юрий Анатольевич. Он поднялся за нами и позвонил по 112, – заговорила Марианна, бросая на отца короткие взгляды.

– Да, он стоял и звонил по телефону, когда мы пришли, – поддакнул Тимофей.

– Он недавно провожал Наталью Ильиничну до дома, – добавил Валентин. Парень сидел, подперев бледное лицо обеими руками и смотрел в асфальт, не поднимая головы.

– Да это ее бойфренд. Редкостный урод. И зубы кривые, – вполголоса добавила Полина.

– Говорите по делу, – осадил ее майор.

– Мы и говорим. Он ждал ее под домом, когда мы пришли. Потом стал названивать вашим.

– А вы трое что здесь делали? – Майор поочередно посмотрел на Вострякову, Куницына и Павлова.

– Просто провожали их на урок. Мы с Полькой собирались посмотреть «Игру престолов», пока они занимаются. А потом погулять. Может, в «Пиццу Хат», – пояснил Тимофей.

– Я по поводу настройки фортепиано. Наталья подходила, когда я возился в «Терцо», попросила глянуть, – холодно ответил Павлов.

Полина зашевелилась и, выудив длинными пальцами тонкую сигарету, громко щелкнула металлической зажигалкой. Спустя секунду она медленно выпустила длинную струю дыма, направив ее поверх макушки Марианны в лицо Зверева.

– Кстати, где Абдулова? – спохватился Грановский.

– Шеф, вам туда, – Вострякова указала большим пальцем через плечо, стряхивая пепел на тротуар.

Из-за темных стволов лип, высившихся позади густого газона, донеслись звуки мучительной рвоты.

– У нее шок. – Вострякова вскинула брови.

– Ага, вчера перебрала, – просиял Тимофей, оскалившись, но вдруг поднялся, как солдат перед генералом, вытянув руки по швам, и замер. Валентин медленно встал и склонил голову, как будто приветствуя кого-то. Марианна повернула голову туда, куда смотрели они.

На газон, шатаясь, выплыла девушка с черными как уголь волосами и белым как бумага лицом.

– Боже… Как мне плохо, – простонала она, держась за живот. – Умираю.

– Требуется опохмел. – Вострякова с наслаждением затянулась.

Грановский и Зверев переглянулись.

– Утро доброе, господа офицеры, – послышался низкий, командный голос.

Они обернулись. Школьники опустили глаза. Павлов скривился. Ждавший поодаль Монахов перестал плясать на месте и затих.

– Здравия желаю, полковник, – произнес Грановский.

Он пожал руку полковнику ФСБ Павлу Куницыну, которого неблизко знал последние двадцать пять лет. Тот кивнул Звереву и бросил брезгливый взгляд на сына и компанию.

– Как успехи? – осведомился Куницын-старший.

– Да вот, начали с ваших. Тоже свидетели, – отчеканил Грановский, морщась от начавшего покалывать лицо дождя.

– Да уж, звонил мой оболтус. В нашем микрорайоне убийство, считайте, беспрецедентная вещь. А тут уже второй случай за полгода.

– Вы знали погибшую Миронову? – почтительно спросил Зверев.

– Не сказать, что знал. Видел, скажем так. Дочка моя неплохо с ней знакома, если желаете, побеседуйте. Юля как раз дома. – Куницын вдруг помрачнел.

– Спасибо. Непременно. Только сперва закончим с этими, – кивнул майор.

– Детишки… – протянул полковник и вдруг улыбнулся. – Марьяша, смотрю, ваша однофамилица. Не дочка, часом?

– Дочка, – вздохнул майор. – На музыкальные занятия сюда ездит. В училище «Терцо». Да еще частные уроки брала. – Он опустил слова «насколько я помню».

– Да, я слышал, Миронова еще и на дому преподавала. Ну что ж, милости просим. Можете, если что, пообщаться с ними со всеми у меня. Дождик вон накрапывает.

Грановский хотел было поблагодарить, когда его позвали.

– Можно мне, наконец, домой? – крикливо спросил Монахов. – Все, что мог, сказал. Я, знаете, такое там увидел… – Он теребил в руках смартфон.

– Ладно, но мы еще побеседуем.

– Я могу быть свободен? – дернулся Павлов.

– Опросил, – кивнул Зверев.

– Идите. Но мы скоро встретимся, – ответил Грановский и обратился к Звереву: – Со всеми слишком долго провозимся. Придется говорить порционно.

Тем временем Куницын жестким голосом обратился к группе школьников:

– Ну, как самочувствие?

Тимофей тихонько развел руками, стараясь не глядеть на отца.

Валентин медленно, как во сне, кивнул, стараясь держать голову прямо.

– Боже… Боже… – Абдулова сидела, уронив голову на колени и тряслась.

Вострякова зашуршала батончиком «Сникерс» с белым шоколадом и с жадностью заглотила целую дольку.

Марьяша молча сидела, глядя в землю, сжимая ладонями смартфон.

Из-за угла показалась группа ребят, судя по всему, ровесников свидетелей, которые недоуменно уставились на полицейских, взявшись за цветную ленту.

– Ребята, проходите. Здесь не на что смотреть, – сказал один из сотрудников, указывая рукой в противоположный конец улицы.

– Да, детишки, проходите, вы не катите. Вход только для элиты, – бросила через плечо Вострякова, громко чавкая.

– Элитная дочь грузчика, – крикнул ей один из ребят.

– Завидуй молча, лошара.

– Откуда такой роскошный смартфон? – неожиданно спросил Зверев, связав два и два. Несмотря на то, что девушка притягивала его к себе как магнит, ее подростковое высокомерие рассердило лейтенанта.

– Подарили. Мой тайный любо-о-о-овник. – Вострякова завертелась, тараща на него глаза.

– Скажи своему любовнику, это статья. Кстати, кто он, на всякий случай?

– Елена Эдуардовна, математичка, – из последних сил подала голос Камилла.

Все уставились на нее.

– У Польки по математике четверка. По остальным тройки, – хихикнул Тимофей.

Зажав «Сникерс» в зубах, Вострякова грациозным жестом показала ему средний палец, но тут же, взглянув на полковника, поспешно опустила руку.

– Так, хватит болтать! К делу, – резко обрубил Грановский.

2

– Сейчас отыщем настоящих свидетелей, – серьезно сказал полковник Куницын и вдруг крикнул так, что Грановский едва не подскочил: – Юля! Николай. – Второе имя как будто далось ему с усилием. Они стояли в прихожей просторного дома, любуясь дубовой лестницей с резными перилами. Повсюду стоял запах роскоши.

На зов явились двое. Старшая дочь Куницына, сверкнувшая обручальным кольцом, и мужчина с короткими, похожими на ершик, волосами и глуповато-надменным лицом.

– Николай Дидикин, – сухо представился тот.

– Мы по поводу Натальи Мироновой, – заговорил Грановский.

– Ужас какой… – прошептала Юлия Дидикина.

– А мы здесь при чем? – пожал плечами ее муж.

– Мы опрашиваем всех, кто мог ее знать и видеть. Особенно в последние сутки.

– Я видела ее вчера, – закивала Юлия. – Кофе пили. Хотели на роликах покататься при случае…

– Во сколько именно? – уточнил Зверев.

– Около двух.

– Как она себя вела? Ничего странного не заметили?

– Она была, как сказать, немного раздраженная. Раздосадована. Не знаю.

– Не сказала, чем именно?

– Сказала… К ней кто-то приставал. Мужчина. Ее это разозлило.

– Имя не называла? – поспешно спросил Зверев.

– Нет, – Юлия медленно покачала головой. – Но сказала, еще раз полезет, она молчать не станет. Я так поняла, он женат.

– А вы ее в последнее время видели? – поинтересовался Зверев у Дидикина.

– Да я вообще с трудом ее помню. Темноволосая. В очках, – небрежно ответил тот.

– Он все с трудом помнит, – послышался голос полковника.

Раздался телефонный звонок.

– Извините, надо по работе отъехать. Если что… – Куницын кивнул Грановскому.

– Полковник! – Майор подошел к нему вплотную. – Извиняюсь, но должен спросить. Где вы были вчера вечером? Скажем, с двадцати двух до полуночи.

Зверев кивнул, вспоминая предварительное заключение.

Куницын улыбнулся.

– Здесь. Работал допоздна в своем кабинете. – Он поднял глаза к потолку. – Детишки были в гостиной. Смотрели какую-то чушь. Так что у меня, знаете ли, полно свидетелей. Невиновен.

– Все они были здесь?

– Ну, Полина, Тимофей, Камилла. Этих точно видел. Валентин заглядывал.

Грановский вежливо кивнул. После ухода Куницына он обратился с тем же вопросом к Дидикиным.

– С мамой была в театре. «Идиот».

– Что я сделал? – возмутился Дидикин.

– «Идиот» Достоевского в БДТ, – закатила глаза Юлия.

– А вы, гражданин Дидикин? – Зверев едва не рассмеялся.

– С Юрой Семченко играли в теннис. До восьми.

– С десяти до полуночи? – с легким раздражением спросил майор.

– Да откуда я знаю. Дома был. Жену поджидал. Контачился.

– Вы живете здесь? – поинтересовался Зверев.

– Нет. На Васильевском. Сегодня просто заехал.

– Папу навестить. И вдруг такое, – вздохнула Юлия. – А вчера я в аптеку заскакивала, забрать лекарство. Я всегда выкупаю тут, на Луначарского. Заглянула на пять минут, вот с Наташей и столкнулись. В последний раз.

– Ты что, уже все выхлебала? – спросил Дидикин.

– Ну а что, если я плохо сплю, – раздраженно ответила Юлия. – Про часовые пояса не слышал?

Задав еще пару вопросов, Грановский отпустил супругов, поднявшихся по лестнице на расстоянии четырех ступенек друг от друга.

С кухни донесся звук корковой пробки, с силой вырванной из горлышка. Что-то полилось в бокал.

– То что надо. – Вострякова отхлебнула виски и блаженно вздохнула. – Налей еще.

Тимофей осторожно налил, читая название на этикетке.

– Глен Ги… Га… Гэри. Ох.

– Да какая разница, главное, хорошо идет. А им завари кофе. – Полина кивнула на бледную как смерть Камиллу. Марианна и Валентин молча сидели, обхватив головы.

Вострякова отпила и, откинувшись назад, закинула ноги на стол.

– Шеф, посмотрите, – шепнул Зверев. – Они же обдолбанные.

– Вижу. – Грановский смотрел только на дочь.

– Пап, а долго еще? – устало спросила Марьяша.

– Один вопрос, – ответил Грановский. – Где вы все были вчера вечером?

– Здесь, – хором ответили четверо.

– Я уехала после девяти, Тима вызвал такси, – тихо сказала Марьяша. – Но писала им ВКонтакте.

Грановский кивнул ей.

– Во сколько пришли-ушли?

– Часов в семь – начале восьмого. А ушли в двенадцать с чем-то.

– Я пораньше, – пробормотал Валентин.

– Я лег спать. Папа доставал, что уже поздно, – промямлил Тимофей.