Александр Тамоников
Американец, но все-таки русский
Глава 3
Из ближайшего оконного проема короткими очередями работал ручной пулемет. Один из трех минометов, установленных во дворе, через каждые пять-шесть секунд отправлял увесистый презент в сторону вражеских позиций. Расчеты двух других пока бездействовали, ждали команды. Бойцы батальона рассыпались по развалинам. Они экономили боеприпасы, били из автоматов одиночными выстрелами.
– «Мамба», я «Бонго»! «Мамба», ответь «Бонго»! – пытался перекричать грохочущие выстрелы майор Тронг.
Он давно вызывал помощника президента по делам армии полковника Одени Канета, но услышать его никак не мог. Его отвлекали тревожные доклады ротных, иногда из-за близких разрывов ни черта не было слышно, временами связь вообще пропадала.
Наконец-то минометный расчет сделал перерыв в стрельбе, и майор разобрал слабый голос:
– Да, «Бонго», слушаю тебя! «Бонго», «Мамба» отвечает! Что у вас происходит?! Целый час не могу дозваться!
– «Мамба», у нас идет очень напряженный бой с превосходящими силами противника. Отражаем уже третью затяжную атаку!
– Потери большие?
– Почти половина батальона! «Мамба», нам нужна помощь, иначе завтра противник может захватить город!
– «Бонго», я понимаю, как вам тяжело. Мы принимаем меры, совместно с Даго думаем, как решить проблему.
Кодовое имя «Даго» использовалось в переговорах по радио и принадлежало президенту страны Фуруму Сумалу.
Услышав о том, что проблемой занимается сам руководитель страны, майор немного успокоился. Сумал был человеком слова и дела. Если уж он взялся за данный вопрос, то помощь не за горами. Значит, все будет нормально.
– Хорошо, «Мамба», мы постараемся продержаться до прибытия пополнения. Но нам крайне необходимы…
В этот момент над развалинами дома, где располагался штаб батальона, просвистела мина. Тронг не договорил, присел и закрыл руками голову. Мина упала с небольшим перелетом и взорвалась. Осколки ударили в дальнюю стену, пока еще целую.
– «Бонго», плохо слышно! Повтори, что вам нужно в первую очередь, – запросил полковник.
– Повторяю, «Мамба». Срочно пришлите боеприпасы, медикаменты и продукты.
– Понял: боеприпасы, медикаменты, продукты. Какие именно боеприпасы?!
– Снаряды, мины, патроны и выстрелы к «РПГ».
– Хорошо.
– «Мамба», пожалуйста, поторопитесь! Еще сутки таких жестких боев, и от моего батальона ничего не останется.
Законно избранного президента Фурума Сумала простой народ страны уважал. Он был справедлив, нетерпим к коррупции, жил скромно. Любили его и в армии, которую он ценил, всячески поддерживал и развивал.
Гражданская война разразилась несколько лет назад и разделила страну на два противоборствующих лагеря. Президент Фурум Сумал представлял прогрессивную общину, а его главный оппонент и политический противник Джус Арачи являлся лидером радикалов.
Вероятно, кумиром Джуса стал подполковник армии Нигерии, которого звали, уж извините, Бука Сука Димка. Этот фрукт в далеком семьдесят шестом году организовал в своей стране государственный переворот. Тот факт, что путч не удался, а Буку Суку Димку расстреляли, Джуса Арачи не смущал. Он сколотил на севере страны большой вооруженный отряд головорезов, назначил сам себя главой государства и пошел войной на столицу – Бакул.
До начала гражданской войны жизнь в стране была спокойной и вполне сносной. В городах функционировали школы и больницы, в столице принял первых студентов национальный университет, заработали несколько фабрик, строилась сеть дорог, открывались магазины.
Тем не менее последователей у Арачи оказалось достаточно. Главным образом это были хариджиты и прочие приверженцы радикальных ветвей ислама. Постепенно его отряд превратился в армию, вполне способную противостоять вооруженным силам законного правительства. Кто-то примыкал к повстанцам, затаив обиду на президента за реформы, проводимые им. Другие люди брали в руки оружие исключительно по религиозным соображениям. Кого-то Джус попросту запугивал смертной казнью или обманывал, сулил несметные богатства после окончательного захвата власти.
Через два года кровопролитной гражданской войны страна окончательно разделилась на две примерно равные области. Восточные районы со столицей Бакул контролировало правительство. В западной части государства с крупным городом Дамар хозяйничали банды Джуса Арачи.
Разумеется, успех лидера оппозиции – именно так именовал себя Арачи – не был бы достигнут без посторонней помощи. Едва в соседние государства просочился слух о первых успехах новоявленной армии мятежников, как на северо-запад страны потянулись тайные посланники из США. Спустя пару месяцев на основной базе повстанцев был создан учебный лагерь, боевой подготовкой в котором руководили американские инструкторы и советники. Заокеанские друзья начали снабжать отряды головорезов Джуса Арачи современным оружием, боеприпасами, снаряжением, средствами связи, медикаментами и продовольствием.
Руководство Российской Федерации не просто наблюдало за подобным развитием событий. Оно решило не оставаться в стороне и направило в качестве помощи законно избранному президенту несколько военных советников, около пятидесяти врачей, два вертолета с экипажами, техническим составом и другими специалистами для обеспечения санитарных и транспортных рейсов. Благодаря данному решению на юго-востоке страны, в провинции Нанси, и появилась база «Сонмар».
Затяжной бой происходил на западной оконечности населенного пункта Рамир. Многие жители, оказавшиеся на линии фронта, покинули его. Бойцы из батальона майора Тронга обеспечили их безопасный выход и отправку на грузовых машинах до соседнего селения. Несколько сотен мирных граждан отказались уезжать из Рамира, но они проживали преимущественно в центре или на восточной окраине.
Штаб батальона располагался примерно по центру позиций. Там держали оборону майор Тронг, российский военный советник подполковник Державин, сержант-связист Робаста и пулеметчик – рядовой Кобалу. Помимо них здесь рассредоточились остатки первой роты во главе с капитаном Кобо, недавно получившим ранение.
Лейтенант Монго с поредевшей второй ротой удерживал правый фланг. В его распоряжении имелись несколько пулеметов, миномет и два гранатомета.
Левый фланг обороняло подразделение техника-сержанта Гвалата, занявшего место погибшего ротного командира. Помимо пулеметов и гранатометов на позиции сержанта действовал старенький российский БТР-80. Он уцелел каким-то чудом, постоянно маневрировал, появлялся то в одном проулке, то в другом. Огонь его крупнокалиберного пулемета эффективно сдерживал атаки противника.
Два других бронетранпортера, к сожалению, были подбиты. Их обгоревшие остовы до сих пор чадили черным дымом.
В тылу поредевшего батальона был разбит полевой госпиталь. Тронг приказал обустроить его в трех брошенных домах, куда с позиций переправляли всех тяжело раненных бойцов. Над ними колдовали один врач и четыре санинструктора, приписанных к батальону.
Сергею Державину было тридцать шесть лет. Девятнадцать из них он отдал армии, прошел путь, обычный для толкового офицера. После военного училища служил в отдаленных гарнизонах, поступил в академию, получил должность начальника штаба бригады ВДВ, стал военным советником.
Да, на подобные должности попадают далеко не все офицеры, имеющие за плечами схожую карьеру. Но Державин как нельзя более подходил для такой службы. Он отлично владел тактикой и стратегией, обладал живым умом, коммуникабельностью и способностью быстро изучать иностранные языки.
– Серега, как ты стал военным советником? – спросил как-то его однокашник. – Это же элита!
– Повезло, – отшутился он.
– Ну, а все-таки?
– Я с самого детства общался с гениальными людьми. Вот и нахватался от них.
Его первая встреча с поистине гениальным человеком произошла на Черноморском побережье, куда мама привозила сына на пару недель каждое лето. Было ему тогда годков семь или восемь. Мама с подругой каждое утро уходили на пляж, а Сережа и дочь подруги Даша оставались на попечении замечательного соседа по снятой комнате дяди Бори, то ли азербайджанца, то ли еврея.
Дядя Боря дожидался, когда мелочь выспится, кормил их завтраком, брал за руки и вел в ближайший парк. Там вокруг детской площадки в тени акаций стояли лавочки, дородные тетки продавали с лотков мороженое.
На лавочках мужики играли в шахматы, домино или карты. Разумеется, не просто так. Дядя Боря останавливался возле тех персонажей, которые раскидывали картишки, и с интересом наблюдал за игрой. Через несколько минут кто-то из них обязательно предлагал этому заботливому папаше немного развеяться и сыграть партейку.
– Да я уж и не помню, когда в последний раз играл. Все в делах да в заботах. Разве что одну партейку. – Дядя Боря смущенно улыбался, давал Сереже с Дашей мелочь на мороженое, присаживался на лавочку, брал в руки карты и виновато просил: – Только правила, пожалуйста, напомните.
Спустя полчаса, когда дети съедали по две порции мороженого и начинали откровенно скучать, дядя Боря вставал с лавочки.
Он опять виновато улыбался, прятал по карманам легких светлых брюк скомканные купюры и оправдывался:
– Надо же, как мне сегодня повезло! Никогда в жизни не выигрывал, а тут!.. Извините, если что не так.
Лишь много позже Сергей догадался о том, что сосед дядя Боря был незаурядным карточным шулером, ловко маскировавшимся под простачка, заботливого папашу.
Далее в жизни Державина были и другие встречи с гениальными людьми. В военном училище он подружился с круглым отличником Машковым, имевшим феноменальную память и окончившим вуз с красным дипломом. Этот парень обладал удивительным и крайне редким феноменом – гипертимезией, то есть абсолютной автобиографической памятью. Благодаря данной особенности Машков помнил каждый день из своей жизни и мог поведать о любой его минуте.
После училища Сергей служил в бригаде ВДВ, командовал которой Герой Российской Федерации полковник Лебедев, гениальный тактик, умница, технарь. У него Сергей тоже многому научился.
Наконец, будучи в академии, Державин познакомился с подполковником Щербицким. Этот ветеран ВДВ назубок знал все виды стрелкового оружия, сконструированного и выпущенного на нашей планете за последние семьдесят лет. Он мог выдать не только технические характеристики какого-нибудь редкого пистолета-пулемета, но и назвать точный тираж, годы выпуска, особенности эксплуатации и прочие малоизвестные тонкости.
В такое трудно было поверить, но в этом небольшом африканском государстве насчитывалось более сотни языков и диалектов. Почти все они являлись живыми, использовались в различных районах и даже преподавались в школах. Половина населения Кабора владела двумя-тремя языками, включая официальный – английский.
Подполковник Державин загнал в приемное гнездо полный магазин и сменил позицию.
– Деку, что сказал помощник президента? – спросил он у комбата именно на английском, потому как ни одним из местных наречий не владел.
Тронг дал короткую очередь, спрятал голову за обрез окна и крикнул в ответ:
– Пообещал помочь боеприпасами, медикаментами и продуктами.
– А когда? Конкретное время обозначил?
– Нет, он отвечал крайне неуверенно. Я попросил прислать помощь в течение суток, а он лишь сказал, что постарается.
Державин поморщился и сплюнул тягучую слюну на кучу каменных обломков.
До этого он целый год отслужил военным советником в Сирии, где помогал командирам пехотных соединений правительственной армии разрабатывать планы наступательных операций. В тот нелегкий период офицеры Асада казались ему туповатыми, нерешительными и нерасторопными. Однако после перевода в Кабор подполковник понял, насколько был к ним несправедлив. По сравнению со здешними сирийских военных можно было смело считать богами войны. Помимо вселенской лени каборцы обладали еще целым рядом недостатков, искоренить которые не представлялось возможным.
Главным из них была непредсказуемость. Некоторые здешние жители, попав в армию, воевали отчаянно. Другие убегали в дикие джунгли, только бы их не призвали в ряды.
Подполковник достал из нагрудного кармана платок, промокнул вспотевшую шею и спросил:
– Ты хотя бы в курсе, сколько у твоих бойцов осталось боеприпасов?
– По пять или шесть магазинов на каждого, – не задумываясь, ответил майор.
– Пять-шесть, говоришь? И как ты собрался целые сутки отбивать атаки с таким запасом? Хорошо бы пару часов продержаться. – С этими словами он подсел к связисту, отобрал у него гарнитуру и собственноручно настроил радиостанцию на нужную частоту. – Надеюсь, ты не будешь возражать, если я возьму ситуацию в свои руки? – не глядя на майора, проговорил Державин.
За две недели знакомства Тронг проникся уважением к этому опытному и вдумчивому подполковнику.
Майор пожал плечами, кивнул и заявил:
– Я «за», если это поможет делу.
Спустя полминуты русский офицер говорил с главным военным советником – полковником Гришиным:
– «Тюльпан», им и садиться необязательно. Могут пройтись над восточной окраиной города и сбросить контейнеры. А дальше мы уж как-нибудь сами.
– Хорошо, «Мак», сделаем. Сразу после взлета вертушки просигнализирую. Будь наготове.
– Когда ждать борт?
– Минут через пятьдесят, никак не раньше.
– Понял. Ждем, – сказал советник и отключил связь.
Деку Тронг с сомнением спросил:
– Неужели твои люди помогут?
– Наши своих в беде не бросают. Надо послать на восточную окраину города машину и шесть крепких бойцов. Контейнеры с боеприпасами будут тяжелыми.
– Сделаем, – сказал довольный майор и позвал к себе одного из сержантов.
Да, в сравнении с сирийскими вояками африканцы выглядели новобранцами. Тем не менее майора Деку Тронга, наверное, можно было отнести к редким исключениям. Он провел в армии всю сознательную жизнь, а в боевых действиях принимал участие с самого начала гражданской войны. До этого ему не раз приходилось проводить облавы на браконьеров в огромном национальном парке, охранять границу, участвовать в полицейских операциях по нейтрализации организованных преступных группировок. В общем, свиста пуль майор не боялся и худо-бедно умел руководить подчиненными.
Он довольно быстро определил шестерых бойцов, совместно с русским советником проинструктировал их и отправил на восточную окраину города. Затем майор по совету Державина произвел перегруппировку сил, благодаря чему противник с треском провалил очередную атаку на левый фланг батальона.
Еще через четверть часа Деку Тронг и вовсе повеселел. В эфир прорвался незнакомый голос и вызвал подполковника.
Тот переговорил со своими и спокойно сообщил командиру батальона:
– Борт вылетел. Скоро будет над восточной окраиной города. Так что еще повоюем.
– Тогда, конечно, повоюем! – возрадовался майор.
Едва прибыв в расположение батальона и ознакомившись с позицией, занятой им, Державин сразу дал майору совет:
– Прикажи бойцам выкопать две ямы с пологим заездом для бронетранспортеров.
Комбат никогда не слышал ни о чем подобном и удивленно выпучил глаза.
– Деку, броня у них слабенькая. Она легко пробивается из гранатомета, – пояснил опытный русский офицер.
– Это я знаю, – сказал Тронг.
– Чему же тогда удивляешься? Прячешь в продолговатую яму тело боевой машины, сверху оставляешь только небольшую башню, попасть в которую затруднительно, и постреливаешь из крупнокалиберного пулемета. Согласен?
Когда до Тронга дошла суть этого простого приема, он тут же отрядил два десятка бойцов для рытья ям. Одну они выкопали за час.
БТР поелозил перед ней, выпуская клубы дыма, медленно заполз в укрытие и остановился. Над земляным бруствером действительно торчала лишь башня с крупнокалиберным пулеметом.
Вторую яму, увы, солдаты выкопать не успели. Наблюдатели доложили, что видят на опушке леса противника.
Тут-то и понеслось. Сначала появилась одна группа разношерстно одетых мужчин. Они тут же рассыпались по неровной пустоши и открыли беспорядочный огонь. Через пару минут метрах в пятистах слева объявилась вторая группа, столь же многочисленная и пестро одетая. В довершение по правому флангу ударил третий отряд. Он был малочисленный, но имел несколько ручных пулеметов. Поэтому его атаку отражала целая рота из батальона Тронга.
Техники у противника, слава богу, не оказалось, зато всякого оружия – на любой вкус. В течение первых десяти минут боя Державин засек как минимум один крупнокалиберный пулемет и два миномета. Кажется, имелись у противника и снайперы. Мощные винтовочные пули разбивали в крошку камень дома, где засели офицеры со связистом.
Бронетранспортер, не успевший зарыться в землю, горе-вояки бездарно потеряли в первые двадцать минут боя. Вначале его экипаж стал зачем-то маневрировать на открытом пространстве между городской окраиной и лесной опушкой. Машина получила плюху из гранатомета в заднюю часть правого борта и стала поспешно уходить к строениям, но тут же ей в корму прилетела вторая.
Экипаж успел выскочить и укрыться, а БТР спасти не удалось. К текущему моменту его почерневший остов опустился брюхом на красноватую землю и догорал, испуская тонкие струйки дыма.
Боевая машина, защищенная земляным бруствером, тоже не устояла перед выстрелами из современных гранатометов. Однако перед своей гибелью она успела изрядно помотать противнику нервы. Вся пустошь, простреливаемая из нее, была усеяна мертвыми телами.
В затяжной схватке на окраине Рамира обе стороны несли большие потери.
Время шло, вертушка над городом не появлялась. Боеприпасы таяли, выстрелы становились все реже и реже. Единственный уцелевший бронетранс-портер беспрестанно тарахтел позади позиций. Он изредка появлялся то слева от штаба батальона, то справа. Машина выпускала полтора десятка пуль из мощного КПВТ, быстро сдавала назад и снова исчезала среди одноэтажных строений.
При всех своих видимых недостатках майор Тронг обладал боевым опытом и немалой врожденной хитростью. В распоряжении его батальона имелись три восьмидесятидвухмиллиметровых миномета, ужасно старых, выпущенных в Советском Союзе еще в пятидесятых годах. Шесть ящиков осколочных боеприпасов майор позволил расчетам расстрелять в ходе боя. Еще четыре он приказал приберечь до особой команды.
Минометная батарея расположилась позади первой линии полуразрушенных домов. Расчеты расстреляли боеприпасы, отпущенные им. Теперь они ждали команды для нанесения массированного и решающего удара. Командир батареи уже вернулся с первой линии, откуда хорошенько рассмотрел противника и выбрал цели.
Но майор не торопился давать команду. Он прекрасно понимал, что мощный минометный удар оставался едва ли не последним средством, при помощи которого можно было остановить очередную атаку противника.
– Беречь патроны! – крикнул Тронг пулеметчику, давшему чрезмерно длинную очередь.
– Кажется, они опять атакуют, господин майор, – ответил тот и ткнул рукой в сторону леса.
Комбат выглянул в оконный проем, посмотрел в сторону опушки. Поверх густой травы и кустов то тут, то там появлялись головы боевиков. Некоторые из них поднимали над зарослями автоматы и постреливали в сторону позиций батальона. Другие не отвлекались на такие пустяки, старались быстрее преодолеть пустошь.
– Да их там сотни полторы! А у нас осталось человек шестьдесят, – простонал Тронг и с силой врезал кулаком по каменной кладке. – Эх, мне бы сейчас свежую роту из резерва!..
Тот человек, который командовал подразделением противника, действовал грамотно. Его бойцы рассредоточились по обширной пустоши и довольно быстро приближались к населенному пункту. При этом над зарослями показывались далеко не все боевики, а лишь малая часть их. Остальные продвигались скрытно. Об их присутствии можно было судить только по трепетному содроганию желто-зеленых ветвей и травы, выгоревшей на солнце.
Державин еще раз прислушался и не уловил шума вертушки.
Он хлопнул майора по плечу и заявил:
– Деку, пора выпустить наш стратегический запас. Иначе они подойдут вплотную.
– Ты прав, – сказал тот, обернулся к минометам и крикнул: – Гринзо!
– Да! – отозвался командир батареи.
– Приказываю открыть огонь!
– Есть, господин майор!..
Бронетранспортер высунулся слева, повел стволом пулемета и огрызнулся последними выстрелами. На пару секунд над позициями батальона повисла гнетущая тишина.
Вдруг позади полуразрушенного дома почти одновременно бахнули три громких выстрела. Первые мины по высокой траектории полетели в сторону боевиков, наступавших на позиции обескровленного батальона. До того как они упали на пустоши, хорошо натренированные расчеты успели произвести еще по два выстрела.
«Где же вертолет? – пригнув голову, спрашивал сам себя подполковник. – Гришин – человек слова. Значит, что-то не срослось у него с этим».
– Где же твой вертолет? – повторяя мысли русского советника, вслух проговорил комбат.
Державин старался уловить хоть какие-то звуки помимо редкой стрельбы. Увы, знакомого гула двигателей и редуктора по-прежнему не было слышно.
