ГлавнаяБоевикиАлександр ТамониковАргументы в обойме

Уменьшить шрифт (-) | Увеличить шрифт (+)

Александр Тамоников
Аргументы в обойме

Полная версия

* * *

Глава первая

Автоколонна состояла из шести топливозаправщиков и двух бортовых «КамАЗов» с тентами, перевозивших боеприпасы и вещевое имущество. В охранении шли две БМП-2 с отделениями мотострелков и бронетранспортер с боевой группой «Шторм». Машины перевалили через горный перевал и оказались на галечной площадке, перед которой вниз обрывалась извилистая дорога – серпантин.

Для продолжения движения требовалось выслать вперед разведку, так как, по данным штаба мотострелкового полка, в этом районе объявилась довольно крупная банда. Она пробила заслон, выставленный пограничниками, и затерялась в горах. Далеко не факт, что эта банда находилась где-то рядом. Скорее всего она ушла лесами к заранее оборудованному лагерю, где намеревалась отсидеться, пока пройдут поисковые мероприятия, проводимые подразделениями Росгвардии с привлечением авиации, в основном вертолетов и беспилотников. Но никто в штабе полка не исключал и вероятность того, что банда вышла именно на эту колонну, имела цель уничтожить ее. В случае успеха несколько блокпостов, прикрывающих район долины, не получили бы горючки, боеприпасов и всякого прочего груза.

Старшим колонны являлся начальник службы ГСМ мотострелкового полка капитан Валерий Обозин. Охранением командовал молодой прапорщик Геннадий Хорошин. Но в реальности перемещением колонны руководил командир группы спецназа «Шторм» майор Уланов. И как старший по званию, и как… человек, гораздо более опытный в боевой работе. Он имел в своем распоряжении пятерых таких же офицеров и прапорщиков, прошедших огонь и воду. В медные трубы люди подобного рода обычно не попадали.

Когда передовая БМП поднялась на площадку и вышла к спуску по серпантину, именно Уланов приказал прекратить движение и рассредоточить технику. Пехота немедленно соскочила с брони и заняла круговую оборону на удалении в тридцать-пятьдесят метров от машин.

При этом майор понимал, что здесь невозможно организовать нападение с целью уничтожения всей колонны. Да, пара духов с гранатометами могла закрепиться на вершине. Но до нее семьсот метров. Это предельная дальность для РПГ-7, не говоря уже об одноразовых гранатометах. Чтобы пустить выстрел с такого расстояния, надо подняться в полный рост, положить гранатомет на плечо, тщательно прицелиться. Чтобы этого не произошло, пехотинцы и заняли оборону. Уж если кто-то увидит гранатометчика, то солдаты тут же снимут его. Благо в отделениях были и пулеметчики РПК, и снайперы с винтовками «СВДС».

Уланов остановил колонну, довел до начальника, капитана Обозина, порядок временной стоянки, потом приказал своим бойцам спешиться.

Они собрались у бронетранспортера. Внутри остались штатные члены экипажа, военнослужащие мотострелкового полка.

Уланов вызвал к бронетранспортеру начальника колонны, капитана Обозина и командира неполного взвода охранения, прапорщика Хорошина.

Пока командир связывался с ними по радиостанции, старший лейтенант Демко, стоявший рядом с ним, потянулся. Прапорщик Молчунов осмотрелся, поднял голову. Облака проплывали так близко, что казалось, залезь на БМП или БТР, протяни руку и достанешь. Среди них пробивалось солнце, не особо жаркое. Оно прогревало воздух до двадцати четырех градусов.

– Эх, горы, мать их! – проговорил Молчунов.

Заместитель Уланова капитан Чернов с удивлением посмотрел на него и заявил:

– Не понял. Тебе что-то не нравится, прапорщик?

– Мне, капитан, нравится все, особенно женщины, такие худенькие, миниатюрные, непременно с короткой стрижкой, морально подвижные, не особо сдержанные в плане секса.

– Ну это понятно. Такие нравятся большинству мужчин, но горы-то при чем? Ты же упомянул их?

– А горы, Дима, мне уже осточертели. Сколько выходов у нас было на Кавказе, в Таджикистане? Не сочтешь. По мне лучше сирийская пустыня, а еще краше наши родные подмосковные просторы, березки, озера с карасем и плотвой…

Майор Уланов оборвал прапорщика:

– Саша, не соизволишь заткнуться?

– Есть, заткнуться.

– Так-то лучше.

Подошли начальник ГСМ и прапорщик.

Уланов спросил у них:

– Кто из вас ходил по этой дороге?

– Я, – отозвался Хорошин, – правда, в составе роты. Мы выходили на прикрытие селений, расположенных в долине, когда банда Алана здесь свирепствовала.

Майор кивнул и продолжил:

– По карте видно, что серпантин разделяется на два участка, примерно равных по длине. Между ними находится относительно ровный участок местности. Его длина составляет километр двести метров.

– Так точно, товарищ майор, – ответил прапорщик, – сначала с километр серпантин с высокими скалистыми склонами, затем ровный участок шириной метров сто. Потом опять извилистая дорога в каменном мешке, выходящая прямиком на равнину и на первый блокпост у селения Чергой. Дальше вдоль предгорья довольно неплохая дорога…

– Понятно, – проговорил Уланов, подозвал своих подчиненных поближе, указал на карту и проговорил:

– Здесь мы, дальше километр серпантина. Дорога извилистая, узкая, две машины не разъедутся. По бокам скалы высотой триста пятьдесят метров. Вопрос такой: возможно ли на этом участке нападение на колонну?

Спецназовцы пришли к выводу, что это вряд ли реально, если судить по карте, но посмотреть участок, хотя бы треть его, не помешает.

Уланов согласился и заявил:

– Да, проводим разведку. – Он взглянул на заместителя, капитана Чернова, и распорядился: – Ты, Дима, берешь с собой Лютикова с Молчуновым, на БМП проходишь триста метров серпантина, все внимательно смотришь. Связь со мной по необходимости. Задачу объяснять не надо. Она и без того ясна. Пока вы будете проводить разведку, мы стоим здесь.

– Мы отходим отсюда на триста метров, а дальше что?

– Вы стоите там и контролируете обстановку.

– Значит, не возвращаемся?

– А зачем? Если духи каким-то образом закрепились на склонах, вы их обнаружите и собьете со скал огнем скорострельной пушки. Угла подъема должно хватить. А нет, мы подскочим либо ты получишь приказ на отход. В общем, стандартная задача.

– Понял! Выдвижение немедленно?

Уланов посмотрел на прапорщика Хорошина и спросил:

– Надеюсь, Гена, ты не против, если мы покатаемся на твоей БМП? На ней удобнее, чем на транспортере.

– Не против, конечно. Катайтесь сколько угодно.

– У тебя механик в передовой машине опытный?

– Контрактник. Сержант, третий год служит здесь, на Кавказе. Через пару лет он…

Уланов прервал Хорошина:

– Давай о том, что планирует сержант сделать через два года, поговорим позже, на первом блокпосту.

– Да, товарищ майор. Один вопрос. Командира и наводчика оставить?

– Только наводчика. Командир машины будет не нужен. Хотя как стрелок сгодится. Ладно, оставляй.

– Разрешите выполнять?

– Давай. Поставь задачу экипажу и командуй своими пехотинцами, следи, чтобы не вылезли духи на вершине. А то прилетит мина под названием «Василек», и базарить здесь некому будет. Подрыв одного заправщика уничтожит всю колонну вместе с боевой техникой. Не думаю, что ты хочешь заживо сгореть.

– Скажете тоже, товарищ майор. Боже упаси от такой судьбы.

– Веришь в Бога?

– Раньше не верил, сейчас да. Знаете, служба идет легче, когда ощущаешь, что кто-то все-таки заботится о тебе. Возможно, это иллюзия, но она помогает.

– Вот и хорошо. Давай работай!

– Есть!

– А что делать мне? – спросил начальник колонны.

– А с тобой, Валера… ты не против, если я к тебе по имени?

– Не против.

– С тобой, Валера, мы обговорим порядок действий в случае нападения на колонну на ровном участке или в ущелье.

– Считаете, что оно возможно?

– В этом мире, Валера, нет ничего невозможного. Конечно плохо, что полк не имеет разведданных по банде Мадура, которая может находиться здесь. А раз так, то надо просчитывать вариант вероятного нападения. Но давай короче, капитан. Как выйдем в ущелье, сразу же передашь команду старшим машин увеличить дистанцию до пятидесяти метров. Тогда поражение одного «наливника» не вызовет подрыв других. Вряд ли у банды есть шесть гранатометов РПГ-7. Их вместе с выстрелами надо было тащить через границу. Это не очень удобно, особенно при прорыве. Надо признать, что боевики провели его весьма грамотно и умело. Но один-два гранатомета у них есть. Из засады они могут поджечь пару «наливников», но не больше. Мои ребята вычислят их позиции и накроют. Это по худшему варианту. Обычно мы обнаруживали гранатометчиков до выстрелов, так как они открывались. Дальше видно будет. Главное для тебя – растянуть колонну в ущелье, дабы не допустить подрыва всех машин от пары выстрелов гранатометов. Понятно?

Капитан кивнул и сказал.

– Это понятно. А дальше?

– При нападении будем действовать по обстановке.

– Ясно. Я могу идти?

– Странный ты, Гена, не знаешь, что можно, а где разрешите?

– Вы о Машке под забором?

– О ней, родимой. Иди и не паникуй. Смотрю, нервничаешь. Впервые на выходе?

– Да, – просто и честно ответил начальник службы ГСМ мотострелкового полка.

– Постарайся расслабиться, хотя вряд ли тебе такое удастся. Придется, Валера, пережить это. В следующий раз будешь спокойнее, а потом привыкнешь.

Капитан отрицательно покачал головой и проговорил:

– Нет. Я после этого рейса убываю в отпуск, потом – к новому месту службы на должность начальника ГСМ дивизии.

– Вот как? Поздравляю. И далеко переводят?

– В Западный округ, Ленинградская область. Точнее сказать не могу, сам не знаю.

– Неплохо. Там хату получишь. Семья-то есть?

– Есть, жена и дочь.

– Вот и заживешь с семьей без проблем. Начальник ГСМ дивизии – майорская должность. Получишь это звание и дослужишь под Питером до пенсии.

– Для этого еще надо вернуться в полк.

– Вернемся обязательно.

– Разрешите идти?

– Иди, Валера!

Уланову не понравилось настроение капитана. В нем чувствовалась какая-то фатальная обреченность, страх.

«В таком настроении в бой вступать нельзя, – подумал он. – Обязательно попадешь под первую же пулю или осколок. Надо было заявить ему, мол, если нас духи обстреляют, то хватай автомат, дуй в ближайшее укрытие и сиди там, пока не закончится бой. Но как скажешь такое? Он наверняка обиделся бы.

Впрочем, совсем плохо будет, если начальник службы ГСМ впадет в панику. В бою это верная и скорая смерть. Не путать с быстрой. Та хороша. Хуже, когда с отсрочкой. От ранения в живот или печень. Когда боль будет рвать тело, а в голове сверлить, – это все!».

Майор тряхнул головой, сбрасывая с себя эти невеселые мысли, подошел к краю площадки, оттуда вниз нырнула БМП с его разведчиками, справа увидел валун. Странно, но до этого он его не замечал, а вся площадка была как на ладони. Откуда взялся? И валун ли?

Он скинул с плеча автомат, обошел эту глыбу. Вроде все нормально. Самый обычный камень.

Уланов поставил на валун ногу и… почувствовал, как провалился в пропасть. Резанула боль в ноге, груди, голове. Он падал в какую-то шахту, бился о ее стены. Ему стало нестерпимо жарко.

Удар… и вдруг совсем рядом:

– Рома! Что с тобой?

Черт возьми, женский голос, но откуда он здесь?

Его кто-то толкнул в спину, и он… проснулся.

Уланов сидел на кровати в спальне. Все тело в липком поту. Рядом Людмила.

– Что ты, Рома? Опять кошмар?

Уланов пришел в себя и ответил:

– Да, будь он проклят.

Кошмары начали преследовать его после тех самых событий, которые и снились ему, командиру группы спецназа, уволенному в запас. Тогда он пережил сильный стресс. Ночи стали кошмарами. Такое случалось не всегда, но часто.

– Извини, дорогая. – Уланов взглянул на женщину. – Я разбудил тебя.

– Ну, что ты, Рома, – ответила она, – я все понимаю.

– Пойду приму душ.

Роман взглянул на часы. Два часа ночи. Наступила суббота, 3 сентября.

Он поднялся, прошел в ванную, минут десять стоял под контрастным душем, выкурил сигарету на кухне, вернулся в спальню.

Людмила ждала его, обняла, когда он лег, и проговорила:

– Спокойной ночи, Рома. Пусть тебе приснится что-нибудь хорошее.

– Я был бы не против.

Он лег на спину… закрыл глаза.

К нему тут же вернулось то, что прервалось, но уже в другом ракурсе…

Майор Уланов вышел к краю площадки, увидел БМП, уходившую вниз по серпантину, на броне которой сидели его подчиненные. Потом он посмотрел на скалы, сжимавшие дорогу в самом начале маршрута. Там порхал с куста на куст скворец. Он спокойно ворковал, иногда посвистывал. Это означало, что никакой угрозы для него поблизости не было. Ни людей, ни зверья.

Впрочем, хищники сейчас спали, их время ночь. А вот люди? Да, хорошо, что никого из них на вершинах не было.

Через пять минут Уланов вызвал на связь своего заместителя:

– Второй, здесь Первый!

– Отвечаю, – услышал он голос Чернова.

– Что?.. – кратко спросил командир группы.

– Пока все спокойно. Прошли треть пути.

– Дорога?

– Проходимая, но узкая, «наливникам» и грузовикам придется идти впритирку к скалам.

– Вершины?

– Снизу видны сплошные скалы и только наверху тонкая полоска неба. Чтобы устроить здесь засаду, надо спускать духов на тросах.

– Это никто не станет делать.

– Вот и я о том же!

– Продолжай движение! – приказал Уланов, перевел станцию в режим «приема» и вернулся к технике.

К нему подошел прапорщик Хорошин.

– Разрешите доложить, товарищ майор?

– Валяй! – Уланов прикурил сигарету, предложил и прапорщику, но тот оказался некурящим.

– Ничего подозрительного не обнаружено. Снайперы смотрят через прицелы, контролируют вершину.

– Понятно. Пусть они продолжают наблюдение.

– А что на серпантине?

Майор взглянул на прапорщика. В войсках вообще-то не принято задавать вопросы старшим, но Уланов понимал состояние этого парня и ответил:

– Пока там все спокойно.

– Ну и хорошо.

Из-за топливозаправщика вышел начальник колонны и спросил:

– Товарищ майор, долго мы еще будем здесь стоять?

– Ты куда-то спешишь?

– Нам надо три блокпоста обслужить. Первый-то ладно, он рядом с перевалом, а остальные в двадцати-тридцати километрах от него.

Роман кивнул и сказал:

– Мне известно, где находятся блокпосты.

– А нам еще возвращаться по этим чертовым серпантинам.

– Смотрю, ты пришел в себя, капитан. Это хорошо. Задачу в ущелье помнишь?

– Я пока еще не склеротик.

Уланов улыбнулся и заявил:

– Ключевое слово в твоей фразе – пока. Но с возрастом это исправится. Если, конечно, доживешь.

Зачем и почему он добавил это?

Вскоре Уланова побеспокоил Чернов:

– Второй вызывает Первого!

– Да?!

– Прошли расстояние, указанное вами. Впереди незначительное расширение дороги, скалы по-прежнему накрывают серпантин, полоса изменилась по ширине. Встали, смотрим!

– Четвертого и Шестого направь дальше по дороге, но не далее расстояния взаимной видимости, – приказал Уланов.

– Это метров сорок.

– Значит, на сорок метров. Там им ждать и смотреть.

– Понял, выполняю!

– Мы начинаем спуск.

– Принял.

Уланов подозвал к себе капитана Обозина и прапорщика Хорошина. Он приказал начальнику колонны подготовить машины к спуску, вытащить из ящиков специальные металлические «башмаки» – противооткатные упоры для колес.

При спуске, как и подъеме, иногда глох двигатель. Тогда требовалось действовать быстро, включить пониженную передачу, затянуть стояночный тормоз, поставить «башмаки» под колеса. Иначе машина пошла бы вниз, рискуя свалиться в пропасть, воткнуться в скалу или склон.

Прапорщик Хорошин получил команду отозвать солдат с позиций обороны и посадить на броню.

Через семь минут машины начали спуск на скорости в двадцать километров в час, с соблюдением дистанции в два десятка метров. За «КамАЗом» начальника колонны шел бронетранспортер с тремя спецназовцами. В замыкании двигалась БМП-2, задрав до предела тридцатимиллиметровую пушку.

Через триста метров на броню транспортера сели Чернов, Лютиков и Молчунов. Солдаты перебежали с тыловой БМП на головную. Все это произошло в движении.

Первый спуск машины прошли благополучно. У выхода на ровный участок, с пологими склонами Уланов вновь остановил колонну. На этот раз на разведку пошла вся группа «Шторм».

Бронетранспортер встал на середине участка. Офицеры и прапорщики через оптику смотрели на склоны. Они не замечали ничего подозрительного, если не считать отсутствия птиц, хотя растительности здесь было больше. Кто-то спугнул их раньше? Или они улетели, когда подошла колонна?

Это обстоятельство рождало чувство тревоги в душах спецназовцев.

Они переглянулись, потом Уланов проговорил:

– Что-то, парни, здесь не так.

Тут же сбоку по правому склону хлестнул из снайперской винтовки «СВДС» Гена Лазарев. Следом прозвучал хлопок в кустах у подножия. Оттуда в небо пошла граната, выпущенная из РПГ, и взорвалась над дорогой. Затем из тех же кустов вывалился человек в натовском камуфляже.

Спецназовцам все стало ясно. Вот она, засада.

Обычно они устраиваются там, где противник их не ждет. На этот раз боевики пошли от обратного. Они обустроили позиции в самом удобном месте для атаки.

Спецназ, натренированный на такой случай, в момент слетел с брони и укрылся за ближайшими камнями. Проинструктированный наводчик сначала развернул пушку влево, дал очередь, потом выпустил с десяток снарядов в правый склон. Все это одновременно с массированным огнем, открытым боевиками.

Уланов приказал экипажу бронетранспортера покинуть его. Очевидно, что он станет целью выстрела РПГ или попадет под одноразовую «Муху». Так оно и произошло, но солдаты успели выпрыгнуть из люков и расположиться в канаве.

Предупреждать начальника колонны или командира взвода охранения не имело смысла. Они и так все поняли.

Надо отдать должное прапорщику Хорошину. Он подвел тыловую БМП к головной, и они вместе ударили по склонам. Этот парень допустил одну-единственную ошибку. Ему следовало бы занять оборону за БМП, но он решил вывести пехоту вперед, где было больше пространства и… попал под пулю снайпера. Пуля разбила череп прапорщика, и он рухнул перед носом головной БМП. Солдаты ненадолго растерялись, затем заняли оборонительные позиции.

Спецназ разделился на две подгруппы. Трое во главе с Улановым открыли огонь по левому склону, остальные с Черновым били по правому.

Бронетранспортер сгорел быстро. Техника вообще полыхает недолго, будь то грузовой автомобиль или танк.

Обстрел боевиков прекратился так же неожиданно и одновременно, как и начался. Пушки БМП и солдаты еще минуту продолжали пальбу. Потом Уланов отдал приказ прекратить огонь. Замысел противника неясен, возможности неизвестны, места рассредоточения выявлены частично, а боекомплект не резиновый. Закончатся все патроны и снаряды, и останется только либо рукопашка, либо подрыв самого себя гранатой. Она всегда была под рукой у каждого бойца, дабы не попасть в плен.

Наступила тишина. Дым от сгоревшего бронетранспортера затянул ущелье. Ни черта не видно. Ни своих, ни чужих. Но это касалось и боевиков. Если спецназ и пехота их не различали, то и они не могли прицелиться. У них тоже с боеприпасами не густо. Поэтому духи и прекратили огонь. Они не хотели извести весь свой боекомплект.

Уланов решил спуститься дальше по участку, за границу дымовой завесы. Для чего, он и сам толком не знал. Но майор встал, в открытую, даже не пригибаясь, прошел метров двести, выбрался на чистый воздух. Здесь, как и в начале, расщелина имела довольно широкое дно и пологие склоны, почему-то совершенно лишенные растительности. Это удивило Романа.

Он хотел связаться с заместителем, но станция вдруг взбунтовалась, издала какую-то странную мелодию. Майор с недоумением посмотрел на нее, положил в чехол, поправил автомат, сменил магазин.

Примерно метрах в десяти от него лежал большой валун, наверняка принесенный сюда водой. Во время дождей такие вот участки превращались в бурные реки.

Уланов дошел до валуна, услышал чье-то покашливание, прыгнул к камню и огляделся. Ветер уже снес дымовую завесу к верхней части серпантина, но ни БМП, ни машин за ними, ни даже сгоревшего бронетранспортера майор не увидел.

Вскоре кто-то кашлянул с обратной стороны валуна. Уланов медленно начал обходить его.

Боевик появился неожиданно, как и всегда. Но только странный какой-то, в цивильном костюме, при галстуке. В руке пистолет.

Он увидел майора, усмехнулся, сунул ствол в кобуру под пиджак, достал нож и заявил:

– Ну что, Улан, вот мы и встретились.

– Откуда ты знаешь меня? – спросил майор.

– А ты разве не помнишь?

– Что я должен помнить?

– Ташкент, прошлый год, ресторан, водочка под хорошую закуску, девочки. Мы потом к ним на хату поехали.

– Да кто ты, мать твою? – вскрикнул Уланов.

– Как кто? Я твоя смерть. Не смотри, что в мужском обличье. Я бываю разной. Хотела еще тогда в Ташкенте тебя забрать, но мне помешали эти самые барышни. Уж слишком активно ты кувыркался с одной из них. Решила подождать. Вот и дождалась.

В голове Уланова царил сплошной бардак. Он помнил Ташкент, ресторан, расположенный недалеко от бывшего штаба Туркестанского военного округа, где всегда было много женщин. Но это вот существо Роман видел впервые.

– Ты не помнишь главного, – проговорило оно и спросило: – Ты молитвы какие-нибудь знаешь?

– Знаю!

– Ну и молись.

Уланов сдвинул переводчик огня и нажал на спусковой крючок. Однако пули отчего-то отлетели всего на метр.

Перед Романом уже стояло не потустороннее существо в костюме и при галстуке. Это был самый натуральный боевик с пистолетом в руке. Он поднял его. Грянул выстрел. Резкая боль ударила в голову майора, в глазах его вспыхнул яркий огонь. Он почувствовал, что падает на землю.

Людмила не смогла удержать Уланова, соскользнувшего с постели, бросилась к нему. Он лежал на полу, обхватив голову руками.

– Господи, Рома, да что это с тобой?

– Уйди, сука, прибью, – выкрикнул майор так громко, что это наверняка слышали соседи.

– Спокойно, Рома. – Она похлопала его по щекам.

Он очнулся.

– Люда? А где этот… эта смерть и дух?

– Боже мой, милый! Опять сон.

– Сон?

Уланов огляделся. Он находился в спальне своей квартиры. Рядом любимая женщина, а он опять весь в поту.

– Сон. Да, так можно с ума сойти, – проговорил отставной майор, сел, прижался спиной к кровати.

Людмила присела рядом с ним и сказала:

– С этим надо что-то делать, Рома.

– Ты знаешь, что именно?

– Знаю. Лечиться.

– Где?

– Я найду специалиста.

– Ну да, конечно. Я в ванную.

Роман принял душ. На этот раз он стоял под горячими и холодными струями куда дольше, затем прошел на кухню, выбил из пачки сигарету, прикурил. Голова у него побаливала, не сказать, чтобы сильно, как-то притупленно, тягуче.

Подошла Людмила, достала из холодильника бутылку водки, открыла ее, вынула из шкафа фужер, наполнила его и сказала:

– Выпей. Вдруг это хотя бы на сегодня поможет.

– А ты уверена, что не будет хуже? Думаю, тебе лучше уйти, или закрыться в зале. А то наделаю беды, будучи не в себе.

– Ты выпей, дальше видно будет.

– Ты же стоматолог, а не психиатр и не терапевт.

– Ну тогда «Скорую» вызываем? Только что скажем врачу? Ты сейчас нормальный, а бригада вряд ли будет ждать твоей очередной ночной схватки с боевиками.

Майор кивнул и сказал:

– Это точно. Еще и за ложный вызов платить придется. Ну давай водку.

Он выпил и даже не почувствовал ни крепости, ни запаха, ни вкуса.

Людмила взялась за приготовление бутерброда, но Уланов заявил:

– Не надо, у меня же есть курятина. – Он показал на дымящую сигарету.

Водка подействовала. Сначала она прошла приятным теплом по телу, затем растеклась легким опьянением по мозгу. Роману стало гораздо легче.

– А что тебе снится, Рома? – спросила Людмила.

Уланов затушил окурок в пепельнице и пересказал ей свой сон. Упомянул он и о том, как погиб начальник колонны капитан Обозин. Пуля ударила в борт бронетранспортера и рикошетом угодила ему прямо в глаз.

– Вот так он и заменился, словно предчувствовал свою смерть, вел себя беспокойно, – проговорил Роман. – Потом мы ушли с открытого участка, добрались до блокпоста, доложили оттуда о том, что с нами произошло. Дальше неинтересно. Сон возвращает меня именно в этот бой, хотя были другие, куда более сложные и кровавые. Почему так? Не знаю.

Людмила кивнула и сказала:

– Попробуем уснуть?

– Ну не сидеть же до утра на кухне. Пошли, может водка отогнала воспоминания.

Они легли. Уланов спал без всяких кошмаров.

Проснулись они позже обычного, завтракали в девять часов. У Людмилы выпали выходные, а Уланов до сих пор нигде не устроился. Деньги у него были, а мысли о работе при этом второстепенны.

Одноклассник Романа подполковник полиции Боря Гарин нашел ему должность начальника охраны одного крупного бизнесмена здесь, в Переславле, но дело до конца так и не довел. Ему самому светила должность заместителя начальника областного Управления внутренних дел. Но для этого надо было пройти районную ступень. Гарин, естественно, согласился и переехал в город Балаев, расположенный в ста километрах от областного центра. Вот он и не завершил трудоустройство Романа.

Но Уланов, собственно, не переживал об этом, знал, что профессионал его уровня без работы и денег не останется. Надо лишь заявить о себе. Он сделает это, но позже.

Сейчас Роман и Людмила переживали что-то наподобие медового месяца, хотя и не расписывались. С этим тоже успеется. У них вся жизнь впереди.

Людмила после завтрака занялась мытьем посуды. Уланов открыл форточку. За окном светило солнце. Свежий воздух хлынул на кухню.

В зале сигналом вызова сработал сотовый телефон Уланова.

– Интересно, кто это?

– Ты поговори, а потом я позвоню одному человеку, специалисту по ночным кошмарам.

– Ладно, – сказал Роман, прошел в зал, сел в кресло, включил сотовый телефон. – Да?!

– Привет, Рома! – услышал он голос Гарина.

– Боря. Привет! Признаться, не ожидал звонка.

– У вас с Людмилой завтра выходные? Вернее, она свободна? Ты-то постоянно отдыхающий.

– Свободна, а что?

– У нас в Балаеве завтра, четвертого сентября, – День города. Открытие памятника жертвам политических репрессий. Мероприятия запланированы с 10.00 до 12.00. Потом гулянья, концерт во Дворце культуры. А места у нас, сам знаешь, какие. Вот и подумал, что засиделся ты с Людой в городе, не мешало бы вам развеяться. Проедем на остров, есть тут такой, посреди реки. Шикарное место, хороший дом. А рыбалка там такая, какой ты нигде больше на нашей реке не увидишь. Отдохнем по полной программе.

– Не знаю, Боря, у меня тут одно дело намечается. Давай так. Я тебе вечером перезвоню, добро?

– Добро. А дело не с той работой, которую я хотел тебе подогнать, связано?

– Нет.

– Ты не думай, я не забыл. Буду в городе, завершим начатое.

– Поговорим еще! Жди звонка.

– Давай. И не вздумай отказываться, пожалеешь потом.

– Да, – сказал Уланов и отключил телефон.

Людмила подошла к нему и поинтересовалась:

– Кто звонил?

– Борька Гарин. У них в Балаеве завтра День города, открытие какого-то памятника, потом рыбалка на острове. – Он передал ей суть разговора с одноклассником.

– Но ты ведь понимаешь, что поездка напрямую будет связана с результатами посещения того специалиста, о котором я говорила? – спросила Людмила.

– Конечно. Мне очень не хочется видеть кошмарные сны. Ты уже договорилась о приеме?

– Сейчас позвоню. – Она взяла свой телефон, набрала номер. – Эдуард Николаевич? Доброе утро, это Седова Людмила. Я тоже очень рада. Как же, конечно, помню. Вот и хорошо. Но если что, заходите. – Женщина рассмеялась. – Понимаю. Да, знаете, мне так неудобно… в общем у меня к вам просьба…

Людмила попросила неизвестного Уланову Эдуарда Николаевича посмотреть его.

– Да, кошмары. В последнее время чаще. Да, с ним было то, что могло провоцировать их. Сегодня? Да, конечно, подойдет. В 14.00 мы будем у вас в клинике. Охрана?.. Поняла, да. Спасибо вам, Эдуард Николаевич. Как это не за что? Вы тратите свое свободное время. Хорошо, и все равно спасибо. – Людмила отключила телефон.

– Как я понимаю, твой специалист готов принять меня уже сегодня, не так ли?

– Да, в 14.00.

– Он реально может помочь?

– Это лучший психоневролог не только в области, но и в России. Его приглашали на работу во Францию.

– Почему отказался?

– Здесь работа есть. Он вообще странный человек, как, наверное, каждый гений.

Уланов усмехнулся.

– Ну прямо гений?!

– Да. Он лучший в своем деле.

– А кстати, дорогая, как ты с этим лучшим гением познакомилась и сколько ему лет?

– Лет около шестидесяти, а познакомилась в клинике. Ему неудачно вырвали зуб, не у нас, а где-то в другом учреждении, воспалились десны, развился пародонтит. Не буду заморачивать тебя деталями. В общем, я помогла ему. Вылечила. Он сказал, что теперь в долгу. Вот я и воспользовалась ситуацией.

– Ладно, посмотрим, на что способен твой гений психоневролог. Хуже, надеюсь, не будет.

В 13.40 Уланов подвел автомобиль к воротам в высокой решетчатой ограде, окружавшей здание из стекла и металла.

– Приехали, – сказал он и посмотрел на Людмилу.

– Идем!

– Охрана пропустит?

– Пропустит.

К калитке ворот вышел охранник в униформе.

– Здравствуйте, мы к Эдуарду Николаевичу Соколову, – сказала Людмила.

– Добрый день, он ждет вас. Машину можете оставить здесь. Мы присмотрим за ней. Как пройти к профессору, знаете?

– Нет!

– Центральный вход, по лестнице на второй этаж, левое крыло, кабинет увидите. Он там один.

– Спасибо!

– Пустяки. А за машину не волнуйтесь.

Уланов бросил взгляд на охранника. Уж о чем он сейчас меньше всего думал, так это о своем подержанном «Рено».

Они прошли в здание.

Уланов поморщился.

– Что такое, Рома? – спросила Людмила.

– Ненавижу запах больницы.

– Бывает. А я его не чувствую.

– Еще бы. Ты где работаешь?

Они поднялись на второй этаж, вошли в кабинет. Он был совершенно не похож на врачебный. Больше на холл какого-нибудь коттеджа. Окна плотно зашторены, стол с креслом, небольшой шкаф, ковер, два стула у стены, лампа под старину с красивым зеленым абажуром. На столе листок бумаги, ручка. Дорогая, «Паркер».

В проеме мужчина в белом халате.

Он посмотрел на визитеров поверх золотых очков, улыбнулся и сказал:

– Очень рад еще раз вас видеть, Людмила Андреевна.

– У вас с зубами все в порядке?

– Вы уже спрашивали. Да, после вашего лечения все в полном порядке. Я так понимаю, молодой человек и есть наш клиент?

– Да. В недалеком прошлом майор спецназа Уланов Роман Владимирович.

Взгляд Эдуарда Николаевича едва ли не насквозь пронизывал пациента.

– Спецназ, говорите? Ранения?

– Два в грудь.

– Контузии?

– Бог миловал.

– Хорошо! Пройдемте.