Александр Тамоников
Кремлевский спецназ
Все описанное в книге является плодом авторского воображения. Всякие совпадения случайны и непреднамеренны.
Глава первая
Афганистан, место дислокации советской воинской части у афганского селения Тайзаб, январь 1989 года
После завтрака к штабному модулю мотострелкового полка N-ской мотострелковой дивизии подошли «УАЗ-469» и БМП-2. Им навстречу вышли командир полка, тридцатишестилетний полковник Денис Владимирович Куршин, и его заместитель подполковник Ивахин. С БМП на землю спрыгнул старший лейтенант Аникин, командир взвода разведывательной роты, и направился к командиру полка с докладом, но Куршин махнул рукой:
– Вижу, что готов к сопровождению. Вот только видок у бойцов какой-то расхристанный. Почти все без «броников», воротники курток нараспашку, оружие держат где попало… Передай командиру отделения, чтобы привел подчиненных в порядок – все же не начпрода будете сопровождать, а командира полка. Сам проконтролируй действия сержанта. Начало движения через пятнадцать минут, так что время у тебя есть.
Взводный отошел к БМП-2, на броне которой разместилось отделение разведчиков, окликнул сержанта Влащука и передал приказ Куршина. Влащук как следует гаркнул на подчиненных. Те быстро застегнули пуговицы, поправили автоматы. Бронежилеты надевать не стали – зачем? Да и неудобно поверх бушлата. В случае чего бронезащита будет сковывать движения. И толку от нее, по большому счету, мало. Снайперы бьют в головы или под «броник», в печень; попади же пуля в бронежилет, то все одно на какое-то время выведет бойца из строя, если не пробьет насквозь. Взводный настаивать на полной экипировке не стал. Старлей воевал почти два года, бывал во всяких передрягах и сам на выходы бронежилет не брал.
Убедившись, что бойцы отделения привели себя в порядок, Аникин взобрался на броню и занял свое место на башне БМП, положив руку на скорострельную пушку. Отдал команду механику-водителю:
– Данава! Заводи машину, через десять минут едем!
– Есть, – ответил механик, и дизель БМП, поначалу фыркнув выхлопом отработанных газов, заурчал на малых оборотах.
Командир полка, отправив начальника охранения, повернулся к своему заместителю:
– Ты, Сергей Семенович, пока я поработаю в хозяйстве Степко, проверь батальон Шевина. Заместителю по вооружению поставить от моего имени задачу тщательно проверить каждую машину. Сам понимаешь, марш до границы – это не шутка. Преодолеть придется более двух сотен верст, да еще и по горным дорогам. «Духи», по договоренности, мешать не должны, но черт его знает, что у них на уме. В любом случае главное – это готовность техники к маршу. Комдив по головке не погладит, если выбьемся из графика; команда же на выдвижение может поступить в любую минуту.
– У нас как минимум четыре БМП и два БТРа не смогут и пары километров пройти. И ремрота сделать ничего не может – нет у Быкова нужных агрегатов, да и в полевых условиях заменить их практически невозможно.
– Это проблема зампотеха и начальника бронетанковой службы. Пусть думают, а не руками беспомощно разводят.
– Да, но Водрин в заместителях по вооружению всего два месяца, а начальник бронетанковой службы последние дни не просыхает в своем отсеке. Запил майор. Вместе со своим помощником.
Полковник сплюнул на песок:
– Черт бы побрал этих технарей! Придется решать проблему тебе вместе с замполитом.
– Каким образом, Денис Владимирович?
– Каким? А отгони ты всю неисправную и ненадежную технику, что на жесткие буксиры к тягачам прицепить не сможем, к южному каньону, да и сбрось ее в бездну.
– Но как же так? А что потом, когда выйдем на территорию Союза?
– Мне тебя еще учить? В техчасти писаря остались?
– Так точно!
– Так прикажи составить акты списания техники на боевые потери. И потом, Сергей, кто после выхода будет разбираться с техникой? Дивизию, а значит, и полк планируют расформировать. Да и на марше всякое произойти может. Работай, голову себе лишними вопросами не забивай, но бумаги заставь оформить как следует. С этим-то наш зампотех справиться должен. Ты все понял?
Заместитель командира полка тяжело вздохнул:
– Понять-то понял, только…
– Что только? – повысил голос Куршин.
– Особисты если впрягутся, то могут и раздуть дело. И тогда нам обоим мало не покажется. Тебе не видать повышения, мне – теплого местечка на кафедре тактики родного училища.
– Не беспокойся, особистов я беру на себя.
– Ну, если так, то лады!
– Давай, мне еще двадцать верст до Урульдака пилить. И в батальоне Степко дел по горло. Роты раскиданы по горам, прикрывают ущелье; придется побывать в каждой, на местах проверить, что да как.
– Ты, командир, поаккуратней там! И особенно в пути до кишлака. Начальник штаба докладывал, что дивизионная разведка в нашем районе заметила мобильную группу «духов». Правда, пока точно не установлено, что это за группа; возможно, подразделение афганских правительственных войск, но может статься, что и «духов».
Командир полка похлопал своего заместителя по плечу:
– Сейчас, Сережа, «духам» нет никакого резона вести против нас активные действия. Сами не сегодня завтра уйдем. В Пакистане и за океаном прекрасно понимают, что лучше не мешать. А то если сожгут пару колонн, Москва может и отменить решение о немедленном выводе войск. И тогда мы останемся. Только будем злее и агрессивней. Ни Раббани, ни Хекматияру это не нужно.
– И все же я взял бы еще одно отделение. У старого моста через Урдальку место для засады – лучше не придумаешь. Один выстрел гранатомета – и нет охранения. Второй – вся колонна прямиком отправится на небеса.
– Ты, Сергей Семенович, здесь проблемы решай, а что делать мне, я соображу сам! Вопросы?
– Никак нет, товарищ полковник!
– Выше нос, Сережа, скоро в ташкентских кабаках гулять будем да девочек пачками «снимать». За чеки любая из шлюх и хату найдет, и приголубит так, что обо всем забудешь… Давай, рули здесь, я поехал. Связь по необходимости!
– Удачи, командир!
…В 8.45 12 января 1989 года колонна из командирского «УАЗа» и БМП сопровождения вышла с территории полка, прошла зону минно-взрывных заграждений, постов охранения и по грунтовой дороге двинулась к невысокому перевалу, что лежал на пути к кишлаку Урульдак, где нес службу второй мотострелковый батальон подполковника Степко. Погода выдалась ненастной, изредка накрапывал дождь, хотя сильного ливня, как и всю прошлую неделю, не было. Тем не менее грунтовку развезло. Впрочем, и «УАЗ», и тем более БМП вполне справлялись с ней. Да и грунтовка тянулась лишь до перевала. Дальше за хребтом на плато до самого кишлака пошла каменистая дорога. Едва преодолели серпантин перевала, как Куршина вызвал на связь начальник охранения:
– Ольха! Я – Редут! Через километр опасный участок. Разрешите мне выйти вперед и осмотреть местность у моста.
– Это лишнее, Редут. Выходим к реке в установленном порядке. Единственное – чтобы при подходе к мосту твои бойцы находились в повышенной готовности. На любое движение у реки, в «зеленке», на правом склоне открывай огонь без дополнительной команды. Режим движения не меняем. После прохождения опасного участка остановимся, осмотримся. Далее до пункта назначения пойдешь первым. Как понял меня?
– Понял вас, Ольха!
– И спокойнее, Редут, спокойнее! Конец связи.
Переведя бортовую радиостанцию на режим приема, Куршин взглянул на своего водителя сержанта Аданяна:
– Как дела, Тофик?
– Нормально, товарищ полковник! – улыбнулся водитель.
– У вас в Ереване сейчас тоже теплая погода?
– Нет, в Ереване сейчас снег. И все равно там хорошо… Сплю и вижу, как вернусь домой.
– Недолго осталось!
– А вы не знаете, когда нашему полку уходить отсюда?
– Нет. Но до 15 февраля все войска ограниченного контингента должны покинуть Афганистан.
– Это хорошо, месяц переживем как-нибудь.
– Месяц – это по максимуму. Не исключено, что уйдем и раньше. Тебя дома кто ждет? Мы ни разу за полгода так и не поговорили по душам.
– Мама и Алмаст.
– А отец?
– Нет у меня отца, товарищ полковник. Умер перед тем, как меня призвали в армию.
– Болел?
– В том-то и дело, что совсем не болел…
– Отчего же умер? Хотя, если не хочешь, не отвечай.
– Сердце остановилось. Утром, как обычно, вышел из дома – у нас свой дом на окраине города, – пошел к автобусной остановке. Я в окно видел. А потом вдруг присел на скамейку у соседнего дома, голову набок наклонил и сидит. Я мать позвал – раньше отец никогда по пути к остановке не останавливался. Мы к нему, а отец… Мама заголосила, сосед вызвал «Скорую». Потом сказали, что умер от острой сердечной недостаточности. Ему только сорок лет исполнилось.
– Извини, я должен был знать об этом. Но в последнее время людей то и дело перебрасывают из части в часть, некогда все было… Извини.
– Да что вы, товарищ полковник, не за что извиняться, – смутился водитель.
– Ты в семье один или у тебя есть братья, сестры? – поинтересовался Куршин.
– Один.
– Так почему тебя призвали в армию? По закону ты мог получить отсрочку.
– Мог, но не захотел.
– А в Афганистан как попал? Тебя не должны были отправить сюда.
– И не хотели отправлять. Собирались в учебке оставить, только я сам напросился, чтобы в Афган послали. У нас на улице трое пацанов здесь служили в разное время. Один погиб, хоронили с почестями, двое вернулись. Вся улица встречала. Вот и я решил проситься «за речку». Командиры недолго думали, отправили. Теперь и я вернусь домой с медалью «За отвагу», а мама и Алмаст гордиться мной будут.
– Лучше бы ты остался в учебке, – еле слышно проговорил полковник.
Сержант не расслышал слов командира полка, переспросил:
– Вы что-то сказали, товарищ полковник?
– Я хотел узнать, кто это, – Алмаст?
– Это моя девушка. Очень хорошая девушка, рядом живет. Матери помогает. А красавица! Таких во всем Ереване не найти. На нее многие обращали внимание, а она выбрала меня. Письма каждую неделю пишет. Красивые письма. Ждет!
– Это хорошо, что ждет… А что означает имя Алмаст?
– Алмаст – значит бриллиант. А для меня она дороже всех бриллиантов на свете!
– Любишь?
– Люблю! А у вас, товарищ полковник, большая семья?
– У меня?
Лицо командира полка исказила гримаса.
– Нет, солдат, у меня была небольшая семья.
– Почему была, товарищ полковник?
– Почему? – вновь переспросил Куршин. Что-то дрогнуло в его душе, защемило сердце, и он, боевой командир, умевший держать себя в руках в самых тяжелых ситуациях, вдруг неожиданно для самого себя разоткровенничался перед своим бойцом, которого едва знал. – Потому что дочь два года назад, отдыхая с однокурсниками – она у меня училась в университете, – утонула в море. Заплыла слишком далеко, сил вернуться назад не хватило, а так называемые друзья, крепкие парни, и не подумали броситься спасать ее. Жена же загуляла.
– Что? Как это загуляла? – изумился водитель.
– Ты не знаешь, как загуливают бабы? Мужья в командировках, а они с хахалями в постели кувыркаются. И плевать им, что мужья на войне. Им на все наплевать, лишь бы…
Куршин замолчал.
– Странно! От вас – и загуляла… – выдержав паузу, проговорил водитель.
– И что в этом странного? – усмехнулся Куршин.
– Да вы же полковник, командир полка, в Союзе генералом станете, большой пост займете. И зарплата у вас о-го-го!
– По-твоему, полковник, генерал, маршал не такие люди, как все?
– Конечно, не такие. Вы начальник.
– Как видишь, и от начальников жены гуляют. Но прекратим этот разговор.
Тут командира полка вызвал на связь начальник охранения:
– Ольха! Я – Редут! До начала опасного участка менее километра.
– Я в курсе. Что еще?
– Разрешите мне все же выйти вперед?
– Нет! И я, по-моему, просил: спокойнее, старший лейтенант. А теперь уже приказываю. Нет резона «духам» сейчас нападать на нас, создавать себе совершенно лишние проблемы.
– Понял вас, Ольха!
Командир полка переключил радиостанцию.
…В этот момент замаскировавшийся в кустах на ближней справа от дороги высотке афганец извлек из кармана камуфлированной куртки современную японскую портативную радиостанцию:
– Абдул! Это Али. Колонна русских в восьмистах метрах от моста.
– Полковник в машине?
– Да, в «УАЗе», что идет первым. За ним БМП-2.
– Солдаты на броне или в десантном отсеке?
– На броне. Укутались в бушлаты, холодно.
– Скоро им будет ни тепло, ни холодно… За колонной больше никого нет?
– От спуска с перевала – никого.
– Хоп! Ты сделал свое дело. Отходи.
Командир группы душманов Абдул, получив сообщение разведчика, передал бойцам своего отряда, занявшим позиции на склоне холма, в близлежащей «зеленке» и в неглубокой балке на подъезде к мосту:
– Внимание! Гяуры приближаются. Всем приготовиться. Атака строго по ранее определенному плану и по моей личной команде!
Между тем колонна из «УАЗа» и БМП-2, выдерживая скорость в пятьдесят километров в час, неумолимо сближалась с мостом через реку Урдальку – неширокую, но глубокую, с сильным течением. Водитель, объехав предпоследний до реки холм, доложил:
– Вижу мост. Цел. Рядом никого.
– А кого ты хотел около него увидеть, Тофик? Отару овец с чабанами или банду душманов?
– Да нет. Хорошо, что мост цел, – значит, «духов» здесь действительно нет. Они бы подорвали мост. А искать тут переправу – дело гиблое, пришлось бы уходить на север.
Командир полка, промолчав, незаметно для водителя расстегнул кобуру и бесшумно снял пистолет с предохранителя. «Макаров» заранее был подготовлен к стрельбе, патрон находился в патроннике. Куршин достал из кармана пачку «Ростова», спросил у водителя:
– Закуришь?
– После моста, товарищ полковник!
– Дело хозяйское, а я закурю.
Бросив автоматы, свой и водителя, на заднее сиденье, Куршин прикурил сигарету. Повернул переднюю форточку. Мимоходом бросил взгляд на часы. Пока все шло по плану.
…Полевой командир из укрытия в лесном массиве внимательно следил за передвижением советской колонны. До рубежа атаки оставалось сто метров, пятьдесят, тридцать… Как только «УАЗ» миновал последний перед рекой холм, Абдул по радиостанции отдал команду своим душманам:
– Внимание! По БМП – огонь!
Два выстрела из гранатометов «РПГ-7», пущенные с обеих сторон дороги, достигли цели. Кумулятивные гранаты прожгли боковую броню боевой машины пехоты и разорвались внутри БМП. Механик-водитель, оператор-наводчик и трое солдат погибли сразу же. Остальных, контуженых и раненых, мощным разрывом боеукладки сбросило с брони. По ним открыли огонь из пулемета и автоматов. Стреляли душманы недолго. Каждый дал по две-три короткие очереди, и все стихло, только облако черного дыма начало медленно подниматься над плато. Усилившийся ветер погнал его к лесу.
Как только была подорвана БМП, водитель «УАЗа» закричал:
– «Духи», товарищ полковник!
– Быстро к мосту! – приказал Куршин. И тут же: – Стой!
Так и не поняв окончательно, какую же команду ему выполнять, Аданян сбросил ногу с педали акселератора и резко ударил по тормозам. «УАЗ», пройдя юзом несколько метров, встал.
– Почему мы остановились? – воскликнул сержант.
– Потому что приехали, – спокойно ответил Куршин.
– Что?
Полковник, достав пистолет, в упор дважды выстрелил в водителя. Сержант Аданян, дернувшись, уткнулся лицом в руль; непрерывно заработал сигнал. Куршин отбросил водителя на сиденье, и сигнал прекратился.
Убедившись, что сержант мертв, полковник проговорил:
– Не надо было тебе, Тофик, проситься в Афганистан. Теперь твоим бриллиантом будет владеть другой… Ничего не поделаешь, война!
К машине подбежал афганец в камуфлированной форме, открыл дверку со стороны старшего:
– Вы в порядке, полковник?
– В полном порядке, Абдул. – Куршин не спеша вышел из армейского внедорожника. – Всю охрану уничтожили?
– Проверяем, но мои люди стреляют метко.
Куршин обернулся. Метрах в ста от «УАЗа» догорала боевая машина пехоты. Вокруг ходили душманы, наклоняясь над телами солдат. Кто-то крикнул Абдулу:
– Саиб! Тут офицер ранен! Можем взять его с собой.
Абдул взглянул на Куршина. Полковник отрицательно покачал головой:
– Нет. Всех добить! Мне свидетели не нужны.
Абдул что-то крикнул. У останков БМП щелкнул пистолетный выстрел. Вскоре подошли боевики отряда Абдула. Один из них доложил полевому командиру:
– Все в порядке, саиб!
– Можем уходить, полковник, – взглянул на Куршина полевой командир.
– Рано.
– Но взрывы могли слышать в полку, и скоро сюда прибудет рота солдат и вертолеты.
– Конечно, прибудут, если в полку поймут, что на колонну совершено нападение.
– Вот и я говорю, надо быстрее уходить. Машины ждут нас за мостом, за деревьями.
– И далеко ты уедешь от «вертушек»? Мы и половины пути не пройдем до Бервехана, как «Ми-26» накроют нас реактивными снарядами. Нет, Абдул, нам надо выиграть время.
– Я плохо понимаю вас, полковник…
– Поэтому ты и командуешь всего лишь малочисленным отрядом. Не обижайся, каждому свое. Услышав взрывы, мой заместитель сначала попытается уточнить обстановку и вызовет на связь меня. Я ему отвечу, и он успокоится. И ни «вертушки» не вызовет, ни роту сюда не пошлет. Только когда я не выйду по графику на связь из района дислокации батальона близ Урульдака, он поднимет тревогу. За это время мы без проблем дойдем до Бервехана. А твои люди пойдут к ущелью, где их уничтожат вертолеты огневой поддержки.
– Я мог бы направить отряд в «зеленку». Там их достать вашим «вертушкам» будет сложно.
– Увы, Абдул, но придется пожертвовать твоими людьми, как я пожертвовал своими подчиненными, иначе весь план может потерпеть крах.
– Я понимаю и выполню приказ саиба Ахмада. Но, думаю, вас все равно будут искать.
– Будут, – согласился Куршин. – Но не найдут. Надеюсь, Ахмад приготовил надежное укрытие?
– О да, господин полковник. В Бервехане вас не найдут, даже если сожгут весь кишлак.
– Сейчас не то время, чтобы жечь кишлаки.
– Но русские будут знать, что вы у нас.
– Война, Абдул, закончилась. Ну, поищут пропавшего командира полка. Придут к выводу, что меня похитили. Особисты быстренько состряпают версию мести какого-нибудь полевого командира, чей отряд был разгромлен подразделениями полка, а кишлак, где якобы находилась его семья, подвергся артобстрелу, в результате чего все родственники этого полевого командира погибли. И всё! Спишут полковника Куршина как без вести пропавшего, а позже и как погибшего накануне вывода войск из Афганистана. Ну, а затем и вовсе забудут. Да и помнить-то, по большому счету, некому! Армию ждут реформы, тут уж не до полковников будет – генералы полетят. А родственники? Их у меня не осталось. Один я теперь на этом свете, Абдул. Один как перст…
Бортовая радиостанция командирской машины сработала сигналом вызова.
– Что я тебе говорил, Абдул? – посмотрел на афганца Куршин. – Я-то знаю, как и что делается в подобных случаях.
– Да, господин полковник!
Куршин включил станцию:
– Ольха на связи!
– Я – Дон! – как и ожидалось, послышался голос заместителя командира полка. – Передовые посты охранения зоны ответственности полка доложили, что со стороны реки по направлению вашего движения к Урульдаку были слышны взрывы и недолгая стрельба. У вас проблемы, Ольха?
– Нет, Дон. Никаких проблем. Просто на холмах у реки появились архары – непонятно, каким ветром их туда занесло, – вот парни Аникина и решили поохотиться. Да сдуру со всех стволов и открыли по горным баранам огонь. Я, конечно, вздрючил Аникина за действия его подчиненных, но, сам понимаешь, они уже на Союз настроены. Сейчас куски мяса по склонам собирают. Я хотел предупредить тебя, но ты опередил. Как понял?
– Понял вас, Ольха.
– И вот что, Дон, ты об этом случае не распространяйся. Особистам скажи, что мы открыли опережающий огонь по «зеленке» – ну, вроде кто-то из бойцов Аникина заметил в лесу какое-то движение. Ясно?
– Так точно!
– Ну, вот и хорошо! И последнее, Дон. Из-за вынужденной остановки мы прибудем в хозяйство Степко на полчаса позже установленного графиком времени. Пусть он не поднимает шума.
– Я все понял, Ольха!
Куршин бросил гарнитуру радиостанции на сиденье, кивнул Абдулу:
– Жгите машину, и отход! На него у нас час времени. Это более чем достаточно.
– Слушаюсь!
По команде полевого командира душманы подожгли «УАЗ», мгновенно превратив автомобиль в огненный факел. Вся группа ускоренным шагом перешла мост через Урдальку. Куршин и Абдул устроились в переднем джипе, остальные боевики – в трех пикапах, и автомобили, сразу же набрав скорость и уйдя с дороги на Урульдак, пошли в северном направлении, огибая лесной массив по направлению к кишлаку Бервехан.
Прошло около часа после последнего сеанса связи с командиром полка. Заместитель Куршина подполковник Ивахин зашел на пункт связи штабного модуля. У радиостанции дежурила прапорщик Андреева.
– Лида, – спросил у нее заместитель командира полка, – командир не сообщал о своем прибытии во второй батальон?
– Никак нет, товарищ подполковник, – ответила девушка, – хотя уже должен был бы доехать до Урульдака.
– Обеспечь мне связь со Степко.
– Есть.
Связистка принялась вызывать командира батальона. Вскоре доложила:
– Товарищ подполковник, Степко на связи.
Заместитель командира полка принял гарнитуру:
– Бирюза! Я – Дон! Командир у тебя?
– Нет. Ждем. Слышали взрывы, похоже – выстрелы гранатометов, короткие очереди, но в штабе полка объяснили, что все в порядке. Да и вы сообщали о возможной задержке прибытия командира.
– Не нравится мне эта задержка, Бирюза. Я попытаюсь связаться с командиром, ты же оставайся на связи и быстренько подготовь на всякий случай взвод на технике для прохождения маршрута Ольхи.
– У меня всегда взвод под рукой…
– Жди! – Ивахин взглянул на связистку: – Запроси командира, Лида.
– Да, Сергей Семенович. – Девушка склонилась над радиостанцией: – Ольха! Я – Дон, как слышите, прием! Ольха! Вас вызывает Дон, ответьте… – Связистка посмотрела на Ивахина: – Станция командира молчит, товарищ подполковник.
– Попробуй связаться с командиром охранения старшим лейтенантом Аникиным.
Прапорщик переключила станцию:
– Редут! Я – Дон! Ответьте! Редут, вас вызывает Дон… Сергей Семенович, станция БМП тоже не реагирует на вызов.
– Черт возьми, что могло произойти? Я же сам разговаривал с Куршиным… Так, Лида, давай-ка мне Степко.
На вызов ответил командир второго батальона:
– Да, Дон.
– Радиостанции ни БМП, ни командирской машины на вызовы не отвечают. Высылай к мосту через Урдальку взвод.
– Есть выслать к мосту взвод!
Подполковник передал гарнитуру связистке:
– Что же произошло на марше? Почему молчат командир и начальник охранения? Ведь две радиостанции не могли одновременно выйти из строя!
– Три радиостанции, товарищ подполковник. У отделения охранения, кроме бортовой, имеется при себе еще и переносная «Р-148».
– Так надо попробовать выйти на нее!
– Она настроена на частоту бортовой станции и дублирует вызов. Аникин мог по ней ответить, если вышла из строя бортовая станция.
– Ничего не пойму…
Время тянулось медленно. И только в 9.50 на связь вышел подполковник Степко. Голос его звучал взволнованно.
– Дон! Взвод батальона прошел до моста.
– Ну!
– Колонна командира уничтожена.
– Что?! Как это уничтожена, где?
– По докладу взводного – недалеко от моста.
– Позывной твоего взводного?
– Волна.
– Я переговорю с ним. Надеюсь, ты оставил его на месте?
– Естественно. Подразделение заняло круговую оборону вокруг места гибели колонны.
Ивахин крикнул прапорщику Андреевой:
– Связь с Волной, быстро, прапорщик!
Командир взвода пятой мотострелковой роты второго батальона ответил тут же:
– Волна на связи!
– Я – Дон. Что у моста?
– У холма напротив «зеленки» сожженная двумя выстрелами «РПГ-7» БМП «Редута», – ответил старший лейтенант Бизенец. – По машине били с близкого расстояния с обеих сторон, по боковой броне. В результате подрыва боеукладки машина уничтожена полностью. Рядом с ней – трупы бойцов отделения и старшего лейтенанта Аникина. Его, судя по всему, добивали. Стреляли в голову. Где-то метрах в ста от БМП – сгоревший «УАЗ». Из него вытащили труп водителя. Что интересное, по «УАЗу» огонь ни из гранатометов, ни из стрелкового оружия не велся; автомобиль подожгли, облив бензином. А самое интересное – на месте уничтожения колонны не обнаружено трупа командира полка.
– В смысле?
– Нет командира. Ни живого, ни мертвого. Все, кто с ним был, есть, а его нет.
– Ты местность осматривал?
– Только в непосредственной близости от машин, проводить какие-либо дополнительные мероприятия у меня приказа не было. Сейчас взвод занимает оборону вокруг машин, используя высоты. Противника не наблюдаем. Сапер проверил дорогу до моста. Она «чиста», как и сам мост.
– Оставайся на месте, я к тебе!
– Принял, остаюсь на месте.
Замкомандира полка вызвал в штабной модуль командира разведывательной роты и приказал:
– Готовь, капитан, взвод на выход.
К Ивахину вошли заместитель командира полка по политической части и старший оперуполномоченный особого отдела.
– Что за суета, Сергей Семенович? – недоуменно спросил замполит.
– «УАЗ» командира и БМП охранения при перемещении в район сосредоточения второго батальона попали в засаду. Машины сожжены, личный состав уничтожен.
– А полковник Куршин?
– Он исчез.
– Исчез? – переспросил особист. – Значит ли это, что его похитили?
– Не знаю. Командир взвода, высланный от Степко к реке, доложил то, что я вам сообщил. Разведчики получили приказ подготовить взвод; будем разбираться на месте, что произошло и куда мог деться командир полка.
Желание выехать к месту чрезвычайного происшествия изъявили и замполит с особистом. Впрочем, они обязаны были сделать это. Колонна разведвзвода и «УАЗ» со старшими офицерами полка подошли к участку нападения на автомобиль командира и сопровождавшую его боевую машину пехоты в 10.40. Прибывших встретил старший лейтенант Бизенец. Разведчики старшего лейтенанта Иванова тут же, не останавливаясь, пошли к БМП в сторону «зеленки», за холмы, к мосту. Заместитель командира полка подполковник Ивахин, замполит майор Турилов и особист капитан Растуб подошли к сгоревшей БМП.
– Мы тут осмотрели местность, обнаружили позиции гранатометчиков, – доложил Бизенец. – «Духи» стреляли от валуна у холма с юга и из небольшой балки с севера. Двумя выстрелами подорвали машину. Механик и наводчик сгорели внутри, еще двух-трех бойцов убило сразу. Остальных сбросило с брони, и их, контуженых, расстреляли с обеих сторон. Аникин, скорее всего, был ранен; он пытался отползти от БМП, но «духи» добили его. Наши, судя по полным магазинам и отсутствию гильз, огня по противнику не открывали. Видимо, просто не успели.
– Что с машиной Куршина? – спросил особист.
– А вот там, товарищ капитан, непонятка…
– Что значит «непонятка»?
– По «УАЗу» «духи» огня не вели. Между тем водитель был застрелен из «ПМ» двумя выстрелами в упор со стороны старшего машины, то есть со стороны, где находился командир полка.
– Идем к «УАЗу», – приказал Ивахин.
Офицеры прошли к сожженному армейскому внедорожнику. Рядом с остовом лежал сильно обгоревший труп водителя.
– Сержант Аданян, – проговорил Ивахин, – лица огонь почти не задел. – Он повернулся к Бизенцу: – Как определили, что в него стреляли с места старшего машины?
– На теле два пулевых ранения – одно в шею, другое в легкое. Первое ранение уже было смертельным. К тому же мои ребята нашли две гильзы от патронов пистолета «ПМ».
– Но не Куршин же стрелял в солдата? – воскликнул замполит.
– Непонятно, почему автоматы и водителя, и командира полка оказались на заднем сиденье, – задумчиво проговорил особист. – По крайней мере, у Куршина при прохождении потенциально опасного участка дороги автомат должен был быть в руках. Тем более когда «УАЗ» пытался выйти из зоны обстрела. А он пытался. До БМП около ста метров, дистанция же на марше должна была быть не более сорока. Значит, первой «духи» обстреляли БМП. Водитель «УАЗа» рванул вперед, но через сто метров почему-то остановился. Почему? Может, ему пробили скаты?
Ивахин покачал головой:
– Скаты – ерунда, машина и на ободах ушла бы за реку. И потом, у Куршина было достаточно времени сообщить в полк о нападении. Однако и после того, как дозоры передового охранения доложили о доносящихся из-за перевала взрывах и стрельбе, он не сделал этого. Пришлось мне первому выходить на связь. Куршин ответил, что мы слышим взрывы от выстрелов гранатометов бойцов отделения сопровождения. Будто солдаты увидели на холме архаров и ударили по ним и из «РПГ-7», и из автоматов. Командир также добавил, что после выстрелов бойцы пошли собирать куски мяса, и просил сообщить Степко о задержке прибытия в батальон.
– Ерунда какая-то! – проговорил особист. – Во-первых, откуда здесь архары? Во-вторых, солдаты Аникина без разрешения огня не открыли бы, а сам Аникин такой команды отдать не мог. И в-третьих, очень странно, что Куршин докладывал о какой-то непонятной охоте после того, как – теперь уже очевидно – и он сам, и БМП охранения попали в засаду «духов». Более чем странно… Или на связь выходил не командир полка? – Растуб взглянул на заместителя командира полка: – А, Сергей Семенович? Вы точно разговаривали с полковником Куршиным?
– Знаешь, капитан, – раздраженно ответил подполковник, – мы с Куршиным вместе год воюем, с того момента, как его назначили командиром полка, и общались по связи не одну сотню раз. Уж поверь мне, чей-то чужой голос я сумел бы отличить от голоса командира.
Слово вставил замполит:
– Но тогда, товарищи, что получается? После расстрела БМП и устранения водителя Куршин специально ввел в заблуждение своего заместителя? И, значит, это он убил сержанта Аданяна? Но это же чушь собачья!
– Могло все быть и по-другому, – сказал особист. – «Духи» внезапно атаковали колонну, сожгли БМП. Водитель «УАЗа» пытался уйти из зоны обстрела в надежде или по команде Куршина прорваться к батальону Степко, но в спешке, отойдя от горящей БМП, нажал вместо педали газа на педаль тормоза. Такое часто бывает и с более опытными водителями, особенно когда жизни реально грозит смертельная опасность. Резкая остановка помешала Куршину взять автомат. «Духи» вышли к машине, вытащили командира, обезоружили его и из его же пистолета застрелили совершенно не нужного им водителя. Потом они заставили Куршина ответить подполковнику Ивахину по связи об охоте на архаров, понимая, что взрывы и стрельбу наверняка слышали и в полку, и в батальоне Степко. После чего добили раненых, в частности, старшего лейтенанта Аникина, и увели Куршина к ожидавшему «духов» транспорту. «УАЗ» сожгли по-тихому, облив бензином, потому что если в полку и батальоне услышали бы еще взрывы при расстреле машины из гранатометов, то это обосновать Куршину было бы сложнее. Что сразу же вызвало бы подозрения и у подполковника Ивахина, и у подполковника Степко. Могло быть и так, если, конечно… Куршин действительно не сам решил переметнуться к «духам» и не участвовал в этом кровавом спектакле.
