Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2 – Александр Тамоников

Федор Волков вышел по амнистии, поселился в Екатеринбурге, вновь сошелся с «товарищами». Которые, на самом деле, никакие Федору не товарищи, и вообще плевать он хотел на всякие там идеи, лишь бы ему жилось сыто, пьяно и с бабой под боком. Но партийное руководство кадрами не разбрасывалось, и Волкову подобрали работу по душе – он возглавил «боевую группу экспроприаторов». В итоге «награда» нашла своего «героя».Столыпинские реформы, столыпинские вагоны, столыпинские галстуки… Не-е, об убийстве сказано более-менее с чувством. А вот дальше пошло простое перечисление событий. Ну скучно! Первая мировая описана скрупулезно, со множеством деталей. Не в обиду автору скажу: мне совершенно не интересно, кто был начальником штаба на каком-либо фронте (в профильной литературе – с удовольствием прочитаю, но не в романе, к сюжету которого этот генерал не имеет никакого отношения). Даже о подвиге крепости Осовец автор умудрился рассказать без эмоций (очень советую прочитать об «атаке мертвецов» у Кристины/Esmerald).Кстати, точно подмечено о Распутине (нет, он только лечил людей, предчувствовал будущее и ни в какие такие дела не вмешивался, «не состоял, не привлекался»): «Он говорит человеку то, что тот хочет услышать». Забавно было прочитать версию топорного убийства старца. И кто из компании истерички Феликса оказался главным «шпионом»… Революцию спровоцировали засланные «темные силы», в чем доля правды, конечно есть. Но судя по этой фразе Николая II, виноваты в кровавом хаосе не одни товарищи из пломбированных вагонов:Цитата:"Отец завещал мне быть твердым и мужественным, никогда не проявлять слабости, слушать только самого себя, доверять своей совести, избегать войны, укреплять семью. Видит Бог, я стремился следовать заветам отца, так почему сейчас плачу за это самой страшной ценой?"А после отречения вообще началась муть зеленая. Я семье нашего последнего императора всегда по-человечески сочувствую, но здесь этого не случилось. И даже гибель отряда князя Покровского, оставшегося верным присяге до конца, ничего во мне не затронула, к сожалению. Какой-то роман… никакой, пресный, но не раздражающий.