Александр Тамоников
Отряд бессмертных
© Тамоников А. А., 2018
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018
Глава 1
Сумерки начали захватывать лес, делать его неприветливым и даже враждебным, как только солнце скрылось за горизонтом. Отряд казанских татар под предводительством десятника Надира, состоящий из двадцати конных ратников, вышел на широкую, просторную лесную поляну, поросшую травой.
Тут же из кустов, которые опоясывали поляну, выехал всадник. Надир держал в передовом дозоре двух человек. К отряду направлялся один, совсем еще молодой воин, впервые вышедший в поход на русские земли, восемнадцатилетний Ильдар.
Он подъехал к начальнику и сказал:
– Надир-ага, впереди за лесом, на берегу реки русская деревня.
– Якши. Большая ли деревня?
Дозорный на пальцах показал, мол, восемнадцать дворов.
Надир цокнул языком.
– Невелика деревня. Людей видели?
– Немного, господин. – Он опять-таки показал на пальцах.
Выходило, что дозорные видели пятерых мужчин, трех женщин и двоих подростков.
Помощник начальника отряда Анвар, находившийся рядом, проговорил:
– Это ничего. У русских семьи большие. Около сотни жителей здесь есть.
– Чертеж! – приказал Надир.
Помощник достал свиток, развернул его. Стемнело не до такой степени, чтобы не разобрать то, что было изображено на плотной бумаге.
– Да, вот деревня у леса и реки. Она называется Дерга. Якши. До города Бабаев больше двадцати верст. Туда ведет лесная дорога. – Десятник взглянул на юношу и спросил: – Где второй дозорный?
– Он на опушке леса, в кустах, смотрит за деревней.
– Далеко идти по лесу до опушки?
– Нет, господин, совсем недалеко.
Надир приказал помощнику:
– Разбивай стан, готовьте пищу, но так, чтобы дым не было видно. Коней стреножить, пусть пасутся, здесь корма много.
– А правее ручей большой, там вода чистая, – подсказал дозорный.
– И напоить вволю. За этим смотришь лично, Анвар!
– Да, господин.
– Ну а я поеду, тоже посмотрю на эту деревню. – Он кивнул дозорному и приказал: – Показывай дорогу!
Они проехали по лесу треть версты.
Потом дозорный остановил коня и сказал:
– Господин, дальше верхами нельзя. Могут из деревни заметить.
Надир увидел коня, привязанного к березе в стороне от заросшей тропы. Это был конь старшего дозора.
Десятник спешился и передал поводья молодому воину, тоже соскочившему с седла. Тот поставил лошадей к березе.
Они прошли еще тридцать саженей и повернули вправо, к зарослям кустарника. Ильдар двинулся вперед, раздвигая ветки перед начальником.
Вскоре они оказались на краю леса, где, подложив под себя кошму, лежал старший дозора Гадел. Даже так ему хорошо была видна деревня и река Колва, потому как лес с восточной стороны был выше низины, в которой располагалась деревня. От затопления в сезон половодья ее спасал высокий, но пологий берег. Вода заливала противоположную, луговую сторону.
При виде начальника Гадел отполз, уступая место Надиру. Тот прилег, раздвинул ветви, осмотрелся.
Деревня действительно была небольшая. Молодой воин не ошибся, считая дворы. Одна улица с запада на восток, бревенчатые избы по обеим сторонам, на крышах полосы бересты, в стенах продолговатые оконца высотой с ширину бревна, в них бычьи пузыри. Позади яблони, груши, вишни, далее огороды. Скотины мало, но поживиться будет чем. Тут есть люди и запасы зерна. Пахотные земли южнее, по сторонам дороги.
Жителей не видать, да оно и понятно. Люди помолились, поужинали и разлеглись по скамьям да полатям. Не боятся, нет никакой охраны. Только большой черный пес разлегся на ближней околице в начале улицы.
Надир посмотрел в сторону реки. У пологого берега стояли лодки, на шестах сушились бредни и ставные сети. Рыбы в тутошних реках водилось много. Это было хорошее подспорье в голодные годы, такое же полезное, как грибы и ягоды.
Десятник перевел взгляд от реки на западную околицу. Там уходили в лес несколько охотничьих троп. Живности в здешних лесах хватало.
Осмотревшись, начальник татарского отряда поднялся. Скрываться больше не имело смысла. Здесь, на окраине леса, в густые сумерки никто его не увидит.
– Смотрите за деревней до полуночи! Потом вас сменят, – сказал он дозорным. – Еду вам принесут. По одному можете спать. Но если спит один, то второй бдит в четыре глаза, понятно?
– Да, господин, – ответил Гадел.
– Пошел я.
Надир без труда нашел своего коня, подумал, не стал садиться на него, повел к поляне.
Из леса доносился запах костров и жареного мяса. Но слабый, который до деревни не достанет. Ветер дул на восток. Да и не будет скоро этого запаха.
Встречал начальника его помощник.
– Все исполнено, Надир-ага.
– Вижу.
Два десятка воинов сидели по трое-четверо возле небольших костров, ели мясо и лепешки, запивая ключевой водой.
– Для тебя сделали шалаш, Надир-ага.
– А это кто велел?
– Это я сам решил. Чтобы тебе удобнее спать было. Травы нарвали, сверху положили кошму, мягко. И дождь пойдет, не страшно.
– Воины, значит, под небом, а я в шалаше?
– Так тебе по чину положено.
– Нет, Анвар, я как и все.
– Так что, валить шалаш?
– Да!
– Ладно, давай откушаем.
– Ты тоже не ел?
– Как же без тебя-то?
– Откушаем.
Надир и Анвар у отдельного костра грызли то же самое баранье мясо, лепешки, пили воду.
– Мяса и муки осталось совсем мало, Надир-ага, – проговорил помощник.
Начальник отряда посмотрел на него.
– Мы зачем здесь, Анвар?
– По велению мурзы Захира.
– А что повелел Захир?
– Разорять русские селения, жечь дома, захватывать как можно больше пленных, скот, зерно.
– Верно. Значит, завтра будет у нас и мука. Конечно, ясырь здесь возьмем не самый богатый, но и то хорошо.
Физиономия помощника расплылась в довольной ухмылке.
– Эх, Надир-ага, повеселимся завтра на славу.
Начальник усмехнулся.
– Кто-то повеселится, кто-то посмотрит.
– Но, господин, мне-то, своему помощнику, ты позволишь потешиться с русской бабой?
– Что, нравятся?
– Охоч я до них.
– Поглядим. Но остальным перед выходом строгий запрет на насилие здоровых, молодых баб. Брать как можно больше пленных. Резать только тех, кто посмеет оказать сопротивление.
– А коли кто сподобится бежать?
– Нам и надо, чтобы кто-то сподобился сбежать. Воевода, сидящий в Бабаеве, должен знать, что на этой земле хозяева мы, а не он и не царь Иван.
– Твоя правда, Надир-ага.
– Определись с дозором. Вторую смену выставь в полночь. Пусть сидят в кустах до утренних сумерек. Как просветлеет, сбор в готовности в центре поляны. Я каждому доведу задание. Потом с помощью Всевышнего пойдем на урусов.
– Да, Надир-ага.
– Ступай назначь дозорных и ложись спать.
– Я хотел тебе место подготовить. Уже заметно прохладнее стало, утром же от земли холодно будет.
– Не замерзну. Все сделаю сам. Ты выполняй повеление.
– Да, господин!
Как только небо немного просветлело, татарский отряд построился посреди поляны. Отсутствовали только дозорные, которые до того донесли десятнику, что кругом все спокойно.
Надир-ага объехал строй и остался доволен осмотром. Воины готовы, у всех блестят глаза пред набегом. Еще бы! Сегодня они возьмут невольников, заберут у жителей деревни все ценное, что у них есть, кому-то выпадет забава с русскими бабами. Всадники были уверены в себе, и это тоже легко объяснялось. Им предстояло идти не на крепость, а на беззащитную деревню. Ее обитатели и думать не думали об опасности, нависшей над ними.
Надир-ага выехал на середину строя.
– Воины! Пред нами деревня урусов. Она наша. Защищать ее некому. А тот, кто попытается оказать сопротивление, обречен на смерть. Посему действуем так, как и всегда. Обходим деревню со всех сторон, разделившись на четыре пятерки. Первую из леса поведу я. От реки вторую выведет Анвар, прежде пропустив на запад людей Батуллы. Динару следует захватить с собой дозорных, зайти от дороги и пашни. Нападаем одновременно. Сигнал – поднятое копье. Моя пятерка берет четыре ближних двора с обеих сторон улицы. Анвар – столько же с севера, Батулла – пять с запада. Всех урусов гнать на околицу, ближнюю к нашему стану. Туда же сводить скот, тащить добро, подогнать лошадей и пару телег. Брать только здоровых мужиков, баб, подростков. Болезных уничтожать. Дальше по моей команде. Все сделать быстро. Чем скорее мы уйдем в лес, к стану мурзы, тем лучше. Готовы?
Всадники подняли руки или сабли.
– Разделяемся и выходим к опушке.
Отряду Надира не впервой было разорять русские деревни и села. Почти все его воины хорошо знали, как и что делать. Посему построение перед нападением носило формальный характер.
Татары разделились и вышли на опушку леса.
– Пошли! – приказал десятник Анвару и Батулле.
Всадники прошли кустарником до края обрыва, повернули коней к западу. Там они прикрылись глубоким сухим оврагом, вытянулись в цепочку и продолжили движение на запад.
Анвар остановил свою пятерку у широкой тропы, ведущей к провалу в обрыве. Жители села выходили по ней к реке, к лодкам. Батулла увел своих людей на запад, где скрыл их в небольшой роще. Одновременно к пашне вышли всадники Динара.
Надир посмотрел на своих воинов. Те едва сдерживали коней.
– Спокойно, батыры! Еще не время.
Татары быстро окружили село. Сторожевой пес поднял лай, но ненадолго. Стрела, пущенная Анваром, пробила его грудь, заставила замолкнуть навсегда.
Надир вывел своих людей в поле.
В ту ночь Кирьян и Алена Гончар, проживавшие в крайнем слева доме на дальней от реки стороне улицы, не спали. Под вечер закапризничала дочь Варвара. Ей было всего два года. До того хворь обходила ее стороной, теперь зацепила. Да так, что к полуночи начался сильный жар. Тельце ребенка горело как печь. Девочка с трудом дышала, ее бил озноб.
В семье было два ребенка. Пятилетний первенец Ванька спал на лавке у печки.
Кирьяну исполнилось двадцать два года, красавице Алене шел двадцать первый. Поженились они рано, когда Кирьяну было шестнадцать, а Алене – пятнадцать лет. В то время в этом не было ничего странного. Жили хорошо, дружно, любили друг друга.
Брат Алены Нестор Копарь служил десятником в дружине Бабаева. Третьего дня всей семьей к нему в гости ездили. Там Нестор неожиданно предложил Кирьяну переехать в город и пойти на ратную службу. Он обещал договориться об этом с воеводой Ермолаем Никитичем. Дом у Нестора большой, на первое время места всем хватит. Потом Кирьян с Аленой свое жилье подымут. Народ поможет.
Кирьян задумался об этом. Все же город не деревня, затерянная в лесах. С другой стороны, он и Алена привыкли к своей избе, пусть малой. К реке, где Кирьян ловил рыбу, к лесам, в которых он охотился.
Всю ночь после разговора они обсуждали предложение Нестора. Прикидывали и порешили перебраться в город, если воевода возьмет Кирьяна в дружину. Но сомнений в том почти не было. Десятника своего воевода послушает, против не пойдет. К тому же ратники были нужны. Сотня воинов могла защитить Бабаев от нападения незначительных сил, а вот против крупного отряда не устоит. Особой надежды на чью-то помощь не было.
В общем, порешили они и с этой мыслью вернулись в деревню. Разговор со старостой вышел непростой. Тому тоже нужны были молодые, сильные мужики. Но удержать семью он не смог.
Кирьян и Алена начали собирать скарб для переезда. Свой запаханный надел они передали деревенскому сходу. Утром должны были выехать, и тут на тебе. Захворала Варвара.
Пришлось Кирьяну будить местного знахаря деда Семена Рынду.
Тот пришел, осмотрел девочку, покачал головой и сказал:
– Застудилась дочь ваша. Вы ее во двор выносили надолго?
– Было такое, дед, – ответила Алена. – Соседка Лукерья приходила, сукно, что с ярмарки еще год назад привезли, приносила. Ей не сподобилось, предложила мне. А куда я без дитя-то? С Варей и вышла во двор.
– А вечером ветер дул северный, говорили же вы с Лукерьей долго.
– Да не сказать, дед Семен.
– Знаю я вас, баб. Дай только встретиться, потом не растащишь.
– Но не гнать же соседку!
– В общем, Алена, застудила ты дочь. Теперь лечить не меньше недели придется.
– Ей бы жар снять.
– Это сделаю. Я говорю о лечении. Неделя, никак не меньше.
– А мы в Бабаев собрались, – сказал Кирьян.
Старик кивнул.
– Знаю. Но коли поедешь, то можешь и не довезти дочь.
– Да какой теперь переезд, – воскликнула Алена. – Лечить надо. Говори, как и чем, дед Семен.
Знахарь вздохнул, положил на стол суму, принесенную с собой, стал выкладывать из нее пучки разных засушенных растений, кореньев, объясняя, что есть что. Из этой травы отвар сделать, другую в мелкий порошок покрошить да давать с козьим молоком, третью к телу прикладывать. Ушел дед за полночь, когда благодаря его деяниям жар спал и девочка наконец-то заснула.
Проводив знахаря, Кирьян присел на лавку. Рядом устроилась Алена, положила голову с распущенными густыми волосами на его крепкое плечо.
– Ты прости меня, Кирьян, что за дочерью не усмотрела. Теперь из-за моей глупости сидеть нам на деревне неделю.
– Ничего, Алена. Значит, так Господу угодно было. Нам надо пройти чрез это испытание.
– Но воевода нас нынче ждать будет.
– Я позже съезжу в Бабаев, объяснюсь. Ермолай Никитич – человек строгий, но незаносчивый. Поймет. Да и надобности особой для дружины покуда во мне нет. Татар давно не было. С нас взять нечего. Их большие поселения влекут. Там всякого добра хватает. Бог милостив. Покуда беды обходили нас стороной.
Алена под тихий голос мужа задремала. Кирьян аккуратно встал, поддержал ее, уложил на лавку, накрыл одеялом, подсунул подушку. Пусть поспит.
Потом он подошел к люльке. Голова дочурки на подушке, тельце покрыто дерюжкой. Спит, посапывает. Это хорошо, значит, легче ей стало. Помогли снадобья знахаря. Дал же Господь ему дар людей избавлять от разной хвори. Всю деревню лечит. И отец его знахарем был, и дед.
На дворе посветлело. Кирьян поправил одеяло на лавке сына, вышел во внутренний двор, посмотрел на небо. Облака рваные, восток алеет. Значит, день будет сухим и теплым.
Кирьян опять поглядел на восток и увидел за пашней нескольких всадников.
– А это еще кто такие?
Он зажмурился, потом открыл глаза. Может, померещилось? Но нет, всадники мелькали за пашней. Поднял лай пес Булат, но отчего-то сразу смолк. Нехорошее предчувствие хищной змеей вползло под рубаху.
Кирьян посмотрел вправо. Там тоже были всадники. Куда ближе.
– Господи, да это же татары! – Он метнулся в избу. – Алена, очнись!
– А?! Что?
– Очнись, Алена! Кажись, басурмане к нам пожаловали.
Молодая женщина вскочила со скамьи, бросилась к люльке, взяла на руки Варвару. Видать, знахарь дал ей сонного снадобья. Девочка не проснулась.
– Ванька! – окрикнул Кирьян сына.
Тот сел на скамье, протер глаза.
– Чего? Пора вставать?
– Пора, Ванька. Быстро одевайся!
– А чего быстро-то? Рано еще!
– Татары у деревни.
Услышав это, малец соскочил со скамьи, быстро надел портки, рубаху, обулся в лапти.
– Ступайте в клеть. Там укройтесь.
– А ты, Кирьян? – спросила Алена и посмотрела на мужа, который снял со стены саблю, доставшуюся ему от отца.
– Пойду подымать народ. Биться с басурманами придется. А вы не мешкайте, прячьтесь. Коли татары подойдут к клети, ты знаешь, где лаз. Но высовываться не торопись. Пусть сперва Ванька все посмотрит.
– А ты? – вновь воскликнула Алена.
– Не хорониться же мне с вами! Мужик должен биться за семью, за деревню, за народ. Давайте, родные, живее.
Алена с детьми бросилась в клеть, а Кирьян выскочил на улицу. Он хотел добежать до столба, на перекладине которого висел колокол, ударить в набат, но едва не столкнулся со всадником. Конь отскочил в сторону.
Кирьян заметил, что татары были уже во всей деревне. Из дальних изб доносились крики, рядом раздавалась чужая речь.
Всадник был близко.
– Хватай уруса, – крикнул он.
Кирьян не стал ждать, понял, что здесь, на улице, ему одному никак не отбиться, и ломанулся обратно в избу. Сбоку в бревно вонзилась стрела. Хорошо еще, что не подожженная. Он метнулся через сени во внутренний двор, но и там были всадники.
– Ах, чтоб вас, антихристы проклятые!
Ему пришлось забираться в избу. Кирьян опрокинул стол, дабы не мешал, поднял лавку, на которой спал с Аленой, встал в правом углу под образами, крепко держа рукоятку острой сабли.
Первым в избу с истошным воплем ворвался татарин, тоже вооруженный саблей. Он не ожидал, что встретит сопротивление. Кирьян сделал два шага вперед. За этим последовал короткий взмах, и срубленный татарин рухнул на пол.
Тут появились еще двое, оба с пиками. Кирьян отбил выпад и нанес удар. Его противник выставил щит, который разлетелся на две равные части, однако спас татарина. А вот другой всадил пику в грудь Кирьяна, не защищенную ничем, кроме рубахи. Тот вскрикнул и повис на древке. Острое копье пробило тело и застряло в бревне сруба.
Так и висел Кирьян, истекая кровью, в красном углу под образами. Господь с иконы смотрел на басурман страшным, гневным взглядом.
Татарин, едва не ставший второй жертвой Кирьяна, поднялся с пола, отбросил в сторону разрубленный щит и проговорил:
– Спасибо тебе, Бахет. Не забуду.
– Ничего, Данис. Как делить ясырь будем, так и сочтемся.
В проеме двери показался Батулла.
– Что здесь? Газиз убит?
– Да, ага, урус убил славного Газиза.
– Где вы были? – Голос главаря пятерки источал гнев.
– Я ворвался в избу за Газизом, но урус уже нанес ему удар. Этот мужик оказался ловким. Если бы не щит, то он и меня разрубил бы. Тут подошел Бахет и пронзил неверного копьем.
Неожиданно в светлицу, обагренную кровью, вошел Анвар, помощник Надира.
Он увидел трупы, цокнул языком.
– Плохо. Первый же урус убил нашего брата. Почему вы по одному вошли в избу?
– Так получилось, – проговорил Батулла и отдал приказ своим бандитам: – Тело Газиза на улицу, потом идите дальше! В каждый дом вдвоем!
Бахет и Данис убежали.
Батулла повернулся к помощнику главаря и спросил:
– А ты как тут оказался, Анвар? Твоя пятерка должна захватывать деревню от реки.
Анвар поднял голову. В глазах его светилась высокомерность.
– В отличие от тебя мои люди уже взяли хороший ясырь, теперь тебе помогают. Я послал их в те дворы, которые должен захватить ты. И вовремя. Ты потерял воина. И как? Он был убит каким-то крестьянином. Иди следом за своими людьми.
– А ты?
– А я погляжу, что есть здесь.
Батулла скривился и выбежал из дома.
Алена была в клети. Она услышала крики и поняла, что мужа живым больше никогда не увидит. Да и самой не избежать позора и неволи.
Женщина ждала чуда, не могла бросить мужа, вот и потеряла время. Но сына еще можно было спасти. Она положила сонную Варвару на старые нары, стоявшие у стены, открыла вход в лаз. По нему можно было выйти на край огорода, а там и до леса недалече. Всем уже не уйти, пусть спасется сын.
Алена крикнула ему:
– Ванятка, иди сюда.
– Я боюсь, мамка.
– Иди, родной, не бойся.
Мальчик подошел к матери.
– Забирайся туда! Я лаз закрою, и никто его не найдет. Ты же иди до самого конца. Там будут лестница и крышка. Ты сильный, подымешь ее и сразу же в лес, подальше от деревни. Иди в сторону города, туда ведет дорога через пашни.
– Знаю.
– Так иди.
– А вы?
Алена смахнула слезу, прижала сына к груди, осыпала его голову поцелуями.
– Иди, сынок. Даст бог, когда-нибудь увидимся. А коли нет, не горюй. Молись за нас и всегда помни отца, мамку, сестренку. Иди, а то поздно будет.
– Я не пойду, – заупрямился мальчуган.
– Иди, я сказала! – Алена с силой толкнула сына в лаз, тут же захлопнула крышку, закрыла ее рогожей.
Спрятать бы дочь. Но где? Потайных мест не осталось. Эх, надо было отдать сестру Ваньке, но уже ничего не изменишь.
Алена схватила из угла рогатину и встала у нар, на которых посапывала дочь, усыпленная знахарем.
Анвар остался один и прислушался. Чрез сени донесся какой-то шум. Что-то хлопнуло. В избе не было ни жены убитого уруса, ни детей, хотя люлька на месте, рядом скамья у печи, с нее сброшено одеяло. Женский сарафан в углу.
Анвар хищно повел носом, словно хотел уловить запах жертвы. В самой избе оставалась клеть, то есть хозяйственная постройка. Только там могла спрятаться баба с детенышами.
Анвар держал саблю наготове. Он знал, что русские бабы зачастую дерутся наравне с мужиками, а то и яростнее, особенно защищая своих детей.
Анвар прошел сени, толкнул дверь в постройку. Закрыта.
Он усмехнулся. Глупая женщина, что для батыра какая-то дверь?
Татарин ударил по ней ногой, но она не поддалась. Засов держал крепко.
Анвар осмотрелся. Под лавкой, на которой стояли кадки с водой, лежал крупный чурбан. Такими вбивали столбы в землю.
Он поднял его, напрягся, ударил чурбаном, как тараном. Дверь соскочила с петель.
Анвар оскалился.
Пред ним стояла женщина необычайной красоты, с распущенными волосами, в рубахе, чрез которую проступали большие груди и широкие бедра. Желание тут же наполнило насильника.
Анвар медленно пошел к Алене.
– Не подходи, проклятый, убью! – закричала женщина.
Анвар понимал и немного говорил по-русски:
– Ты моя баба! Брось рогатину, сними рубаху, ложись на пол. Я тебя ласкать буду. Не так, как твой мужик. Он умер. Я живой, и ты моя. Ложись!
Алена вскрикнула и сделала выпад рогатиной, целясь в голову татарина. Но тяжело было это славянское копье. Им бились сильные ратники, крепкие мужики ходили на медведя.
Анвар отбил рогатину, шагнул к Алене и ударил ее рукояткой сабли по голове. В глазах женщины потемнело, ноги подкосились, и она рухнула на пол. Из ссадины на голове потекла кровь.
– Глупая баба, – проговорил насильник, склонился над женщиной и начал срывать с нее рубаху.
Тут Алена пришла в себя и попыталась вырваться, но Анвар обезумел от звериной страсти и принялся бить ее. Женщина вцепилась зубами ему в горло. Она хрипела, но не отпускала его.
Анвар кое-как дотянулся до сабли, валявшейся на полу, и сумел ударить Алену по голове. Она застонала и упала замертво.
Убийца плюнул на истерзанное тело и услышал детский крик. Он подошел к нарам и увидел плачущую двухлетнюю девочку. Она уже распустила одеяльце, освободила руки и ноги.
Анвар криво усмехнулся и дважды ударил саблей.
Разделавшись с матерью и дочерью, он вспомнил, что в этой семье наверняка был еще один ребенок.
Анвар начал искать среди разного хлама, снопов, мешков с зерном, всякой хозяйственной утвари. Он перерыл все, но никого не нашел.
Негодяй вздрогнул от неожиданности, когда услышал от двери голос Надира:
– Что, Анвар, знатно повеселился?
– Да, все якши, ага.
– Якши, говоришь? А ведь эта баба тебе чуть горло не перегрызла. – Надир прошелся по клети, изогнутым носком сапога пнул разрубленное тельце девочки, встал над обезображенным трупом Алены. – А баба была хороша. За нее дали бы много. Ты зря убил ее, и обязательно заплатишь мне за это.
– Надир-ага, на меня что-то нашло. Я заплачу, сколько скажешь.
– Конечно, заплатишь. Но ладно, что сделано, то сделано. Семью всю извели?
– Да, – не моргнув глазом солгал помощник, решивший не говорить о втором ребенке. – Тут они все. Муж в избе, жена и дочь здесь.
– Ну, коли всех, то жги избу с клетью и выходи на улицу. Забираем ясырь, скарб, скотину и отходим!
С улицы уже тянуло сильным запахом дыма. Татары жгли деревню.
– Да, Надир-ага. Никогда не забуду твою милость.
– Делай то, что я сказал!
Налетчики вывели пленников на восточную окраину деревни, сбили в кучу. Сюда же пригнали несколько коров, овец, коз. Птицу резали на месте. Татары набили всяким скарбом две телеги, туда же забросили мешки с мукой, готовые караваи, битых кур.
Молодой татарин привел еще одну лошадь, старую клячу. На переходе пленных надо кормить. Вот и пойдет им мясо этой кобылы.
Чуть поодаль на самодельных носилках лежал труп Газиза, завернутый в саван. Главарь банды повелел трем мужикам копать яму. Могилу для убитого они вырыли быстро, земля здесь была мягкая. Один из татарских воинов прочитал молитву, и тело Газиза было предано земле. В могильном холме торчал шест с белой тряпицей на конце.
Надир посмотрел на небо, подозвал Анвара и заявил:
– Вижу трех дохлых стариков и старуху. Они далеко не уйдут.
– Я понял тебя, ага. Но и младенцы будут мешать. Надо резать.
– Со стариками разберешься, как только начнут отставать. Их в самый конец поставь. А с младенцами пока спешить не будем. Надо дойти хотя бы до большой елани с одиноким старым дубом. Оттуда до стана мурзы Захира не более десяти верст. Там и порешим младенцев, которые доставят больше хлопот. Сейчас резать их – значит, получить безумство матерей, злобу мужиков. Это может привести к бунту. Переход же лишит их сил, ослабит дух, сделает послушными. По пути никого не жалеть! Пускать в ход нагайки! Ты меня понял?
Помощник кивнул.
– Понял. Стариками сам займусь, как войдем в лес.
– Порежь их, как отойдем версты на три, если до того времени они сами не повалятся.
– Да, Надир-ага.
– Выполняй!
Налетчики поставили невольников в ряд, связали за спинами руки ремнями, сквозь них продели шесты, на шеи набросили веревки, концы которых взяли всадники. Женщины с младенцами шли отдельно. Как и наказывал главарь, стариков поставили в конце.
Надир поднял руку и махнул в сторону леса. За его спиной полыхала деревня. В безветрии в небо поднимался черный дым, который наверняка был виден из Бабаева. Но это не беспокоило Надира. Мурза Захир имел в городе своих людей. Он сказал десятнику, что дружина не сможет прийти на помощь жителям деревни, оставить беззащитным сам город.
В лесу старики начали отставать и задерживать все шествие.
Надир обернулся к Анвару и приказал:
– Избавься от них!
– Слушаюсь, господин.
Помощник остановил коня и махнул рукой воинам, которые вели телеги. Те остановились. Анвар приказал им освободить стариков. С них сняли веревки, ремни. Анвар подождал, покуда невольники удалились к ближней елани и тропа им была не видна, потом соскочил с коня, достал из сапога нож.
Он действовал быстро. Взмах руки, блеск лезвия в воздухе. Старики один за другим повалились на землю с перерезанными горлами, обильно орошая траву алой кровью.
Когда с ними было покончено, помощник подозвал к себе возницу и приказал ему:
– Этих сволоки в лес и догоняй нас! – Он поспешил вперед, обогнал пленников, подъехал к Надиру и сказал: – Я все сделал, ага.
– Якши. На тропе трупы оставил?
– Нет, приказал затащить их в кусты.
– Мог и не делать этого. Но ладно, уйди в замыкание, за телеги и скот, держи при себе людей, с которыми брал деревню.
– Слушаюсь! Дозволь спросить, Надир-ага?
– Спрашивай.
– Когда сделаем первый привал?
– А ты что, уже устал?
– Я и воины нет, но полоняне…
– С каких это пор ты стал заботиться о них? Или появилась жалость к бабе и младенцу, которых ты растерзал в деревне?
– Нет, ага, они для меня не люди. Это товар, скот, такой же, как в родном улусе.
– Тогда не городи глупости. Привал будет, когда я скажу.
– Да, господин. – Анвар повернул коня и позвал: – Данис, Бахет, ко мне!
Всадники подъехали к нему.
– Стоять рядом! Пропускаем невольников, стадо, обоз, пойдем в замыкании.
Всадники молча кивнули и встали рядом с начальником.
Тут с Анваром поравнялся мужчина средних лет с побитым лицом.
– Эй ты, басурман, – крикнул он Анвару.
Тот удивленно спросил:
– Это что, мне сказано?
Всадники утвердительно закивали.
– А ну ко мне эту русскую скотину! – распорядился Анвар.
Мужчина шел в связке таких же невольников. Всадник, державший его, отвязал ремень и за веревку подтянул пленника к помощнику главаря банды.
– Чего ты говорил? – вкрадчиво спросил Анвар.
– Сзади шел мой отец. Сейчас я его не вижу, как и остальных стариков. Что вы с ними сделали?
Анвар понял не все, но смысл вопроса уловил, оскалился и спросил:
– Ты желаешь знать, где твой отец?
– Да.
– Я скажу. Он там. – Анвар показал в сторону леса, где зарезал стариков. – Твой отец умер.
– Как это умер?
Татары рассмеялись, глядя на этого мужика. Ему ли задавать подобные вопросы, повышать голос?
– Вот так умер. – Анвар провел ладонью по шее. – Быстро. Я зарезал его как барана.
– За что?
– Молчать! Зуфар! – крикнул Анвар всаднику, который держал пленного. – Всыпь ему хорошенько, чтобы знал, кто он теперь. Такая же скотина, что в стаде!
– Да, Анвар. – Татарин пару раз ударил пленного нагайкой.
Степан Гора, отца которого зарезал проклятый басурман, очень хотел бы, чтобы этот негодяй, да и другие тоже захлебнулись бы своей кровью, но ничего не мог сделать. Он лишь до крови прикусил губы от бессильной ярости.
Его поставили обратно, привязали ремень, вставили шест и наградили щедрой порцией ударов нагаек.
Анвар с подчиненными пропустили пленников, обоз, скот и пошли в замыкании. Они держались в десятке саженей от стада, которое гнали трое конных татар.
Избавившись от стариков, налетчики погнали пленников быстрее. И все бы ничего, если бы не младенец на руках одной из молодых женщин. Ребенок постоянно плакал, даже орал. Как ни старалась мать успокоить дитя, ей это не удавалось. Полугодовалый мальчик не брал грудь, покрылся пятнами.
Надир, ехавший впереди, не выдержал, остановил невольников, развернул коня.
Он гневно взглянул на женщину, тщетно пытавшуюся успокоить ребенка, и крикнул:
– Ты можешь закрыть рот своему ублюдку, свинья?
Мать была в отчаянии.
– Я делаю все возможное, но у сыночка болит живот. Так уже было. Молю, дозвольте знахарю посмотреть сына и помочь ему. Потом мальчик будет молчать.
Надир знал, что знахарь остался в лесу, среди убитых стариков. Он не имел никакого желания помогать младенцу. Напротив, десятник еще перед выходом приговорил к смерти тех пленников, которые будут задерживать передвижение. Но убить младенца здесь, сейчас, на виду у всех было бы неосмотрительно. Поэтому он пошел на хитрость.
Коварство всегда отличало этих людей. Воевать честно они просто не умели, избегали открытого боя, не считали зазорным бросить все и бежать от противника, даже меньшего по количеству.
– Освободить ее! – приказал Надир.
Женщина с ребенком была освобождена от веревок и присела в траву.
Остальные пленники продолжили путь.
Степан Гора, проходивший мимо, крикнул матери:
– Марина, вставай, иди дальше!
– Мне, Степан, обещали знахаря прислать.
– Его… – договорить Степан не смог.
Плетка рассекла его губы, язык. Кровь хлынула изо рта. Всадник продолжил хлестать пленника, покуда они не отошли от женщины. Она так ничего и не поняла.
Анвар увидел начальника отряда, женщину с младенцем у его ног и спросил:
– Что случилось, Надир-ага?
– Да вот этот щенок извел своим криком.
– Так ты убил бы его, да и все.
– А для чего, по-твоему, женщина и младенец здесь?
– Не знаю.
– Забери щенка, убей и брось в канаву. Бабе в рот кляп, руки-ноги связать и бросить на телегу. Место-то найдется?
– Во второй сзади мешки с зерном. В один ряд. Туда поместится.
– Как уйду вперед, займешься этим. Гляди, Анвар, второй бабы я тебе не прощу!
